Сознание возвращалось медленно. Боль пронизывала голову, начиная откуда-то сверху и плавно спускаясь в правый висок. На лбу выступил пот, по телу волнами пробегала дрожь. Неприятно пахло болотом. Камила лежала лицом к небу на сырой неровной земле, среди травы и веток. Кожаная куртка куда-то пропала. Во рту было сухо и противно. Ее волосы, спутавшись, свисали на глаза и мешали. Она попыталась смахнуть их правой рукой, но та совсем не слушалась, онемев под грузом чего-то тяжелого. Преодолевая дурноту, Камила приоткрыла глаза и попыталась приподняться на левой руке.
– Ну что, очухалась, красавица?
Сфокусировать взгляд на мужчине, который произнес эти слова, было сложно, но голос она узнала.
– Тебя что, папа с мамой не учили, что доверять чужим дядям нельзя? – и он противно захихикал.
– Что вам от меня нужно? Что вы со мной сделали?
Все тело окутывала странная слабость. И эта боль в правой руке – откуда она?
– Ничего особенного. Мне нужна только твоя чистая импортная кровь.
Еще немного приподнявшись, Камила наконец смогла рассмотреть свою правую руку в предутренних сумерках. Рука с глубокими порезами в нескольких местах была прижата к земле булыжниками в локте и на ладони, и темная кровь медленно стекала в небольшую ямку под ней. От вида своего изуродованного тела Камила снова отключилась на несколько секунд.
Из забытья ее вернул все тот же голос.
– Не бойся, все скоро закончится. Я не садист и не насильник, тебе повезло, – и он опять захихикал.
– Отпустите меня, я вам заплачу. У меня есть деньги, большие деньги.
Желание жить еще пульсировало в ускользающем сознании.
– Откуда у тебя большие деньги, детка? – В его голосе появился интерес.
– Я внучка Гжегожа Вишневского, польского миллионера, он заплатит за меня любой выкуп.
– О как! Жаль, – проговорил он с разочарованием, – боюсь, теперь уже слишком поздно для выкупа, – и ударил ее по голове.