Пять

Остальная часть поездки прошла без всяких происшествий. Сидни так и не избавилась от чувства дискомфорта, испытываемого в моем обществе, но иногда, когда я смотрела русское телевидение, она помогала мне понять, что там показывают. Существует определенная культурная разница между этими передачами и тем, с которыми мы обе выросли, и это нас роднило. Она улыбалась в тех же местах, которые мне казались забавными, и у меня даже возникло чувство, что мы могли бы подружиться. Я знала совершенно точно, что никто никогда не заменит мне Лиссу, и все же, покинув ее, чувствовала пустоту в душе, жаждущую дружбы.

На протяжении дня Сидни не раз задремывала, и я начала думать, что она просто страдает бессонницей и не может спать тогда, когда это делает большинство людей. Ела она по-прежнему в своей странной манере – не ела, а клевала. Всегда позволяла мне доедать за ней и вела себя по отношению к русской кухне смелее, чем я. В России мне приходилось во всем экспериментировать, и было приятно использовать опыт человека, пусть и не местного, но знающего об этой стране гораздо больше меня.

На третий день мы прибыли в Омск. Я не ожидала увидеть в Сибири такой большой и приятный город. Дмитрий всегда поддразнивал меня, говоря, что мое представление о Сибири как о чем-то вроде Антарктики ошибочно, и теперь я могла сказать, что он был прав – по крайней мере, применительно к южной части этого региона. Погода очень напоминала ту, что устанавливалась в Монтане в это время года, прохладный весенний воздух уже заметно прогревало солнце.

Когда мы приехали, Сидни заявила, что договорится с каким-нибудь знакомым мороем и он отвезет нас. Несколько их жили тут, затерявшись в большом городе. Тем не менее, когда прошел день, выяснилось, что у нас проблема. Ни один морой не соглашался везти нас; по-видимому, поездка была опасна. По ночам стригои часто рыскали поблизости, надеясь захватить какого-нибудь путешествующего мороя или дампира. Чем дольше все это тянулось, тем больше меня одолевала тревога в отношении осуществления моего плана. По-видимому, в самом городе Дмитрия было мало стригоев. По словам Сидни, они прятались на окраинах, а на постоянной основе там жили очень немногие. Если это так, мои шансы найти Дмитрия невелики. По мере того как Сидни продолжала описывать ситуацию, мое настроение все больше ухудшалось.

– Множество стригоев бродит по стране в поисках жертв, и через этот город они просто проходят, – объясняла она. – Расстояния здесь немалые, и некоторые стригои задерживаются там на какое-то время в надежде на легкую добычу, но потом, как правило, отправляются дальше.

– В Штатах стригои часто скрываются в больших городах, – взволнованно сказала я.

– И здесь тоже. В больших городах им легче найти жертву, оставаясь незамеченными.

Да, мой план определенно трещал по швам. Если Дмитрий не живет в этом городе, у меня возникают серьезные проблемы. Я знала, знала, что стригои предпочитают большие города, но как-то сумела убедить себя, что Дмитрий вернется туда, где вырос.

А вдруг Дмитрия там нет? Внезапно до меня дошло, насколько велика Сибирь. Оказывается, Омск вовсе не самый крупный город в этом регионе, и найти одного стригоя даже здесь будет трудно. Что делать? Искать его в других больших городах? Если интуиция меня подвела, дело может обернуться очень, очень скверно.

С того момента, как я решила искать Дмитрия, у меня бывали моменты слабости, когда я наполовину надеялась, что никогда не найду его. Мысль о том, что он стал стригоем, по-прежнему терзала меня. Не давали покоя и другие образы – того, каким он был раньше, а также воспоминания о моментах, когда мы были вместе.

Наверно, самое бесценное для меня воспоминание относилось ко времени перед его обращением. Тогда я вся пропиталась тьмой, которая под воздействием духа накапливалась в Лиссе. Не могла контролировать себя, не владела собой. Боялась, что стану монстром, боялась убить себя, как это сделала другая женщина-страж, «поцелованная тьмой».

Дмитрий помог мне снова обрести себя, буквально влив в меня часть своей силы. Именно тогда я осознала, насколько крепка наша связь, как полно мы понимаем друг друга. Раньше я скептически относилась к разговорам о родстве душ, но в тот момент поняла, что это не пустые слова. И вслед за эмоциональной связью пришла физическая – мы с Дмитрием в конце концов не устояли перед взаимным влечением. Мы клялись, что этого никогда не произойдет, но наши чувства оказались слишком сильны. Быть и дальше не вместе стало просто невозможно. У нас была близость, и для меня это произошло в первый раз. Очень похоже, что и в последний.

Сам секс оказался изумительным, и физически, и эмоционально. Потом мы просто лежали рядом в маленькой хибарке так долго, сколько осмелились, и это тоже было замечательно. Один из немногих моментов, когда я чувствовала, что Дмитрий поистине мой.

– Помнишь заклинание вожделения, наложенное на нас Виктором? – спросила я, прижимаясь к нему.

Дмитрий бросил на меня такой взгляд, точно я сошла с ума.

– Конечно.

Виктор Дашков принадлежал к королевской семье и долгие годы был дружен с Лиссой и ее родственниками. Однако позже выяснилось, что втайне он годами изучал дух и понял, что Лисса – пользователь духа, задолго до того, как это осознали мы. Он терзал ее всяческими способами, приведшими к тому, что она стала думать, будто сходит с ума. Кульминацией его коварных замыслов стало похищение ее и пытки, с помощью которых он вынудил Лиссу исцелить его от смертельной болезни.

Сейчас Виктор отбывал пожизненное заключение – и за то, что сделал с Лиссой, и за свои изменнические планы свержения моройского правительства. Он был одним из немногих, кто знал о моих отношениях с Дмитрием. Более того – он использовал это свое знание для создания заклинания вожделения, которое поместил в ожерелье, воздействовав на него силой земли и принуждением. Опасная магия этого заклинания заставила Дмитрия и меня уступить основному инстинкту. Правда, в последний момент мы сумели не дойти до конца, и до той ночи в хибарке я считала, что наше спровоцированное заклинанием влечение было чем-то вроде состояния наркотического опьянения и имело сугубо физическую основу.

– Я не осознавала, что это может быть гораздо лучше, – застенчиво сказала я Дмитрию той ночью в хибарке. – Я думала об этом все время, о том, что произошло тогда между нами.

Он повернулся ко мне, натягивая одеяло. В хибарке было холодно, но на постели лежали теплые одеяла. Можно было, конечно, одеться, но мне ужасно этого не хотелось. Прижиматься к нему всем телом, ощущать его кожу – это было слишком приятно.

– Я тоже.

– Правда? – удивленно спросила я. – Мне казалось, ты слишком дисциплинирован и стараешься все забыть.

Дмитрий рассмеялся и поцеловал меня в шею.

– Роза, как можно забыть, что я, обнаженный, лежал рядом с такой красавицей, как ты? Часто по ночам я не мог уснуть, вспоминая все подробности. Говорил себе снова и снова, что это неправильно, но забыть тебя не мог. Это просто немыслимо. – Его руки гладили мои бедра, губы скользили вдоль шеи. – Ты навсегда выжжена в моем сознании, как клеймо, и ничто, ничто на свете не изменит этого.

Как могли уживаться эти воспоминания с моим теперешним желанием найти его и убить, пусть даже он стал стригоем? А между тем именно из-за этих воспоминаний я точно знала, что должна уничтожить его – чтобы он остался в памяти как человек, который любил меня и держал в своих объятиях. Нельзя забывать, что этот человек никогда не захотел бы стать монстром.


Когда Сидни показала мне купленную ею машину, я, мягко говоря, в восторг не пришла; в особенности поскольку она купила ее на мои деньги.

– Мы поедем на этом? – воскликнула я. – По-твоему, она способна выдержать такой путь?

Поездка предположительно должна была продлиться семь часов.

Она бросила на меня изумленный взгляд.

– Ты серьезно? Ты знаешь, что это? «Ситроен» семьдесят второго года выпуска. Эти машины потрясающие. Ты хоть примерно представляешь себе, как трудно было ввезти их в страну в советские дни? Просто не верится, что парень продал ее. Очень неумно с его стороны.

О советской эпохе мне было известно совсем немного, а еще меньше о классических автомобилях, но Сидни гладила блестящий красный капот, словно влюбленная. Кто мог бы предположить, что она сдвинута на машинах? Может, автомобиль и впрямь был стоящий, но я, как уже было сказано, в них не разбиралась. Честно говоря, на нем не было ни выбоин, ни ржавчины; он выглядел чистым и ухоженным, просто старомодным.

– Он хоть поедет? – спросила я.

На ее лице отразилось еще большее недоумение, хотя это казалось невозможным.

– Конечно!

И он поехал. Двигатель издавал ровный гул, и, глядя, как машина набирает скорость, я начала понимать восторг Сидни. Она жаждала сесть за руль, и вначале я готова была поспорить с ней, аргументируя свое право тем, что машина куплена на мои деньги. Однако, глядя в ее влюбленное лицо, я в конце концов решила не мешать ее роману с машиной.

Я просто радовалась тому, что мы наконец отбыли, хотя это и произошло во второй половине дня. По словам всех, дорога была опасна, и вряд ли стоило рисковать, оставаясь на ней с наступлением темноты. Сидни успокоила меня, заявив, что большую часть пути мы проедем до заката, а потом остановимся на ночь в хорошо известном ей местечке и приедем в город уже утром.

Чем дальше от Омска, тем более глухой становилась местность. Глядя в окно, я начала понимать влюбленность Дмитрия в эту страну. Да, она выглядела как заросшая низкорослым кустарником бесплодная равнина, но с весной повсюду пробивалась зелень, и было что-то мучительно прекрасное в зрелище этих земель, которых не касалась рука человека. В некотором смысле похоже на Монтану, но здесь присутствовало и что-то еще, исключительно свое, присущее только этой местности.

Я не смогла удержаться, чтобы не использовать для поддержания разговора помешанность Сидни на машинах.

– Тебе много известно об автомобилях?

– Кое-что, – ответила она. – В нашей семье алхимик папа, а мама механик.

– Правда? – удивилась я. – Это… необычно. Конечно, не мне рассуждать о том, какому полу что больше подходит. Вся моя жизнь посвящена сражению и убийствам; вряд ли это можно счесть традиционно женским занятием.

– Мама очень хороша в своей специальности и многому научила меня. Я не возражала бы, если бы это стало делом моей жизни. И против учебы в колледже не возражала бы. – В ее голосе послышались нотки горечи. – Думаю, на свете есть много чего, чем я хотела бы заниматься.

– И почему ты не делаешь этого?

– Я должна быть следующим алхимиком в нашей семье. У меня есть старшая сестра, обычно эта роль отводится старшему ребенку. Но она… никчемная, что ли.

– Сурово.

– Может быть. Но у нее просто ничего не получится. Собирать коллекцию губной помады – тут ее не остановишь. Но работать в организации, да еще с людьми? Нет, на это она не способна. Папа говорит, в нашей семье только я гожусь для этой работы.

– Практически комплимент.

– Наверно.

Сидни выглядела такой печальной, что я пожалела, что затронула эту тему.

– Если бы ты могла пойти в колледж, что ты стала бы изучать?

– Греческую и римскую архитектуру.

Хорошо, что не я была за рулем, поскольку, услышав такое, наверняка съехала бы с дороги.

– Серьезно?

– Тебе что-нибудь известно об этом?

– Ммм… Нет.

– Это потрясающе.

Произошло маленькое чудо. Печальное выражение исчезло с ее лица, она выглядела почти такой же восторженной, как когда речь зашла об автомобилях. Только теперь я поняла, почему она так восхищалась вокзалом.

– Мастерству тут просто нет предела. Если алхимики после этой поездки не отошлют меня в США, надеюсь, я получу назначение в Грецию или Италию.

– Круто.

– Да. – Ее улыбка угасла. – Однако с этой работой никогда нет никакой гарантии, что получится по-твоему.

После этого она замолчала, и я решила, что одержала маленькую победу, втянув ее в разговор, а теперь хватит. Пусть себе мечтает о классических машинах и архитектуре, у меня и самой есть о чем подумать. Стригои. Мой долг. Дмитрий. Всегда Дмитрий…

Дмитрий и Лисса. Заранее и не скажешь, о ком из них мысли причиняют мне больше боли. Сейчас, мягко покачиваясь в автомобиле, я, подстегнутая недавним визитом Адриана в мой сон, мысленно отправилась к Лиссе.

Когда в России ранний вечер, в Монтане раннее утро. Конечно, поскольку школа работает в ночном режиме, формально для них сейчас, несмотря на восход солнца, начиналась ночь. Близился комендантский час, и совсем скоро все разойдутся по своим спальным корпусам.

Лисса находилась в гостинице, в комнате Адриана. Он, как и Эйвери, уже закончил школу, но в качестве единственного другого известного пользователя духа на неопределенное время остался при школе и работал с Лиссой. Сидя на полу лицом друг к другу, они только что закончили долгую, изнурительную попытку научить Лиссу проникать в чужие сны. Вздохнув, она откинулась на спину и легла, вытянув над головой руки.

– Бесполезно, – огорченно сказала она. – Я никогда этому не научусь.

– Нечего пасовать перед трудностями, кузина.

Адриан, как обычно, говорил легкомысленным тоном, но я видела, что он тоже устал. На самом деле кузенами они не были; просто королевские отпрыски часто так обращаются друг к другу.

– Не понимаю, как ты делаешь это.

– А я не знаю, как тебе объяснить. Просто думаю об этом, и оно происходит. – Он вытащил сигареты, которые всегда имел при себе. – Ты не против?

– Против.

К моему удивлению, он убрал сигареты. Что за черт? Меня он никогда не спрашивал, не против ли я, чтобы он закурил, а я была против. Чаще всего он делал это, просто чтобы вывести меня из себя, что вообще не имело никакого смысла. Адриан находился в том возрасте, когда парням кажется, что они понравятся девушкам, если будут дразнить их.

Он снова предпринял попытку объяснить Лиссе процесс.

– Я просто думаю о том, кого хочу увидеть, и… не знаю. Мысленно дотягиваюсь до этого человека.

Лисса села, скрестив ноги.

– Роза примерно так описывала, как она проникает в мое сознание.

– Очевидно, принцип один и тот же. Послушай, тебе понадобилось время, чтобы научиться видеть и понимать ауры. Это то же самое. И не у одной тебя трудности в обучении. Я пока могу исцелять лишь крошечные царапины, а ты способна оживлять мертвых, что – считай меня сумасшедшим – типа, ужасно. – Он помолчал. – Конечно, кое-кто полагает, что я и впрямь сумасшедший.

При упоминании об аурах Лисса уставилась на Адриана, взывая к своей недавно обретенной способности видеть сияющее поле света, окружающее каждое живое существо. Наконец ее глазами я увидела ауру Адриана – золотистое мерцание вокруг него. Он утверждал, что у Лиссы она выглядит так же. Ни у одного другого мороя нет такой чистой, золотистой ауры. Лисса и Андриан относили эту уникальную особенность за счет того, что оба были пользователями духа.

Он улыбнулся, догадавшись, чем она занимается.

– И как она выглядит?

– Как обычно.

– Видишь, каких успехов ты в этом добилась? Просто прояви терпение в отношении ее снова.

Лисса очень сильно хотела научиться проникать в сны, как Адриан. Неудача огорчала ее, и тем не менее я радовалась, что у нее пока не получается. Хватит с меня и того, что Адриан посещает мои сны. Что касается Лиссы, то, попади она в мои сны, мне стало бы труднее сохранять хладнокровие и жесткость, которые я накапливала в себе в России.

– Я просто хочу знать, как она там. – Голос Лиссы звучал еле слышно. – Это невыносимо – ничего не знать.

То же самое она говорила и Кристиану.

– Я видел ее недавно. Она в порядке. И скоро я снова к ней схожу.

– Как думаешь, она сделает это? Сможет убить Дмитрия?

Адриан долго молчал, прежде чем ответить.

– Думаю, сможет. Вопрос в том, уцелеет ли она сама при этом.

Лисса вздрогнула, а я удивилась. Такой прямой, откровенный ответ был скорее в духе Кристиана.

– Господи, как бы я хотела, чтобы она отказалась от этой идеи.

– Теперь уже ничего не изменишь. И Роза должна выполнить свой долг – только тогда она сможет вернуться к нам. – Он помолчал. – Только тогда она сможет жить дальше.

Адриан не раз удивлял меня, но это его заявление просто сразило наповал. Лисса считала, что искать Дмитрия – глупо и самоубийственно. И Сидни наверняка согласилась бы с ней, расскажи я ей правду о цели своей поездки. Но Адриан… туповатый, поверхностный, любитель побегать за девочками Адриан понимал меня? Внимательно разглядывая его глазами Лиссы, я осознала, что да. Ему это не нравилось, и в его словах отчетливо звучало страдание. Он беспокоился обо мне. То, что я испытываю к другому парню такие сильные чувства, причиняло ему боль. И все же… он искренне верил, что я поступаю правильно, что иначе просто не могу.

Лисса взглянула на часы.

– Скоро комендантский час. Мне еще нужно подготовиться к тесту по истории.

Адриан улыбнулся.

– К чему все это? Просто найди умного человека, у которого можно списать.

Она встала.

– Ты хочешь сказать, что сама я дурочка?

– Черт, нет!

Он тоже встал, подошел к битком набитому бару, который всегда держал под рукой, и налил себе выпить. Таков был его крайне безответственный способ сдерживать побочные эффекты духа, и если он весь вечер использовал дух, потом ему требовалось довести себя до состояния полной бесчувственности.

– Ты самая умная из всех, кого я знаю. Но это не означает, что тебе обязательно нужно делать работу, без которой можно прекрасно обойтись.

– Нельзя добиться успеха в жизни, если не работать. Списывание у других ничего не дает.

– Как сказать. – Он усмехнулся. – В школе я только и делал, что списывал, и посмотри, как я преуспеваю сегодня.

Лисса закатила глаза, быстро обняла его на прощание и вышла. Как только он не мог ее больше видеть, ее улыбка увяла, а мысли приняли самое мрачное направление. Разговор обо мне расшевелил целое гнездо эмоций. Она волновалась за меня… отчаянно волновалась. Она уже говорила Кристиану, как сильно переживает из-за того, что произошло между нами, но тогда до меня не дошло в полной мере, насколько сильно. Ее терзало чувство вины, она постоянно ругала себя за то, чего не сделала, хотя должна была. И еще она сильно скучала по мне, испытывая чувство, аналогичное моему – словно от нее отрезали часть, прямо по живому.

Адриан жил на четвертом этаже, и Лисса не стала дожидаться лифта, предпочтя спуститься по лестнице. И все время ее терзала тревога. Тревога из-за того, сумеет ли она когда-нибудь полностью овладеть духом. Тревога обо мне. Тревога из-за того, что в настоящее время она не чувствовала темных побочных эффектов духа, и это заставляло ее спрашивать себя, продолжаю ли я впитывать их, как столетия назад это делала женщина-страж Анна. Она была «связана» со святым Владимиром, в честь которого названа наша школа, и поглощала вредные эффекты его духа, что в конечном счете свело ее с ума.

На втором этаже Лисса услышала крики, доносившиеся из-за двери, отделяющей лестницу от коридора. Она понимала, что ее это не касается, но любопытство взяло верх. Она осторожно открыла дверь и вышла в коридор. Голоса доносились из-за угла. Она тут же узнала их – и все же выглянула посмотреть.

Уперев руки в боки и сердито глядя на отца, в коридоре стояла Эйвери Лазар. Сам он стоял в дверном проеме, по-видимому, своего номера. Их напряженные позы были полны враждебности, между ними, как электрические разряды, потрескивал гнев.

– Буду делать, что хочу! – прокричала она. – Я тебе не рабыня!

– Ты моя дочь, – спокойно и отчасти снисходительно ответил он. – Хотя временами я жалею об этом.

Ого! И Лисса, и я были шокированы.

– Тогда какого черта ты заставляешь меня торчать в этой дыре? Позволь вернуться ко двору!

– Где ты будешь и дальше ставить меня в затруднительное положение? Мы едва выкарабкались в последний раз, не нанеся особого урона репутации семьи. Я не собираюсь отпускать тебя одну, чтобы ты вытворяла там бог знает что.

– Тогда отошли меня к маме! В Швейцарии куда лучше, чем здесь.

Последовала пауза.

– Твоя мать… очень занята.

– Как мило, – с ярко выраженной иронией в голосе сказала Эйвери. – Это вежливый способ сообщить, что она не жаждет моего общества. Ничего удивительного. Я помешаю ей развлекаться с типом, с которым она спит.

– Эйвери! – В его голосе зазвенел гнев. – Разговор окончен. Возвращайся в свою комнату и протрезвись, пока ты никому не попалась на глаза. Жду тебя утром на завтрак и рассчитываю, что ты будешь вести себя прилично. Мы ждем важных гостей.

Лисса вздрогнула и сделала шаг назад.

– Да, и, бог знает, мы должны соблюдать внешние приличия.

– Отправляйся к себе, – повторил он. – Прежде чем я свяжусь с Симоном и заставлю его оттащить тебя туда.

– Да, сэр, – ответила она с притворной улыбкой. – Сию минуту, сэр. Все, что пожелаете, сэр.

С этим он захлопнул дверь. Лисса, отступая по коридору, едва верила, что он наговорил все это собственной дочери. Несколько мгновений все было тихо. Потом Лисса услышала шаги… направляющиеся в ее сторону. Внезапно из-за угла показалась Эйвери и остановилась перед Лиссой, впервые давая нам обеим возможность как следует разглядеть ее.

На Эйвери было короткое обтягивающее платье из голубой, отблескивающей серебром ткани. Волосы в беспорядке свисали на плечи, из серо-голубых глаз струились слезы, размазывая макияж. От нее исходил тяжелый запах алкоголя. Она поспешно вытерла глаза рукой, явно смущенная тем, что ее застали в таком виде.

– Ты, надо полагать, подслушала достаточно, чтобы понять нашу семейную драму, – сказала она.

Лисса тоже испытывала смущение – из-за того, что вроде как шпионила и ее застукали.

– Я… Мне очень жаль. Я не хотела подслушивать, просто проходила мимо…

Эйвери хрипло рассмеялась.

– Думаю, это не имеет значения. Наверно, нас слышали все в этом здании.

– Мне очень жаль, – повторила Лисса.

– С какой стати? Ты не сделала ничего плохого.

– Нет… В смысле, мне жаль, что он наговорил тебе лишнего.

– Это часть того, что входит в понятие «добропорядочной» семьи. У каждого свои скелеты в шкафу. – Эйвери скрестила на груди руки и прислонилась к стене. Даже расстроенная и с расплывшимся макияжем, она была прекрасна. – Господи, иногда я просто ненавижу его. Без обид, но здесь чертовски скучно. Есть несколько парней, с которым можно провести время по вечерам, но… они тоже ужасно скучные. Им бы только наливаться пивом.

– Зачем… Зачем твой папа привез тебя сюда? – спросила Лисса. – Почему ты… ну, не знаю… не в колледже?

Эйвери издала хриплый смешок.

– Он не очень-то доверяет мне. Когда мы жили при дворе, у меня завязался роман с одним симпатичным парнем, который работал там. Так папа рвал и метал, опасаясь, что об этом станет известно. Поэтому, получив здесь работу, он взял меня с собой, чтобы приглядывать за мной – и мучить. Думаю, он опасается, что, оказавшись в колледже, я сбегу с каким-нибудь человеком. – Она вздохнула. – Клянусь Богом, если бы здесь не было Рида, я просто дала бы деру, и точка.

Лисса надолго замолкла. Она старательно избегала Эйвери, поскольку ей надоели бесконечные приказы королевы, и это казалось единственным способом воспротивиться тому, чтобы ею управляли, точно марионеткой. Однако теперь она задумалась: может, не следовало так вести себя с Эйвери? Не похоже, что девушка шпионит в интересах Татьяны, и ведет она себя не как человек, жаждущий слепить из Лиссы идеального члена королевской семьи. Она выглядела грустной, страдающей девушкой, лишенной возможности распоряжаться собственной жизнью. Ее, как и Лиссу в последнее время, тоже донимали приказами.

Сделав глубокий вдох, Лисса ринулась вперед.

– Не хочешь завтра во время ланча присоединиться к нам с Кристианом? Правда, ничего особенно волнующего я обещать не могу.

Эйвери улыбнулась.

– Мой собственный план состоял в том, чтобы пойти к себе и надраться в одиночку. – На этот раз в ее голосе звучало меньше горечи. Она приподняла из сумки бутылку чего-то, похожего на виски. – Прикончить то, что тут осталось.

Лисса не совсем поняла, что означает этот ответ.

– Ну… Так мы увидимся за ланчем?

Эйвери заколебалась, однако постепенно на ее лице начал возникать слабый отблеск надежды и интереса. Лисса сосредоточилась, вглядываясь в ее ауру. Поначалу было трудно – наверно, потому, что они с Адрианом так усердно практиковались сегодня вечером. Однако в конце концов она разглядела: аура Эйвери представляла собой смесь зеленого, голубого и золотого. Ничего особенного. В данный момент она была окружена красным, как часто бывает, когда человек расстроен. Однако прямо на глазах у Лиссы эта краснота таяла.

– Да, – ответила наконец Эйвери. – Это было бы здорово.


– Думаю, дальше сегодня ехать не стоит.

Голос Сидни с другого конца света выдернул меня из сознания Лиссы. Не знаю, как надолго я отключилась, но Сидни успела свернуть с главной дороги и приближалась к маленькому городку, прекрасно укладывавшемуся в мои представления о Сибири как о лесной глуши. Фактически «городок» – это было сильно сказано. Несколько разбросанных домов, магазин и заправочная станция. Позади домов расстилалась возделанная земля; лошадей было больше, чем машин. Несколько находящихся на улице человек изумленно смотрели на наш автомобиль. Небо пылало темно-оранжевым светом, солнце все дальше и дальше опускалось за горизонт. Сидни была права. Вот-вот стемнеет, и нам нельзя продолжать путь.

– Нам осталось всего пара часов, – говорила она. – Мы ехали быстро и завтра рано утром можем оказаться на месте.

Она проехала улицу до конца – на что ушло не больше минуты – и остановилась перед простым белым домом, рядом с которым стоял сарай.

Мы выбрались из машины и направились к дому.

– Это твои друзья?

– Нет. Никогда с ними не встречалась. Но они ждут нас.

Все те же таинственные связи алхимиков. На стук в дверь показалась дружелюбного вида женщина лет за двадцать и пригласила нас войти. Она знала по-английски всего несколько слов, но Сидни прекрасно справилась с ролью переводчицы. Такой общительной и очаровательной я ее до сих пор не видела – наверно, потому, что хозяева не принадлежали к презренным вампирам.

Можно предположить, что ехать полдня в машине не так уж утомительно, но я чувствовала себя усталой и беспокоилась, чтобы завтра мы выехали как можно раньше. Поэтому после обеда мы с Сидни немного посмотрели телевизор и удалились в приготовленную для нас комнату, маленькую, простую, но с двумя двуспальными кроватями, накрытыми толстыми пуховыми одеялами. Я тут же нырнула в свою, радуясь теплу. Интересно, я увижу во сне Лиссу или Адриана?

Нет. Однако, проснувшись, я ощутила легкий приступ тошноты – той самой, которая свидетельствовала о том, что рядом стригой.

Загрузка...