На следующий день Тэм снова проснулась, мучаясь похмельем, потому что прошлой ночью сначала открыли бутылку вина, затем бочонок рома, а потом еще и бочку каскарского пива, после чего Вольное Облако предложил барду сыграть в карты, и она продула все деньги, которых у нее и не было.
Копна сена, служившая постелью Родерика, пустовала; койку Тэм чуть потряхивало, когда колеса «Бастиона» попадали в колдобины. Кровать Брюна тоже была пуста, а дверь в спальню Розы закрыта. Кьюра сидела на койке, спиной к окну, дочитывая последние страницы «Пикси в печали».
– Доброе утро, – пролепетала Тэм.
– Уже утро? – Чернильная чародейка не отрывала взгляда от книги.
«Вот и поговорили, – подумала Тэм. – Здорово я вписалась в компанию». Она встала, отыскала в котомке пару чистых шерстяных носков, подтянула их повыше и, бесшумно ступая, прошла по коридору на кухню.
Брюн сидел на корточках у очага, терпеливо дожидаясь, когда закипит чайник. Тэм плюхнулась на диван, и шаман обернулся.
– Чаю? – спросил он.
– Ага, – простонала она.
Брюн хохотнул:
– Несладко с похмелья?
– А тебе?
Брюн помотал головой; встрепанные патлы закрывали лицо, выражения было не видно. Всем своим видом он напоминал Тэм старых наемников, завсегдатаев «Залога успеха». Шаман был улыбчив, а двигался целеустремленно, но неторопливо, даже когда закипевший чайник взвыл, как подпаленный волк.
– Я вчера не злоупотреблял.
– Не злоупотреблял? – Тэм приподнялась, оперлась локтем на подушку. – Вы с Родериком соревнование устроили, кто больше выпьет. Забыл, что ли? Ты в одиночку выхлестал пять бутылок.
Он сверкнул щербатой улыбкой:
– Так ведь на спор. И вино ставил Родерик. – Брюн достал из буфета четыре чашки, взял стеклянную банку со стола, открыл крышку, а потом, сосредоточенно прикусив кончик языка, двумя пальцами ухватил щепотку заварки и отмерил порцию для каждой чашки. – Кроме того, мне не позволено напиваться по-настоящему. Босс не велит.
– Роза? Это еще почему?
Шаман заметно напрягся, наливая кипяток, и Тэм устыдилась своего любопытства.
– Да ну, там… фигня, в общем, – сказал Брюн. – В начале турне я напился, рассвирепел и… – Он наполнил чашки и опустил чайник на сланцевую подставку. – Короче, чтобы такого больше не случилось, приходится пить в меру.
«Только наемник выхлебает пять бутылок зараз и скажет, что пил в меру, – подумала Тэм. – Отец прав: они все ненормальные».
Не желая и дальше смущать шамана, она решила сменить тему.
– Красивые какие, – сказала она, кивая на глиняные чашки, покрытые белой глазурью и украшенные синими изображениями странных длинношеих и длинноногих тварей с лошадиной грудью.
– Правда? – Брюн повертел хрупкую чашечку в огромной ручище. – Я их купил в Зимнем Базаре. Пришлось отдать почти всю свою долю контрактной выручки, но они того стоят. Нармерийцы знают толк в чае. – Закрыв глаза, он вдохнул ароматный пар. – Вообще-то, у каждого Престола есть свой коронный напиток. Агрийцы любят летнее пиво, каскарцы – виски, фантрийцы – кофе, рисовое вино и ром. Ну, ром они просто обожают. А картейцы… ты сагрут пробовала?
– Сагрут?
– Страшная гадость, – заявил Брюн. – На вкус как скисшее молоко и лошадиная кровь.
Тэм поморщилась:
– Фу! А из чего делают сагрут?
– Из скисшего молока и лошадиной крови.
– А-а.
– Вот, держи. – Брюн вручил ей две чашки. – Отнеси одну Родерику. А я дам чаю Кьюре.
– А как же Роза и Вольное Облако?
Шаман лукаво подмигнул:
– Их мы сегодня не увидим.
– Ясно.
– Ты же понимаешь, о чем я? – добавил он и снова подмигнул.
– Понимаю, – ответила Тэм.
– Потому что они…
– Пока, – сказала она.
– …занимаются сексом, – заявил Брюн, но Тэм уже поднималась на крышу ковчега.
– А шляпа-то зачем? – спросила Тэм у Родерика, прихлебывая чай и глядя на заснеженные леса на обочинах.
Сатир достал фляжку и налил в свою чашку какой-то янтарной жидкости.
– Нравится, да?
Тэм с любопытством рассматривала охапку жестких песцовых хвостов.
– Ну, типа того.
Посредник прищурился:
– По-твоему, дурацкая?
– Ага, – кивнула Тэм. – Я таких дурацких шляп в жизни не видела.
Родерик фыркнул и протянул ей фляжку:
– Бренди хочешь?
– Нет, спасибо. У меня и так похмелье.
– Вот и похмелишься. – Он плеснул ей в чашку, потом спрятал флягу и с довольным вздохом отпил свой чай.
У Тэм чая оставалось на донышке, так что сделанный глоток был почти чистым бренди. Оказалось совсем неплохо: рот наполнился вкусом слив, а по телу пробежало приятное тепло. Она посмотрела на север, где на горизонте высился Заиндевелый кряж в снежной мантии. Подмораживало, и лучи дневного солнца сверкали на доспехах коней, впряженных в ковчег.
«Родерик прав, – подумала Тэм. – Голове-то полегчало».
Посредник снова взялся за вожжи и заявил:
– Шляпа защищает меня не хуже шлема. И вот эта рубаха, и штаны, – продолжил он, указывая на ярко-розовую сорочку и просторные белые панталоны, – чисто доспехи. Ну и сапоги, конечно. – Он топнул твердой кожаной подошвой по подножке.
Тэм снова осмотрела шляпу, пытаясь сообразить, нет ли в ней твердого наголовника. Может, в песцовых хвостах спрятаны железные прутья?
– Как это?
– Наряд скрывает все – и мои рога, и копыта, и все остальное. – Он махнул чашкой над коленями. – Если бы народ узнал, кто я, меня бы чурались.
Издалека донеслись взрывы смеха. Тэм обернулась, посмотрела на возки и подводы, которые тянулись за ковчегом по извилистой бурой дороге.
– А Вольница знает?
– Некоторые знают. Ну, Пенни, понятное дело. Многие не первый год следуют за нами, мы с ними сроднились. А вот если б меня какой-нибудь загонщик застал с голой задницей… – Родерик сделал очередной глоток и облизнул губы, – то сидел бы я теперь в клетке или, хуже того, дрался бы насмерть на какой-нибудь захолустной арене.
– Роза этого не допустила бы, – сказала Тэм, а сама подумала: «Глупости какие, я ее всего два дня знаю…»
Сатир покосился на нее:
– Твоя правда, не допустила бы. И банде пришлось бы туго. Надежного посредника найти нелегко, а я… Честно сказать, не знаю, что бы я делал. У меня ничего нет, кроме «Сказа». – Он ухмыльнулся. – Ну и дурацкой шляпы.
В Борфорде ковчег встретила не то чтобы толпа. Местные жители решили, что «Сказ» откажется от турне и, как все остальные банды, отправится на запад. Поэтому, когда Вольница въехала в город, на улицах были только редкие прохожие, среди которых оказалась донельзя изумленная девица со стрижеными волосами, выкрашенными хакнеллом. Увидев Кровавую Розу, девица истошно завопила, а когда воздух в легких кончился, упала наземь, как мешок ямса.
Весть о приезде банды половодьем затопила город, и вскоре на главной улице Борфорда собрались зеваки, поглазеть на Кровавую Розу и ее товарищей.
По ступенькам «Бастиона» спустился Родерик, в золотистых брюках клеш и в зеленой шелковой рубашке с распахнутым воротом, открывавшим волосатую грудь.
Посредник в сопровождении амбалов из Вольницы протолкался к Розе и Вольному Облаку, внимания которых настойчиво домогались хозяева местных постоялых дворов, трактиров и один восторженный владелец борделя под названием «Метресса мозгохлыста», наперебой предлагая жилье.
Пока шли переговоры, Кьюра объяснила Тэм, что, где бы «Сказ» ни останавливался, за жилье им платить не приходилось. Счастливый хозяин сколачивал целое состояние, продавая еду и выпивку для банды и ее поклонников, а то, что Кровавая Роза останавливалась в этом заведении, на долгие годы обеспечивало постоянный приток гостей.
– Простыни, на которых Роза спала, никогда не стирают, – с лукавой усмешкой заявила Кьюра. – А мои лучше сразу сжечь.
На этот раз повезло постоялому двору под названием «Полон дом», что стало правдой, как только туда вселился «Сказ» со всей свитой. Длинный и узкий постоялый двор был увешан мутными зеркалами, отчего казалось, что народу в нем еще больше. Подмостков как таковых не было, но в углу на табурете сидел бард, отчаянно пытаясь перекричать шум и гам.
Родерик ушел на встречу с местным загонщиком. Вольное Облако подбил нескольких завсегдатаев на партию «Щитов и шпаг», закончившуюся с предсказуемым результатом, а потом удалился с Розой в спальню. Когда они поднимались по лестнице, Тэм заметила, что Роза прижимает к груди шар черного стекла.
Какая-то губастая девица объявила себя самой большой поклонницей Чернильной чародейки и клялась это доказать, поэтому они с Кьюрой вскоре исчезли, и Тэм с Брюном остались единственными представителями «Сказа».
К счастью, шаман был вполне доволен таким положением дел. Пил он вчетверо больше Тэм, а время от времени предлагал ей свою трубку; дым обжигал легкие, но все тело приятно щекотало. А вот царапки шаман не признавал. Когда кто-то из посетителей протянул Тэм нож, покрытый ядом грезочервей, шаман так грозно зарычал, что она испугалась, как бы он не превратился в медведя прямо сейчас. Посетитель испуганно отшатнулся, а Брюн положил руку ей на плечо:
– Дай слово никогда в жизни не прикасаться к этой дряни.
Тэм закатила глаза:
– Ну ты прямо как мой отец.
Брюн рассмеялся, но плечо сжал еще крепче:
– Ты меня, считай, похвалила. Твой отец крут, как никто другой. Настоящая легенда. Только слово все равно дай.
Тук Хашфорд – легенда? Тэм, задрав голову, посмотрела шаману в глаза:
– Даю.
– Отлично, – улыбнулся он. – А теперь хорошо б чего-нибудь пожрать.
Они нашли свободный столик и заказали жареной картошки с пряностями. Пенни уселась на лавку к Брюну, а вскоре и Родерик пристроился рядом с Тэм. Посредник жаловался на «отсутствие выбора» у местных загонщиков, когда к столику подошла изможденная женщина.
– Простите… – начала она.
– Прощаю, – буркнул Родерик. – Отвали.
– Род! – укоризненно проворчал Брюн.
– Извини, милочка, – бросил посредник и с натянутой улыбкой осведомился: – Чего тебе? Автограф? Ты перо и пергамент принесла? А если тебе не терпится в койку, то для Брюна ты слишком худа, а для меня – чересчур застенчива. Может, ты Тэм по вкусу…
Женщина сняла с пояса кожаный кошель и опустила его на стол; в увесистом кошеле звякнуло.
Родерик встрепенулся:
– Пойдем ко мне или к тебе?
Женщина не сводила глаз с шамана:
– Нам очень нужна ваша помощь. Наша деревня здесь рядом, к югу от города. На нас напали.
Брюн отбросил прядь со лба:
– Кто напал?
– Пес. Бешеный.
Шаман недоуменно посмотрел на нее:
– Ты хочешь, чтобы мы убили твоего пса?
– Он и так сдох! – воскликнула она. – Его пару дней назад заели гриллы, обглодали прям до костей. Мы его зарыли во дворе, помолились Летнему Королю, как полагается, и у могилки справили тризну, всю ночь…
– Собачью тризну? – изумился Родерик.
– А он воскрес! – взвизгнула женщина. – Разломал гроб и вылез из могилы.
– Гроб? Вы положили псину в гроб? – Посредник с ухмылкой поглядел на приятелей. – Это что, розыгрыш? Тебя Кьюра подбила?
– Он загрыз наших лошадей, потом наших свиней, а потом набросился на мою соседку, Мэри.
– Что, тоже загрыз? – с тревогой спросил Брюн.
– Мэри удалось сбежать, – ответила женщина, – но в темноте она набрела на разрытую могилу и сломала шею.
Родерик фыркнул и поспешно зажал рот ладонью.
– Извините, не удержался, – сказал он под укоризненными взглядами Брюна и женщины. – Продолжай. Значит, твой пес…
– Феникс.
Сатир поперхнулся, сдавленно хихикнул, поспешно отошел от стола подальше и захохотал в голос где-то за спиной Тэм.
– А теперь и Мэри возродилась, – продолжала женщина. – Чисто демоница. Мой муж приложил ее лопатой, полчелюсти снес, а она как психованная все равно на него бросалась. Мы ее еле заперли, сидит теперь в чулане, зыркает на нас белопламенными глазами. И что теперь…
– Погоди! – остановил ее шаман, предупреждающе вскинув ладонь. – Говоришь, белое пламя в глазах? И у пса тоже?
Женщина лихорадочно закивала, и Брюн подтолкнул к ней кошель:
– Забирай деньги. Наемникам там делать нечего. Соберите парней посильнее, велите обыскать все дома в деревне. А как найдете рисунки мелом, свечи, старика в черной рясе, ну или что-нибудь такое…
– И что? – шмыгнула носом женщина.
– А то, что дело не в Мэри, дамочка. И не в Фениксе. У вас завелся некрот.
– Кто-кто?
– Некромант, – сказал Брюн, но женщина по-прежнему ошарашенно смотрела на него. – Злой колдун, черный маг, – пояснил шаман, и она испуганно начертала на груди круг Летнего Короля. – Ну, Мэри можно сжечь дотла или отрубить ей голову. И псу тоже. Но лучше всего найти злодея, который их сотворил. Найти и убить, делов-то.
Женщина схватила кошель в охапку:
– Значит, если убить этого никармана…
– Некроманта.
– То Мэри и Феникс упокоятся? Навсегда?
Шаман кивнул:
– Да. Марионетки пляшут, если их кто-то дергает за веревочки.
Женщина поблагодарила его и ушла.
Немного погодя вернулся Родерик, предложил всем выпить какой-то мелассы. Напиток в кружке был черным, как кофе, густым, как сироп, и с таким же сладким запахом.
– Это что? – спросила Тэм, глядя в зеркально-черную поверхность жидкости.
– Фантрийский ром, неочищенный сахар… на востоке это пьют как воду. – Сатир чуть сдвинул шляпу со лба. – Никогда не пробовала? Меня мать с детства только этим и поила.
– А какая она у тебя была? – полюбопытствовала Тэм.
Родерик погладил узенькую бородку:
– Да такая же, как я, только рога побольше, ноги помохнатее, и язык как бритва. А, и пела красиво, как сирена в течку.
– О, и моя тоже, – сказала Тэм и – потому что порядочно захмелела и потому что посредник сказал «пела» – спросила: – А как твоя погибла?
– Ее убили монстры.
Тэм удивленно заморгала:
– Монстры?
До вчерашнего дня она думала, что сатиры – это тоже монстры, и ей стало очень интересно, кого считает монстром Родерик.
– Ты рагов видала? – спросил он.
Тэм видела одного на ардбургском Рынке Чудовищ.
– Такие здоровенные люди-кошки, да?
– Ну типа того. Они убили моих родителей, когда те отказались присоединиться к Жуткой орде.
Тэм вспомнила рага в клетке на ардбургском Рынке Чудовищ. «Эй, детка, а сколько кобольдов надо, чтобы оседлать лошадь?» – клыкасто улыбаясь, спросил он. Тэм ничего не ответила и поспешно прошла мимо, так и не узнав, в чем заключалась шутка.
– Значит, все раги – монстры?
Родерик отвел взгляд и уткнулся в кружку:
– Только если захотят.