Морозно в лесу, а в норке Кроки тепло. Спит кроль, посапывает, только пар из носа вздымается.
«Каррр! Каррр! Каррр!» – раздалось с дерева над норой кроля.
Разбуженный Кроки недовольно потряс ушами. Всё снова стихло. Только он свернулся в калачик и закрыл глаза, снова раздалось громкое «каррр».
«Кто там каркает с утра пораньше?» – недовольный кроль вылез из норы.
Он увидел на ветке дерева большую ворону.
«Ты чего тут каркаешь?» – сердито сказал Кроки.
Ворона посмотрела вниз одним глазом: «А тебе какое дело?»
«Мне есть дело, я под этим деревом живу в своей норе».
Ворона слетела на ветку пониже и посмотрела вниз другим глазом: «Ну, так и живи себе счастливо дальше в своей норе. Не мешай мне стихи сочинять».
«Это я мешаю? Это ты мне мешаешь отдыхать после очень утомительной поездки к родственнице», – заявил Кроки.
«Понимаю. Родственники всегда ужасно утомляют, поэтому я с родственными связями покончила в прошлый четверг, когда решила посвятить всю себя своей музе», – откровенничала ворона.
«Посвятите себя музе на другом дереве, пожалуйста», – попросил Кроки.
«Решительно нет. Это печальное дерево и есть моя муза», – ворона слетела ещё на ветку ниже.
«Не то, чтобы я не любил поэзию. Я и сам поэт-любитель, но нельзя же беспокоить своей поэзией окружающих, когда им совсем не до стихов».
«Но я сочиняю в жанре хайку! А это другая вселенная, как у Басё», – перебила ворона.
Кроль озадаченно смотрел на поэтессу.
«Вот послушайте только. Солнце раскрашивает томаты красной краской в жаркий полдень», – гордо продекламировала ворона.
«Это всё?» – спросил кроль, после долгой паузы.
«Разве это не прекрасная строка? Сколько в ней глубокой философии. Я сочиняла её два дня», – заявила тщеславная ворона.
«Действительно, это чрезвычайно глубоко для меня. Я так не умею», – признался Кроки.
«Конечно не умеете. Это удел избранных. Такая живописность слов есть только у двух процентов всех ворон, но вам это простительно, если вы не ворона», – надменно сказала она и взлетела на прежнее место.
Смущенный Кроки залез обратно в нору.
«Какая вредная ворона. И такого высокого мнения о своих несуществующих достоинствах. Вот бы мне таким же стать», – подумал Кроки.
Кроки залез в буфет проверить свои запасы на зиму. Буфет был полон сухих листьев разных трав. Зимой что главное? Не замерзнуть. Вот горячими травяными отварами Кроки отогревался в особо студёные дни.
Он набрал снега в чайник, собрал хворосту, развёл огонь и заварил себе душистые травы. Попивая с блюдца свой чай, Кроки чувствовал, что вот-вот и у него в животе начнётся революция от голода. Кроль проверил корзинку с тётушкиными гостинцами, но, увы, она была совершенно пуста. Кроки опустошил весь провиант вчера по дороге.
«А не пойти ли к кому-нибудь поиграть на пианинах? Да, это хорошая идея, но к кому?», – размышлял Кроки.
«Поиграть на пианинах» значило пойти в гости с исключительной целью там бесплатно поесть. В лесу все часто ходили к друг другу играть на пианинах, не считая это зазорным и постыдным действом. Неожиданное и громкое «каррр!» заставило Кроки подпрыгнуть на месте от испуга, расплескав чай. Он выскочил из норы очень рассерженный.
«По вашей милости я пролил на себя чай и получил ожог первой степени! Прошу вас убраться на другое дерево или я сделаю что-нибудь совершенно ужасное».
Ворона посмотрела вниз одним глазом: «Какая неприкрытая зависть моему таланту! Мне вас становится жаль. Не могу даже рассердиться и клюнут вам как следует в нос. Подите прочь в своё подземелье, вам не дано летать».
Эти слова были сказаны столь презрительным тоном, что Кроки замахал лапами от гнева и бросил в ворону снежком, но не попал.
«Какое нахальство и неуважение», – ворона повернулась хвостом к Кроки, словно он был самым недостойным её внимания существом на земле. Минуту погодя, она улетела прочь. Кроки почесал за ушами, посмотрел вокруг. Смеркалось. На небе показалась полная луна.
«О, какая толстая луна, наверное, она здорово дома налопалась всякой еды прежде, чем показаться на небе», – вздохнул кроль и погладил своё пустое пузо.
Потянуло на мороз. Снег похрустывал под ногами голодного кроля. Он шёл, шёл и, вдруг, его ноги сами остановились у домика ежа Махпета. Из приоткрытого окна дома выплывал, как джин из бутылки, манящий запах маклюбе.
Ёж был большим поклонником сирийской кухни, считая, что это самая здоровая и полезная еда на свете. От аромата еды Кроки почувствовал, что его живот сжимается так, словно руки голода выкручивают его, как белье после стирки. Он потряс ушами и постучал. Ёж открыл дверь, посмотрев в глаза кроля, он понял, что тот очень голодный.
«Доброго вечера Махпет»
«Как же ты вовремя! Заходи в мой дом. Всегда рад посетителям. Я приготовился ужинать, и так скучно мне стало одному. А вдвоём нам жевать будет веселее», – радостно встречал ёж гостя.
«Да, уж. Пожевать сейчас не помешало бы», – облизнулся Кроки.
Ёж выложил на большое блюдо своё маклюбе. Пряный аромат стал ещё сильнее.
«Давай уже, ёж, не тяни. Так есть хочется».
«Бери ложку», – перебил ёж.
Первый кусочек еды, и голодный Кроки оказался в раю. Он жевал долго, желая распробовать каждую специю.
«Это мускатный орех! Моя тётушка постоянно его на ночь с молоком пьёт, чтобы спать хорошо. Насмотрится своих полицейских сериалов. Кто их только придумал, а потом спать не может от пережитых погоней и стрельбы».
«Мускатный орешек, корица и кориандр, много чего ещё. Маклюбе любит специи».
Кроки и ёж с удовольствием поглощали еду, переедая, но остановиться просто невозможно, когда на столе маклюбе!
Большая тарелка опустела.
«Как мало для счастья надо. Голодному всего лишь кусок еды, жаждущему стакан воды, слепому хоть раз небо увидеть», – заметил ёж.
«Эх, Махпет, Махпет, у каждого своё понимание счастья. Кому-то свой живот набить достаточно и больше ничего в жизни не надо. А кому и вообще ничего не надо. Есть и такие чудаки».
«Чудаков полным полно, но и чудеса случаются. Садись лучше к печке, погрейся. Вишь вьюга какая за окнами поднимается. Не люблю зиму. Слишком холодно. Ни травы зеленой, ни водицы из лесного ручья. Всю зиму чай из талого снега и грибочки сушеные. А где ж ты пропадал всю осень?» – разговорился ёж.
«У тётки. Вынужден был скрываться от особо опасного волк, боясь за собственное благополучие».
«Эх, плохо, что у тебя нет иголок, как у меня».
«Зато у меня есть быстрые ноги. Правда смелости у меня слишком мало, что временами омрачает мою жизнь».
Кроки почесал свой затылок и начал зевать. В свою нору ему возвращаться не хотелось. Так тепло и хорошо было у горячей печки. Махпет спокойно мыл посуду, когда кроль завопел: «Спасите! Горю!» и начал носиться по комнате, как ураган. Ёж прямо растерялся, зачем-то открыв входную дверь. Какая-то неведомая сила вытолкнула Кроки на улицу, и тот угодил головой в большой сугроб. Ёж подошёл к кролю и потрогал его за задние ноги.
«Ты живой?»
«Почти живой, ещё чуток и моё сердце не выдержало бы».
Кроль, кряхтя, выбрался из сугроба, осмотрел свою шубку и был огорчён, что в трёх местах на его спине мех был опалённый.
«Ну, это ничего. Главное, что ты живой, а мех дело наживное. Новый вырастет», – успокаивал ёж поникшего кроля.
«Посмотри на мои лапки. Все пятки чёрные от сажи и следы оставляют на снегу».
«Ну так, а шишки сосновые зачем? Пойдём в дом. Шишкой потрёшь свои пятки и будут они чище снега. Я много шишек осенью насобирал».
Взяв шишку, Махпет стукнул себя лапой по лбу, произнеся: «Я совсем забыл, что сегодня вечером Патр меня ждёт в баню париться. А я так люблю погреть свои косточки. С трудом переношу морозы и холода, ведь моя бабка была арабских кровей да и из знойных пустынь. Видимо, это у меня в генах любить тепло и много солнца».
Ёж всучил Кроки два березовых веника, и они посеменили к дому Патра.
Патр был полярный белый медведь, он страдал бессонницей у себя на северном полюсе, и врачи командировали его в хвойные леса Южной Трампории, где он удачно освоился, но окончательно потерял свой сон. Правда после хорошей бани Патр засыпал на целую неделю. Поэтому, хоть париться ему и не особо нравилось, он регулярно принимал эту процедуру с березовыми вениками, чтобы немного поспать.
«Ты, главное, не перечь ему, когда он начнёт про политику говорить. Очень он любит это дело, хотя и не смыслит в этом совершенно ничего. Просто молчи и слушай, но не спорь. Попаримся в баньке, потом, как положено, чай с малиновым вареньем или медком, а после уже и отдыхать будем», – посвящал ёж кроля в план действий на вечер.
«Ведь он же медведь! Он и съесть нас может если проголодается. Нет, я пожалуй в свою нору поверну. Тебе то что? Свернёшься в клубок, выставишь свои иголки и уцелеешь. А я чем отбиваться буду? Нет, я не пойду», – делился своими страхами и опасениями Кроки.
«Ну, поступай как знаешь, чтобы никого не винить после», – ответил ёж, забрал у него веники, пожал лапу и побежал дальше.
Кроки вернулся в свою нору. В лунном свете снег едва серебрился. Было тихо и спокойно.
«Только подумать, среди всей этой безобидной зимней красоты леса существует столько опасностей для такого маленького кроля, как я. Ведь стоит только зазеваться на миг, и из любого куста выпрыгнет какой-нибудь зверь. А всё-таки, какая красота вокруг. И как удачно я поиграл на пианинах сегодня», – рассуждал сам с собой Кроки, хлопая себя по пузу.