Лариса дивилась своему спокойствию. Ноги несли ее к проспекту Фомичева, туда, где, по словам ее незваного гостя, неким, пожелавшим остаться неизвестным, доброжелателем должны были быть спрятаны деньги. Хотя в последнее Лариса не верила ни одной минуты. Наверняка какая-нибудь легкомысленная особа пала жертвой мерцающих глаз и решилась на подобное безумство ради обещанного ей вечного счастья. Но это, в конце концов, не ее дело. Ей было нужно зайти в подъезд дома номер четыре, подняться на третий этаж и извлечь из-за мусоропровода черный помятый пакет, якобы набитый долларами.
Бред полнейший! Скажи ей кто неделю назад, что она будет проделывать подобное, то бишь шарить за грязной, в прошлом веке крашенной трубой в поисках сокровищ Али-Бабы, она сочла бы собеседника невменяемым. Но сейчас подобный диагноз вполне можно было поставить ей самой. Она действительно сошла с ума, раз поднялась по обшарпанным ступеням заплеванного подъезда и, превозмогая брезгливость, сунула руку за мусоропровод. Паутина, паутина, окурки, непонятно каким образом застрявшие в этой паутине, и ничего более. Лариса распрямилась, услышав стук входной двери. Открыв сумочку, принялась рыться в ней, пытаясь подавить раздражение на самое себя и на обстоятельства, заставившие ее вести себя по-идиотски.
Шаркающие шаги вошедшего в подъезд человека заглохли на втором этаже. Он загремел связкой ключей, пару раз чертыхнулся. Затем стук открываемой и закрываемой двери, и вновь тишина, если не считать шума проносящихся по проспекту машин. Лариса огляделась, настороженно прислушалась и вновь подивилась запущенности лестничной клетки. Интересно, куда смотрят городские власти: центр города, респектабельное снаружи строение и такое запустение… Одна труба мусоропровода чего стоит. На нее смотреть-то без желудочных спазмов невозможно, не то что шарить вокруг нее рукой.
«Все! Смотрю еще раз и ухожу. Пусть где хочет, там и ищет свои денежки», – уговаривала она сама себя, дабы отважиться на новую попытку.
Опустившись на корточки и закатав до локтя рукав тонкой кофточки, Лариса вновь запустила руку за злосчастную колонну из металла. На сей раз она начала шарить ближе к полу. Можно себе представить, на что натыкалась ее всякий раз вздрагивающая ладонь! Полный гастрономический набор местных супермаркетов, разумеется, выпотрошенный, использованный и издающий жуткие запахи.
«Это же надо исхитриться, чтобы попасть в такую узкую щель между стеной и этим мусоропроводом, будь он трижды неладен! – едва не скулила она, пробираясь пальчиками ближе к углу, где нащупала непонятно откуда взявшийся провал. – Если, конечно, это не своего рода маскировка…»
Жертвуя во благо, всегда нужно надеяться на благополучный исход мероприятия, во имя которого поступаешься чем-либо. Когда ее желудок вот-вот готов был извергнуть наружу утреннюю чашку кофе и тонюсенький бутерброд с сырокопченой колбасой, Ларисе наконец-то удалось нащупать что-то, напоминающее полиэтилен. Находка была покрыта какой-то слизью, соприкасаясь с которой девушка едва не стонала от отвращения, но, памятуя о более чем строгих наставлениях Игоря, Лариса ухватилась за край пакета и потянула его на себя. Пакет после некоторых усилий удалось извлечь наружу. Имел он форму прямоугольника, и первая мысль, которая пришла ей в голову, была о том, что это удачно запрятанные кем-то полторы буханки серого хлеба. Не позволяя воображению увести себя в сторону, Лариса заглянула внутрь и впервые удовлетворенно заулыбалась. Это были деньги. Упакованные в прозрачный тонкий полиэтиленовый пакет, зеленые бумажки лежали аккуратненькими пачечками, тесно прижавшись друг к другу.
Что же, выходит хоть в чем-то этот жгучий волоокий красавец ей не соврал. Может быть, даже снизойдет до благодарности за столь блестяще выполненное ответственное задание.
«Может быть, даже и поцелует еще разок… – ехидненько хихикнуло где-то внутри. – Или еще чего… в знак признательности…»
Лариса почувствовала, что краснеет, и неожиданно разозлилась на себя еще пуще. Несвойственные ее натуре видения, молниеносно промелькнувшие в мозгу, ей совсем не понравились. Таких осложнений она не желала и не допустит никогда. Это не ее, а Лялькина стезя – изнывать под бременем эмоциональных недоразумений. Она не поддастся на всяческие там штучки-дрючки. Пусть идет ко всем чертям со своим искусством обольщения!
Резким движением сняв с упаковки черный вонючий пакет, она переложила деньги в свою сумку, благо ее вместимость это позволяла, и, попихав ногой яичную скорлупу, колбасную кожуру и вышеупомянутый пакет назад за трубу мусоропровода, побежала вниз по лестнице. Выйдя из подъезда, повертела головой в разные стороны. Остановка была совсем рядом, так что вероятность того, что она еще успеет вовремя попасть на работу, имелась. Лариса вскинула сумку на плечо, спустила со лба на глаза солнцезащитные очки и неторопливо двинулась к остановке. Автобуса не было видно, и она особенно не торопилась, машинально вглядываясь в проезжающие мимо машины. Две новехонькие «Волги», вывернувшие из переулка Нахимова, привлекли ее внимание тем, что, проскочив на красный свет светофора, въехали на тротуар и резко затормозили у подъезда, из которого она только что вышла. Стараясь стать как можно незаметнее, Лариса села на скамейку под козыречком остановки, вытянула ноги, спрятав за спину заметно раздувшуюся сумку, и с самым невозмутимым видом принялась обмахиваться газетой, которую успела перед этим купить в ларьке «Союзпечати». Дверцы машин захлопали, выпуская на волю братию с выбритыми затылками и шарообразной мускулатурой. В два прыжка преодолев расстояние от автомобилей до подъезда, они исчезли за дверью, оставив одного из соплеменников скучать в одиночестве. Невысокого роста, с большими залысинами на черепе правильной формы, тот был одет в иссиня – белую рубашку с закатанными до локтей рукавами и темные брюки. Галстук в тон брюкам болтался на ослабленном узле, явно мешая его обладателю, потому как он то и дело его теребил, не переставая оглядываться по сторонам. Мужчина явно был взвинчен. Удивительно, но Лариса была почти уверена, что знает истинную природу его нервозности. И эта мысль заставляла ее все теснее и теснее прижиматься спиной к ограждению остановки, благо задняя стенка его состояла из плотно подогнанных друг к другу декоративных реек.
«Надо было идти пешком, дура! – укорила она себя в который раз, невидящими глазами пялясь в газетную страничку. – Как назло, на остановке ни души. Можно подумать, что все вымерли…»
– Интересное что-то читаем?
Вопрос, прозвучавший над головой, был подобен выстрелу Царь-пушки. Ей не нужно было поднимать голову, чтобы рассмотреть того, кто воспылал к ней неожиданным интересом. Четко заутюженные стрелки темноватых брюк, ниспадающих на блестящую поверхность начищенных ботинок, и эта манера раскачиваться с носка на пятку указывали на то, что перед ней тот самый взбудораженный мужчина, что минуту назад караулил брошенные открытыми автомобили.
– Извините, что вы сказали? – Лариса слегка приподняла головку и позволила уголкам губ дернуться в мимолетной улыбке.
– Говорю, давно сидишь тут?
Пары взглядов ей было достаточно, чтобы определить социальный статус данного индивидуума в бандитской иерархии. Этот нагловатый нервозный мужик не был «шестеркой». Вероятнее всего, качествами лидера он был награжден уже во чреве матери и, что было более чем очевидно, сумел ими воспользоваться на всю катушку. Пара вытравленных татуировок на среднем и указательном пальцах красноречивее всяких слов указывали на две судимости и на то, что об этом старательно хотели забыть или скрыть…
– Чего молчишь? – прервал он ее экскурс по своему недурно сложенному телу. – Глухая, что ли?
– Да нет, – полностью сохраняя самообладание, пожала Лариса плечами. – Просто не люблю, когда хамят. Но на вопросы все же отвечу: чтиво так себе, купила скорее от скуки. Сижу совсем недавно. Что-то еще?
– Кто-нибудь выходил из того подъезда? Парень такой: среднего роста, худощавый, красивый, короче, вам, бабам, такие нравятся…
– А откуда вы знаете, какие парни нравятся мне? – Лариса слегка сдвинула очки ниже на переносицу и лукаво усмехнулась. – Может быть, в моем вкусе такие вот наглецы вроде вас…
Удивительно, но он засмеялся. Негромко и недолго, но что искренне, в этом она могла поклясться. Он, так же как и она, опустил очки пониже и глазами, «прозрачностью» которых мог посоперничать с омутом, внимательно посмотрел на нее.
– А ты, смотрю, девочка не промах… Значит, говоришь, не видела никого?
– Да нет, просто не наблюдала. Листала газету и ждала автобус. Вот, кстати, и он.
Дождавшись, пока автобус остановился и приветливо распахнул перед ней двери, Лариса подскочила с места, сунула сумку под мышку и в два прыжка очутилась на задней площадке. Двери тут же захлопнулись, автобус покатил своим маршрутом, а мужчина все продолжал стоять и смотреть вслед девушке, которая искренне верила в то, что ей удалось удачно выпутаться из безнадежной, казалось бы, ситуации…