Глава 4

Сигурд Рагнарссон задумчиво глядел с кормы флагманского корабля. Он не подобрал свой плащ, чтобы руки остались свободными. Сигурд упирался в днище «Франи ормра» длинным копьем с прочным древком и тяжелым треугольным наконечником. Братья стояли спиной к нему и тоже казались расслабившимися, хотя оружие не убирали. Во флоте Рагнарссонов дисциплина была свирепая. Но и люди были свирепыми, отборные викинги-ветераны. Им вовсе не нравилось уклоняться от схватки, и они представляли, какие поползут слухи. Воины удивлялись: неужели Змеиный Глаз дал слабину?

Нет смысла объяснять. Пускай поудивляются еще немного.

– Что скажешь о наших приятелях? – спросил Змеиный Глаз у Вестмара, показывая на «Норфолк», отставший на целую милю.

– Посудина неуклюжая, но под парусом идти может, – коротко отвечал Вестмар. – Ну разве вот еще что. Англичане не знают этих мест. Видишь, на рее у них впередсмотрящий, а шкипер с носа высматривает отмели?

– Отмелей здесь полно, – ответил Сигурд. Он повернулся и взглянул в сторону побережья. – Берег почти без примет.

Два малых островка Нойверк и Шархорн уже пройдены. Мутные воды Эльбы струятся под килем, а дальше – ничего до самой подошвы полуострова Ютландия, до земель, из-за которых Дания препирается с империей германцев.

– Отлично! Убирай парус. Сажай людей на весла. И пошли кого-нибудь на нос с лотом.

Вестмар разинул рот, чуть было не выразив несогласие. «С лотом, – подумал он. – Но я знаю Элбер-Гат, как задницу своей жены. А если мы спустим парус, эти сволочи смогут швырять в нас свои камни-йотуны, пока мы будем надрываться на веслах». Он проглотил слова протеста и, повернувшись кругом, принялся хрипло командовать.


– Мы их догоняем! – крикнул Шеф. – Квикка, вставай к мулу.

Ордлаф не отозвался. Он напряженно всмотрелся в небо, снова взглянул на корабль, который они преследовали, взял лот, который протянул меривший глубину матрос. Обнюхал грязь, прилипшую к воску на конце свинцового цилиндра с веревкой длиной пять саженей. Высунул язык, лизнул.

– Зачем ты это делаешь?

– Не знаю, – пробормотал Ордлаф. – Иногда, если есть ракушки, можно узнать, какой там песок, далеко ли отмель.

– Смотри! – гаркнул Шеф. – Они тоже не знают, где идут, у них человек на носу последние две мили промеряет глубины, в точности как и ты. Держись за ними, и если они не сядут на мель, то и мы не сядем.

«Не так все просто, мой молодой господин, – подумал Ордлаф, – не так все просто. Есть и другие вещи, например течение; видишь, норманн скользит по нему как змея, а в наш киль оно вцепилось мертвой хваткой. И ветер, и косые струи ливня. И прилив. Он еще не кончился? Будь мы дома, в Йоркшире, я бы нутром почуял, когда он дойдет до высшей точки. Но здесь, в чужом море, кто ж знает, когда начнется отлив. Должно быть, скоро».

– Еще четверть мили, и мы подойдем к ним на выстрел! – крикнул Шеф. – Гребите с носа и кормы! Только оставьте место вокруг мула.

Гребцы с трудом преодолевали короткую зыбь, однако «Норфолк» еще чуть-чуть прибавил ходу и начал заметно догонять похожий на дракона корабль, на котором убрали парус. Шеф всматривался в даль, оценивая расстояние и направление.

– Так, приступаем. Целься хорошенько, Квикка. Ордлаф, поверни еще вправо, то есть право руля, чтобы мы могли выстрелить.

Когда «Норфолк» взял право руля, его парус развернулся. Яростный вопль Квикки – нижний край паруса заслонил ему обзор. Суета моряков, торопливо подтягивающих снасти. Свирепые проклятия Ордлафа – гребцы сбиваются с ритма, и нос корабля уводит в долгий кренящий разворот. Когда парус наконец перестал мешать, Шеф и Квикка с минуту напряженно вглядывались, недоумевая, куда подевалась их добыча.

– Вот он!

За время неразберихи «Франи ормр» вильнул, как путающий след заяц, взял лево руля и теперь, в точности кормой к ним, удалялся на бешеной скорости; весла мельтешили, словно в последние мгновения гонки.

– Теперь слишком далеко для выстрела! – прокричал Квикка в ухо Шефу, вне себя от возбуждения.

– Они долго так не выдержат. Ордлаф, идем за ними!

Ордлаф колебался, видя длинные барашки на мелководье по обе стороны от убегающего корабля викингов. Мелководье шириной полмили между двумя длинными песчаными косами. Да еще множество мелей и проток, протянувшихся в сторону невзрачного немецкого берега.

Он успокоился, вспомнив, что шкипер на ладье промерил глубины. Это опасные воды, но викинги тоже не знают их. Все шансы за то, что на мель они сядут первыми. «Норфолк» развернулся, принял ветер с другого борта и, снова расправив парус, по следу врага устремился в узкую протоку.


Прошли, подумал Сигурд, ощутив легчайший шорох песка под килем. Мы прошли на самой верхней точке прилива. Он уловил искорку облегчения в глазах Вестмара, тут же торопливо опущенных. Один из гребцов шумно выдохнул и, набравшись дерзости, с задранной бровью посмотрел на кормчего. Последние несколько минут гребцы чувствовали песок под лопастями весел и, как истинные моряки, стали загребать совсем неглубоко. Теперь они поняли, что выходят на глубокую воду. Может быть, Змеиный Глаз еще не растерял свою удачу. Может быть…

Сигурд видел приближающийся сзади английский корабль с молотом и крестом на парусе. А за кораблем – шквал, пересекающий открытое плоское устье Эльбы, шквал, который налетит на англичан. Вот сейчас.


Когда с неожиданной апрельской яростью накинулся ветер с дождем, Ордлаф напряженно всматривался вперед. В уши ворвался крик моряка с лотом:

– Сейчас две сажени, шкипер, только две сажени, и я вижу отмель!

– Табань всеми веслами! – тут же заорал Ордлаф. – Убрать парус, подать назад!

Слишком поздно. Пока он кричал, у одного гребца, старательного, но неумелого, вывернулось весло, изогнулось и смело хозяина со скамьи, едва не отправив за борт. Зарывшись в песок, крепкое ясеневое весло мгновение сдерживало напор корабля, разворачивая его, а затем разлетелось в щепки. Судно накренилось и зарылось в грунт; тут и там с банок падали гребцы. Последний порыв ветра ударил в парус, взметнул корабль на гребень волны, а затем со страшным скрежетом выбросил его на песок.

Несколько секунд царила полная неразбериха, пока Ордлаф и его помощники, с дикими криками расталкивая окружающих, тянули снасти, хватались за весла, сначала пытаясь снять «Норфолк» с мели, а потом хотя бы поставить его на ровный киль. Постепенно сумятица улеглась, и сухопутные члены команды, включая короля, сгрудились посередине. На Шефа смотрела пара укоризненных глаз.

– Не надо было этого делать. Сели на мель в самый прилив. Смотри. – Ордлаф показал за борт, на две песчаные отмели, уже вышедшие из воды с обеих сторон корабля, так как на море начался долгий шестичасовой отлив.

– Это опасно? – спросил Шеф, вспоминая, как два года назад они оба были очевидцами крушения кнорров Рагнара, севших на грунт у мыса Фламборо.

– Ну, крушения ждать не стоит. Это мягкий песок, и мы ударились довольно слабо. Но ловко же нас провели! – Ордлаф с восхищением покачал головой. – Спорю, что их шкипер точно знал, где он идет, до последнего дюйма. Свесившись с лотом, он просто обманывал нас. Сейчас они уже далеко, возвращаются в открытое море.

Шеф резко оглянулся, внезапно сообразив, что может произойти, если Змеиный Глаз и его отборная команда подойдут вброд по мелководью. Но викингов не было видно. Шеф прошел на корму и тщательно осмотрел плоский серый горизонт, выискивая мачту или знамя Ворона, которое развевалось впереди каких-то десять минут назад. Ничего не видно. «Франи ормр», подобно змее, затаился в каком-нибудь устье или протоке, выжидая, когда прилив откроет проход к морю. Шеф глубоко вздохнул, напряжение спало, он повернулся к Ордлафу и своей молчаливой команде:

– Сможем сняться до темноты?

Ордлаф пожал плечами:

– Можно сняться с мели, перетягиваясь с помощью верпов. Пусть все займутся делом.

И вот грязь вокруг застрявшего корабля расчищена ценой долгих часов тяжкого труда, семи потов и кровавых мозолей. Придавала сил гордость: битва все-таки выиграна, даже если кому-то из врагов удалось улизнуть.

Ушедшая вода – а отлив достигал здесь пятнадцати футов – открыла всем, что произошло с «Норфолком». Теперь он лежал в полумиле от основного русла Эльбы, в мелком озерце между двумя длинными банками, полном проток и канав вперемежку с округлыми островками и обломками давних кораблекрушений.

Сперва Ордлаф отправил команду за борт, велев копать вокруг корпуса и под килем, чтобы вытащить корабль назад по тому же пути, которым он пришел. Но по мере отлива путь к глубокой воде стал виден лучше, и они отказались от первоначальной затеи. Всего в шестидесяти или семидесяти футах впереди протока глубиной не меньше десяти футов даже при полном отливе. Очевидно, шкипер Рагнарссонов шел к ней, прекрасно зная о ее местонахождении, а потом, пока внимание врагов было отвлечено, свернул влево или вправо. К берегу, в сторону Гамбурга и основного русла, или к морю каким-то неизвестным маршрутом – теперь это значения не имело. Команде «Норфолка» необходимо было протащить судно несколько футов через едва различимый гребень отмели, а затем вниз, к глубокой воде. Они уже вырыли яму под передней частью корпуса, так что нос корабля чуть-чуть наклонился вниз. Но чтобы сняться с мели до ночного прилива, требовалась лебедка.

Ордлаф уже приспособил первый канат, привязав его конец к корабельному якорю, укрепленному в тяжелом песке, а другой обмотав вокруг основания мачты, и приказал тридцати гребцам тянуть одновременно. Корпус раскачивался и стонал, но оставался неподвижен.

– Нужен еще один трос, – заявил Ордлаф, – чтобы тянуть прямо по ходу и чтобы остальным парням было за что взяться. И хорошо бы закрепить его вон там. – Он показал на песчаную отмель по другую сторону протоки шириной ярдов тридцать.

– У нас найдется такой длинный канат? – спросил Шеф.

– Да. И мы сделаем второй якорь из алебард. Надо только доставить его туда.

Шеф угадал невысказанную просьбу. «Норфолк», огромный по сравнению с другими кораблями своего времени, был, однако, слишком мал, чтобы разместить на нем даже ялик. Слишком много необходимого он нес – и команду, и провиант. Поэтому имелся только челнок из шкур на жердевом каркасе, скорее корыто, чем лодка. Управлять им было трудно, зато опрокидывался он легко. Ордлаф, да и кто угодно из норфолкских рыбаков, мог бы с ним управиться, но все они сейчас были заняты. А любой сухопутный член команды, из гребцов или прислуги мула, обязательно бы перевернулся и утонул.

Шеф вздохнул. Час назад он выдал последние дрова из скудного, ежедневно пополняемого корабельного запаса и велел Квикке развести на песке костер, поставить большой железный котел и приготовить что-нибудь из сурового морского провианта: муки, соленой рыбы и ячменя. Для голодного человека поднимающийся от котла запах был мучителен. Шеф взглянул на солнце, уже опускающееся в море, представил, как придется всю ночь маяться в прибывшей воде, и уступил.

– Ладно. Я вроде был жителем болот, до того как стал ярлом и королем.

– С челноком справишься?

– Увидишь сам. Если бы не надо было тащить якорь, я бы переплыл эту протоку за дюжину гребков.

Помощник Ордлафа аккуратно погрузил якорь в челнок, чтобы острые концы не пропороли его днище, убедился, что канат пойдет свободно. Шеф напоследок взглянул на котел и, прикинув расстояние и шансы перевернуться, снял золотое кольцо – знак своего положения. Он протянул кольцо Хвительму, непробиваемо тупому юноше из знатной семьи, которого королю навязали в оруженосцы. Парень уже держал меч и ножны Шефа.

– Прибереги до моего возвращения.

Хвительм наморщил лоб, но вскоре уловил смысл неожиданного жеста.

– А твои браслеты, господин?

Шеф на мгновенье заколебался, затем медленно стянул с бицепсов золотые браслеты и отдал Хвительму. Свалиться они не могут, но, если челнок опрокинется, лишняя тяжесть не пойдет на пользу.

Шеф подошел к краю протоки, уселся в челнок, взял короткое весло и отчалил. Трудно грести одним веслом, тем более что из-за дополнительного груза борта возвышались над водой на каких-то три дюйма. Фокус в том, чтобы шустро переносить весло вправо-влево, выпрямляя челнок при каждом гребке. Шеф постепенно продвигался вперед, мучимый разлившимся в воздухе ароматом пищи; вышел на отмель, закопал якорь, как наказал Ордлаф. Затем, подгоняемый стуком посуды, пустился в обратный путь.

Через протоку теперь тянулся канат. Куда легче, чем грести, сидеть и перебирать по нему руками, спиной вперед подтягиваясь к кораблю.

Шеф не сразу понял, что крики его людей изменили тональность, сделавшись настойчивыми и отчаянными. Чтобы выяснить, что случилось, он сначала повернулся влево, как всегда делал из-за отсутствия правого глаза. Ордлаф с выражением ужаса на лице жестикулировал и показывал направо.

Шеф резко обернулся, едва не опрокинув челнок. Несколько мгновений он видел почти прямо над собой лишь черный силуэт и белую пену. Затем сообразил, что это.

«Франи ормр» на полном весельном ходу надвигался на него, отбрасывая буруны до самых краев узкой протоки. Со снятой мачтой, без змеиной головы и драконьего хвоста, низкая ладья пряталась где-то среди безликих берегов, выжидая своего часа. А дождавшись, устремился в атаку, чтобы протаранить беззащитного врага.

В то же мгновение, как опознал корабль, Шеф увидел и воина в алом плаще; с огромным копьем в руках тот склонился на носу. Его лицо было перекошено ненавистью. Шефу стало ясно – такой ни за что не промахнется. Рука отошла назад, копье нацелилось.

Не раздумывая ни секунды, Шеф опрокинулся через борт и ушел под воду. Он изо всех сил работал руками и ногами, проталкиваясь в глубину. Подводные течения потащили его дальше, песок царапнул грудь; он почувствовал, что зажат между килем и морским дном, и тут же стал яростно пробиваться наверх и в сторону. Глубоко зарывшееся весло вскользь ударило по затылку, и Шеф снова устремился вниз. Легкие уже не выдерживали, необходимо было вынырнуть и вдохнуть, но поверхности все не было. Бешеными рывками он продвигался наверх…

Шеф глотнул воздуха в нескольких ярдах за кормой «Франи ормра», торопливо огляделся и устремился к ближайшему берегу. Он снова очутился на песчаной отмели, где поставил якорь. На противоположном берегу опрокинули котел, собравшимся вокруг «Норфолка» воинам кидали мечи и алебарды, над бортом показалась шеренга шлемов – это дюжина арбалетчиков изготовилась к стрельбе. Ордлаф выкрикивал команды, готовясь к стычке на песке. Никакой возможности использовать мул: «Норфолк» стоял носом к протоке, к тому же наполовину завалившись на борт.

«Франи ормр» развернулся в узкой протоке, подгребая левыми веслами, а правыми табаня. И направился не к «Норфолку», а к Шефу, отрезанному на дальнем берегу глубокой протоки. Шеф прикинул, не броситься ли ему в воду, чтобы в дюжину гребков вернуться к товарищам, но отбросил эту мысль, представив, как гарпун вонзается ему в спину. Слишком поздно. «Франи ормр» без своей драконьей головы неотвратимо надвигался на него, горстка людей у борта внимательно следила за ним.

Шеф попятился по песчаной отмели, ушел за предел полета сулицы, размышляя, что же теперь делать. Он один и без оружия. Возглас – и весла прекратили грести, но остались в уключинах. С борта спрыгнул человек в морских сапогах из козьей шкуры, сбежал по веслу на песчаный берег. Шеф настороженно разглядывал его с расстояния в дюжину ярдов. Молодой, но высокий и сильный, с золотым браслетом над локтем.

Раздался свист, и еще раз. С «Норфолка» пытаются помочь, бьют из арбалетов. Но от застрявшего корабля далеко до протоки и еще дальше до ее противоположного берега, к тому же на пути стрел – корпус «Франи ормра».

Шеф отступал, а парень вытаскивал из ножен меч. Еще трое спустились по веслам и направились к королю. И тот, на миг оторвав взгляд от ближайшего врага, узнал всех троих: Хальвдан Рагнарссон, который был среди судей на том поединке в Йорке, седой Убби Рагнарссон, а в центре – Сигурд, тот, что в Бедриксворде потребовал лишить Шефа глаза. Как напоминание, из пустой глазницы Шефа потекла соленая вода.

Рагнарссоны несли топоры, мечи и копья. Все трое были в кольчугах. В отличие от ближайшего к Шефу воина.

Шеф повернулся и побежал вдоль песчаной косы. Так он удалялся от «Норфолка», но выбора не было. Если будет стоять на месте, его убьют, а если побежит поперек косы, вскоре снова будет барахтаться в воде.

Ошибка, сообразил Шеф секундой позже. Он побежал в том же направлении, куда был обращен нос «Франи ормра», и корабль шел тихим ходом справа, закрывая преследователей от арбалетчиков «Норфолка». А у викингов на «Франи ормре» были наготове стрелы и сулицы. Шеф повернул налево, слыша топот за спиной. Коса оборвалась. Он бросился в воду плоским нырком: три-четыре мощных взмаха руками – и почувствовал песчаное дно, а вскоре был опять на ногах.

Десяток прыжков, и он рискнул оглянуться. Паренек на берегу было замялся, но тут же с шумом кинулся в воду, всего-то по пояс глубиной. Рагнарссоны отстали – немолодые и в тяжелых кольчугах, – однако разошлись вдоль берега канавы шириной в несколько ярдов и перекрыли все пути назад. Прямо перед Шефом и по обе стороны простиралась пересеченная местность: округлые возвышенности, лужи и мелкие канавы, примыкающие к основной протоке. То и дело встречались канавы поглубже. В такой можно и попасться – Сигурд метнет копье, или этот парень схватит за пятку. Но если набрать хорошую дистанцию, Шеф успеет переплыть и убежать. Люди в кольчугах не рискнут лезть в глубокую воду, а если полезут, потеряют его из виду.

Когда молодой викинг достиг берега, Шеф повернулся и снова побежал. Чуть медленней, чем мог бы, виляя и оглядываясь на каждом десятке ярдов, якобы в страхе. Пятьдесят ярдов – и с шумом и плеском пересечена неглубокая лужа. Еще пятьдесят – и обойден холмик.

Теперь «Франи ормр» находится в целом фарлонге от Шефа и никак не мог оказать помощь Рагнарссонам. Рассыпавшись цепью, те перекликались, старались не упустить врага из виду. Все лучше слышится дыхание высокого парня, который сокращает разрыв, через каждые несколько шагов занося меч, как будто надеется ударить.

Из викингов бегуны никудышные, вспомнил Шеф. Он проскочил через очередной ручеек, где воды было по колено, выбрался на твердую почву и обернулся.

Молодой викинг остановился перед водой, торжествующе оскалился и бросился вперед, занося меч для удара справа налево. Шеф поднырнул под клинок, обеими руками ухватил правое запястье и подсек противника под щиколотки. Оба рухнули на песок, а меч отлетел в сторону.

Подобрать его Шеф не успел бы, а бороться слишком рискованно. Все, что требуется от викинга, – удерживать противника, пока не подоспеют Рагнарссоны.

Шеф отступил назад, принял борцовскую стойку. Викинг смотрел на него, тяжело дыша и скалясь.

– Меня зовут Храни, – сказал он. – Я лучший борец в Эбельтофте.

Он закрылся, готовясь к захватам за шею и локоть. Шеф нырнул и схватился за нож, висящий у Храни на поясе. Когда юноша потянулся к ножу рукой, Шеф распрямился и ребром левой кисти ударил в подбородок. Потеряв равновесие, высокий норманн завалился назад, на подставленное под его поясницу колено Шефа. В тот же миг Шеф обеими руками, со всей силой кузнеца рванул вниз.

Позвоночник хрустнул, и Храни с ужасом посмотрел наверх. Держа противника на колене, Шеф мягко похлопал по его щеке:

– Ты все равно лучший борец в Эбельтофте. Это был нечестный прием.

Он вытянул нож и глубоко загнал под ребра. Потом сбросил тело и подобрал меч с простой костяной рукоятью.

Всего в нескольких ярдах – глубокая протока. Шеф подскочил к ней, бросил меч футов за тридцать, на другую сторону, нырнул и быстро переплыл протоку. На берегу обернулся к Рагнарссонам, которые, задыхаясь, подбежали к воде. Шеф наклонил голову, чтобы вылить влагу из пустой глазницы, а когда распрямился, встретил взгляд Змеиного Глаза.

– Идите сюда! – крикнул Шеф. – Вас трое, и все великие воины. Как и ваш брат Ивар. Его я тоже убил в воде.

Хальвдан вступил в воду с обнаженным мечом. Убби схватил брата за руку:

– Он зарежет тебя до того, как ты выберешься на сушу.

Шеф ухмыльнулся, надеясь спровоцировать нападение. Если один пойдет вброд, можно будет расправиться с противником, чьи движения скованы водой. Если атакуют двое или трое, Шеф снова побежит – уж эти-то не догонят. Теперь инициатива у него. Враги-то не знают, что он решил дать деру. Если все пойдут разом, мало шансов с ними справиться, но по крайней мере один удар Шеф нанести успеет. Возможно, при виде своего мертвого бойца они подумали, что Шеф вошел в боевой раж и готов принять вызов.

Внезапно ему в живот полетело копье – лицо метнувшего Сигурда при этом не дрогнуло. Шеф подпрыгнул, широко раскинув ноги. Древко чувствительно задело пах. Шеф упал на корточки, кусая губы, чтобы не выдать боль.

– Твой брат Ивар, по крайней мере, дрался честно, стоя на той же доске, что и я! – прокричал он. – Вам кто-нибудь рассказал, как он умер?

«Его яйца лопнули от моей хватки, – подумал он, – а лицо превратилось в лохмотья, когда я боднул его шлемом. Надеюсь, об этом они не слышали. Ивар, может, и бился честно, но обо мне этого уж точно нельзя сказать».

Змеиный Глаз развернулся, даже не обнажив меча. Он что-то буркнул братьям, и те тоже направились назад, к телу Храни. Шеф увидел, что Сигурд наклонился и снял с руки Храни золотой браслет. Затем все трое направились к своему кораблю. Они не приняли вызова.

«Сигурд умен, – подумал Шеф. – В битве на море он развернулся и вышел из боя, а не бросился вперед, как я рассчитывал. Сейчас он сделал то же самое. Я должен помнить: это не значит, что он уступил».

Шеф оглянулся, оценивая ситуацию.

Он был отрезан от «Норфолка». Сигурд может напасть на судно, а может и не напасть, «Норфолк» выиграет сражение или проиграет. В любом случае попытка вернуться на «Норфолк» чересчур рискованна. Невозможно угадать, какую ловушку хитроумный Сигурд приготовил среди песчаных отмелей. Нужно идти в другую сторону, к неизвестному берегу, до которого еще с четверть мили тех же отмелей.

У Шефа была одежда, кремень с кресалом на поясе и дрянной ковки железный меч с костяной рукоятью. Желудок напоминал, что последний раз Шеф ел в полдень. Шерстяные штаны и рубаха были мокры, и от холода била дрожь. От соленой воды саднило пустую глазницу, и непонятно отчего другой глаз все время слезился. Солнце возвышалось над плоским горизонтом на ширину ладони. Оставаться на месте было нельзя. Начинался прилив. Скоро придется плыть, а не идти.

Сейчас Шеф меньше, чем когда-либо, ощущал себя королем. Но ведь, если честно, он никогда и не считал себя настоящим монархом. По крайней мере, у него давно нет ни хозяина, ни отчима, которые его лупили.

Повернувшись к немецкому берегу, Шеф решил подобрать зацепившую его сулицу Сигурда. Как и следовало ожидать, отличное оружие, с наконечником футовой длины и треугольным острием. Наконечник из превосходной стали, без единой зазубрины. Ни серебряных инкрустаций, ни других украшений. Змеиный Глаз, человек практичный, не тратил лишних денег на то, чем собирался поражать врагов. И все же на стали что-то виднелось. Рунические письмена. Обученный в свое время Торвином, Шеф сумел прочитать их. «Гунгнир», – гласила надпись. Так называлось копье Одина.

Змеиный Глаз не видел святотатства в том, чтобы подражать верховному богу. Это копье не древнее и даже не старинное. Кузнечный опыт подсказывал Шефу, что наконечник выкован недавно. В задумчивости Шеф положил его на плечо, заткнул за пояс меч Храни и устало побрел по северной отмели Эльбы, по коварным пескам, все еще различимым в сумерках.


Далеко к северу от устья Эльбы, северней даже, чем цитадель Рагнарссонов на датском острове Сьелланд, находилась великая школа Пути. Святилище все еще лежало под глубоким снегом на норвежском берегу в далеком Каупанге. Толстый лед перекрыл фьорд от берега до берега. По этому льду, как по мосту, бежали лыжники, спеша оказаться под домашним кровом.

Но вот один из лыжников застыл посреди снегов: Виглейк Провидец, самый уважаемый жрец Пути. С неба слетались птицы, кольцом усаживаясь вокруг человека. Стая росла, и прохожие указывали на нее, звали других посмотреть. Постепенно люди – жрецы, их ученики и слуги – образовали второе кольцо, держась на почтительном расстоянии от Виглейка, ярдах в пятидесяти.

Яркогрудая малиновка, покинув строй, села Виглейку на плечо и громко защебетала. Жрец долго стоял, склонив голову набок, и слушал. Наконец благодарно кивнул, и птичка улетела. Ее сменила другая, севшая на руку, в которой Виглейк держал лыжные палки. На сей раз это был крошечный крапивник с задранным, как шпора всадника, хвостом. Он тоже пропел длинную песенку и замолк в ожидании.

– Спасибо, братец, – услышали люди слова Виглейка.

Затем все птицы стремительно вспорхнули и перелетели под кроны деревьев. Появилась большая черная ворона, которая не уселась на Виглейка, но расхаживала перед ним взад-вперед, время от времени хрипло каркая. Это выглядело насмешкой, однако Виглейк продолжал стоять безмолвно. Птица задрала хвост, уронила на землю струю помета и улетела.

Через какое-то время Виглейк устремил взгляд вдаль. Когда он опустил глаза, его лицо обрело нормальное выражение. Сообразив, что видение закончилось, его собратья рискнули приблизиться. Впереди шел Вальгрим, признанный глава святилища и жрец Одина Отца – не многим по плечу была такая ответственность.

– Какие новости, брат? – наконец спросил он.

– Новости о смерти тиранов. И новости похуже. Сестрица-малиновка сказала мне, что папа Николай умер в Рим-граде, собственные слуги удавили его подушкой. Он расплатился не за то, что посылал воинов против нас, а за то, что потерпел поражение.

Вальгрим кивнул, довольная улыбка шевельнула его бороду.

– А брат-крапивник сказал, что в земле франков убит король Карл Лысый. Один из его графов припомнил, как предшественники его величества брили голову длинноволосым королям, показывая, что они больше не короли, и добавил: Бог наградил Карла лысиной, намекая, что он не должен был стать монархом. Когда Карл велел схватить наглеца, другие графы восстали и убили его самого.

Вальгрим снова улыбнулся.

– А ворона? – спросил он.

– Ее новость похуже. Ворона сказала, что один тиран все еще жив, хотя сегодня едва не погиб. Это Сигурд Рагнарссон.

– Может, он и тиран, – возразил Вальгрим, – но при этом он любимец Одина. Если бы Путь заполучил его на свою сторону, он бы приобрел великого воина.

– Допускаю, что ты прав, – проворчал Виглейк, – но его подружка-ворона считает нас его врагами, убийцами его брата. Она грозила мне, грозила всем нам местью Сигурда. Однако я знаю, что ворона не сказала всей правды.

– Что же она утаила?

Виглейк медленно покачал головой:

– Это скрыто от меня. И я не думаю, Вальгрим, что победу в Судный день нам принесут такие, как Сигурд Рагнарссон, с их жестокостью и жертвоприношениями. Нужен не только великий ратоборец, чтобы победить Локи и отродье Фенрира. И не кровь возвратит Бальдра к жизни. Не кровь, а слезы.

Несмотря на весеннюю прохладу, лицо Вальгрима вспыхнуло – была задета честь, к тому же упомянуты недобрые имена и дела. Но он сдержал гнев и лишь спросил:

– А в конце, когда ты вглядывался в даль?

– Там кружили два орла. Первый вился над вторым, но потом второй набрал высоту. Я не видел, кто в конце концов победил.

Загрузка...