Пока спускались вниз, Ниммей помалкивал, иногда широко зевая. Тимка тоже позевывал, правда не так откровенно. Домовые обычно встают очень рано, чтобы успеть все дела по дому переделать, пока люди спят. Да и я в институт вставала в полседьмого, еще затемно. Но в эту ночь, похоже, не у одной меня была бессонница.
Я виновато покосилась на Тима и незаметно погладила его по руке. Все-таки он же из-за меня сюда перенесся, спасал или удержать пытался, уже не важно. Но приятно, что в этом странном мире я оказалась ни одна, а с близким и надежным другом.
– Не боись, хозяюшка, придумаем что-нибудь, – прошептал он мне в ухо, почти прикасаясь мягкими теплыми пухлыми губами.
Я даже плечами слегка повела, разгоняя щекочущие мурашки, табуном пробежавшие вдоль позвоночника сверху вниз.
Нет, конечно, я прекрасно осознаю, что Тимошка – подрощенный домовенок, да и вообще друг же… Парней вокруг море, а друзей – мало. И, потом, возможно, где-то тут мой суженный-ряженный бродит, надо быть готовой к встрече – скорее всего, придется снова бороться с собой. Никаких примагничиваний я больше не потерплю! И так вляпались дальше некуда. Как теперь выбираться из этой задницы будем – непонятно.
Иех… Ладно. Если проблему можно решить, то не стоит о ней беспокоиться, если её решить нельзя, то беспокоиться о ней бесполезно.
– Конечно, придумаем. Если в темный туннель есть вход, значит должен быть и выход, – улыбнулась я Тимке, стараясь не смотреть при этом ему в глаза. Друзьями, тем более в чужом мире, разбрасываться не следует. И не важно, что Тим после увеличения превратился в парня в моем вкусе… Их тут и без него навалом, только головой покрути. Нечего на собственных домовых с утра пораньше заглядываться.
– Интересно, во сколько тут завтрак? – уж перевела мысли, так перевела. Сразу внутри все в узел скрутило от голода.
Ниммей хмыкнул и махнул рукой в сторону пятого корпуса:
– Из столовой уже едой пахнет, так что сейчас разомнемся немного и потом перекусим.
Я тоже принюхалась, но ничего не почувствовала. Да уж, далеко мне до оборотней.
Тренировка проходила во дворах. Добрый Роберто пометил на карте, в какой именно двор нам надо, потому что первые и вторые курсы тренировались отдельно, третьи и четвертые – отдельно, старшекурсники – отдельно, жалкая кучка в человек тридцать «подкидышей» – отдельно, но в том же дворе, что и первокурсники. Наверное, «женский отряд» тоже где-то отдельно гимнастикой занимался.
Нас сначала отправили к «подкидышам», но уже в конце разминки, оценив уровень, перебросили к младшекурсникам. Я так поняла, что ротация по степени подготовки тут норма, потому что Ниммея вообще собирались перевести к ребятам постарше, но он попросил оставить его с нами.
Я благодарно улыбнулась дракоше и даже «спасибо» сказала. На что он, задрав кверху нос, ответил, что ему просто влом напрягаться, а так подготовка у него круче, чем тут могут себе представить. Поэтому лучше он будет «сачка давить» в хорошей компании, чем мотаться по дворам, «как хвост у ящерицы».
Искать знакомые лица в толпе оказалось довольно сложно – мы то бегали, то прыгали, то приседали, то отжимались, так что я сосредоточилась на самой тренировке. Ничего удивительного на ней не происходило, просто массовый урок физкультуры и все. Зря я боялась и себя накручивала, вспоминая практически ежедневные занятия по карате. Как мне пояснил один из студентов – здесь даже спортивный обучающий процесс происходит по расписанию, со своей группой.
Завалившись в столовую мы наткнулись на огромную очередь к раздаче и обреченно переглянулись.
– Иех, или завтрак, или…
Не хотелось опаздывать на первое занятие в неизвестном мире, где тебя будут учить неизвестно чему. Вряд ли, конечно, что-то, кроме мнения педагогов обо мне, сильно изменится. Но, так как предсказать, какое оно у них будет, я была не в состоянии, лучше уж не ухудшать, хотя бы в первый день.
– Как это или-или? – заволновался вдруг Ниммей. – На голодный желудок никто не учится! Вы как хотите, а я жрать пошел, – и он направился в сторону очереди.
А мы с Тимом, переглянувшись, со вздохом побрели через общежитие магов земли в четвертый корпус. Временно созданный подготовительный факультет располагался там, на первом этаже.
Возле двери в набитую до отказа аудиторию домовенок замер, вздохнул и тихо прошептал:
– Учиться не люблю, страсть…
– Ничего, Тимош, вдруг тебе понравится? – попробовала я успокоить друга, заталкивая его внутрь.
Как я поняла, занятия в подготовительном факультете начинались по мере набора в группу нужного количества народа. Просто потому что все девятнадцать парней, считая нас, рассевшиеся в маленькой аудитории, рассчитанной впритык на двадцать человек, к учебе еще не приступали. Хотя некоторые прожили здесь уже почти две недели – дюжник по местному, то есть двенадцать дней.
Это я с народом контакт принялась налаживать, в отличие от молча притихшего рядом со мной голодного и напряженного Тимохи. «Старожилы» пояснили, что первая группа «подготовишек» под покровительством водяного факультета начала занятия как раз строго в первый учебный день после каникул. А вот им не повезло и пришлось ждать, когда соберется новая партия. Ниммей еще успел удачно вписаться двадцатым, а следующий из «свала» будет еще дюжник скучать, поджидая компанию.
Наша группа очень удачно оказалась под опекой огненного факультета. И, минут через десять после нас, его представители зашли в аудиторию, как раз сразу после Ниммея.
Мое внимание привлек заведующий кафедрой факультета-опекуна, лэр Рудольф Кандейлл. Внушительный мужчина, широкоплечий, мускулистый, с обычной короткой стрижкой, довольно пышной такой. Благодаря ей он очень выгодно отличался от стоящих рядом более молодых преподавателей, представившихся лэрами Никомедо и Никодемо Троватто. У этих двух, похожих как однояйцевые близнецы, на голове были короткие воинственно топорщащиеся ежики. И пусть у лэра Рудольфа седины в волосах было больше, чем угольной черноты, для меня он был гораздо привлекательнее. А уж когда лэр заговорил…
Бархатисто-хрипловатый бас, громкий, обволакивающий… Каждое слово произнесено четко, никакой лишней информации, все ясно и понятно.
Просто сначала на меня вновь, неожиданно, накатила волна удушающей паники.
В книжках про попаданок, по-моему, ни у одной не наблюдалось нервного срыва. Они как-то спокойно воспринимали свою новую участь, ну или тихо пару-тройку ночей рыдали в подушку – и вперед, спасать свежеобретенный мир. Мне же дико хотелось обратно домой, к маме, к Сашке, к Артуру…
Уверена, что Тимке тоже было не очень уютно, к тому же домовые, как коты, привязываются к дому. Люди рождаются, вырастают, стареют, умирают, меняются… Дом тоже меняется, но одна квартира в состояние пережить пять-шесть поколений. И домовые живут до восьми сотен лет, а то и больше. И тут оппачки, подвалило счастье Тимошечке… Родню лесную решил навестить. Иех…
А теперь сидит со мной рядом и страдает от неотвратимости надвигающейся учебы.
Да, думать, как я виновата перед Тимкой затащив его неизвестно куда, все равно было приятнее, чем сесть и смириться с фактом того, что я возможно уже никогда-никогда…
И тут лэр Рудольф! Его бас, разносящийся по аудитории то ли благодаря магии, к наличию которой мне теперь тоже придется привыкнуть, то ли просто потому, что такой вот он у него громкий от природы оказался, успокаивал и возвращал в реальность.
Какой бы фантастической она ни была, но моя текущая реальность – этот другой мир, другой институт, то есть академия, странные люди вокруг… И нелюди.
В соседнем ряду, тоже на задней парте, развалился, откинувшись на спинку скамейки, слегка опаздавший к началу оборотень Ниммей. Завкафа он не слушал, а задумчиво поглядывал в окно.
Перед ним сидело два плечистых парня, я их еще на тренировке заметила. И из-за комплекции, и из-за черного цвета кожи. Прямо вот матово-черной, никогда такой раньше не видела. И с короткими вьющимися как спираль волосами. Посматривали они на меня как-то странно, перешептываясь при этом между собой. Я зыркнула на них многообещающе – плевать, что почти в два раза меня крупнее, все равно полезу в драку, если достанут.
Один из парней усмехнулся, но при этом примирительно выставил обе ладони вперед. Поджав губы и нахмурившись, я кивнула и отвернулась. Понятно, что одна я против этих двоих… Да и против одного-то, как зайка против волка. Тем более они вон рослые какие, и ладонь как две моих.
Нет, подраться тут, конечно, придется, не в институт же культуры попала, а в боевую академию. Первой задираться, конечно, не стану, но и издеваться над собой не позволю. В школе нахлебалась по уши.
– …Поэтому никаких магических дуэлей, никаких экспериментов без присутствия преподавателя. Науку плетения из сырой магии осваивают в течение первых десяти-двенадцати лет жизни, вам же все придется изучать ускоренными темпами. Со всеми, кто попал к нам из магических миров будет заниматься лэр Никомедо, – завкафедрой махнул рукой в сторону одного из близнецов. – А с остальными будет заниматься лэр Никодемо. Ваша задача за три дюжника освоить все, на что в нашем мире отводится годы.
«Первые десять-двенадцать лет жизни», – вспомнила я и поежилась.
Вот чего меня потянуло-то за этим суженным моим, чего мне было за дерево руками и ногами не уцепится? Унесло бы его в этот мир, а я бы в своем прекрасно прожила без всяких там срывов, бросаний детей и уходов из дому…
Это я опять про тетушку вспомнила, как самый яркий пример антирекламы такого вот семейного проклятья в виде магнита к левому мужику. Главное, судя по папе тому же, в обратную сторону магнитик не работает. Мужчине вообще на тебя плевать с большой колокольни может быть, вот что обиднее всего! Ты тут страдай, понимаешь…
Лэр Нико-два… Блин, как я их различать буду?! У них же даже имена одинаковые… Так, значит у нас Никодемо, у продвинутых – Никомедо, если я ничего не перепутала. Значит и будут Демо и Медо, вот…
– Сначала я отвечу на два самых часто задаваемых студентами вопроса, – а голос ничего такой, приятный, энергичный, правда, высокий очень. У нас в школе физрук был с таким вот голосом, как гаркнет, так в ушах сразу звенеть начинало. – Мы не близнецы, я младше на пять лет…
– А с виду и не скажешь! – Это я сказала? Да, раз все на меня смотрят, значит я… – Эм… Брат у вас хорошо сохранился!
– Угу, я именно так и подумал, – Нико-два даже улыбнулся, значит, и правда не обиделся.
Блин, ну надо же было ляпнуть такое. И, главное, обычно же сижу тише воды, ниже травы, а тут от нервов словесное недержание началось.
– И, так как у меня и у брата имена очень похожи, нас обычно все называют…
– Демо и Медо, – и-и-и-ять! Дайте мне кляп кто-нибудь!
– Именно, – мужчина посмотрел на меня с интересом, но таким… не очень воодушевляющим. Как на интересный объект исследования, экспериментов и опытов.
Я, изобразив на лице придурковато-преданное выражение, честно уставилась ему в глаза. Надо будет потом, после занятий подойти и пояснить, что я не всегда такая дура, а только когда меня в незнакомый мир неожиданно перекидывает.
– Надеюсь, молодой человек, вы и во время обучения будете так же активно отвечать на мои вопросы.
Группа заржала, я нахохлилась, но, зная, что если сейчас промолчу, стану объектом для пинания семнадцати студентов и двух преподавателей, тряхнула челкой и многообещающе улыбнулась:
– Постараюсь оправдать ваши надежды. Очень не люблю разочаровывать красивых молодых людей!
И только выдав это я вспомнила, что… я-а-ать! Я же тут под парня кошу, вообще-то!
Демо слегка нахмурился и с ехидством в голосе уточнил:
– Надеюсь, не вся академия воспользуется этой вашей маленькой слабостью, иначе вам или придется учиться кому-то отказывать, оставляя его разочарованным, или будет очень тяжело сидеть во время лекций.
Народ веселился, только чернокожие посматривали в мою сторону немного сочувствующе. Ну и Ниммей с Тимкой то на меня смотрели, то с друг другом переглядывались вопросительно. Вобщем откровенно переживали. Главное, и не скажешь, что это я съела что-то не то. Не ела ничего…
Второй из братьев, Медо, стоял и помалкивал, не мешая представлению.
Я изобразила на лице удивление оскорбленной в лучших чувствах невинности:
– Понимаете, лэр преподаватель, – промурлыкала я с интонацией опытной зрелой хищницы в образе милого котенка, – я же не сказал, – «а» я проглотила в самый последний момент, – что не разочаровываю, а лишь уточнил, что не люблю. А вы вместо того, чтобы воспринять мое упоминание о красивых молодых людях как комплимент, начали сразу мне угрожать и устраивать сцену ревности, – подходить и извиняться уже точно не было смысла, но объектом для пинания одногруппников я не стану, хватит, в школе наигралась. – Кстати, а вам не приходило в голову, что сидеть тяжело будет не мне, а моим партнерам?
Откровенно обалдевающий от моего поведения домовенок очень ощутимо наступил мне пяткой на ногу. Я посмотрела на его испуганно-напряженное лицо и даже плечами пожала. Сама не понимаю, что на меня накатило. Нет, я часто от волнения говорить много начинаю, но уже вроде как пора успокоится и заткнуться.
– Давайте перейдем к занятиям, а ваши сексуальные предпочтения и любимые позы вы будете обсуждать с теми, кому они интересны, – фыркнул Демо, наивно рассчитывая, что последнее слово будет за ним.
– Вообще-то это вы первый начали, лэр преподаватель, – я покрутила в руках лежащую передо мной палочку, очень похожую на ручку. Интересно, ее можно грызть? Иногда я, когда нервничаю, вместо того чтобы нести ахинею, портить отношения с педагогами и нарываться на грубость, грызу что-нибудь, например, карандаш, ручку, угол линейки… – Я лишь уточнил, а то вы размечтаетесь, а потом разочаруетесь. Обидно же будет…
«И-и-ить», – пискнуло что-то внутри меня тоненьким голосом, потому что старший Нико не слишком заметно для студентов, ржущих уже чуть ли не под партами, ухватил младшего за локоть. Похоже, самое время что-нибудь погрызть… Срочно! Рот чем-нибудь займу и в животе как-то пусто… И скручивает там все, то ли от страха, то ли от голода.
– Так, закончили балаган! – а вот у старшего Нико басок, причем тоже громкий, командный. – Те, кто умеет пользоваться магией – пошли за мной, а малолетки, не умеющие взвешивать сырец, не то что из него плести – заткнулись и слушают моего помощника. Лэр Никодемо, продолжайте занятие. А соревнование в остроумии со студентами будете проводить на переменах.
Лэр Демо глянул на меня так, что сразу стало ясно – ничего хорошего мне не светит очень долго. Вот кто меня, дуру, за язык тянул? Судя по сочувственно-задумчивому взгляду Тимки он сейчас тоже размышляет именно над этим вопросом.
– У каждого человека, обладающего способностью к магии, магическая энергия имеет определенный цвет и излучает волны на определенной частоте, – начал вещать Демо. – У тех, кто предрасположен к огненной стихии, цвет магической энергии имеет стойко выраженный красный оттенок. Водная стихия окрашивает энергию в синий, земля – в коричневый, воздух – в очень светлый, почти белый. Иногда бывают способности управлять сразу несколькими стихиями и тогда их цвета смешиваются. Такое часто бывает у предрасположенных к целительству, например. Цвет их энергии отливает золотом. Энергия чистых целителей золотая, как монеты. Способность к ментальной магии добавляет к основному цвету стальной оттенок. Чистых менталистов почти не существует, – в голосе Демо прозвучал намек на гордость. Жаль я не могу разглядеть, какого цвета его магия. – А вот чистые некроманты есть, как и целители. Энергия борцов с нежитью – черная. Еще есть маги, имеющие дар общения с природой, – судя по голосу, носитель этого дара чем-то сильно насолил нашему преподавателю, – их энергия зеленого цвета.
Меня снова петух клюнул в одно место, в то, на котором, по прогнозам уважаемого лэра, мне вскоре будет очень неудобно сидеть, если я не научусь разочаровывать мужчин:
– А бытовая магия?
Это я про Тимку вспомнила.
Демо даже зубами скрипнул, но стоически никак не отреагировал, кроме как ответом на мой вопрос:
– У бытовой магии цвет серый, как пыль.
Сам ты… Пыль!!
– Как я уже упоминал, магическая энергия излучает волны определенной частоты. Выделяют четыре основных группы. Например, боевая стихийная магия излучает волны на самой высокой частоте, «альфе», от тринадцати до тридцати герц, – тут Демо замолчал и уставился на меня, очевидно ожидая вопроса, что такое «герц». Ха!
Изумленно приподняв одну бровь и выдержав паузу почти в минуту, он продолжил:
– Дальше идет бытовая магия, бета-волны, от восьми до двенадцати герц. И перейти с беты-волны на альфу практически невозможно. То есть при частоте излучения магии в двенадцать герц перед нами будет мирный бытовой маг. Тогда как при излучении с частотой всего на единицу выше это будет боевик, владеющий способностью к бытовой магии.
– При наличии в его магической энергии оттенка серого цвета?
Интересно, здесь жевачки есть? Может если мне рот жевачкой склеить, я заткнусь наконец-то?
– Вас, – Демо замер на несколько секунд и даже глаза прикрыл, как будто просматривая перед глазами какие-то картинки, – студент Рин, как-то очень сильно занимает бытовая магия. Вы уверены, что вам правильно выбрали кафедру?
Это он выразительно так на мой красный значок уставился.
Гробовая тишина и все синхронно повернулись в мою сторону, ждут. Забил лэр Демо гол, или я отобью ему мячик обратно.
– Лэр Никодемо, – я по такому случаю даже полностью имя препода выдала, – бытовая магия волнует не только меня, но и всех кому нравиться вкусная еда в столовой и порядок в комнатах. А вообще я просто тянусь к знаниям, задаю уточняющие вопросы. В конце концов, я же не предлагаю вам поговорить об электромагнитном излучении, о законе Рэлея-Джинса и излучении абсолютно черного тела, о фотонах, электронах и Генрихе Герце, – при упоминании последнего Никодемо как-то странно дернулся и подозрительно уставился на меня. – Это все мне объясняли и в моем мире. А вот про разноцветную магию с различным излучением я еще ни разу не слышал.
– И, кстати, – решила я добить бедного лэра, – факультет мне выбирал лэр… – как там этого декана звали-то? – … Гальторе по результатам работы вашего определяющего артефакта. К сожалению, у меня нет никакой другой магии, кроме огненной. Я чистый стопроцентный огненный маг.
Демо, дернул глазом, но решил смиренно промолчать, продолжив занятие:
– Следующей группой волн…
– Простите, но мне очень интересно, вот если цвет выдает предрасположенность к некромантии, предположим, а частота энергии… – и, посмотрев на Демо взглядом прилежной ученицы-отличницы, отвечающей урок любимому преподавателю, уточнила: – Я же правильно понимаю, у некромантии тоже есть своя частота излучения?
Преподаватель снова, довольно громко заскрипел зубами, но ответил:
– Нет, собственной, – даже голосом выделил, смотря на меня в упор, как на личного врага, – частотой излучения некроманты не обладают. Некромантия может использоваться или на очень высокой частоте, как боевая. Или на низких частотах, как целительная или созидательная, – кучу возникших после этой фразы вопросов я благоразумно проглотила. С некромантией потом разберемся, мне бы частоты их осилить. – При наличии предрасположенности выраженной в цвете, энергия будет пропитывать нужные плетения, но сила заряда все равно будет зависеть от излучаемых волн. Маг с красной энергией сможет нарисовать боевое плетение, но фаербол, созданный им, будет лишь жалким пшиком, если его магия не дотягивая до тринадцати герц и выше. Я доступно ответил на ваш вопрос, студент Рин?
– Да, благодарю вас, вы чрезвычайно доступны…й преподаватель, – и-и-яять! Заткните же меня! – С цветом я все понял. Если есть цвет, но частота слишком низкая – толку от цвета почти никакого.
– Почему? Бытовой маг с огненным даром сможет зажечь свечку или развести костер. А маг с даром воды – наколдовать маленький родник в пустыне. Им будут доступны мирные использования стихий, конечно в зависимости от их процентного содержания в магической энергии.
Так, молчим, молчим и киваем, потому что Демо успокоился и говорит со мной, как с адекватным членом общества. Все! Надо тоже постараться прикинуться нормальной и попробовать примирится с преподавателем. Мне с ним тут, возможно, общаться и общаться еще… Пока дорогу обратно в свой мир не найду.
– А если в цвете есть стихийная магия, но нет бытовой, а энергия на уровне бытовой?
– Если перед нами стихийный маг, у которого магия излучает на бета-волнах? – Демо задумался. Похоже, такое тут случается не часто. – Значит, будет мирный стихийный маг. Хороший напарник бытовому магу или артефактору.
Ага, выкрутился, но у меня богатый запас тупых вопросов.
– Простите, но мне очень интересно, вот если у мага имеется магическая энергия, излучаемая на альфа-частоте, но нет ни одной стихии, что тогда?
– Вы чем меня слушали, студент Рин? – я изумленно приподняла бровь и уставилась на Демо. Молча. Он тоже молчал, ожидая, как я отреагирую. Наконец сдался. Первым.
– Частота – это сила. Цвет – способности. Если есть сила, но нет способностей, значит что?
– Значит, ничего не произойдет, лэр преподаватель. Спасибо за столь подробный ответ!
– Надеюсь, я удовлетворил вас?
Ха, ты что, решил, что я куплюсь на столь элементарную подколку?
– Смотря что вы имеете в виду, уважаемый лэр. Мой интерес конкретно к этой проблеме вы удовлетворили полностью.
Ну вот если он теперь сострит что-то про «что имею, то и введу», я поверю, что во всех мирах мужчины троллят почти одинаково.
Никодемо героически боролся с собой. Мучительное желание ответить мне было написано у него на лице большими яркими светящимися буквами, излучающими волны высокой частоты уровня альфа. Я просто загордилась им, когда он, откашлявшись, продолжил лекцию:
– Итак, следующей группой волн…
Следующими были тетра-волны от четырех до семи герц, на которых работали природные маги. Мирные природные маги, огородники и садоводы. Энергия созидателей. И, напоследок, дельта-волны, до трех герц, на которых работали целители. Все целители. Потому что боевых целителей не бывает. Но и понизить свою частоту до такого уровня не могли даже природники. Это была исцеляющая частота. Самое страшное, если вдруг целитель «вылетал» из нее по какой-то причине, не очень поняла какой, но говорилось об этом так, что сразу становилось ясно – подобное случалось и не редко. Потому как работа на высоких частотах отличалась от выполненной на низких, как обработка напильником от заточки на шлифовальном станке. Медленно, муторно и результат несколько кривоватый.