Сказать, что мне стало легче, когда по приезде в «Уолмарт» Самсон и Маркус от нас отделились, – ничего не сказать. Я в Техасе считаные часы, а от Самсона меня уже просто воротит.
– Тебе кроме одежды что-то нужно? – спрашивает Сара, когда мы заходим в отдел косметики.
– Да почти все, – отвечаю. – Шампунь, кондиционер, дезодорант, зубную щетку, пасту – короче, все, что я по субботам воровала с тележек горничных.
Сара замирает и изумленно смотрит на меня.
– Это шутка? Я пока не знаю, как у тебя с чувством юмора…
Качаю головой.
– Все это нам было не по карману. Даже самое необходимое. – Не знаю, с какой стати я так разоткровенничалась. – Если ты нищий, приходится иногда включать смекалку.
Я сворачиваю в следующий проход. Сара догоняет меня не сразу.
– Разве Брайан не платил твоей маме алименты?
– Моя мать была наркоманкой. Я тех денег и не видела.
Сара теперь шагает рядом. Пытаюсь не смотреть на нее – больно видеть, как от моих откровений с нее слетают розовые очки. Хотя, пожалуй, доза реальности ей не повредит.
– А отцу ты про это говорила?
– Нет. Он последний раз видел мать, когда мне было четыре. Она еще не наркоманила.
– Значит, надо было ему рассказать. Он помог бы.
Я бросаю в тележку дезодорант.
– Никогда не считала своим долгом рассказывать ему об условиях, в которых мне приходится жить. Отец должен и сам знать, что творится в жизни его ребенка.
Сразу видно, что мои слова заставляют Сару задуматься. У нее в голове, очевидно, сложился совсем иной образ моего отца. Как знать, возможно, одного-единственного семени сомнения окажется достаточно, чтобы открыть ей глаза на мир за пределами ее уютного защитного пузыря, в котором у всех людей есть летние домики на пляже.
– Пойдем искать мне одежду, – меняю тему я.
Пока мы бродим вдоль полок с тряпками, она молчит. Я беру несколько вещей на примерку, но, если честно, понятия не имею, что мне подойдет. Наконец идем в примерочную.
– Обязательно возьми купальник, – советует Сара. – А лучше два. Мы почти все время проводим на пляже.
Стойка с купальниками находится рядом с примерочной. Взяв парочку, я ухожу в кабинку – примерять все, что набрала.
– Как переоденешься, покажись, ладно? Хочу посмотреть, хорошо ли сидит, – говорит Сара.
Наверное, так делают все подруги, когда вместе ходят по магазинам? Показывают друг дружке наряды?
Сначала примеряю бикини. Топ великоват в груди, но я слышала, что первым делом, когда набираешь вес, увеличивается грудь, а я этим летом точно поправлюсь. Выхожу из кабинки и встаю перед зеркалом. Сара сидит на скамеечке и что-то читает в телефоне. Подняв голову, она изумленно распахивает глаза.
– Вау! Можно даже на размер меньше взять.
– Нет, я планирую набрать вес.
– Зачем? Убить готова за такое тело, как у тебя!
Ее слова задевают меня за живое.
У Сары какой-то загнанный взгляд. Наверное, она сейчас мысленно сравнивает наши тела и подмечает в своем то, что считает недостатками.
– У тебя даже ляжки не соединяются! – чуть ли не с завистью шепчет она. – Всегда мечтала о таком просвете между бедрами!
Я качаю головой и возвращаюсь в кабинку. Надеваю второй купальник и сверху джинсовые шорты – убедиться, что они мне по размеру. Когда выхожу, Сара издает громкий стон.
– Господи, да тебе все к лицу, надевай что хочешь!
Она встает рядом и разглядывает наши отражения в зеркале. На самом деле Сара тоже не коротышка, всего на пару дюймов ниже меня. Она поворачивается боком и кладет ладонь себе на живот.
– Сколько ты весишь?
– Не знаю.
Вообще-то знаю, но не хочу задавать ей планку, к которой совершенно незачем стремиться.
Сара вздыхает. Явно расстроена.
– Мне до поставленной на лето цели еще двадцать фунтов надо скинуть. Пора браться за дело. Расскажи, в чем твой секрет?
Мой секрет?
Смеюсь, глядя на себя в зеркало и проводя рукой по впалому животу.
– Я всю жизнь голодала. Не у всех людей дома есть еда.
Смотрю прямо на Сару. Она поднимает на меня взгляд, который я затрудняюсь прочесть. Наконец, поморгав, она переводит глаза на телефон. Откашливается.
– Это правда?
– Ага.
Сара задумчиво прикусывает щеку.
– Тогда почему ты сегодня ничего не ела за ужином?
– Потому что это были худшие двадцать четыре часа в моей жизни, я оказалась за одним столом с пятью совершенно чужими мне людьми, на другом конце страны и в чужом доме. Иногда и у голодных аппетит пропадает.
Сара не поднимает головы. Не знаю, смутила ли ее моя неожиданная откровенность или она просто пытается осознать факт, что у нас настолько разная жизнь. Подмывает спросить о ее странном поведении за ужином: глядя на меня, она тоже почти не ела. Тем не менее я молчу. На сегодня с нее хватит потрясений. В конце концов, мы только познакомились.
– Есть хочешь? – спрашиваю. – Лично я готова съесть слона.
Сара робко улыбается, и я впервые ощущаю, как между нами зарождается какая-то связь, намек на что-то общее.
– Ага. Жрать хочется – просто мрак!
Я так и покатываюсь.
– Значит, нас двое!
Ухожу в кабинку и снова надеваю сарафан. Переодевшись, хватаю Сару за руку и тащу к продуктовым рядам.
– Куда мы?
– К еде!
Первым делом подходим к полкам с хлебом. Я останавливаю тележку возле коробок и пакетов со сладкой выпечкой.
– Что ты любишь больше всего?
Сара показывает пальцем на белый пакет с шоколадными мини-пончиками.
Я беру их с полки и вскрываю пакет. Достаю один пончик, засовываю в рот, а остальное отдаю Саре.
– Теперь бы молока, – говорю с набитым ртом.
Сара смотрит на меня, как на сумасшедшую, но все же идет со мной за молоком. Достав с полки два пакета шоколадного, я показываю пальцем на укромное местечко возле яиц. Откатываю туда тележку и плюхаюсь прямо на пол, прислоняясь спиной к длинному напольному холодильнику с яйцами.
Она с опаской оглядывается по сторонам и медленно присаживается рядом. Вручаю ей молоко.
Вскрыв свой пакет, делаю глоток и беру из упаковки еще один пончик.
– Ты больная! – шепчет Сара, наконец доставая пончик и себе.
Пожимаю плечами.
– От голодной до больной – один шаг.
Сара отпивает молоко и облегченно запрокидывает голову, прислоняя ее к стенке холодильника.
– Господи, кайф-то какой!
Она вытягивает перед собой ноги, и минуту-другую мы просто сидим, молча жуем пончики и ловим на себе подозрительные взгляды покупателей.
– Слушай, ты извини, если я тебя обидела – ну, насчет веса, – наконец произносит Сара.
– Не обидела. Я просто не хочу, чтобы ты сравнивала себя со мной.
– Трудно не сравнивать. Тем более я все лето проведу на пляже. Знаешь, я себя сравниваю со всеми девчонками в купальниках.
– Вот и зря! Но вообще я тебя понимаю. Странно, да? Людям должно быть наплевать, сколько у тебя жира под кожей и насколько плотно она обтягивает кости.
Запихиваю в рот еще один пончик и умолкаю.
Сара бормочет «аминь» и делает еще один большой глоток шоколадного молока.
Проходящий мимо сотрудник ненадолго притормаживает возле нас, увидев, что мы сидим на полу и едим неоплаченные продукты.
– Все оплатим, не волнуйтесь! – отмахиваюсь от него я.
Покачав головой, он уходит.
После минутного молчания Сара вдруг признается:
– Знаешь, я очень волновалась перед нашей встречей – боялась, что не понравлюсь тебе.
– До сегодняшнего дня я даже не знала о твоем существовании! – смеюсь я.
Похоже, мои слова задели Сару за живое.
– Разве отец никогда про меня не рассказывал?
Качаю головой.
– Ты не думай, он не пытался утаить, что вы у него есть. Просто… ну, мы не общаемся. Вообще. С тех пор, как он женился, мы ни разу не разговаривали. Я вообще забыла про его женитьбу!
Сара хочет что-то сказать, но нас прерывают.
– У вас все хорошо? – спрашивает Маркус.
Они с Самсоном стоят напротив и удивленно глазеют на нас.
Сара поднимает свое шоколадное молоко.
– Бейя сказала, что нельзя так загоняться из-за веса, и теперь кормит меня всякой дрянью!
Маркус со смехом запускает руку в пакет с пончиками.
– Бейя права. Ты само совершенство!
Самсон молча пялится на меня. Он никогда не улыбается – в отличие от Маркуса, с лица которого, похоже, улыбка вообще не сходит.
Сара встает с пола и помогает мне подняться.
– Ну, идем.