Когда приходит конец летним каникулам, на душе всегда немного тревожно. Во-первых, потому что вновь посчастливится увидеться с одноклассниками, которые не особо радушно встречали меня на уроках, после произошедшего двумя зимами ранее. Каждый год одно и тоже: кто-то не особо оригинальный нарисует на моем шкафчике волчью морду и подпишет «аууу», еще более примитивный забросает мою парту разгрызенными куриными косточками, а при виде меня каждый второй начнет выть или по-идиотски рычать.
Поначалу, как и любому человеку, мне было страшно, обидно и жутко стыдно – мне никто не верил и были убеждены, что я наркоманка, которой мерещится нечисть. Но мы устроены так, что ко всему приспосабливаемся – это называется адаптация, которая возникает под средством инстинкта выживания. Теперь мне абсолютно нет дела до задир, вроде Урии Хофман. Она не блистала оригинальностью: Урия словно вышла из инкубатора – её выходки по-детски глупые. Однажды она подбросила в мой в шкафчик блошиную ферму.
Я пыталась доказать всему городу свою правоту (и сейчас пытаюсь), но люди или смеялись, или обходили меня стороной, будто больную проказой. Кейт, Филипп и Брайс после злополучной ночи оборвали со мной все отношения, лишь изредка поглядывая в мою сторону. Они тряслись от страха, что я выдам их, и в Салли Хилл на три малолетних наркомана станет больше. Иной раз хотелось спросить: были ли мы вообще когда-нибудь друзьями? Мерзавцы, я же думала, что их слопал оборотень! Будучи до сих пор готами, мы совсем не пересекались – я раз и навсегда завязала с этой ерундой. Пройденный этап.
– Ты готова? – мама застигла меня врасплох, резко показавшись в дверях.
Её голос звучал энергично, и меня это раздражало – она из кожи вон лезла разрядить обстановку, но именно её старания предавали неловкость. Она всегда сопровождала меня в школу в мой первый учебный день, но после истории с оборотнем, эта традиция стала для меня невыносимой. Прежде мы так делали, потому что это казалось правильным, а сейчас, потому что так маме казалось, что её присутствие избавит меня от насмешек одноклассников. Забавно, но эффект от её порыва ровно обратный – внутри, в стенах школы, разворачивался мой личный ад.
Я выпрямилась, схватила школьный рюкзак и, бросив его на плечо, прошла мимо улыбающейся мамы, оставив после себя шлейф запаха от антиперспиранта.
Когда мы уже сели в машину, я застегнула ремень безопасности и позволила себе коротко взглянуть на неё. Мама выглядела строго в своём брючном костюме с серым пиджаком. Иногда складывалось ощущение, что другой одежды в её гардеробе не существовало.
– Вот это погодка! – воодушевлено заключила та, не получив согласия с моей стороны.
В салоне пахло миндалем, а на зеркале заднего вида весел брелок слона, который, как принято считать, приносил удачу, во что мама охотно верила. Пока она подкрашивала свои тоненькие губы яркой помадой, я открыла окно и высунула голову. По земле кружились в вихре теплого ветра жухлые листья, в воздухе витал запах мокрого асфальта, по которому с утра прошлась уборочная машина.
– Ну все… – спрятала косметичку мама и попросила меня сесть ровно, заводя ключ зажигания. – Поехали!
Всю дорогу до школы мы не обмолвились ни словом. Если в прошлом мама включала радио, то сегодня даже чужой голос не мог отвлечь нас от гнетущих мыслей. Она наверняка думала о том, как сегодня мне придётся несладко, и она точно желала уберечь меня от этого ада.
А я, в свою очередь, размышляла о находке в лесу. Прошло столько времени, и оборотень снова объявился. Это должно что-то значить.
Ладонь мамы, ласкающая мою макушку, резко вернула меня в реальность, и я резко отодвинула голову в сторону. От этого она виновато дернула ртом.
– Извини. Я просто хотела тебя подбодрить, – в оправдании улыбнулась мама, не отвлекаясь от дороги.
Я облокотилась головой на приспущенное окно, и ветра, проникавший в салон, принялся играться с моими красными прядями, путая их между собой. В это мгновение мне захотелось расщепиться на атомы, лишь бы не возвращаться в тот ад.
– Не надо меня подбадривать! Я еду в школу, а не на тот свет, – буркнула я, провожая рассеянным взглядом мелькающие магазинчики.
Мимо проносились пожелтевшие деревья, дома и уже открытые мини-маркеты. Город только-только начал оживляться; на тротуарах все больше детей и подростков, снова заработали школьные автобусы. Один из них проехал мимо нас, и я обрадовалась, что не нахожусь внутри него.
– Марго, я хочу тебе помочь, – заверила мама, тверже цепляясь за кожаный руль.
От её слов мне стало смешно.
– Ты говоришь со мной так, будто я твой очередной клиент, а не дочь, – повернулась я к ней, пристально рассматривая её точенный профиль матери.
Да, она часто пыталась поговорить со мной в своём унылом кабинете. Боже, повезло же мне родиться в семье, где мать психолог, а отец инженер. Чудо семейка.
– Извини, – повторилась она, занервничав ещё больше. – Просто я знаю как к тебе относятся друзья, и мне обидно за тебя.
И снова смешок.
– Друзья? Кто сказал, что у меня они есть?
Машина медленно остановилась. На светофоре загорелся красный свет, что позволило маме ненадолго отвлечься от вождения.
– Послушай, солнышко, в том, через что ты сейчас проходишь, нет виноватых, кроме тебя самой.
О Боже, она опять за старое! Она испытывала на мне свои приемы, которые я называю манипуляцией.
– Прекрати копаться в моей голове! Это не моя, а ваша с папой вина, ведь это вы мне не поверили! – вспылила я, громко рявкнув, привлекая внимание людей в машине слева. – Я говорю всем правду! Там, в лесу, был оборотень! Но вам же легче поверить в то, что я наркоманка!
– Марго, не кричи!..
Останавливать меня сейчас было бесполезно. Я как ядерная ракета – запустив, уже нельзя вернуть обратно. Лучше всего бежать и прятаться.
– Он был огромный, с большими клыками и когтями, с желтыми глазами, а из его пасти исходило зловоние! Он реален, и он где-то там!
– Я сказала, замолчи! – в ярости осекла мама, стукнув рукой по рулю.
От неожиданности я вздрогнула, потеряв дар речи. Ослепнув от вспышки гнева, я даже не заметила, что позади сигналили десятки машин, а светофор пестрил зелёным. Ну вот, конечно! Снова виновата я!
Не зная чем защитить себя, я лишь взъерошила волосы и отсела ближе к двери, опустив голову на окно. Это какой-то долгий кошмарный сон. Я прикрыла веки, в попытке исчезнуть, но, как и всегда, ничего не получилось. Пусть все катится к черту.
Мы подъехали к кирпичному зданию, фасад которого был окрашен в белый, а на газоне, у главного входа, стоял щит «Старшая школа Салли Хилл». Рядом с ним же развивались три флага – американский, флаг штата и школы.
Я быстро расстегнула ремень безопасности, хмуро поглядев на толпу школьников и цепочку машин. Выйдя из салона, я заметила краем глаза копошение за спиной и устало оглянулась на маму.
– Я не хочу, чтобы ты выходила, – бесстрастно сказала я, надев рюкзак на спину.
– Почему?
Ой, как будто ей неизвестна причина.
– Потому что ты только привлекаешь ко мне внимание посторонних. Пока, – прежде, чем я захлопнула дверь, мама шепнула «я люблю тебя», но ничего не ответив на это, я поспешила в школу.
* * *
На урок анатомии мне пришлось специально опоздать. И дело не в том, что было не охото учиться, просто лучше войти в класс, когда в кабинете присутствует взрослый человек.
Как и ожидалось, на моем шкафчике что-то да и нацарапали, только на сей раз это был не волк, а «повой на луну, детка». Очень остроумно. Прошло два года, неужели об этом никогда не забудут? Почему люди помнят только чужие ошибки?
Легонько постучав по бежевой двери со шторкой, я дёрнула за ручку и оказалась в кабинете, где мистер Берри объяснял новую тему на следующий урок. Мне удалось подоспеть как раз к тому моменту, когда мужчина с приличной шевелюрой на голове и отменными бакенбардами демонстрировал какой-то пример на яблоке. Однако стоило мне появиться, как о нем забывают.
– О, мисс Ван де Шмидт, я уже не надеялся вас застать на своём уроке, – с неподдельной радостью отозвался учитель, убирая яблоко на стол.
Да, этот человек единственный, кто делал вид, будто ничего не случилось. Спасибо ему за это.
– Простите… – не успев закончить реплику, меня поспешно перебил все тот же спокойный ровный голос Берри:
– Причина твоего опоздания, Марго? – он почесал похожий на клюв вороны нос и повернулся ко мне, сложив руки на торс.
За меня ответил одноклассник – Дерек:
– Марго опоздала, потому что выгуливала своего оборотня в лесу, – на его дурацкую шутку все засмеялись, и послышался коллективный вой.
Я сжала кулаки и едва сдержалась не закатить глаза. Боже, если бы в тот вечер был кто-нибудь рядом, мне бы не пришлось терпеть насмешки!
Мистер Берри громко кашлянул, отчего ученики не сразу, но затихли.
– Дерек, думаю, ты напомнишь всему классу, как происходит расщепление белков, марш к доске! – твердо велел учитель, а затем уставился на меня чуть мягче. Я заметила в его взгляде жалость.
– Присаживайся, Марго, в честь первого учебного дня наказания не будет, но это единичный случай, ясно? Я не потерплю прогулов своих занятий!
Убедительно кивнув и заодно пообещав, что такого больше не повторится, я пошла сквозь ряды и уселась за крайнюю парту возле окна, которая второй год подряд считалось моим местом: здесь не видно шпаргалок, можно спать на уроках, чего мистер Берри не заметит, благодаря массивным плечам девушки сидящей впереди. Бонусом ко всему прочему чудесный вид на опадающую листву. Одно время года сменяется другим. Это так удивительно! Но в этот раз мой интерес привлекли ни сколько листья клена, сколько стоявшая у заднего входа чёрная машина с флажками – кто-то влиятельный решил посетить нашу школу. Возможно, наконец отремонтируют женскую раздевалку, и третья душевая кабинка заработает. Было бы замечательно не ждать по полчаса пока она освободится.
Спустя уроки английского языка и истории, наступил момент, которого обычные ученики ждут с нетерпением, я же всячески его избегала. Когда-то давно все было спокойно, каждый занимался своими делами. Кафетерий – официально опасная зона. В прошлом году, перед весенними каникулами, меня забросали сырным соусом, в другой раз меня облили прокисшим молоком, а сейчас… Не хотелось проверять. Бывало приходилось обедать во дворе, на скамье у фонтана, или на трибунах, в спортзале. Но это раньше, впредь я бросаю вызов всем уродам и стервам, травившим меня! Отныне никакого молчания.
С этой напускной уверенностью я заглянула в просторное помещение, битком набитое старшеклассниками. Кто-то сразу заметил меня, шепчась и хихикая, но их интерес продлился недолго – в следующую секунду ребята снова болтали о погоде, о новых трендах или о другой любой ерунде. Бледно-голубые стены обвешаны плакатами и желто-чёрными лентами – цвет формы нашей баскетбольной команды, а сквозь ряды проходил человек, одетый в костюм сокола в баскетбольной форме – наш символ.
Глазами отыскав свободный столик где-то в конце зала, я быстро пробралась сквозь толкучку и, неуклюже плюхнувшись на стул, перевела дыхание. Странно, обычно мне так не везёт. В кафетерии стоял ужасный гул и запах бекона, от которого меня воротило. Не доверяя школьной столовой и чтобы не тратить время в очередях, я приношу еду с собой. Мама положила мне сэндвич с ветчиной, апельсиновый сок и… морковные котлеты? Фу, ну и гадость.
Задев стул, куда я положила рюкзак, мимо прошли чирлидерши, с чувством обсуждая какие-то новости, которые я услышала краем уха.
– …Да, и говорят, что он будет учиться в нашей школе! – завопила блондинка с противным писклявым голосом.
Она села на соседний стол, где уместились вся команда. Её подружка перекинула ногу на ногу и открыла упаковку крекеров, воскликнула:
– Об этом неизвестно, но их машину у главного входа заметили все.
– Вот так новости! Этот год обещает быть насыщенным, – на одном дыхании выпалила третья, а затем двери в кафетерий с шумом отварились, и некоторые притихли, застав перед собой парня с каштановыми волосами, резкими чертами лица. Народ обернулся на грохот, тем временем как остальная часть, более голодная, боролась за еду. Я относилась к первой категории – какого черта?..
Парень в белой рубашке, классических брюках брезгливо схватился за оранжевый поднос, куда складывали еду и, не соблюдая порядок очереди, нагло протолкнулся к холодным блюдам и десертам. Удивительно, но никто не пытался поставить его на место, потому что были слишком удивлены. Если мгновение назад в зале стоял ужасный гул, то теперь было слышно муху жужжащую у потолка.
Я быстро отвернулась, пребывая в таком же шокированном состоянии, что и остальные. Глядя на свой сэндвич в руке, я судорожно пыталась понять, что он здесь забыл.
Тот, что собрал на себе кучу взглядов, уверенно проходил мимо полных столиков и, секунду поколебавшись, вдруг направился ко мне. Ко мне!
– Нет, нет, свали в туман, – молясь под нос, я сжала сэндвич так сильно, что помидор вывалился наружу.
Высокий брюнет со скрежетом улыбнулось свободный стул, опустил поднос на стол, а сам сел напротив, важно подворачивая рукава итальянского пиджака с теми самыми инициалами «B. H».
В такие моменты необходимо иметь при себе справочник, в котором говорится, как вести себя, но, к глубочайшему сожалению, у меня его не было.
Я надменно посмотрела на него. Глянцевые волосы уложены набок, но его челка все равно лезла в глаза, под стильным синим пиджаком белая рубашка с золотистыми пуговицами, затем черёд классических брюк и тех самых ботинок, которые я видела в лесу. Он словно на бал собрался… Интересно, богатенькие сынки всегда выглядят как модели из журналов или только по особым случаям? Да какая, собственно, разница?
Билл, как ни в чем не бывало, откусил свой бутерброд с сыром и отпил глоток содовой, не обращая на меня никакого внимания.
И что, этот засранец собирается играть в «мы не встречались в лесу, я тебя не знаю, сиди смирно»?
– Раз ты сел за мой столик, позволь спросить, что ты здесь делаешь? – горячо поинтересовалась я, собрав локти на груди.
Билл Хофер не торопился объясняться. Он дожевывал бутерброд, кончиком языка проводя по полости щёк, вытянул палец, жестом прося подождать минутку. Это издёвка? Я перевела дыхание и лишь сейчас поняла, что все смотрели в нашу сторону. Готова поспорить, никто не ожидал такого поворота событий, включая меня самой.
Наконец, Билл проглотил образовавшуюся во рту кашу и удосужился взглянуть на меня.
– Теперь я здесь учусь, – глотнул содовой брюнет.
Удар под вздох. Опешив, я неловко засмеялась, но смех был в большей степени истерический.
– То есть, как? – отказывалась верить в происходящее я.
– Разделяю твоё удивление – я тоже не в восторге, – хмыкнул Билл, пожав широкими плечами, – но в интернате, где я учился, ремонт, поэтому прошу любить и жаловать. Теперь я здесь.
Я открыла и тут же закрыла рот, не зная как реагировать на подобное заявление. Молчание, которое прерывал вновь нарастающий галдеж, затянулось. Похоже, больше никого не удивляло появление сына мэра в столовой, что не могло не радовать, ведь на любопытные взгляды у меня уже аллергия.
– Ох, да ты на седьмом небе от счастья! – съязвила я, откинувшись на спинку стула. – Это все мило, но что ты делаешь за моим столом?
Брюнет театрально принялся что-то рассматривать под столом.
– Что ты творишь?
– Что-то я нигде не вижу твоего имени, волчонок, так с какого боку это место твое?
Его грубости нет предела – я крепко стиснула зубы. За сегодняшний день я достаточно натерпелась шуток и унижения, с меня довольно! Привстав, я медленно приблизилась к парню, подавляя внезапное желание расцарапать его самодовольную рожу.
– Никогда больше не называй меня так, если жизнь дорога!
– Вау, она мне угрожает, – просиял в насмешливой, но обонятельной улыбке Билл, не воспринимая мои слова всерьез. – И что ты мне сделаешь?
– Твоя самоуверенность только подстегивает вправить тебе мозги.
– Не беспокойся, они на своем месте, – заверил тот, а я не растерялась:
– То есть, на мусорке?
Хофер закатил глаза.
– Возможно. Рядом с твоими. Остынь, мне сейчас не хочется с кем-то спорить. Это же мой первый день в школе, – он оперся локтем на спинку стула. – Как тебя зовут?
Ой, посмотрите, ему вдруг стало интересно мое имя, как мило! Вот только зачем? Семью мэра и его самого я недолюбливала по очевидным причинам. Меня не оставляет в покое мысль, что мэр Хофер что-то скрывает. Двенадцать жертв за сорок лет, убитые одним и тем же способом, – разве не странно? Власти должны были заняться этим, решить проблемы, отыскать преступника, однако… Полиция вела расследование и, якобы, виновника отыскали – громадного волка. Но я-то знаю, что волк просто удобная отговорка. Жаль, что люди верят только в свою правду, отказываясь взглянуть на истину.
– С чего вдруг ты мной заинтересовался? – недоверчиво кивнула я.
Билл рассмеялся.
– Может, я влюбился.
– Катись к чертям.
– Не сегодня, – отмахнулся Билл и наклонился ближе.
Я не сводила с него хмурого взгляда.
Билл устало вздохнул, будто битый час объяснял глупому школьнику правило вычитания и умножения.
– Ладно. Что, если я скажу, что хочу помочь тебе отыскать убийцу? – вкрадчиво произнес Хофер, наладив со мной зрительный контакт.
Похлопав ресницами, я пару секунд глупо уставилась на него, пока в конце концов не разразилась хохотом, который в свою очередь заставил многих оглянуться.
Моя реакция огорошила Билла, однако не оттолкнула: он терпеливо ждал когда я успокоюсь, барабаня пальцами по поверхности стола. Но мне сложно вернуть самообладание… С одной стороны, трудно поверить в искренность Хофера, но мне бы хотелось в них верить, заручиться поддержкой, ведь быть одной против всех – тяжко. Но с другой стороны забавно, что разговор плавно перешел на запрещённую тему. Это значит, Билл уже думал об этом и он целенаправленно сел со мной.
– Очень смешная шутка. Долго над ней думал? – закатив глаза, я убрала сэндвич в контейнер и собиралась уйти, как неожиданно крепкая хватка Билла меня остановила.
– Я говорю предельно серьёзно, Марго, – подытожил Хофер.
Широко распахнув веки, я отняла свою кисть.
– Откуда ты знаешь мое имя?!
Брюнет кивнул на мой контейнер с едой. Я повернула фиолетовый чемоданчик к себе задней стороной. Теперь ясно… Видимо, мама постаралась. Рядом с замочком чёрным маркером аккуратно написано «Марго».
Воспользовавшись моментом, Билл не унимался:
– Вместе мы сможем найти его. С твоими знаниями и моим… положением это будет легко! – парень с надеждой в глазах заглянул в мои. – Для меня это очень важно.
Если бы я не знала, кто передо мной, то растаяла бы на месте, но это Билл Хофер – самое непостоянное существо на свете. О нем все хорошо наслышаны. Связываться с ним – сделать плохо себе.
– Нет, – уверенно отрезала я.
Ответ сбил его с толку.
– Что значит «нет»?
Я потянулась за рюкзаком и спрятала в него контейнер.
– Видимо, тебе никогда ни в чем не отказывали, – заключила я со смешком, застегнув змейку портфеля. – Нет – значит, я не стану искать с тобой убийцу. Я работаю одна.
Прозвенел звонок, и школьники лениво расходились, подобно муравьям, по классам.
Развернувшись к тому спиной, я поспешила прочь из столовой, но Билл схватил меня за плечо. Мне пришлось в очередной раз оглянуться.
– Я готов поверить в твою теорию! – выпалил на одном дыхание Билл, осознавая, что других рычагов давления у него нет.
Как же ему важно найти убийцу, если он готов ради этого поверить в то, чего по его мнению нет… Какой молодец!..
– Мне не нужно твое одолжение, – оттолкнула его я, тот попятился назад.
– Это не одолжение. Если ты докажешь мне, что оборотень существует, то я поверю. А заручившись моим доверием и поддержкой, ты сможешь доказать всем свою правоту. Так что? Разве это не выгодное для тебя предложение?
Как бы я не пыталась держаться, но предложение богатенького сыночка уж слишком соблазнительно. А ведь вправду: возможно, вдвоем нам под силу найти монстра, разузнать об убийствах и поставить точку в этом кошмаре. Но что могут сделать обычные подростки? Разве что стать закуской для оборотня.
Задумчиво жуя губу, я подняла взгляд на Хофера. Я его не знаю, можно ли ему доверять? Что, если это очередная насмешка, и где-то в помещении спрятана камера? Доверять человеку, значит быть в нем уверенным на все сто. Следовательно, Билл Хофер для меня ещё одна загадка, которую невозможно разгадать, как странности в Бермудском треугольнике. Он не похож на надежного человека.
– Нет.
Парень казался таким спокойным, но одновременно нервным и неукротимым, как дикий жеребец в узде. Он сглотнул, при этом ни одна мышца на его лице не дрогнула и поглядел на меня сверху-вниз.
– Ладно. Ты ещё передумаешь, – затем, близко наклонившись к моему левому уху, холодным шепотом добавил: – Кстати, сел я с тобой за один стол только лишь потому, что вон те парни, с идиотскими банданами на голове, хотели облить тебя краской. Не более.
Я почувствовала как сердце в груди сжалось, как кровь перестала поступать в голову, как ужасно она заболела. Нет ничего отвратительней, чем показаться слабой перед тем, кто не должен был тебя такой видеть. Это унизительно.
С той самой непринуждённой физиономией, какой Билл сюда вошёл, он и покинул помещение, оставив меня на растерзание мыслям и чувствам долга. Как можно, ничего не предпринимая, ввязаться в черт знает что?!
Я тихонько выругалась и бросилась к выходу.
* * *
Окончание пятого урока я ждала с нетерпением. Пока все записывали домашнее задание, а миссис Джуд объясняла тему параграфа, я каждые три минуты проверяла экран мобильника, в надежде застать нужное время, но цифры как будто назло застыли.
Сама того не замечая, я барабанила пальцами по парте, от нетерпения царапая зубами губы. Чтобы хоть чем-то себя отвлечь, я поглядела на висевшую на стенке карту нашего штата. Весь Массачусетс растянулся на небольшом стенде. Я пристально вглядывалась в населенные пункты, раскрашенные в яркие цвета прежде, чем откинулась на спинку стула, где был плохо нарисованный волк, и глубоко вздохнула от разочарования.
– Мисс Шмидт, не волнуйтесь, планета в безопасности, у нас же есть НАСА, – с ироний подметила учительница, обратившись ко мне так, как мне не нравится.
Она вытерла полотенцем руки, испачканные мелом и с надменностью уставилась в мою сторону. Её привычка сокращать мою фамилию вовсе неслучайна: миссис Джуд кажется, что для подростка слишком формально проговаривать фамилию целиком. Видимо, ей в голову не приходила мысль, что её высокомерие оскорбительно.
– Что, простите?.. – расправила я плечи, в недоумении нахмурившись, когда одноклассники хихикали надо мной.
– Вы каждую секунду смотрите в мобильник, ожидая, вероятно, звонка, потому что у вас важная миссия – спасти планету от гигантского астероида, – выразительно щебетала Джуд, склонив голову набок, отчего её белокурая чёлка упала на глаза.
И снова раздался противный смех. Насколько мне известно, задача учителя преподавать, а не устраивать смешные представления, – чего географичка выпендривается?!
Потушив огонь в груди, я перевела дыхание, пытаясь успокоиться. К счастью для всех, раздался звонок, и ученик мгновенно позабыли о неуместной шутке Джуд, растворяясь в коридорах, спеша обсудить планы на вечер.
Схватившись за рюкзак, я бросила мобильник в карман джинсовых брюк и протиснулась мимо пустых парт, стараясь не пересекаться взглядом с преподавателем.
– Шмидт, – бросила она мне в спину, и я нехотя обернулась, – завтра начну опрос с тебя. Будь добра, подготовься.
Превосходно, значит, завтра будет завал и первая двойка за этот год.
Кивнув, я вышла из класса и, пережив толкучку, бегом добралась до нужного крыла. Слова Хофера костью стали поперек горла, не давая возможности сконцентрироваться на чем-либо другом. Последние два года мама только и делала, что твердила «ты нуждаешься в друге», «тебе нужен товарищ», «о, малышка моя, ты скучаешь по друзьям». И, если то, что я сейчас намеревалась сделать, спровоцировано тягой к дружбе, пусть мне отрежут язык. Дружба – синоним непостоянству, это временное явление, пока человек не найдёт кого-то лучше вас.
От большого скопления людей в коридоре нависла тень, словно наступила глубокая ночь. Но помимо этого стояла невыносимая духота, а запахи со столовой и «ароматы» потных баскетболистов кружили голову. Поэтому с бурчанием «пропустите», я вырвалась вперёд, где движения поменьше, а затем поворот.
Кто-то, оперевшись плечом об дверце шкафчика, смеясь, болтал с друзьями; другие без энтузиазма доставали учебники для следующих уроков и с усталостью, похожие на зомби, ковыляли дальше.
Проскользнув мимо команды шахматного клуба, я, поправляя взъерошенные волосы, замедлила шаг, а затем вовсе остановилась.
Вот он, прямо по курсу.
Удивительно! Сделать это – значит, навсегда изменить все.
Хофер стоял ко мне лицом, безмятежно вытаскивая учебник по английскому и параллельно мило болтая с какой-то девушкой. Когда я подошла ближе и почувствовала дрожь в коленках от того, что понятия не имела с чего начать разговор, я наконец поняла, кто находился рядом с Биллом. Так вот откуда я знала эту задницу – в женской раздевалке она часто демонстрировала всем своё кружевное белье, хвастаясь, что мать привезла ей в подарок из Парижа. Заметив меня, Билл и девушка обернулись. Передо мной никто иная, как Урия Хофман (или Фурия, как я её называю) – та самая стерва, подкинувшая в шкафчик блошиную ферму. Между нами взаимная неприязнь, поэтому воздух вдруг наэлектризовался, и молнии сверкнули в наших глазах. Её самодовольная ухмылка жутко раздражала: выражение лица Урии прямо кричало «что тебе надо?», но отвечать на него никто не собирался – ни я, ни Билл.
– Марго… какая приятная встреча! Привет, давно не виделись, – с фальшивой вежливостью пропела она, улыбнувшись так, что глаза её превратились в щёлочки.
– Не могу ответить взаимностью, Фурия, – съехидничала я и повернула голову к Биллу. – Надо поговорить.
Точно не сказать, что именно задело девушку: то, что я назвала её Фурией или то, что я заговорила с самим Биллом Хофером – крутым, по мнению толпы, парнем и с милой мордашкой. В любом случае, Урия испепеляла меня невидимым лазером. Уставившись на Билла, который с интересом наблюдал за нашими любезностями, Фурия тепло ему улыбнулась и подмигнула.
– Увидимся вечером, – она в последний раз обожгла меня своим взглядом и пропала из виду, оставив после себя ужасно резкий шлейф парфюма.
Мы остались с Биллом одни в коридоре – прозвенел звонок, и ученики разбежались по классам.
– Значит, у тебя сегодня свидание с местной Фурией? Какое счастье, – с сарказмом усмехнулась я и встала на то место, где минутой ранее была Хофман.
Билл с шумом захлопнул дверцу шкафчика.
– А ты не завидуй, это плохо. Вон как волосы покраснели, – дернул он меня за передние пряди, выдавив довольную ухмылку.
– Очень смешно, – буркнула я, – вообще-то мне надо тебе сказать…
Но Билл не позволил договорить, продолжив вместо меня:
– Ты передумала, как неожиданно! – театрально удивился тот.
Мимо нас пробежал ученик, явно опаздывающий на урок, и я вспомнила о литературе.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, я встрепенулась:
– …Сегодня после занятий мы пойдем в лес.
Билл удивлённо приподнял бровь, скрестив руки на груди.
– Зачем?
– Не волнуйся, убивать не собираюсь, – отшутилась я, хотя иногда, своим поведением, он подбивал меня на эту мысль.
– Ты себя переоцениваешь, – не обиделся Билл, оценивающе пройдясь по мне взглядом.
Он разглядывал меня, как какой-нибудь товар. Я рассерженно нахмурилась, и, заметив это, брюнет в примирение поднял руки вверх.
– Шутка. И так… Зачем нам нужно в лес?
– Я докажу тебе, что оборотни существуют. Ты сам все увидишь.
Хофер устало вздохнул и скорчил недовольную мину.
– Класс, будем охотиться на несуществующего монстра из мультфильмов, видеоигр и книг, это ли не жизнь!
– То, что ты его не видел, не значит, что оборотня не существует, – твердо произнесла я, краем уха услышав цоканье женских каблуков. – Сегодня в четыре часа у парадного входа, не забудь!
С этими словами я рванула в противоположную сторону от брюнета, торопясь на урок литературы. Не думала я, что человеком, который должен будет мне поверить, станет сын мэра – Билл Хофер. Это похоже на злой рок, но, может, всё это не случайно?