Сентябрь Саванной овсянки
Два года до суда
Тихое тарахтение движущейся монорельсовой тележки похоже на биение сердца птицы. На короткий момент, настолько короткий, что камера видеонаблюдения не может его зафиксировать, я закрываю глаза, выдыхаю на холодный алюминиевый поручень, и в голове мелькает мысль о том, что вот это оно и есть – ощущение полета.
Невесомо. Бездыханно. Свободно.
«Ана?»
Маленькая девочка в упор смотрит на меня через пролет. Я быстро наклоняюсь как можно ниже. «О, привет! Как тебя зовут?»
Девочка усмехается, показывая два ряда безупречно ровных зубов. «Клара».
Клара.
Через мгновение в моей голове начинает звучать музыка.
Чайковский.
Потом перед моими глазами включается голографический экран.
Маленькая девочка в мягких розовых пуантах. Ожившие куклы в свете луны. Злой Крысиный король. И благородный принц, который должен каким-то образом всех спасти.
Красный свет мигает передо мной, и я улыбаюсь.
На тележке громко звучит мой беспроводной сигнал.
«Какое красивое имя, – говорю я ей. – Оно напоминает мне о моем любимом балете».
Я приглашаю ее встать рядом со мной, пока наш поезд бесшумно движется по небу. Вдалеке под нами за окнами из непроницаемого стекла проносится Королевство – туманность, сотканная из красок и звуков. Мы парим над кронами тропических деревьев. Роскошными лугами. Доисторическими прериями. Кристально чистыми водоемами, в которых живут русалки. Звездами и лунами. И вдалеке, после плавного разворота, виден замок. Его изящные серебряные шпили настолько остры, что кажется, будто это ножи, разрезающие облака.
«Дворец принцессы», – шепчет Клара. – Он действительно волшебный?»
«Закрой глаза, – говорю я, улыбаясь. – Загадай желание. Обещаю, что оно исполнится».
Клара мгновенно загадывает желание, а потом обнимает меня руками за талию.
Многие вещи в Королевстве мне не нравятся, даже если я не произношу это вслух. Долгие часы. Ужасная жара. Странная пустота, которую я ощущаю каждую ночь, когда ворота уже закрыты и наши гости вернулись во внешний мир. Но эта сторона, эта связь – вот ТО, что примиряет меня со всем.
«Ладно, дорогая. Достаточно. Пора идти». Мать девочки мягко снимает руки Клары с моей талии. Я замечаю, что смотрит она на меня настороженно – такой взгляд я видела у поведенческих психологов, когда они рассматривают особо опасные гибриды, живущие в парке.
Я улыбаюсь еще шире и плавно вытягиваю руки перед собой – небольшая перемена позы, чтобы мать поняла, что я неопасна.
«Нарисуй мне картину, – говорит Клара. – Пожалуйста, одну картину».
Я вижу удивление в ее глазах. Ее кожа пахнет радостью. Я даже могу слышать возбужденное биение ее сердца. Быстрая пульсация под кожей, кровью, костями. Словно маленький мощный моторчик в ее груди.
«Одну картину», – повторяет ее мать. Но сама она при этом не чувствует радости.
Клара снова обхватывает меня руками. От ее щеки остается пятно на моей рубашке, и память хранит ее уникальный запах. Клубника, ромашка и магнолия.
Благодаря тысячам маленьких электродов, встроенных в мою кожу, я могу буквально ощутить, как улыбка пронизывает все ее тело.
«Скажи «сыр», – говорит мать Клары.
«Скажи «и жили они долго и счастливо», – говорю я.
Потом мир вспыхивает белым светом. В Королевстве – моем Королевстве – «и жили они долго и счастливо» – единственно возможный конец.