Адмирал де Курси, к которому было адресовано предсмертное письмо Эдуарда Питерса, был прямым потомком древнего аристократического рода и владельцем богатых поместий, благодаря чему имел большие связи в высших слоях общества и государственной иерархии. Отца своего он лишился в раннем детстве, оставшись на попечении слабой, безумно любящей его матери, никогда ни в чем не перечившей его капризам и желаниям, единственным наследником очень крупного состояния. При таких условиях даже и хорошие дети часто становятся дурными, себялюбивыми эгоистами, но молодой де Курси не был хорошим ребенком даже и в самом раннем детстве, а потому все его дурные задатки только получили более полное развитие с годами. В ту пору, когда на должности командиров судов часто назначались юные мальчики, вовсе не знакомые с морским делом, которое всецело лежало в таких случаях на старшем офицере, командир являлся только показной фигурой, к сожалению, наделенной почти безграничною властью, дававшей полный простор иногда совершенно дикому произволу. Получив, благодаря протекции влиятельной родни, командование одним из лучших фрегатов, молодой де Курси стал таким же жестоким тираном на своем судне, как и у себя в доме, где он вогнал в гроб свою нежно любящую мать. Его капризный необузданный и жестокий нрав сделали его ненавистным для всех окружающих, его судно было прозвано «Плавучим Адом» среди моряков.
Так как ни один офицер не соглашался служить с таким командиром, а матросы дезертировали целыми десятками, и один из лучших фрегатов почти постоянно стоял в гавани, то правительство, наконец, решило, ввиду безусловной необходимости, распустить всю команду судна и передать командование им другому офицеру, а лейтенант де Курси, теперь уже капитан де Курси, принужден был поселиться в Лондоне и жить на свои собственные средства, так как, несмотря на сильные связи и протекции, в правительственных сферах не находилось такого поста, который можно было бы доверить человеку с его необузданным и самовластным характером и с его чрезмерной жестокостью.
Вскоре, одержимый новым пороком, чрезвычайной скупостью, капитан де Курси покинул лондонский свет и поселился в своих поместьях, став ненавистным тираном и чудовищем для всех окружающих. Несмотря на его громадное состояние и громкое имя, не находилось даже девушек или матушек взрослых дочерей, которые отнеслись бы к нему с благосклонностью. Живя в совершенном одиночестве и тираня только своих слуг и находящихся в зависимости от него людей, де Курси не находил себе удовлетворения и ежегодно ездил куда-нибудь на воды – повидать новых, не знакомых ему людей.
Обладая очень привлекательной наружностью и изысканными манерами, он мог нравиться с первого взгляда, и на одном из морских купаний, встретившись с прелестной девушкой, которой он очень пленился, он успел пленить и ее: предложение его было принято, и свадьба состоялась. Но вскоре молодая мученица стала проклинать тот день, когда она стала женою де Курси, и после нескольких лет страшно несчастного брака, подарив мужа двумя сыновьями, умерла преждевременной смертью.
Пока эти мальчики были бессильными, беспомощными младенцами, не проявлявшими ни в чем своей воли, отец забавлялся ими, как игрушками, как маленькими собачками, но когда они стали подрастать, и отец стал замечать в них некоторое неодобрение его поступков и поведения, он сразу возненавидел их и поспешил отдать в чужие руки. Мальчики с ужасом помышляли о тех днях, которые им приходилось по воле отца проводить дома, а в летнее время с утра до поздней ночи пропадали в лесах и полях, стараясь как можно реже попадаться на глаза родителя. Но даже и это не спасло молодых людей от крупных столкновений с отцом. Сначала гнев отца обрушился на Вильяма, старшего из братьев: из-за какого-то пустяка, в котором тот осмелился не согласиться с отцом, этот последний нанес сыну такие побои, от которых тот лишился чувств и затем в течение нескольких недель не мог оправиться, несмотря на уход искусного и опытного доктора. Во время своей болезни Вильям решил отправиться тайно от отца в Индию, рискуя всеми трудностями новой жизни, чтобы не сносить более подобного обращения, и едва только оправился, как привел в исполнение свою мысль, оставив на столе своей комнаты письмо, где извещал отца о своем решении. В Индии молодой де Курси стал быстро подвигаться по службе и, достигнув в короткое время чина капитана, был убит в одном из сражений. За отсутствием старшего сына озлобленный еще более адмирал де Курси (к этому времени глава рода де Курси был произведен по старшинству в списках в адмиралы), всецело обрушился на младшего, Эдуарда. Молодой человек искал спасения в доме престарелого священника, который был отцом единственной прекрасной и милой дочери Елены. Весьма естественно, что, проводя вместе целые дни, молодые люди полюбили друг друга и привязались один к другому всей душой. Когда отец Елены скончался, оставив ее беззащитной сиротой, без родных и друзей и без гроша денег, Эдуард тут же на свежей могиле старика решил сделать ее своей женой и в тот же вечер сообщил о своем решении отцу. Адмирал де Курси потребовал, чтобы сын немедленно бросил Елену или же покинул родительский дом. Эдуард де Курси, обвенчавшись с любимой девушкой, увез свою молодую жену в одну из соседних деревушек, и там молодые супруги некоторое время общими силами добывали себе насущный кусок хлеба. Но когда Елена стала матерью маленького Вилли, когда последние гроши ушли на ее болезнь, наступили тяжелые времена для молодых супругов, и Эдуард де Курси в момент отчаяния ухватился за премию, предлагавшуюся в то время правительством всем, поступавшим на военные суда. В надежде, что дальнейшее содержание его будет обеспечено куском хлеба для его молодой жены и ребенка, он поступил матросом под именем Эдуарда Питерса и вскоре занял на судне положение, более приличествующее его званию.
Адмирал де Курси курил свою послеобеденную сигару в обществе приходского викария, единственного человека, не страшившегося гнева жестокого магната и могшего похвастать некоторым влиянием на этого человека.
Викарий, как всегда, увещевал его быть милосердным и сочувственным, а адмирал, как всегда, слушал его несколько досадливо, когда слуга подал на тяжелом серебряном подносе письмо.
Едва взглянув на адрес, адмирал вымолвил: «это от моего бродяги и негодяя сына», и, не раскрыв письма, бросил его в догоравший камин.
– Право же, сэр, вам следовало бы хоть узнать, что может сказать вам в свое оправдание этот молодой человек, и так уже достаточно пострадавший за свою вину. Во всяком случае он – наследник этого громадного майората и рано или поздно станет его владельцем!
– Проклята будь самая мысль об этом! – воскликнул адмирал. – Я надеюсь, что он подохнет с голода прежде, чем это случится!
Между тем письмо, брошенное в камин, попало на груду еще незагоревшегося угля и осталось нетронутым огнем.
– Если вы не желаете прочесть этого письма, сэр, то, быть может, не будете иметь ничего против того, чтобы я прочел его! – продолжал священник. – Разрешите мне узнать, что пишет этот молодой человек, которого я всегда любил!
– Сделайте одолжение и, если желаете, оставьте его себе, это письмо!
Не сказав ни слова, викарий взял письмо и прочел его.
– Боже правый! – воскликнул он, побледнев, как полотно, и падая на стул, потрясенный содержанием предсмертного письма Эдуарда. – Несчастный юноша! Какая ужасная судьба!
Адмирал, сидевший лицом к окну, обернулся удивленный и смущенный возгласом своего собеседника. Казалось, будто что-то кольнуло его в сердце: он побледнел, но ничего не спросил и снова стал смотреть в окно, но теперь уже с напускным равнодушием.
Очнувшись немного, викарий встал и тоном полного негодования обратился к адмиралу.
– Настанет день, сэр, когда содержание этого письма заставит вас горько каяться в вашем жестоком противоестественном поведении по отношению к вашему сыну. Письма этого я не могу дать вам: из уважения к справедливости по отношению к другим, оно не должно попасть в ваши руки, а после того, как вы хотели предать его пламени и разрешили мне оставить это письмо у себя, я считаю себя вправе удержать его в своих руках. Копию с этого письма я готов прислать вам, сэр, если вы того желаете, а затем желаю вам всяких благ, адмирал! – и с этими словами викарий холодно поклонился и вышел.
– Не надо мне ни письма, ни копии! – гневно крикнул адмирал, побледнев от бешенства. – Я все равно не стал бы читать его!
Выйдя из столовой, где происходил этот разговор, викарий прежде всего осведомился о том, кто принес это письмо, и, узнав, что старый матрос, принесший его, еще дожидается в вестибюле, тотчас направился туда. Весть о кончине бедной Елены была новым ударом для доброго сердца викария, а все, что рассказал ему старый Адамс, растрогало его до глубины души.
В первую минуту у него блеснула мысль взять ребенка к себе, но на это не согласился Адамс, и викарий, порассудив, решил, что мальчику будет не худо под попечением честного старого матроса. Провидение сбережет его и в море так же, как на суше, а потому викарий просил только Адамса извещать его аккуратно обо всем, что касалось ребенка, и, не стесняясь, обращаться к нему всякий раз, когда понадобятся деньги на нужды бедного сиротки.
Простившись с Адамсом, почтенный викарий медленным шагом направился к себе домой, мысленно обсуждая вопрос, следовало ли сохранить рождение ребенка в тайне от его деда или же сообщить старику об этом, в надежде со временем смягчить его сердце и заставить его признать ребенка.