На ощупь


Аркадия он нашел за распиливанием широкой доски. На нем была старая армейская рубаха и пятнистые штаны. Значит, в прошлом сохатый – военный. Примем к сведению.

В России к военным относятся с необычайным пиететом. Почему-то считается, что человек, долго прослуживший в армии, может работать где угодно и везде не просто наведет порядок, но и обеспечит успех практически любого дела. Когда-то, поддавшись этому заблуждению, Алексей поставил двух отставников руководить смежными структурами на своем заводе в Крыму. Через полгода оказалось, что деятельность бывших полковников сводилась к требованию от сотрудников беспрекословного подчинения, мелочного контроля за соблюдением трудовой дисциплины и распиванию крепких спиртных напитков в небольшой кладовой, которую они называли «каптеркой». И ладно бы пили вино, которое производил завод! Так нет! Бравые вояки покупали в ларьке паленую водку и глушили ее после работы, ругая «тупых штатских». Самое паршивое – бывшие офицеры совершенно не способны были ни с кем договариваться. Поставщиков они априори считали ниже себя по званию, потому включали такой апломб, что оскорбленные непонятным для них высокомерием бизнесмены разрывали уже заключенные контракты и искали других партнеров. Округину тогда с трудом удалось выправить ситуацию. После чего он зарекся иметь дело с подобным человеческим продуктом.

Интересно, Аркадий тоже из таких?

– Доброе утро. Помочь?

Сохатый обернулся, взглянул на него и почесал свободной рукой за ухом.

– Вот тут подержишь?

Алексей с готовностью схватил доску.

– Крепче держи. Толстая. Скамейки надо сколотить. Хоть пару штук. Стульев на всех не хватит.

– Она же неструганая.

– Ничего. Рубанком пройдусь, а девчата сверху еще пледы положат. Нормально будет. Давай следующую.

Они подняли новую доску, установили, и Аркадий снова принялся пилить.

– Аркадий, я хотел попросить разрешения остаться еще на несколько дней.

– Чего так? – не отрываясь от своего увлекательного занятия, спросил тот.

– Вчера узнал, что квартиранты из дедовой квартиры съедут не раньше выходных. У меня обратный билет на понедельник. Хотел бы в сторожке перекантоваться. Если не помешаю, конечно. Гостиница – дело дорогое.

Аркадий закончил шуровать ножовкой и распрямился.

– Это да. Дорогое.

– Я в тягость не буду. Куплю продуктов. У деда все есть. Плита, холодильник.

Аркадий, не отвечая, пошел в сторону забора, погремел чем-то за штабелем дров и вышел с рубанком в руках.

– Оставайся, конечно. Наших я предупрежу.

Этих слов Округин ждал. Он решил обратиться к Аркадию, потому что именно с ним Евгению предлагала поговорить Альбина. Вчера за ужином было заметно – к сохатому относятся с гораздо большим уважением, чем к депутату. Значит, Евгению придется учитывать мнение зятя. Ему он, возможно, не откажет. Обратись Округин к депутату напрямую, сразу получил бы от ворот поворот.

– Гвозди забивать умеешь? – неожиданно спросил Аркадий.

– Умею.

– Тогда начинай скамейку сколачивать. Вон там чурбаки. Выбери попрямее и по высоте одинаковые.

Алексей посмотрел в сторону чурбаков. Сразу видно, что Аркадий – бывший вояка. У них главное, чтобы быстро. Чурбаки! Нет, брат, мы пойдем другим путем.

– Лучше из остатков доски сделаем. Пила освободилась? – деловито поинтересовался Алексей.

Аркадий пожал необъятными плечами.

– Бери.

Округин выбрал четыре примерно одинаковых по ширине обрезка и первым делом отмерил на каждом сорок пять сантиметров. Именно такая высота была самой удобной. Выровняв заготовки, он наметил и выпилил по небольшому треугольнику посредине нижнего края. Вроде как ножки наметил. Так будет устойчивее. Аркадий орудовал рубанком, но в сторону добровольного помощника все же поглядывал. Алексей приколотил готовые ножки к сиденью и спросил:

– Уголков нет? Надежнее было бы.

– Там посмотри.

Не отрываясь от работы, Аркадий мотнул головой влево. За поленницей обнаружился металлический шкаф цвета хаки. Поди, из армейских запасов. Алексей хмыкнул и, открыв дверцу, стал искать в разномастных коробках и банках что-нибудь, напоминающее уголки. Завернутые в промасленную бумагу, они лежали в круглой жестяной коробке из-под печенья. Смотри-ка! А у него тут неплохие запасы! Ножовка и рубанок, конечно, допотопные, но метизов всяких достаточно, причем собраны они с умом. Аркадий мог сходить в сторожку за циркуляркой, но пилил обычной пилой. Деликатный, что ли?

Алексей пересчитал уголки. Десять. На две скамьи хватит с лихвой. В обрезанной пластиковой бутылке он отрыл несколько саморезов и пошел обратно.

Работа стоять не должна. Она должна шевелиться и кипеть, как говаривал их ротный старшина Иваненко.

Алексей укрепил первую скамейку и принялся за вторую. Они работали в теньке, в стороне от путей-дорожек, по которым перемещались члены семьи Ольховских, поэтому им никто не мешал. А, кстати, у Аркадия должна быть другая фамилия. Интересно, какая? Спросить?

На вторую скамью саморезов не хватило. Он снова направился к шкафу и заметил брошенную на обрезки досок форменную куртку. Сверху на кармане красовалась нашивка с фамилией хозяина – Дибич А.

Значит, фамилия училки Полины – Дибич. Интересная. Похожа на сербскую. Кстати, Аркадий внешне – чистый серб. Дочери на него совсем не похожи. Оля рыжая, как гриб-лисичка. А училка… Училка вообще фарфоровая какая-то. Бело-голубая, светло-дымчатая и прозрачно-розовая. Примерно так.

Он с силой завернул саморез и поднял глаза. Прямо перед ним стояла училка Полина, к внешности которой он только что прикладывал поэтические эпитеты.

– Папа, можно взять машину? Мне в магазин надо.

На Алексея она посмотрела мельком. Вид имела деловой и строгий.

Подумаешь, классная дама!

Алексей перевернул скамейку и поставил на землю. Потряс, проверяя устойчивость, и предложил:

– Полина Аркадьевна, испробуйте наш с вашим батюшкой, так сказать, дизайнерский опус.

Его шутливый тон она не приняла:

– Спасибо. Я верю вам на слово.

Что-то у нее не так с чувством юмора. Оно хорошее, но почему-то хромает, как у Винни-Пуха «правильнописание».

– Возьми ключи. Да, и прихвати с собой Алексея. Ему тоже надо продуктами запастись.

Полина посмотрела с удивлением:

– А ему зачем?

– Он останется на несколько дней.

– Зачем?

– Чего ты заладила – зачем да зачем! Затем. Ему жить негде.

Училка открыла рот для нового вопроса, но передумала и промолчала, посмотрев на Алексея, как ему показалось, тревожно.

С чего бы ей тревожиться? Может, что-то знает о смерти деда? А если это касается ее самой?

Мысль была настолько противной, что Округину захотелось сплюнуть. Выхаркать поганую мысль вместе со слюной. Плеваться он не стал. Проглотил вязкую массу и просительным голосом сказал:

– Был бы очень признателен. Пешком, наверное, далековато.

Полина пожала плечами. Сейчас она опять смотрела на него не слишком дружелюбно. Все же почему? Поняла, что уезжать он не собирается, и испугалась? За себя или за кого-то еще?

Округин отряхнул штаны и пошел вслед за Полиной, старательно глядя под ноги. Смотреть в спину училки он почему-то не хотел.

Ни одна из дочерей на отца не похожа. В школе Округин учился неплохо, а потому про доминантные и рецессивные признаки кое-что помнил. Черные глаза и волосы всегда побеждают при скрещивании. Стало быть, не может одна дочь быть рыжей, а другая – такой фарфоровой, если отец черный, как галка. Что-то тут не так. Надо попробовать расспросить училку. Осторожно, чтобы не спугнуть.

Машина у Дибичей была вполне приличная. Не новый, но крепкий внедорожник. Садясь на переднее сиденье, Округин покосился на свой «Мерседес», припаркованный через три машины. Строго говоря, он принадлежал компании, но в его отсутствие за руль никто не садился. Автомобиль скучал и ждал возвращения хозяина. Сейчас он стоял на самом солнцепеке, и Алексею даже стало его жалко. В салоне, должно быть, можно яйца вкрутую варить. Градусов сто пятьдесят по Цельсию.

Он пристегнулся и попросил разрешения открыть окно. Полина кивнула и завела машину.

Сразу стало понятно, что водит она плохо. Наверное, на права сдала с пятой попытки. Хорошо, что Саня этого не видит. По его понятиям, женщин за руль следовало пускать только в сопровождении инструктора и двух понятых. Инструктора, понятное дело, не всякого, а прошедшего психотренинг на устойчиво позитивное поведение в стрессовых ситуациях.

Саня уже довольно давно работал у Округина. Жил в разных странах и городах, где машины водило поголовно все взрослое население, но ничто не смогло поколебать его мужского шовинизма. Пожалуй, сегодня Алексей был с ним солидарен.

Не отрываясь от дороги и сосредоточенно пыхтя, Полина Аркадьевна преодолела два километра и остановилась метров за тридцать до магазина.

– Может, поближе встанем? – наивным голосом предложил Округин и пояснил: – Чтобы сумки далеко не тащить.

Порозовевшая от напряжения Полина пожала плечами:

– Зачем? И так нормально.

Небось побоялась парковаться рядом с другими автомобилями, чтобы никого не задеть. Только ни за что не признается. Училка, одним словом!

Может ли она быть причастной к смерти деда? Был ли у нее мотив? Мог дед узнать о Полине что-нибудь ужасное? Способна ли она убить человека? Или кто-то другой, кого она способна покрывать?

Занятый мрачными мыслями, Алексей не заметил, что уже минут пять стоит в очереди к прилавку, за которым обслуживала покупателей шустрая молодая продавщица с интенсивно накрашенными глазами. Кажется, это называется «смоки айс». Дженнифер тоже любила так краситься, когда собиралась в ночной клуб.

Вспомнив бывшую любовницу, Округин опять отвлекся от покупок и очнулся, когда Полина дернула его за рукав:

– Ваша очередь.

И отошла. Какая же она все-таки зануда!

Что же такого купить, чтобы не пришлось готовить?

Алексей внимательно оглядел полки, а продавщица столь же внимательно – его.

– Не знаете, что выбрать? Помочь? – улыбнувшись, предложила она и повела чудно накрашенными очами.

Хорошенькая. Молоденькая. Ямочки на щеках. Зачем ей этот чертов «смоки айс»?

Округин ответил своей лучшей улыбкой и стал покупать еду. Пять пачек китайской лапши быстрого приготовления, столько же – пюре, почему-то «со вкусом говядины», две пачки сосисок, буханку хлеба и большой кусок российского сыра. Интересно, он такой же резиновый, как и раньше? Подумал и добавил двести граммов сливочной помадки. А она – все такая же вкусная, как в детстве?

– Больше ничего? – поинтересовалась продавщица, складывая продукты в пакет.

– Если что забыл, приду снова.

– Буду ждать, – совсем уж кокетливо пригласила она.

За спиной отчетливо фыркнули. Неужели Полина его дожидается?

Алексей обернулся и увидел двух замечательных деревенских бабок, стоявших прямо за ним и с интересом наблюдавших за их с продавщицей любезным общением. Бабки были в своей лучшей поре, когда непонятно, семьдесят тебе или уже девяносто. В одинаковых цветастых халатах, у одной с желтыми цветочками на синем фоне, а у другой – с красными на зеленом, белых панамках на седых головах и с авоськами, сшитыми из синей плащовки, они являли собой настолько типичный образ советской бабуси, что Округин умилился и, проходя мимо, послал им воздушный поцелуй.

Загрузка...