Болото фиалок
Жил в Сеуле один государственный оценщик по имени Шо-сын-дуй. Он был очень бедный. Однажды он шел по улице и увидел одного юношу по имени Ни-тонон, который кричал:
– Торади, торади (салатный корень)! Одна кеша за пучок!
Шо-сын-дуй, как оценщик, узнал сейчас, что это не торади, а драгоценный жень-шень.
– Я покупаю у тебя всю корзину, неси за мной.
Ни-тонон принес в его дом корзину и, так как в ней было сто пуков, то и получил за них сто кеш.
Затем Шо-сын-дуй накормил его обедом и отпустил домой, сказав ему на прощанье:
– Если у тебя есть еще такой корень, приноси, я весь куплю.
– Есть, сколько хочешь, – мы и не садим его, а он задавил весь наш огород.
– Неси весь.
Ни носил ему целый месяц, пока переносил все, и Шо набил этим корнем все свои кладовые.
Распродав корень, Шо выручил тридцать миллионов лан.
Он спросил Ни:
– Из кого состоит твое семейство?
– Мать да я, – отвечал Ни.
– Если хочешь, я отдам за тебя свою дочь.
– Так что ж, – согласился Ни, – отдавай.
Ни с матерью поселились у Шо и сыграли свадьбу. Но Ни был очень прост, и молодая жена обижалась на него.
– Люди твоего возраста играют в кости, ухаживают за танцовщицами, а ты, как мешок, все сидишь дома.
И тесть сказал ему:
– Да, это верно: ты пошел бы повеселился. Вот тебе сто лан (что составляет десять тысяч кеш).
Ни пошел в город, обошел его весь и возвратился, истратив всего две кеши, которые заплатил за две съеденные чашки лапши.
Жена была в отчаянии, что ей попался такой муж, который не может истратить больше двух кеш.
Но постепенно Ни привык. Он уже тратил по тысяче лан в один вечер.
Тогда тесть сказал ему:
– Ты уже истратил десять тысяч лан. Теперь поезжай в Китай, накупи там китайского шелку, и мы сделаем хорошее дело.
И тесть дал ему на покупку десять миллионов лан. Ни взял деньги, поехал в Китай и отдал деньги первой попавшейся танцовщице.
Затем с пустыми руками возвратился домой.
– Что ты сделал, мой сын?
– Отдал деньги танцовщице, но если ты дашь мне еще десять миллионов лан, я куплю шелк.
Тесть дал ему.
Ни уехал в Китай и опять отдал деньги той же танцовщице.
Возвратившись домой, он сказал:
– Деньги я опять отдал танцовщице, но если ты теперь дашь мне десять миллионов лан, я куплю шелку.
У Шо денег не было больше. Он взял тайно из государственной казны десять миллионов и отдал их зятю.
Ни уехал и опять передал деньги той же танцовщице.
– Ну, – сказал он ей, – теперь прощай, больше не увидимся.
– Ты мне делал такие щедрые подарки, – сказала ему танцовщица, – что и я хотела бы подарить тебе что-нибудь на память.
Она открыла все свои драгоценности и сказала:
– Выбирай.
В углу сундука лежал простой синий камень, величиной с кулак, с четырьмя дырочками: одна побольше, три поменьше.
– Да вот этот камень и дай, – сказал Ни.
– Твое счастье, – ты выбрал самую ценную вещь мою. Вот видишь надпись на камне: «Тинан»? Стоит только сказать это слово, и все, что ты ни пожелал бы, исполнится.
Ни поблагодарил, взял камень и пошел домой.
Когда Ни близко подходил к своему дому, он встретил веселую компанию мужчин и танцовщиц, которые и угостили его.
В ответ и Ни захотел угостить их. Он ударил по камню, и из камня вышла девушка Тинан, и Ни сказал:
– Я хочу, чтоб на этом месте вырос дворец и в нем было бы прекрасное угощение.
Тинан ушла в камень, а вместо нее вышли три старика с тыквами.
Ударил один старик в тыкву, и вырос великолепный дворец. Другой ударил, и появилось все хозяйство и рабы. Третий ударил, и появилось всевозможное угощение.
Начался пир и продолжался три дня, пока один приятель Ни, проходивший мимо, не сказал ему:
– Из-за тебя твой тесть сидит в тюрьме.
– А за что он сидит в тюрьме?
– Сидит за то, что позаимствовал из государственной казны десять миллионов лан и не уплатил. Теперь же, с процентами, составилось уже тридцать миллионов лан.
Тогда Ни оставил пиршество, приказал Тинан убрать все назад и пошел в Сеул.
Дома его встретила голодная и оборванная жена. Так как за домом некому было смотреть, то дом весь развалился.
– Ты привез шелк?
– Ничего я не привез, а деньги отдал танцовщице.
– Бедный отец погибнет в тюрьме.
– Не надо было меня учить тратить деньги. Лучше будем есть, – сказал муж.
– У меня ничего нет, – ответила жена.
Тогда он пошел в тюрьму, к тестю.
– Купил шелк?
– Нет, я отдал деньги танцовщице. Дом твой развалился, и теперь нам нечего есть.
– Да, я твой должник, – сказал тесть, – вот возьми мое платье, продай и купи себе пищу.
– Ты лучше скажи, куда деньги внести за тебя и сколько?
– Откуда у тебя деньги?
Ни рассказал тогда.
Деньги Ни внес, и тестя освободили.
На месте же их дома вырос целый дворец, где каждый день оделяли бедных деньгами и хлебом.
Тогда в городе стали говорить, что Ни и его тесть, наверно, кого-нибудь обокрали, иначе откуда появились бы у них такие богатства.
Молва эта дошла до императора.
– Может, он и не украл, – сказал императору первый министр, – но человек с таким богатством, да еще мотающий деньги на бедных, опасный для государства человек, и лучше весь его род уничтожить.
Император не спорил, и стража отправилась забирать в тюрьму Ни, его тестя и его жену.
Но, когда окружили дворец, Ни вызвал Тинан и приказал ей унести и дворец и их всех куда-нибудь подальше от таких мест, где сильным или умным людям рубят головы за то, что они помогают бедным.
Тинан ушла в камень, а из камня вышли три старика.
Первый ударил в тыкву, и дворец приподнялся на воздух, второй ударил, и дворец поднялся до облаков. Третий ударил в свою тыкву, и дворец скрылся из глаз.
Выбрал ли Ни на земле место для своего дворца и, выбрав, уже устроился там, или, может быть, так и остался на небе – этого никто не знает. На том же месте, где был его дворец, теперь – болото. На этом болоте весной цветут фиалки, и называется это болото Нен-мои – болото фиалок.