Для полета к планете, которую машины называли Уриэль, – четвертому спутнику двойной звезды Линдофор А и Б, находящейся на расстоянии шестисот семидесяти восьми световых лет от Земли, – Адам должен был пребывать в покое.
– Отсюда хорошо видны последствия ударов, – сказал он и стал смотреть не на информационную программу МФТ, а в окно.
Поверхность планеты была заполнена буйной растительностью на основе хлорофилла, покрывавшей возникшие от ударов кратеры и окаймлявшей их края. Находясь на планете, наблюдатель заметил бы только впадины и далеко протянувшиеся расщелины, которые были результатом землетрясений и эрозии, но с высоты двух тысяч метров все было отчетливо видно. Миллион лет назад планету бомбардировали астероиды.
– Мировой Пожар, – сказал он.
– Все указывает на это, – подтвердил сервомеханизм, помогавший Адаму. – Датировка позволяет говорить об этом.
– Но мы не нашли здесь никаких городов в руинах.
«Эти слова звучат несколько странно: города в руинах, – подумал Адам. – Они имеют под собой глубокий смысл, вероятно, какое-то воспоминание».
– Вы забываете, что для колонизации нам нужны убежища большой площади, находящиеся под поверхностью планеты, – напомнил ассистент.
– Ах да, бункеры.
Так Адам назвал их впервые, увидев несколько дней назад во время рабочего цикла. Бункеры. Крепости, находившиеся в глубинных слоях коры планеты. Укрепления из базальта и гранита с толщиной стен в сотни метров. Защитные сооружения, служившие убежищем местных жителей, останки которых были обнаружены машинами в большом склепе.
«Колонизация», – подумал Адам. Ассистент использовал именно это слово, причем далеко не впервые. Но он имел в виду колонизацию планет не людьми, а машинами. Слово «колонизация» употреблял еще кто-то, хорошо знакомый Адаму, однако старик не мог вспомнить его имя.
Первые зонды достигли системы Линдофор триста лет назад, основав большую колонию машин с центрами на поверхности планет и с мощными брутерами в бункерах. Здесь уже имелся небольшой Локальный Кластер, интеллектуальное развитие которого нельзя было сравнить с аналогом на Земле, но способный выполнять все задачи этой планеты. Возможно, в этом и была причина довольно пассивной роли Адама на Уриэле, несмотря на то что Бартоломеус говорил о важности миссии. Так как Локальный Кластер мог принимать все важные решения, это не позволяло Адаму самому давать распоряжения, важные для миссии.
– Бомбардировка, – повторил Адам, снова выглянув в окно МФТ. – Метеоритами или астероидами. В таком случае кора планеты должна быть тоньше, чем сейчас. Существенно тоньше. Но… может ли природа за миллион лет восстановиться? Достаточно ли этого срока, чтобы деревья и кусты скрыли все кратеры?
– Миллион лет – это долгий срок, Адам, – сказал ассистент.
Держась за стену, он связался с бортовой системой шаттла. Вероятно, все это время ассистент разговаривал с конденсатом разума пилота.
– На планете Уриэль следов применения Ластика не обнаружено, – сообщил он.
Ластик. Так машины называли оружие, изобретенное перед Мировым Пожаром. Оно уничтожало все живое, включая одноклеточные организмы. Так можно было стерилизовать планету, как это произошло с планетами Динли системы Орфей и Атис системы Усторэй. Аннигилятор был похож на горячий космический кулак: разбивающий, разрушающий, сжигающий и уничтожающий. Он оставлял после себя раскаленную пустыню и обнаженные горные породы. Но главным оружием времен Мирового Пожара был Скальпель, вырезавший как отдельные города, так и целые миры. Следы, остававшиеся после Скальпеля, иногда сильно отличались друг от друга, но его использование всегда приводило к разрыву молекулярных и химических связей.
«Мировой Пожар, – думал Адам. – Мы еще очень мало знаем о той эпохе. Вернее, не мы, а я», – он тут же поправил себя.
– Это очень просто, – ответил Адам и посмотрел вниз, чтобы лучше рассмотреть кратеры, хотя на экране информационной программы они были хорошо видны.
– Объекты могут просто падать с неба… Вы уверены, что это относится к эпохе Мирового Пожара?
– В этом уверен Кластер, Адам.
– Вы имеете в виду Локальный Кластер Уриэля или Кластер машин на Земле?
– Оба, – ответил ассистент.
– Но почему планету обстреливали астероидами или кометами, если там не было городов?
– Мы полагаем, что бомбардировка должна была вызвать сильные подземные толчки или растрескивание коры, – ответил ассистент.
– Кто атаковал бункер? – задумчиво спросил Адам.
Старик узнавал очень мало, а забывал гораздо больше. Он прекрасно понимал, что это связано с дегенерацией нейронов, да и к тому же в некоторых миссиях знания были ограничены конкретными задачами. Адама это очень огорчало. От сведений напрямую зависит успех миссии. А как Говорящий с Разумом будет их получать, если все время забывает больше, чем узнает?
– Почему они напали?
– Неизвестно.
– А другие Говорящие с Разумом и многочисленные зонды… Удалось ли им выяснить что-то еще?
– Мы ищем ответ на этот вопрос уже тысячу лет, – ответил ассистент. – Работаем над этим.
Шаттл накренился в сторону и стал лететь под наклоном.
– Мы возвращаемся на базовую станцию, – подытожил разговор ассистент. – Время отдыха подходит к концу, Адам.
Клац!
И вот Адам сидит в шаттле, словно спица от колеса, состоящего из новостей, десятков и сотен отчетов по различным темам, переданной информации, оценок и важных данных, которые для быстрой отправки были сжаты. Оставаясь на месте, он плыл по океану информации и каким-то образом очутился в его центре, в водовороте, поглотившем главную ссылку, состоявшую из множества ссылок, из десяти узких каналов передачи данных, сплетенных машинами Локального Кластера в один узел. Все это говорило о важности системы Линдофор для машин с Земли.
Адам попадал в разные фильтры и растягивался. В его «голове», транспортируемом сознании, трудились тысячи маленьких пальцев, сортирующих поступающую информацию, поскольку сам он не мог ее обработать из-за маленькой пропускной способности канала транспортировки. Это делал администратор пропускного канала, и, пока он трудился, Адам мог думать о другом. Подобная пассивная роль была старику не по душе. Летя к месту выполнения миссии, он с большой охотой обдумывал бы поступающую информацию и принимал необходимые решения. Но Адам знал о процессе транспортировки сознания слишком много, чтобы пытаться влиять на его ход, и поэтому он задумался о миссиях, в которых участвовал. Каждая чем-то да отличалась от предыдущей. Иногда у Адама была пассивная роль, как сейчас. В другое время его путешествия по разным планетам и межпланетному пространству затягивались надолго. А иногда его просили торопиться, как во время миссии к системе Лебедя…
Ребекка.
Он опять умудрился забыть про нее. Неужели с памятью все так плохо? Жива ли она?
На мгновение Адаму захотелось отправить прямой запрос Бартоломеусу через ближайший канал связи. Старик хотел спросить, как поживает Ребекка, и еще узнать, можно ли восстановить его память.
«Как странно, – подумал Адам. – Что-то повредило отлично сделанный фактотум Ребекки так, что в целости остались лишь голова и конечности».
Адаму хотелось лучше обдумать это и попытаться вспомнить все детали, как вдруг в его сознании раздался резкий звук.
Клац!
Старик посмотрел в окно шаттла. По небу двигались две звезды: маленькая, красная словно рубин, уже почти скрылась за горизонтом, а другая, похожая на Солнце, освещающее Землю, пребывала почти в зените. Стоя на краю между двумя тенями, Адам наблюдал, как десяток сервомеханизмов пробирается по бесчисленному множеству костей, лежащих на поверхности планеты. Они шли очень медленно и осторожно, кости были старыми, и некоторые из них ломались под ногами.
– Сколько тут костей? – спросил Адам.
– Миллионы, – ответил ассистент, сидя на своем месте. – Вероятно, сотни миллионов.
– То есть вы точно не знаете сколько?
– А это имеет значение?
– Наверное, нет.
Кости заполняли огромную, похожую на воронку впадину шириной в полтора километра – это были останки живых существ, обитавших здесь миллионы лет назад. Одни кости белые как снег, другие – серые и пестрые. Кости рук и ног причудливо изогнуты со странными, филигранно сделанными распорками, похожими на окаменевшие жабры. Черепа круглой или овальной формы с широким затылком и глазами по бокам.
– Это отдельный вид организмов? – спросил Адам.
– Да. Как и у людей, у них было два пола.
– А что делают сервомеханизмы? Кажется, они что-то ищут.
– Они ищут биологический материал, из которого можно извлечь генетическую информацию. Но до сих пор не обнаружено ни одного подходящего элемента.
– После миллиона лет… – пробормотал Адам.
– Это не такой уж большой срок. В костях должен был остаться биоматериал или его следы, – возразил ассистент. – Но там ничего нет.
Ветер донес до Адама жужжание сервомеханизмов и еще какой-то звук, вероятно треск костей.
– Все эти живые существа… Они ведь умерли не здесь. Кто-то перенес их сюда, верно?
– Да.
– Кто же?
– Неизвестно.
– Это были мурийцы? Или, может, кости мурийцев перенесли сюда?
– Неизвестно.
– А могли эти люди или животные прятаться здесь?
– Неизвестно.
Адам посмотрел на ассистента: у него было четыре ноги и собачья голова.
– Ты слишком часто повторяешь слово «неизвестно». Почему вы так мало выяснили, хотя прошло триста лет с тех пор, как вы прилетели в эту систему?
– Не хватает ресурсов. Вы уже все здесь осмотрели, Адам? Можем возвращаться?
Они пошли назад к МФТ. За время их отсутствия конфигурация его двигателя полностью поменялась. Адам услышал легкое шуршание, говорящее о перестановке частей для большей эффективности транспорта. Это произошло так быстро, что после посадки пришлось ждать всего несколько секунд, прежде чем они смогли взлететь. Это удивило Адама. Он вспомнил слова о том, что реконфигурация длится долго, а время очень ценно. От кого он их услышал? Женщина, Ева без змия. Как странно звучит ее имя. Не Адам и Ева, а Адам и…
– Эвелин, – произнес старик.
В ответ ассистент направил на него визуальные сенсоры и застыл в ожидании.
Под ними расстилалась густая растительность, ковер зеленого и коричневого цвета, через который протекали серебряные ручьи.
Женщина с большими темными глазами. Она сказала, что реконфигурация ее корабля займет слишком много времени, и поэтому воспользовались кораблем Адама. Там, на Земле. Они полетели в Европу, в город, названный в честь моста. То, что реконфигурация может длиться чересчур долго, – глупость. Она хотела полететь на его корабле, потому что… боялась, что ее обнаружат?
«Ерунда», – подумал Адам.
К счастью, эта мысль быстро исчезла: один из маленьких пальцев убрал ее.
Перед глазами старика возникла другая женщина, с которой они оба надеялись на обретение бессмертия, у нее были ярко-рыжие волосы.
«Ребекка, – вспомнил Адам. – Мне нельзя забывать о ней. Я должен спросить Барта».
Клац!
Иногда пальцы, сортировавшие информацию в голове Адама, во время работы не оставляли места новым мыслям, и тогда часы превращались в ничто, становились еще более бессмысленными, чем время транспортировки на расстояние в несколько сотен световых лет. А иногда он едва ощущал, как они собирали пакеты данных, анализ и отчеты о непонятных вещах. Когда у старика оставалось достаточно места для собственных мыслей и чувств, в нем просыпалось любопытство, и он прислушивался к голосам, передающим море информации. Адам обнаружил, что, приложив все усилия и концентрацию, может выводить отдельный голос и слышать, что он говорит. Голоса говорили быстро и о вещах, которые были для старика неясны, но он слышал достаточно, чтобы понять, что является частью сети (а вовсе не пауком в ее середине), одним из потоков, получающих и передающих сигналы.
Адаму становилось все любопытнее, и он стал чаще прислушиваться к голосам. Он узнал, что на Уриэле работают семнадцать брутеров. Пятнадцать производят продукцию для нужд Локального Кластера и растущей колонии, а два оставшихся уже более ста лет выполняют другую задачу – создают новые связи, но не для общения с Землей, а с другими цивилизациями на расстоянии пятидесяти световых лет. Эти брутеры строят новые зонды, отправляющиеся с планеты к другим звездным системам, делая сеть крупнее и разветвленнее. Как Адам выяснил, планета Уриэль была одним из многих связующих пунктов, соединяющих Кластер машин на Земле с Границей Миропознания, лежавшей в тысяче световых лет. От подобных пунктов нити протягивались еще дальше, к сотням звездных систем и еще большему числу планет и спутников. Все новости и отчеты, которые получал Адам, отправлялись не из системы Линдофор, а из других систем, соединенных через канал с планетой Уриэль. Местные жители необычайно гордились тем, что они не только управляют узким каналом передачи данных, но и обрабатывают информацию.
Ловкие пальцы в голове Адама сортировали информацию по темам и областям знаний в определенном порядке и отсылали на Землю через каналы квантовой связи. Сети нужен был некто похожий на Адама, обеспечивающий передачу на Землю необходимых Кластеру данных.
«Как Кластер использует эти данные?» – задавался вопросом Адам.
Это был один из тех вопросов, которые появлялись в голове и сразу же исчезали, уступая место другим мыслям.
Через некоторое время Адам от скуки стал обращать больше внимания на структуру сети. Часть голосов разговаривали только друг с другом, занимаясь сбором данных по одной тематике. В разговоре выше скорости света участвовали не только крупные центры связи, но и созданные кораблями первые станции на местных планетах.
Такое развитие технологий казалось Адаму интересным. Создавалось ли здесь новое виртуальное сознание, похожее на земное, этакий межзвездный Суперкластер? И если да, то в какой момент они перешагнут критический порог, когда все машины по эту сторону Границы Миропознания будут связываться друг с другом по быстрой связи и общаться в реальном времени… А будут ли нужны им Говорящие с Разумом? Этот интересный вопрос повлек за собой другие. Через сколько лет это случится? Сто? Тысячу? Десять тысяч лет? Время играло для машин менее важную роль, чем для смертных на Земле. Они были терпеливы, работали, стремились к улучшениям, развивались. Когда-нибудь они достигнут цели и им будут не нужны Говорящие с Разумом.
«Я, конечно, не доживу до этого времени, – думал Адам. – Но стареющие, чьи надежды обрести бессмертие разобьются на тридцатый день рождения и чьи души могли бы отправиться к звездам… Что произойдет с ними, когда Бартоломеус, Эразм, Тиберий, Урания и другие не будут в них нуждаться? Должны ли они потерять свою важность и умереть от бессмысленности жизни?»
Один из пальцев в голове Адама сжалился над стариком и освободил его от грустных мыслей.
«Как мило и приятно, – подумал Говорящий с Разумом. – Как заботливо».
Прошло время.
Адам научился выделять голоса и определять, через какое время их внимание вновь возвращается к нему. Другие пункты связи, собиравшие, фильтровавшие, сортировавшие и отсылавшие информацию, также пользовались услугами Говорящих с Разумом. Пока одна часть сознания Адама работала, другая коротала время, пытаясь выделить отдельные голоса и понять их разговоры. Чем дольше старик был подключен к сети, тем лучше разбирался в ее работе. Он понял, каким образом присоединяют маленькие ссылки – простые квантовые каналы с низкой пропускной способностью, не идущие ни в какое сравнение с разветвленным главным каналом, в качестве которого использовалась артерия или позвоночник человека. Однажды старик разволновался, услышав слова «захват», «защитные меры» и «план раздела», но ловкие пальцы сразу же отменили эту операцию, заменив слова другими, менее эмоциональными для отправки на Землю через Адама. Чем чаще и дольше старик прислушивался к голосам, тем большую индивидуальность они приобретали.
Говорящие с Разумом в других связующих центрах. Должно быть, их десятки, сотня или даже больше. Но если для работы сети длиной в тысячу световых лет, протянувшейся от Земли по всему космосу, нужно так много Говорящих с Разумом… Что в таком случае происходит с остальными миссиями, с зондами в отдаленных звездных системах, где они изучают наследие народов, исчезнувших во время Мирового Пожара, или выискивают следы Каскада Мурии?
Говорящих с Разумом было всего сто тридцать два или, возможно, сто тридцать три – слишком мало для такого большого числа задач.
Один из голосов был скрипучим и грубым. Адаму показалось, что он узнал голос Ральфа. Тот был на десять лет моложе и жил в городе тропического пояса Земли – Каммуне. А еще, если память не сыграла с Адамом злую шутку, Кортеса из Филиппинии. Его голос всегда отличался живостью, хотя хозяину сто один год, и он всегда, даже будучи на Земле, оставался подключен к своей распределительной станции.
На одном из распределительных пунктов сети Адам нашел…
Ребекку.
Именно она говорила о защитных мерах, инструктируя многочисленные зонды с брутерами, находящиеся в звездной системе на Границе Миропознания в тысяче световых лет от Земли. Женщина с ярко-рыжими волосами, обманувшаяся в будущем. Они провели несколько лет вместе. Это была горько-сладкая смесь любви и грусти, до и после величайшего потрясения на тридцатый день рождения. Одетый в несовершенный фактотум, он нес на руках ее голову и конечности, сознание, которому по какой-то причине не удалось вернуться на Землю по зарезервированному каналу. Что с ней случилось? Почему он забывает ее снова и снова?
– Ребекка, – произнес Адам, направив к ней все мысли.
Клац!
– Адам, мы должны вам кое-что показать, – сказал ассистент.
У него по-прежнему была собачья голова, но ног осталось только три. Четвертая после реконфигурации превратилась в горб из датчиков.
Имя. У Адама в голове было чье-то важное имя, но теперь его как будто бы не существовало.
– Что вы хотите мне показать? – пораженно спросил старик.
– Возможно, мы нашли мурийца.
– Пожалуйста, отведите меня к нему.
– Ребекка, – произнес Адам, внушая себе, что не должен забыть ее имя.
– Вы отвлекаетесь от миссии, – сказал ассистент, ведя корабль по глубокой шахте, выкопанной в коре планеты Уриэль.
Это был один из главных входов в систему бункеров. В верхних областях летали многочисленные корабли разных размеров и форм, а также перемещалось множество сервомеханизмов, прилежно, словно муравьи, трудившихся над своей задачей ради общего блага. В более глубоких слоях движение стало менее активным, Адам заметил, как сервомеханизмы устанавливали проекторы ограничения поля.
– Вы хотите заблокировать шахту? – удивленно спросил он.
– Мы хотим иметь возможность разделить шахту и бункеры на разные сегменты. Это нужно на случай катастрофы, – ответил ассистент.
– Какой катастрофы?
– Локальный Кластер не чувствует себя в безопасности. Нужно предусмотреть все возможности защиты.
– Нам угрожает опасность?
– Мы в этом не уверены. Поэтому просим все осмотреть. Хотелось бы услышать ваше мнение. Нам важна ваша оценка, Адам.
«Это важно. Важнее, чем движение пальцев в голове. Но я не забуду тебя, Ребекка, – думал Адам. – Больше никогда. Буду хранить память о тебе как что-то ценное и спрошу Барта о том, что с тобой стало».
Корабль пролетел мимо последних боковых штолен, ведущих к бункерам, уже наполовину заполненных машинами, которые создали брутеры и смонтировали сервомеханизмы. Локальный Кластер рос. Он уже мог быстро обдумывать все более сложные вопросы, но этого было недостаточно, чтобы принимать необходимые решения и осуществлять все изменения в одиночку.
По мере приближения Адама и ассистента к концу шахты на глубине около тринадцати километров от поверхности планеты становилось не теплее, а холоднее. На поверхности было сорок градусов тепла и высокая влажность. А когда корабль достиг забоя, температура упала до небольшого минуса. На стенах из скальной породы лежал лед и иней.
Открылся люк, и двое путешественников выбрались из корабля.
– Почему здесь холоднее, чем наверху? – спросил Адам.
– Потому что внизу есть нечто, поглощающее энергию. Пока мы будем двигаться к месту, температура продолжит снижаться, а когда дойдем до большой пещеры, достигнет предельного значения – минус тридцать восемь.
– В этой пещере вы обнаружили мурийца?
– Да, если это он.
Около МФТ собралось много сервомеханизмов, которые устанавливали модифицированные генераторы защитного поля.
– Эта часть должна быть изолирована? – спросил Адам.
– Да, – ответил ассистент.
– Зачем понадобилось изменять оборудование?
– Обычные генераторы потеряли бы мощность при спуске сюда. Нам нужно укрепить защиту. Понимаете это, Адам?
– Что это значит?
Они прошли мимо сервомеханизмов в одну из штолен, на первый взгляд похожую на те, что были выше: круглая, с гладкими стенами, почти двадцать метров шириной. Лампа здесь светила не так ярко, как в туннелях рядом с бункерами: чем дальше уходили Адам и ассистент, тем тусклее становился свет. По стенам из грубого неотесанного базальта ползли тени. За несколько метров до первой пещеры свет померк еще сильнее, превратившись в еле заметный луч, а температура упала до минус одиннадцати. Поскольку показания были не совсем точными, Адам измерял дважды и внезапно понял, о чем говорил ассистент.
– Датчики фактотума не так точны, как прежде, – сказал он. – А энергетическая клетка потеряла производительность.
– Прямо перед нами находится область перехода реакции, – сказал ассистент. – С этой стороны эффект всасывания не так силен, но с другой стороны энергопотери намного больше. Мы можем провести там максимум десять минут.
– Что-то забирает энергию, – тихо произнес Адам. – Поэтому там так холодно. Нечто высасывает тепло из области перехода. Вы уже пытались найти причину?
– Конечно, Адам. Кластер называет это явление парциальным давлением, оно похоже на диффузию молекул при давлении. Только здесь происходит диффузия энергии. Можно также говорить о наличии градиента энтропии.
Ассистент продолжал объяснять, несмотря на то, что Адам не понимал и половины, хотя и мог обратиться к базе данных. Словосочетание «градиент энтропии» звучало знакомо: старик подумал, что уже слышал его в одной из миссий.
– Покажите мне мурийца! – наконец произнес он, прервав ассистента.
Говорящий с Разумом двинулся через область перехода.
Практически сразу данные датчиков стали менее точными, а энергетическая клетка начала быстро терять емкость, как будто вдруг появилось нечто, забирающее энергию.
– Десять минут, – сказал ассистент. – Начинаю обратный отсчет. Идите вперед, Адам.
Через первую пещеру протягивались витиеватые структуры, похожие на виноградные лозы или лианы. Некоторые серые как гранит, другие темные как обсидиан. На полу между ними виднелись шишки и столбики, часть из которых была толщиной в руку. Адам прикоснулся к одной из них, но ничего не почувствовал. Никакой вибрации, перепадов температур или проявления активных процессов не ощущалось.
– Что это? – спросил Адам.
– Неизвестно. Прошу вас, идите вперед. Мы должны использовать отведенное время.
Они прошли еще через две заполненные каменными виноградными лозами пещеры.
«Или, возможно, это змеи, – подумал Адам. – Как змея, которую я видел рядом с Адамом и Евой».
Но они были длиннее и толще, и что-то превратило их в камень или в субстанцию, похожую на камень.
Через две минуты Адам с ассистентом вошли в главную пещеру.
Адам включил лампу фактотума: свет озарил помост, на котором сидело существо в два раза больше человека. Вернее, не сидело, а, скорее, лежало. Три вытянутые вперед ноги были укрыты кожухом, служившим броней. Две шарнирные руки были подняты вверх, в направлении полукруглого сегмента, а третья, не такая длинная, указывала на постамент размером около тридцати квадратных метров, выполненный из гладкого серого материала искусственного происхождения. Узкая голова с конусообразным расширением сзади казалась удивительно большой по сравнению с телом.
Освещая путь лампой, Адам тихо подошел ближе.
– Он похож на пилота, – сказал старик, рассматривая существо. – Сросся с пьедесталом, снабженным консолями, где, возможно, скрыты системы жизнеобеспечения. Кажется, это инсектоморф.
Слово, которое Адам встретил в научной базе данных, внезапно приобрело смысл.
– Что это? – спросил старик.
– Осмотрите символ на пьедестале, Адам.
Старик подошел еще ближе. Температура, как и говорил ассистент, упала до минус тридцати восьми градусов, емкость энергетической клетки быстро снижалась, как и точность показаний датчиков. Адам ощущал, будто попал в темную комнату с темными очками на глазах и берушами в ушах.
Символы на пьедестале, едва ли больше ногтя на человеческом мизинце, представляли собой геометрические фигуры и иногда находились так близко друг к другу, что одна перетекала в другую. Внутри фигур располагались точки и линии, возможно для разъяснения значения некоторых символов. Адам не мог понять их значение, пока не получил информацию из базы данных фактотума. Машины с Земли подтвердили, что символы принадлежат Мурии. Он не видел гармонии, но замечал общие закономерности в расположении кругов. В одном из кругов имелось отверстие снизу, от которого вправо и влево отходили короткие линии – получался символ, похожий на букву «омега».
Омега. Адам задумался об омега-факторе, лишившем его бессмертия. Вспомнил старика и Эвелин, верящую, что омега-фактора не существует. Как можно быть таким глупым?
– Пьедестал сделан из этериума – материала, который, насколько нам известно, использовали лишь в Мурии, – ответил ассистент.
Этериум. Не подвержен коррозии, как золото, и тверд, как алмаз. Постройки из этериума будут вечны.
– Тогда это и вправду может оказаться муриец, – ответил Адам. – Первый, которого нам удалось найти.
Старик отвел взгляд от пьедестала:
– Что с ним произошло?
– Полагаем, это кристаллизация. Объект приобрел пластинчатую кристаллическую структуру и, соответственно, параллельные молекулярные цепи.
– Окаменел?.. Как длинные цепи в других пещерах?
– Не совсем. В объектах, о которых вы говорите, не может происходить реструктуризация. Видимо, там есть вещества, фиксирующие их в одном состоянии.
– Реструктуризация, – повторил Адам. – Это звучит… Это выглядит как заранее спланированный процесс.
– У нас осталось четыре минуты до истечения запасов энергии. Каково ваше впечатление?
Адам медленно обошел пьедестал. В некоторых местах пол скрипел.
– Как получилось, что вы только сейчас обнаружили эти пещеры? Ведь вы на планете уже триста лет?
– Мы и не искали, – ответил ассистент. – У нас были другие приоритеты.
– Создание Локального Кластера и расширение сети?
– Да.
– А энергопотери? Неужели вы не заметили их сразу?
– Аномалия по поглощению энергии возникла лишь три часа назад.
Адам остановился:
– Значит, это активно только три часа?
– Да.
– Что это значит?
– Неизвестно. Прикоснитесь к нему, Адам. Не к пьедесталу или к компонентам панциря. Прикоснитесь к мурийцу.
Адам протянул руку к одной из ног. Тактильные датчики сразу же отреагировали, зафиксировав легкую вибрацию и слабую вспышку над ногами, головой и телом: она загорелась и исчезла под высоким потолком.
– Это муриец забирает энергию? – спросил Адам, начав все понимать.
– Большую часть. Остальное поглощает его пьедестал.
– Вероятно, началась новая реструктуризация.
Стимуляторы разгоняли мысли Адама. До него стали доходить сообщения из базы данных. Он многого не понимал, но смог выделить нужную информацию и сделать из нее выводы.
– Панцирь этой станции управления… он еще активен?
– Да.
– А муриец… Может ли так быть, что он еще жив?
– Определенный вид кристаллизации может быть своего рода гибернацией – летаргическим сном, замедляющим процессы, – ответил ассистент.
– А энергопотери… Может ли это означать, что муриец проснулся?
– Локальный Кластер не исключает такой возможности.
Сейчас мысли Адама двигались быстрее. Это были не медленные и ленивые черви, как раньше казалось ему со стороны. Вместе со своим ассистентом старик снова медленно обошел пьедестал, наблюдая за панцирем и инсектоморфом внутри него.
– Если он просыпается, почему это происходит именно сейчас?
– Неизвестно.
– Связано ли это с сетью? С сигналами? – У Адама возникла новая мысль: – А может, это я его разбудил? – предположил он. – Муриец все еще находится в гибернации. Как ты это назвал? Еще сильнее кристаллизуется? Еще сильнее ждет реактивации, чтобы проснуться?
– После этих вспышек Локальный Кластер начал поиски.
«Вы здесь уже триста лет, – думал Адам. – И ничего при этом не искали. Кто этому поверит?»
Вероятно, старик, сам того не желая, произнес это вслух. Или они каким-то образом через закрытый канал соединили его с Кластером на Земле? Во всяком случае, ассистент заверил старика в том, что это правда.
Да, конечно, зачем машинам врать Адаму? Один из символов на пьедестале из этериума изменил очертания. Старик стал наблюдать, как его отверстие перемещается влево наверх, а затем начинает расширяться. Черта внутри круга сдвинулась в противоположном направлении и, казалось, поменялась местами с точкой.
– Возможно, – предполагал Адам, – отсюда муриец руководил обороной планеты Уриэль. Или стоял на ее страже. Но Мурия исчезла еще до Мирового Пожара.
– Мы считаем, что промежуток между этими событиями составил примерно пятьдесят тысяч лет, – сказал ассистент. – В то время как большинство народов погибли, мурийцы могли остаться в какой-нибудь отдаленной галактике.
Пятьдесят тысяч лет. Всего лишь «промежуток», как назвал это ассистент. Пятьдесят тысячелетий. Адам попытался представить, как изменилась за это время Земля. Это был примитивный мир людей, где отсутствовали машины и вообще какая-либо техника. Пятьдесят тысяч лет. Время достаточное, чтобы услышать, как бьется сердце планеты, увидеть движение континентов, то покрывающихся льдом, то освобождающихся от него.
Одна из мыслей в череде других задержалась в сознании Адама и привлекла его внимание.
– Раз здесь остался один муриец, который сейчас готовится к пробуждению, не значит ли это, что на планете Уриэль расположен вход в Каскад?
В его сознании кто-то шепнул: «Депозитум». Но этот шепот потонул среди других голосов в голове.
– Что вы порекомендуете, Адам?
Ответ уже готов. Именно для этого старик им и нужен. Именно за этим он здесь.
– Все имеющиеся ресурсы должны быть направлены на поиск подобных сооружений. Изолируйте найденного мурийца. Обновите протоколы связи. Сделайте все возможное, чтобы вступить в контакт с мурийцем… Что это? – прервал свои указания Адам.
Дальняя часть пьедестала из этериума изменилась. Символы выстроились в новом порядке и, казалось, стали плавать – этериум под ними сделался прозрачным как стекло. Адам подошел ближе и включил лампу, но свет быстро тускнел, вокруг сгущались тени.
– Критический порог достигнут, – ответил ассистент. – Нам нужно возвращаться.
– Подождите еще минуту.
Мигнул свет. Адам наклонился вперед. Движимый любопытством, старик прикоснулся к одному из символов, ожидая вновь увидеть вспышку над фигурой и панцирем. Вместо этого, несмотря на притупленные из-за энергопотерь аппарата ощущения, Адам услышал громкий хруст. Опустив взгляд, старик наблюдал, как на полу под ногами его фактотума двигается луч, рисуя узор из линий.
Адам провалился вниз.
«Эта шахта вырублена мурийцами миллион лет назад? Или же это естественная пещера?» – размышлял Адам, эмоционально отстранившись от произошедшего.
Он попробовал прозондировать шахту с помощью датчиков, но не смог проанализировать полученные данные. Удар был такой силы, что сломал ногу и повредил сервомоторы в задней части фактотума. Адам не мог самостоятельно подняться. Десять секунд свободного падения. Он сейчас на глубине около четырехсот пятидесяти метров – на планете Уриэль гравитация несколько меньше, чем на Земле.
Адам продолжал лежать в темноте, которую не могли разорвать сенсоры. Он отправил отчет о состоянии, но отметил, что телеметрическая связь отсутствует. Может, это и есть дефект коммуникативного модуля?
Настроив дальность работы визуальных датчиков, Адам посмотрел наверх, но не увидел и крошечного пятна света. Даже без телеметрии ассистент знал, где находится старик. Он сообщит, что произошло, другим сервомеханизмам и Кластеру. Спасатели, несомненно, уже в пути. Но успеют ли они? Заряд энергетической клетки Адама продолжал падать. Остается всего несколько минут до того, как он потеряет сознание.
В темноте над Адамом что-то зашевелилось, подул воздух. Старик полагал, что это были сервомеханизмы, однако он ошибся – что-то обрушилось на него сверху, придавив ноги и тело. Лишь голова и шея остались неповрежденными. Фактотум работал только благодаря простому конденсату разума – это гарантировало защиту сознания.
После перестройки Адам получил информацию о своем состоянии. Ему стало ясно: он потерял критически много энергии. Оставалось только одно: экстренное возвращение.
Адам сконцентрировался на тонкой линии квантового канала связи, соединяющего его с коннектором базовой станции и, соответственно, с Землей. Говорящий с Разумом направил весь оставшийся заряд энергетической клетки в канал. Его пронзила боль.
Старик путешествовал по каналу, пребывая не в сладком транспортировочном сне, а в страшных удушающих объятиях агонии.
– Ты вернулся, Адам. Ты снова с нами. Будь спокоен. Мы позаботимся о тебе.
Голос тих и необычно приглушен, однако старик узнал его и разобрал слова.
– Барт?
– Да, Адам.
– Я должен тебя кое о чем спросить. Это важно.
– Ты пережил страшный шок. Он отразился и на теле, – сказал Бартоломеус. – Нам нужно вылечить твое тело и душу. Открой ее нам, Адам.
– Как?
Темнота все еще окружала Адама. Боль ушла, но мрак продолжал плотно окутывать старика.
– Мы показывали это, когда ты стал Говорящим с Разумом. Ты умеешь. Наша информация не полная. Открой нам доступ к воспоминаниям. Чтобы тебя вылечить, нужно знать, что ты видел и слышал.
Во тьме появился свет.
– Ребекка, – сказал Адам, порадовавшись, что в этот раз он не забыл. – Вот о ком я тебя хотел спросить. О Ребекке. Как она?
Послышался шум голосов. Возможно, они разговаривали между собой: слышать Аватаров Кластера – обычное дело, если их воспринимает фильтр.
– С Ребеккой все хорошо, Адам. Настолько, что мы поручили ей новую миссию.
– Знаю. Я слышал ее голос через вашу сеть. Хочу с ней поговорить…
– Ты поговоришь, Адам. Как только представится случай. Скоро. Но сначала нам нужно разобраться с твоим шоком. Открой нам свою душу, Адам. Как мы тебя учили.
Адам открыл хранилище со всеми воспоминаниями.