– Не вижу загара, – подтрунивает надо мной Элейн утром понедельника, пока мы идем к лифтам.
– SPF-50, – отвечаю нараспев.
– Ты из тех, кто гордится аристократической бледностью? Или ненавидишь собственные веснушки? Учти, их и сейчас хватает.
Я закатываю глаза, но свою позицию пояснять отказываюсь. Это все же слишком личное. И я не хочу, чтобы меня жалели из-за смерти мамы опять. Я приехала сюда не за утешающими объятиями. Да и Элейн из тех, кто предпочитает веселиться, а не страдать.
На самом деле выходные оказались вовсе не райскими. И на пляж мы с Клинтом отправились только потому, что нужно было чем-то занять время. Все два дня над нами витало пятничное напряжение. Нет, внешне все было прекрасно, но мы оба чувствовали неправильность происходящего. Клинт писал свой сайт, я сидела на диване, поджав ноги, и читала статьи по тематике «Айслекс» на арабском, совершенствуя терминологию. Разговор с экспертом показал, что я в ней плаваю, а это недопустимо. На самом деле, мне ужасно хотелось вернуть все как было до приезда на остров, когда между нами все было честно и открыто, но контракт оказался той еще ловушкой. Кажется, я начинала жалеть о своем опрометчивом решении задержаться на острове на годик. Я вовсе не хотела терять Клинта из-за недомолвок.
– А ты как провела выходные? – перевожу я тему.
– В субботу присоединилась к ребятам на горных велосипедах и чуть не умерла в воскресенье вместе с доброй третью целлюлита на заднице. В итоге получается, выходные прошли весьма продуктивно.
Я невольно кошусь на безупречную задницу худощавой Элейн и прихожу к выводу, что если под третью она подразумевает треть от нуля, то, конечно же, одного дня достаточно.
– Я бы тоже с удовольствием прокатилась. Завидую.
– Чему? Будь у меня такой красавчик жених, я бы каталась не на велосипеде.
Секунда мне требуется на осознание того, что Элейн только что сказала, а потом я заливаюсь краской до самых корней волос, и подруга начинает хихикать.
– Думала, вам не понравился Клинт, – бормочу я, стараясь спрятать смущение.
– За ребят говорить не возьмусь, но какой девчонке не понравится мрачновато-сексуальный двадцатишестилетний плейбой? Тебе повезло.
Приходится признать, что сказанное Элейн меня всерьез царапает. За прошедшие выходные Клинт ко мне не притронулся, и я испытывала по этому поводу одно только облегчение. Едва ли это здоровая реакция невесты на новость о сорвавшемся интиме! Мне нужно было время успокоиться и прийти в себя после поцелуя Эперхарта, а не втягивать в эту грязь еще и третьего. Я до сих пор не понимала, как вообще все случилось и почему я не нашла в себе сил оттолкнуть босса. Действительно ли виной всему адреналин, или я приняла взвешенное решение? У меня не хватало собственного опыта, чтобы ответить на этот вопрос. И никогда не находилось подруги, с которой можно было бы обсудить такое. Не с Элейн же советоваться! Она уверена, что у нас с Клинтом все хорошо. И я уверена. Или была уверена до вечера пятницы…
Когда мы заходим в лифт вместе с десятком других сотрудников, обернувшись лицом к выходу, я мгновенно замечаю в холле высокую фигуру Эперхарта. Как у меня это получается? Там же просто яблоку негде упасть в это время! В носу щекочется воспоминание о его пресловутом парфюме. Оно настолько отчетливое, что впору заподозрить какого-нибудь другого мужчину в использовании того же аромата. Но ведь на каждом человеке аромат пахнет по-разному, а я запомнила тот самый, что неразрывен с владельцем…
Впору признать: то ли непристойным предложением, то ли чем-то еще, но он всерьез меня зацепил. И то, что я испытывала от встреч с этим человеком сплошь комбинацию из суеверного страха и восхищения, ничуть не помогает. Все ужасно неправильно. Я обхватываю себя руками и жду, когда створки захлопнутся. Только затем выдыхаю с облегчением. И чувствую его ровно до сообщения Боуи:
«Брифинг менеджеров проходит в конференц-зале на третьем этаже в восемь сорок пять. Не опаздывай!»
Медленно осознавая новость, что это обо мне, я поднимаю взгляд на электронное табло и вижу, как пятерка сменяется шестеркой. Паника захлестывает меня без остатка, и я с криками и требованиями пропустить бросаюсь к дверям. Силясь вспомнить, где я еще в первый день обнаружила лестницу, конечно же, направляюсь не туда. В итоге разворачиваюсь и лечу на своих каблуках-ходулях обратно по всему коридору в другое крыло. Чудом никого не сшибаю. По лестнице скатываюсь едва ли не кувырком и прибываю на место в восемь сорок четыре. Растрепанная, с огромными глазами и горящими щеками и губами. Ни на кого не глядя, плюхаюсь на стул и выкладываю ежедневник.
– Глядите, кто спешит присоединиться к менеджерам, – насмешливо тянет Сибил. В отличие от меня, она будто только что выпорхнула из салона красоты. Ну и слава богу. Я здесь не для того, чтобы срывать овации собственной внешности. Комплименты тут отпускают уж очень сомнительные. – Девушка, которая едва заступила в должность, совершенно ничего не сделала для того, чтобы заполучить Кайеда, мешала выполнению гонконгского контракта. И вдруг прибежала на брифинг еще до того, как ей подтвердили доступ к кабинету менеджеров.
По словам моих друзей каждый раз выходило, что Сибил недолюбливают все, но оказывается, что либо это не совсем так, либо меня любят еще меньше. В кабинете тринадцать человек, включая меня, но со всех сторон раздаются смешки: одни делают это открыто, другие прикрывают рот. Один Коннор, кажется, не разделяет общего веселья, угрюмо таращась в раскрытый блокнот. Ну а поскольку этот парень всегда на позитиве, становится понятно, что дела у меня плохи.
– Доброе утро.
Эперхарт врывается в кабинет, искрясь таким энтузиазмом, что у меня создается впечатление, будто он целые выходные стоял на подзарядке. Его задумчивый взгляд останавливается на мне. Я стараюсь придать своему все еще горящему лицу максимально нейтральное выражение. Получается не очень. Особенно если учесть, что сегодня он мне приснился. Черт меня дери, мне снилось, как я слизываю с его шеи горечь парфюма, задыхаясь от этого запаха!
– Сначала о приятном. Итак, у нас, как все уже заметили, пополнение. Это ОАЭ и два миллиона долларов. Зная вас, акулят, могу предположить, что вы сейчас начнете терроризировать Хадсон за то, что она легко отделалась с этим контрактом, но, клянусь, если кто-то из вас сорвет мне двухмиллионное сотрудничество, то я его уволю с такими рекомендациями, что и в клининговую компанию не устроитесь. Кайед буквально сидит на мешке с золотом и нефтью. Если мы сумеем ему понравиться, то он будет заказывать у нас снова и снова…
– Так не лучше ли поручить контракт кому-то опытному? – бестактно перебивает его Сибил.
Впрочем, Эперхарт не обращает на это вопиющее нарушение вообще никакого внимания. Бесит его совсем другое:
– Лучше поручить контракт тому, кто знает язык. А у нас тут с восточной группой серьезный пробел. Но неужели после пятнадцати лет успешного ведения бизнеса я обязан отчитываться перед рядовыми менеджерами проектов, по какому принципу назначаю задания для их братии? Или, может, Сибил, ты считаешь мои методы недостаточно эффективными?
Он опирается на столешницу ладонями и наклоняется к лицу Сибил так близко, что даже мне, сидящей на другом конце стола, становится не по себе. Она ерзает на стуле, но все же набирается храбрости для ответа:
– Все беспокоятся о том, что ты на такой серьезный контракт поставил не только зеленую сотрудницу, но и вчерашнюю выпускницу.
– Зато как только поставил – получил возможность переговорить напрямую с экспертами Кайеда, которые в итоге убедили его в необходимости выбрать «Айслекс». А до того, чтобы поделиться опытом, мы с вами не жадные, не так ли? – плотоядно улыбается босс, оглядывая своих менеджеров. – Или у кого-то из вас есть проблемы с коммуникацией? Я буду удивлен, так как в резюме вы писали, что молодцы-молодцы-молодцы. Раз встретишь – до конца жизни будешь помнить!
Я не без облегчения отмечаю, что Эперхарт отбирает лично всех помощников, а не только тех, что должны удовлетворять внешним критериям. После пятничного поцелуя мне это особенно нужно. Ребята, однако, сидят с полными покерфейсами, будто им вовсе и не угрожают.
– В любом случае, это один из самых выгодных наших контрактов, и курировать его я буду лично. Надеюсь, мое назначение на должность менеджера вы оспаривать не станете? – На этот раз смешки раздаются куда более вежливые и открытые. Да как можно? Все за босса. Не представляю, как сработаться с этими людьми! – Ну а теперь, когда ваши неуместные претензии исчерпали время на наши милые сердцу кофе-брейки, перейдем непосредственно к проектам. Процентовки, застои, успехи – я вас слушаю.
Он расстегивает пиджак и вальяжно разваливается на стуле во главе стола, довольно оглядывая свою паству. Я стараюсь не смотреть, не думать, не вспоминать, делая вид, что полностью увлечена записями в собственном блокноте. А шикарной грудью на абордаж бросается, конечно же, Сибил.
Должно быть, выматывать персонал уже к полудню для Эперхарта норма жизни. Я буквально выползаю из конференц-зала: голодная и с гудящей от изобилия информации головой. Брифинг получился таким «коротким», что впору переименовывать. Мы разошлись только к перерыву на ланч. И то лишь потому, что у Эперхарта возникли более важные дела. Обсуждали в основном Гонконг, который отправляется вот-прям-сейчас с двухдневным опозданием по графику. Сибил за это влетело, но, говорят, без огонька, потому что контракт в принципе отправляется только благодаря ей.
Мне посчастливилось на этой неделе по Эмиратам не отчитываться (по чему отчитываться, если контракт только подписан?), но о том, что будет уже на следующей, даже думать не хочется. Отчитываться придется не только перед Эперхартом, но и менеджерами, готовыми растерзать меня в клочья.
– Выглядишь паршиво, – участливо отмечает Финли.
– Ей крепко досталось от Сибил, – сочувственно поясняет Коннор. – Та с пеной у рта распиналась перед Эперхартом, уговаривая снять Валери с проекта. И, спорю, еще продолжит это сегодня вечером-ночью или когда они там развлекаются.
– Не думаю, что Эперхарт станет терпеть рабочие претензии Сибил, а тем более в свое свободное время, – фыркает Элейн.
– Я тебя поправлю, – морщится Боуи. – Рэперхарт не знает таких слов, как «свободное время». Он живет работой, может тут же заночевать, спит со своим менеджером проектов и вообще слабо представляет, как можно иначе.
– Ты думаешь, что у Сибил есть шанс его уговорить? – спрашиваю я нервно.
– Эперхарт не дурак и точно так же, как и все, видит, что Сибил пытается подгрести под себя как можно больше, и именно поэтому не позволит ей диктовать свои условия.
В этом месте Боуи снимает очки, чтобы протереть стекло, и я с удивлением обнаруживаю, что без вторых «глаз» он выглядит совершенно иначе: почти обычно. И очень юным. Кажется, это удивляет не только меня.
– Что? – спрашивает он, обводя взглядом наш столик.
– Ты какой-то другой без очков, – подмечает Коннор, наклоняясь ближе и присматриваясь повнимательнее. – Будто и вдвое не такой серьезный, как на самом деле.
– Так вот зачем ты носишь эти стекляшки! А я все гадала. Может, фильтр какой защитный… – тут же подхватывает Элейн. – Там не линзы, не замечали? – Она переводит взгляд с Боуи на остальных ребят.
– Просто без очков личный помощник главы «Айслекс» выглядит моложе Валери, – хихикает Финли.
– Заткнитесь, – рычит Боуи и спешно возвращает на нос очки, чем, конечно же, делает только хуже.
– И вовсе не моложе! – возмущаюсь я.
– Ты потрясающе выглядишь, Вэл, – посмеивается Коннор. – Но все же совершеннолетней, а вот Боуи…
– Ну что вы его задираете? – вступаюсь я за парня.
– Да ты только посмотри на этого зануду. Ему двадцать восемь, а он ведет себя как мамочка нашего большого босса!
Я невольно кошусь на Боуи, потому что это действительно так. У меня создалось впечатление, что безгрешный личный помощник по-своему опекает работодателя! Это мило, но очень странно.
– Ну и что? Да, я ношу очки со стекляшками, чтобы не выглядеть таким же бестолковым, как вы, – скалится в нашу сторону Боуи. – Довольны?
– Нет, – на этот раз я занимаю противоположную сторону.
А затем, совсем от себя не ожидая, протягиваю руку и ерошу безупречно уложенные волосы Боуи, приводя их в полный беспорядок. Он сидит и терпит, делая вид, что ничего не происходит. Кстати, волосы у него достаточно длинные, чтобы получилось что-то по-настоящему ужасное.
– Ну, а теперь довольны? – все так же терпеливо спрашивает Боуи. Мы хором киваем, даже не пытаясь скрыть улыбки. – Отлично.
Он немного раздраженно откидывает волосы с висков и заправляет за уши.
– Тебе надо постричься, – участливо советует Элейн. – Могу посоветовать своего парикмахера.
– Так, вы мне надоели. – Боуи оскорбленно встает из-за стола и подхватывает свой стаканчик с кофе. – Валери, тебе нужно перепрограммировать карту для доступа в кабинет менеджеров и перебраться. А еще Эперхарт ждет тебя в шесть пятнадцать с отчетом о выполненной работе.
Сказав это, он покидает столовую, а я сижу с открытым ртом.
– Он обиделся? – внезапно за свое ребячество становится так стыдно. Щеки заливает румянец.
– Если только чуть-чуть, – подмигивает Финли. – Не забывай, он такой взрослый и рассудительный, что скоро успокоится.
– Интересно, если каждый день говорить при ней что-нибудь похабное, к концу года она разучится краснеть? – с интересом спрашивает Коннор.
– Не, она же рыжая, – подхватывает Элейн игру.
– Поддерживаешь?
– Поддерживаю.
– Извини, – хмыкает Финли, но ставит на то, что краснеть я буду не слишком явно.
– Я так понимаю, после Боуи очередь посмеяться надо мной? Пойду-ка последую его примеру. И сами вы несовершеннолетние!
Когда я ухожу, они все еще хохочут. Последнее, чего я ожидала от жизни на острове, – встретить здесь впервые в жизни, кажется, настоящих друзей.
На любых других людей я бы точно разозлилась из-за намеков на мою способность краснеть без причины, ведь она мне столько крови попортила, но с ребятами это просто невозможно. Коннор не способен держать рот закрытым, а потому говорит одни глупости, не успевая думать, Элейн добродушная, веселая и открытая – это очень подкупает, а тихоня Финли с его доверчивыми голубыми глазами, кажется, вообще не способен обидеть кого-либо. Собирая в коробку вещи и силясь не улыбаться, я негромко обзываю ребят придурками. Нет, серьезно, из нашей компашки только Боуи взрослый.
Сложив в коробку свои нехитрые пожитки и выслушав скупые пожелания личных помощников, которые еще не успели ко мне привыкнуть, я направляюсь в кабинет менеджеров. По пути меня застает телефонный звонок от Эперхарта. Номерами мы обменялись давно, но он еще ни разу мне не звонил, предпочитая действовать через Боуи или писать. Увидев на экране его имя, я чуть не роняю коробку. Точнее роняю, но успеваю подхватить. В общем, вызов принимаю, скрючившись в три погибели, пытаясь сделать так, чтобы степлер не свалился и не осчастливил скобочной очередью коридорный ковролин.
– Мистер Эперхарт, – выдаю я с нехарактерным придыханием и снова мучительно краснею. Просто невероятно, в каком количестве нелепых ситуаций я побывала, с тех пор как начала работать на этого человека.
– Хадсон, – отвечает он мне в тон. Его голос, поразивший меня еще в первые минуты знакомства, из динамика звучит еще более хрипло и чувственно. Я даже вздрагиваю, и степлер все-таки летит на пол. Вслед за ним я вынуждена поставить и коробку. Во избежание. – Сегодняшней ночью мы с группой вылетаем в Гонконг. Меня не будет до вечера четверга. За это время вам придется утрясти вопрос с визитом в Эмираты. Договоритесь с Кайедом о времени и закажите билеты.
– Билеты, – тупо повторяю я. – На скольких человек?
– Ваша задача это выяснить, – язвительно заявляет Эперхарт. – Пока на борту только мы с вами.
Я сглатываю ком в горле и мысленно обещаю себе, что вдвоем мы не полетим. Губы начинает печь от воспоминаний о поцелуе. Нос щекочет запах, от которого становится так жарко и сладко. Тело сковывает неуместное возбуждение. Сидя на брифинге, я вдруг впервые осознала, что, говоря о мучительном сотрудничестве, Эперхарт мог подразумевать не начальственные придирки, а мою собственную реакцию на происходящее.
Я старалась смотреть куда угодно, только не на Эперхарта, лишь панически скользя по нему взглядом, как по предмету интерьера, но тем не менее жадно впитывая каждую деталь. Натянутую на широкой груди рубашку, безупречный покрой пиджака, обнимающего крепкие плечи, непокорную прядку волос, торчащую в сторону, то, как он склонял голову в ответ на особо спорные предложения, задумчиво кривил губы. Губы, подарившие в пятницу самый жаркий поцелуй за всю мою жизнь… и едва ли не самый короткий. Пожалуй, если бы Эперхарт продержал нас на брифинге до вечера, я бы в деталях живописала вам всю его богатую мимику!
Ох, предложив мне переспать, этот человек заложил мне в голову бомбу замедленного действия, забыть о которой невозможно. Я просто не могу не думать, хочет ли он меня до сих пор. Сейчас. Или в следующую минуту. Или всегда. И я не могу не признать, что он достаточно мне симпатичен, чтобы хотеть его в ответ. Сейчас. И в следующую минуту. И всегда. Приходится признать: я позволяю себе наслаждаться этим чувством, но только потому, что ему не может быть продолжения. Я не собираюсь рушить наши с Клинтом отношения. Все естественно: мы вместе уже очень давно, все ощущения притупились, запылились. И вдруг на горизонте появляется загадочный Эперхарт, слишком сложный и многогранный. Было бы более странно, не заинтересуйся я им. Но это неважно: нас определяют не желания, а поступки.
Наверное, будь я более страстной или свободной особой (например, как Сибил), я бы уже не удержалась от соблазна. Но я не считаю, что интимная близость, какой ее знаю я, стоит того, чтобы рискнуть своей устоявшейся жизнью. Клинт полон недостатков, и я тоже, но мы вместе. А Эперхарт – моя стыдная, темная фантазия. Ею он и останется. Было бы проще утверждать об этом с уверенностью, которой лишил меня пятничный поцелуй, но, во-первых, его инициировала не я, а во-вторых, повторения не будет.
– Хадсон, вас похитили инопланетяне, а телефон остался на Земле?
А в-третьих, у него просто чудовищное чувство юмора!
– Нет, сэр. Простите, я задумалась о билетах.
Досадуя на себя, я подтягиваю носком туфли степлер поближе к коробке.
– Вы их никогда не покупали? – интерпретирует он мою фразу по-своему. Боже мой, едва ли Эперхарт может даже догадаться, какие мысли о нем мучают меня с самой пятницы. Он же наверняка уже «сбросил стресс» с Сибил раз сто. Одна я продолжаю корить себя за случившееся.
– Покупала.
Но мне уже не верят.
– Если возникнут сложности с билетами, попросите своего друга Финли, если с переговорами – Коннора, если с привлечением новых сотрудников или планом работ – Боуи.
– Эм… я уверена, что со мной не все так плохо, сэр.
– Конечно нет. Намного хуже. Правда в том, что для такого проекта у вас кишка тонка, что бы вы о себе ни думали.
– Это вы из-за нападок Сибил? – оскорбляюсь я.
– Ясно, – помолчав секунду, выдает Эперхарт. – Значит, собрались доказывать свою самостоятельность в ущерб всему и вся? Тогда постарайтесь хотя бы не накосячить так, чтобы это нельзя было исправить.
Он отключается. А я обнаруживаю, что стою посреди коридора с коробкой и степлером у ног и ловлю на себе многочисленные удивленные взгляды проходящих мимо.
Наверное, мне стоило догадаться, что «поселят» меня на недавно опустевшее место Гонзалеса, а значит, прямо по соседству с Сибил, но я не догадалась. И потому, когда меня подвели к уже знакомому компьютеру, у меня задергался глаз. Спасибо хоть противной соседки на месте не оказалось. Я оглядела помещение, выискивая глазами Коннора, но его стол пребывал преступно далеко. Внезапно очень захотелось вернуться в офис личных помощников, под крылышко к Элейн. Радовало лишь то, что Сибил должна была улететь в Гонконг вместе с Эперхартом, то есть ей будет не до меня. Какое-то время.
К счастью, это коснулось не только Сибил, а значит, мне выпал шанс более-менее освоиться. Впрочем, не могу сказать, что это сильно помогло: поменялось все. В первую очередь окружение. Личные помощники, еще недавно казавшиеся мне крутыми, вдруг превратились в одногруппников по детскому саду. А вот менеджеры – самая что ни на есть старшая школа со всей ее иерархией и жестоким прессингом.
С отъездом Сибил в Гонконг, проекты, которые она вела на постоянной основе, распределили по другим менеджерам – и началась «гонка вооружений». Никто не хотел ударить в грязь лицом, особенно после увольнения Гонзалеса, это же такой шанс проявить себя – и еще подвинуть королеву. Открыто ей не перечат, чтобы не нарваться на неприятности, но сделать гадость никто не откажется. Даже Коннор, казавшийся мне добродушным и самодостаточным парнем, поддался общей лихорадке. Так я не без удивления обнаружила, что он считается одним из лучших в своем деле. О да, менеджеры совсем не похожи на неуверенных в себе личных помощников.
К концу второго дня в таком окружении мне настолько не по себе, что я возвращаюсь домой разбитая и малодушно залезаю на диван, утыкаясь носом в плечо Клинта. Прошу его посмотреть со мной фильм и ни о чем не спрашивать. Он обнимает меня, и становится намного легче. Он последний родной мне человек на всем белом свете, и значит это очень многое. Больше не к кому идти в поисках тепла, и ссора теперь кажется ужасно глупой. Надо просто все обсудить и оставить это в прошлом.