– Ну, вот чтобы вы тут не скучали. Есть работа, Людвиг Александрович – достаю из портфеля папки с бумагами и книгу. – Читайте, будем думать, и делать заключение. А я пока в Москву съезжу по делам.
Забрав Потоцкого, и своего повара поехали к Ламановой. Её небольшая квартира-мастерская находилась на Тверском бульваре не далеко от МХАТа, где она рядом жила и работала. Гордая, с прямой спиной довольно пожилая женщина встретила нас настороженно. Волосы, собранные к темечку в пучок делали её выше и придавали строгость. В ушах сережки с жемчугом. Увидев среди нас Силантия чуть расслабилась. Пригласила заходить. Кроме неё в маленькой квартире находились её две помощницы, которые что-то шили. Скромно, очень скромно живет знаменитый модельер. Такое впечатление, что это не её квартира, а каких-то мелких служащих[1].
Чтобы «растопить лёд» во взаимоотношениях я сразу протянул небольшой пакет с продуктами. Сейчас это самый лучший и ценный подарок. Поздоровались, причём я тут же перешёл на французский язык. Разговор складывался тяжело. Но потихоньку мы разговорились. Надежда Петровна, очень волевая матрона в шестьдесят с лишним, даже расплакалась, когда я ей предложил переехать и поработать в Париже на меня. Хотя бы временно, пока тут не уладится обстановка. Навсегда уезжать она не хотела, да и муж у неё тут в тюрьме. Но и после выставки в 1925 году в Париже её сильно начали третировать. Там её модели в стиле «A-La Russe» из домотканого полотна, украшенные народными вышивками, получают «Гран-при» выставки. Толи завистники, толи классовая ненависть властей и их шавок осложнили её жизнь до невозможности. Ей, не смотря на её возраст, доставалось и за двух помощниц, которые у неё работали. «Эксплуататор» кричали они. Одной на вид было чуть больше двадцати, звали тоже Надежда. А второй под тридцать или чуть больше, Мария. Ничего особого женщины собой не представляли, если не смотреть на руки как у пианистов. Одна ещё не была замужем, а вторая была вдовой…но без детей, как не странно. Как так получилось, я сейчас выяснять не стал, хотя по виду явно рожавшая женщина.
Своих помощниц Ламанова уговорила меня тоже взять. Пришлось соглашаться и на них, благо у них не было мужей и детей. Обговорили нюансы и как они будут работать на меня в Париже. Завтра за ними заедет Потоцкий, чтобы оформить выездные документы. Потом мне ещё с документами во французское посольство. Дал на сборы полтора дня. Предупредил, чтобы у них были платья сестер милосердия.
– Мужа попробуем выкупить после, если конечно получится – подвёл я итог, перед нашим уходом…
Дальше поехали искать профессора Бехтерева. Дома его не было, но мы его наши. Нашли в необычном для меня месте…в биллиардной. Профессор гонял шары в гостинице «Октябрьская», бывшая «Знаменская»[2]. Там в окружение таких же почтенных «господ старорежимного строя» преклонного возраста Бехтерев культурно и отдыхал.
– Интересно вы время проводите, Владимир Михайлович – и нарываюсь на целую лекцию. Оказывается, коммунистические власти очень положительно относятся к этой игре. Даже командарму Будённому после ранения руки в целях профилактики приписали игру на биллиарде. Для меня это оказалось открытием если честно. Сам я этой игрой никогда не увлекался и не интересовался.
– Вот мои друзья интересуются, а нельзя ли и им к вам поступить на службу? – тут же напористо как всегда Бехтерев.
– Владимир-р Михайлович-ч – зло прошипел я.
– Ничего я про вас не рассказывал – махнул он рукой. – Мы говорили только про медицину и вашу заинтересованность в этом вопросе, а они все очень хорошие специалисты – тут же отделался Бехтерев.
Я перевёл взгляд на четверых почтенных дядечек в уже довольно потрепанных костюмах, но всё ещё пытающихся не смотря на травлю окружающих сохранить интеллигентный вид. Они с интересом прислушиваются к нашему разговору.
Я задумался, а потом решился. – Хорошо. Пусть перепишут все свои данные. Советую вам всем переехать в Таганрог с семьями. Славы и известности не будет, так что не взыщите. Но материально жить будете неплохо, если только соответствуете своей квалификации и будете выполнять все мои распоряжения. Если же не соответствуете, то найдём другую работу…но тогда и оплата будет ниже – развел я руками.
Лишними при такой безграмотности населения в сегодняшнем СССР они точно не будут. Надеюсь, что «додавлю» Сталина и он отдаст мне в управление Миусский полуостров. Хотя рискую…но как по другому? Да никак.
– Кто не может пусть ждёт до весны или начала лета следующего года в Москве. Оставьте адреса. Кроме докторов, мне ещё нужны часовщики и технические инженеры. Квалифицированные мастера по приборостроению, токари универсалы и учителя. И все без вредных привычек. Вот Александр Александрович вам поможет в Таганроге, если меня не будет – представляю им Потоцкого. Пусть знакомятся.
Беру под руку Бехтерева и отводу в сторону, так чтобы никто не слышал – Мне всё так же нужна ваша помощь, подъедете завтра с утра. А через два дня мы выезжаем в Санкт-Петербург, надеюсь, вы будете…
Едем домой, где я «окунаюсь» в тракторную тему. Посмотрел, какие закладки сделал мне Унгер. Делаю свои заметки и молча про себя матюгаюсь. Просидели с ним до самого утра, постоянно глотая кофе. Я совсем маленькими глоточками, в отличии от инженера.
Утром нас разогнал Бехтерев, который сделал мне массаж и дал выпить какой-то порошок. Потом обоих с красными глазами отправил спать, а сам уехал собираться. После позднего обеда мы продолжили, а вечером приехал Киров с Будённым на двух машинах с несколькими охранниками и пулемётами.
Киров первым выбрался с большим саквояжем и передал мне. Тяжелый. – Там вам, как и договаривались. Там же и документы на пиломатериалы. Я позвонил в Ленинград и распорядился подготовить их вам под загрузку. По поводу двадцати белых офицеришков…обратитесь к Шарову[3]. Николая Давидовича предупредили.
У самого Семёна Михайловича левая рука была на привязи, но он был всё равно весел. Поздоровался. Сразу начал шутить, в конце добавил про своё ранение – нет ещё такой пули, которой для меня отлили.
– Я очень рад Семён Михайлович, очень – искренне выражаю своё мнение по этому поводу.
– Врачи сказали, что пуля отрикошетила и уже ослабленная попала в меня. Так царапина – прогудел он и подкрутил усы.
Пока я отнёс саквояж в сейф, жена Митрофанова накрыла стол для распития чая. Мы беседуем попарно. Будённый расспрашивает немного оторопевшего Унгера, а я разговариваю с Кировым.
– Ну что там у тебя интересно получилось с тракторами? – тут же насел на меня.
– Я даже не знаю, как вас всех назвать… – так и хотел добавить придурками – это же надо позволить разведать весь свой промышленный потенциал и территорию американцам и получить от них указания, где и что строить.
Показываю документы, где с апреля по август 1926 года делегация пяти высокопоставленных сотрудников Форда в составе H.D. Luedtke (завод Fordson), W.S. Ostendorf (сервисный отдел), W.R. Tuban (филиал в Лос-Анжелесе), Bredo H. Berghoff (завод Fordson) и W.G. Collins (итальянский Ford) изучала в СССР возможности инвестирования капитала. Посещала тракторные заводы и станции техобслуживания, школы трактористов, проводила выставки и презентации, читала лекции и давала уроки по снижению стоимости обслуживания машин. Кстати, это именно они выбрали место под Сталинградский тракторный завод.
В двести шестьдесят шести страничном отчете, составленном ими по возвращению, состояние советской тракторной промышленности и постановка последующего обслуживания машин обрисовывалось весьма неприглядно. Фордовская делегация в 1926 году отозвалась о советских (лицензионных) тракторах как о чрезвычайно дорогих и низкокачественных. А в 1929–1931 годах завод «Красный Путиловец» был серьёзно расширен и модернизирован Фордом. Интересно сколько же на этом поимел Форд?
– Мало того, так они ещё указывают вам, где и какие надо строить заводы. Царская Россия была полуколонией Англии, а сейчас вы становитесь полуколонией США. Да? – поднимаю глаза к потолку.
– А ты нам не указываешь? – зло спрашивает меня Сергей Миронович.
– Нет. Я только рекомендую. Хотите, делайте, хотите, нет. Тоже мне сравнили умирающего изгоя, у которого только и осталось, что желание отомстить англосакским капиталистам – усмехнулся я.
– За что же ты с нас тогда такие деньги просишь? – задает тут же мне каверзный вопрос.
– Чтобы вы ещё на какую-нибудь революцию последние деньги не спустили и бездумно не растратили. Править только силой даже у англосаксов не получается, вот они и принялись за интриги. Вам почему-то никак не доходит, что вы только марионетки в более умных руках – вернее Сталин как раз это знал, но с твердолобыми соратниками-фанатиками трудно что-то сделать. Им самим Джон Дэвисон Рокфеллер «крутил» до своей смерти в 1937 году. Пытаюсь додавить. После съезда я уже ничего изменить не смогу…да и надоело, если честно.
– Ладно, давай по делу – не стал обострять ситуацию до конца Киров.
– Что касается непосредственно тракторов. Вам надо начинать не с самих тракторных заводов, а с производство электроэнергии, которая будет питать станки этих заводов. И с того, что строить нормальное жильё для рабочих – наблюдаю изумление на лице Кирова.
– Мало того что вы платить не хотите, так и ещё жить рабочим негде. Ну что такой рабочий может наработать кроме брака – удивляюсь я их логики.
– Думаешь, мы это не понимаем. Понимаем. Только буржуи нам такой возможности не дают. Лезут и лезут. А бывшие наши так и норовят навредить – как на митинге Киров.
Хотя тут ещё большой вопрос кто к кому лезет. А вернее лезут к слабым и пытаются откусить себе кусочек.
– Ещё что вам надо сначала сделать, это навести порядок – вздыхаю. Тут всё серьёзно. Слишком мало у коммунистов прагматиков, больше ораторов. Никто не желает идти на компромисс, да плюс некоторые специально страну вводят в нищету. Одни в своём невежестве добравшись до власти, начали мстить всем бывшим без разбора. Бывшие, резко опустившись по лестницы жизни и видя к себе такое отношение, мстят в лучшем случае призрением.
– Каждому расписать, кто что делает и когда и что за это получит. Строго следить за выполнением контрактов. За соблюдением технологии производства и обработки деталей. Поставить на проходные санинструкторов. Не пропускать пьяных, под кайфом, больных и других неадекватных личностей. Соблюдать чистоту на производстве. Как говорят, порядок бьёт класс. Чётко и жестко наказывать за нарушение, невзирая на все чины и звания. Неважно большевик, рабочий или бывший. Ваше разгильдяйство вас же и погубит. И займитесь, наконец, вашей коррупцией, сколько денег сэкономить сможете – вздыхаю в конце я и смотрю как он быстро что-то себе отмечает карандашом.
– М-да, это будет сложно – под грузом перечисленного мной, так же вздыхает Киров.
– Введите пока карточную систему как во время войны в США или Германии на основные продукты и товары – продолжаю.
– Продолжай про энергию – что-то чиркнул у себя Киров в блокноте.
– Энергии вам надо будет много и с запасом. При ваших «аппетитах» и низкоквалифицированной рабочей силы вам надо выплавлять хорошую сталь, опять энергия. Потом «заводить» такие производство, где будет как можно больше штамповки и литья и меньше слесарных и токарных работ. Пусть изделия будут неказистые и не красивые, главное чтобы качественные – со временем научитесь. Такие заводы окажутся дороже из-за дорогих мощных прессов и малых плавильных печей. Но трактора будут дешевле в производстве, а главное качественнее. Саму конструкцию надо выбирать легко ремонтируемую, простую и экономную по топливу – не спешу, наблюдая, как Киров строчит пометки в блокноте.
– Теперь надо разобраться, куда дел Мамин сто тридцать тысяч рублей, которые ему выделили в 1923 году для закупки станков. У вас по плану было производить двести пятьдесят-триста тракторов «Гномов». По каким причинам выпущено только несколько штук? И вообще вам с Маминым нужно поговорить. Может он, что дельного и предложит – показываю докладную записку.
– Проверить, как расходуется другой кредит с 1923 года, который выделили на постройку в течение пяти лет десять тысяч тракторов? Выполнять план должны были «Красный Путиловец» и Обуховский завод в Ленинграде, Харьковский паровозостроительный завод и завод «Аксай» в Ростове-на-Дону – опять показываю документы и наблюдаю «кислую» физиономию Кирова. Да-да твоя вотчина. Это тебе не на митингах выступать, тут скрупулёзно разбираться надо.
– Проконтролировать, что и как делают ваши инженеры с прошлого года в США – так же демонстрирую документы, которые мне передал Сталин.
Там советские инженеры приняли участие в разработке эскизного плана для тракторного завода. Рассчитывали на производство пятьдесят тысяч тракторов в год. Этот проект стал основой для Харьковского тракторного завода и для Сталинградского тракторного завода. Разработали его Albert Kahn, Inc., R. Smith, Inc. и Frank D. Chase, Inc.
– Я бы на завод номер четырнадцать в Кичкасе под руководством инженера Л. А. Унгера – киваю в его сторону. – Довёл бы выпуск до пятисот штук в год, пока других нет.
– Вам нужно договариваться с немецкой фирмой Lanz, где не только выпускаются нефтяные трактора. Кроме колесных, там выпускаются и гусеничные. А так же очень интересные тягачи Lanz Eil-Bulldog (скоростной бульдог), которые бегают до сорока километров в час. А версий Ackerluft-, Verkehrs- и Eil-Bulldog оборудовались котлами для обеспечения возможности перемещаться на угле или дровах. Очень советую купить лицензии и построить такой завод или даже пару у себя – каждый раз приходиться показывать и где я это вычитал. Вот только на этот раз, это была немецкая газета.
– Вот смотрите документы. Обратите внимание на Коломенский машиностроительный завод. Разберитесь с выпуском шведского трактора «Аванса». Почему как-то странно производство стало убыточным и прекратилось в прошлом году? Не кажется вам странным, что вдруг все ваши производства стали убыточными перед закупками американской техники и оборудования? Кто в этом виноват? Прежде чем разрушать старое, создайте сначала новое – передаю бумаги Сергею Мироновичу.
– Твои слова и эти документы заставляют задуматься – признается Киров, просматривая бумаги.
– Присмотрите ещё и другие площадки, а не те которые вам рекомендуют американцы для других заводов – говорю несколько медленно. Смотрю на притихших Будённого с Унгером, прислушивающихся к моему монологу.
– И опять я не пойму, почему только американские, в крайнем случае, немецкие модели, но американских владельцев? И зачем именно сейчас вы строите такие гиганты? Ведь будет страдать качество. А если какое импортное оборудование сломается, весь большой завод станет? Лучше постройте рядом несколько заводов объединённых общими стандартами, поездными путями, желательно водными и дальше вглубь страны. Помните, что передел мира не закончился, и на легкую войну не надейтесь. Вспомните, наконец, немецкую оккупацию – подвожу итог. Потом ещё все вместе немного пообсуждали трактора и их развитие.
– Семён Михайлович давайте пройдёмся – неожиданно для всех предлагаю я.
– Ну, пойдём – красный конник. Идем в сад.
– Как вы относитесь к разведке? – попытаюсь несколько отвлечь Буденного от конницы и сделать нечто среднее.
– Ты это что? – остановился будущий маршал и зло посмотрел на меня.
– Это не то о чём вы подумали. Я хочу вам предложить создать новые войска – и пошёл дальше. – Это плод моих долгих размышлений и наблюдений, но и мне нужна ваша помощь.
– Какая? – удивленный догнал он меня.
– Мне надо чтобы вы поддержали меня и отговаривали своих товарищей от продолжения мировой революции такими дурными методами. Вы не сможете. У вас нет ни знаний, ни денег, ни людских, ни материальных ресурсов. Ни понимания мировых процессов и мировой экономики. Подождите – вижу, как Будённый хочет возразить. – Я не обратился вы к вам, если бы вы не были полным георгиевским кавалером.
– Не пойму я что-то тебя грек – вздохнул Будённый.
– Я предлагаю вам возглавить и объединить воздушную, воздушную высотную разведку, конную и специальных автомобилей и катеров. Образцы техники и вооружений я вам предоставлю, хотя и не такую, как вы сейчас думаете. Но всё это должно быть очень засекречено. Людей будете подбирать только сами. Используйте опыт ваших пластунов и казаков. Со временем поймёте, что я вам сейчас предложил – отвечаю ему.
– Вам-то это зачем? – совсем смутился Будённый.
– Лучше с умным потерять, чем с дураком найти – внимательно смотрю в глаза Будённому. – Даже у себя в стране вы можете послать самолёт и проверить как у вас дела в любом районе. Но опять никто кроме вас и господина Сталина не должен это знать. И значить никто не сможет вас обмануть.
– Странный ты какой-то. Непонятный – неуверенно мне Будённый, поправляя свои усы.
– Я вам не враг, но у каждого свои секреты. Лишь бы вы не забыли, кто в трудную минуту протянул вам руку помощи, в смысле СССР. А в то, что вы представляете что-то серьёзное… для любой из европейской армии я не верю – грустно улыбаюсь я.
– Как вы к нам категоричны – буркнул обиженно Будённый.
– Как есть. Пойдёмте, а то что-то я устал – вздохнул и перевёл я дух. Хватит с них, пусть и сами хоть что-нибудь сделают.
Утром съездил к Ламановой и забрал её и её помощниц документы. Потом поехал во французское посольство. Уж не знаю, какое указание на счёт меня получил Эрбетт Жан но документы мне оформили без вопросов…за мой счёт, разумеется. Дальше меня завезли домой, а Потоцкий поехал с документами получить разрешение на выезд женщин из СССР. Потом он их заберёт и повезёт в наш вагон к Берсону…
Когда мы вечером добрались до базы Берсона, мне стало стыдно. Я совсем забыл про ленинградских курсантов, которые находились тут. Но Аполлинарий Федорович о них позаботился. Да и явно, этот пройдоха, спишет продуктов на них больше, чем выдавал. Чтобы курсанты не маялись дурью, он их привлёк к охране складов. Время сейчас неспокойное и дополнительная охрана никак не помешает.
Берсону за такое чуткое отношение пообещал презент из-за границы. Командиру курсантов пятьдесят рублей, а курсантам по десять рублей и по котелку или фляге на выбор в Ленинграде. Почти все выбрали фляги, что интересно. Всего этого сейчас здесь у меня не было, а все привезённые мной образцы уже увезли.
Чуть потеснившись в вагоне, я понял, что следующий раз надо брать более просторный, стали дожидаться заказанного паровоза…