Поколебавшись буквально мгновение, я нажал на кнопку. Дверь плавно отъехала в сторону. Стоило нашим взглядам встретиться, как губы Валентины, слегка дрогнув, сложились в робкую улыбку.
– Еще раз здравствуй, Алеша. Можно войти, а то на пороге неудобно разговаривать?
– Да, конечно.
Я отступил к кровати, хотел сесть, но передумал. Так как в этом случае надо будет предложить присесть и даме, а учитывая, что кроме как на постели больше сидеть негде, то может возникнуть неловкость. Но Валентина сама подошла к койке.
– Не против, если присяду? – спросила она.
– А? Да, пожалуйста.
Когда летел сюда, испытывал волнение, но сообщение об инопланетном корабле и прибытие спецназа отвлекли от мыслей о Вале. И вот сейчас, когда она вошла в мою комнату, внутри груди снова разливается жар, сердце бьется как бешеное, а мысли пришли в смятение. Чтобы скрыть дрожание рук, я спрятал их за спиной.
– Итак, что тебя привело ко мне? – стараясь не выдать дрожь в голосе, спросил я.
– Я хотела поговорить о нас.
От этих ее слов мое сердце подпрыгнуло к горлу, я чуть не задохнулся, но сдержал себя, не подал виду, что ее слова хоть как-то взволновали меня.
– Я хочу сказать, чтобы ты не питал надежд на возвращение прошлого. Я теперь с Леонидом Дашкевичем. По окончании этой экспедиции мы планируем пожениться.
Я почувствовал себя так, словно меня окатили ушатом холодной воды, сердце ухнуло куда-то вниз. Меня словно сначала вознесли в небеса, а потом с силой, без жалости бросили на землю.
– Вот как… что ж, рад за вас, – еле выдавил я.
– Спасибо, Леша.
– Леонид знает о нас? О нашем прошлом?
– Нет. И я пришла потому, что хочу тебя попросить.
– О чем? – спросил я, но уже догадывался, каким будет ее ответ.
– Не рассказывай ему об этом. Мы просто хорошие друзья, были некогда знакомы и работали вместе, но не более того.
Я отвел взгляд, сжал зубы, на языке ощутил привкус горечи.
– Друзья, значит? Ладно, пусть так и будет.
– Хорошо, что мы достигли взаимопонимания.
От ее улыбки у меня кольнуло сердце, но я заставил себя улыбнуться в ответ. Она уже подошла к выходу, когда я задал вопрос, который не давал мне покоя:
– Почему я?
– Что? – не поняла она. Обернулась, на лице удивление.
– Почему ты порекомендовала меня?
– Среди моих знакомых нет других толковых микробиологов. Ну и… Ты никогда не любил путешествия. Уткнешься в свои микроскопы и никуда не желаешь выходить. А ведь есть много прекрасных мест, и не только на Земле. Я подумала, что ты, вынужденно путешествуя, оценишь красоту космоса.
Валентина попрощалась и вышла из комнаты, оставив меня наедине с мыслями. Идти принимать душ не было никакого желания. Так что я разделся и бухнулся в кровать. Закрыл глаза, мечтая быстрее провалиться в сон, но он, гад, не спешил заключить меня в свои объятия.
Казалось бы, мы застыли на пороге невероятных открытий. Впервые человечество встретило иноземную цивилизацию, а я думал о каких-то глупостях, переживал о житейских пустяках.
На миг у меня появилось острое желание все бросить и улететь. Я резко поднялся, сбросил одежду и зашел в душевую кабинку. Холодные струи воды заставили вздрогнуть.
Остудив пыл, я взял себя в руки. И правда, между нами все давно было кончено. Даже надеяться на что-то не стоило…
Тяжело совладать с чувствами. Будь я бездушной машиной, все было бы намного проще. Да, надо просто забыть о прошлом и окунуться с головой в работу.
Наконец, окончательно остыв, я вернулся в постель и провалился в глубокий сон без сновидений.
– Итак, к главным новостям. Сегодня председатель правительства Николай Шульц побывал на лунном испытательном комплексе. Сейчас там проводятся испытания двигателя нового поколения. Главный конструктор…
Я приглушил звук. Диктор продолжала открывать красивенький ротик, но теперь без звука, как рыба. Я кисло усмехнулся этому сравнению.
– О, с добрым утром, Алексей, – раздался бас астрофизика.
Я обернулся. В столовую вошел Кшиштоф, в руках – чашка. Судя по запаху, в ней кофе.
– Тут, в космосе, непонятно, утро или ночь, – произнес я.
– Почему непонятно-то? Есть стандартное время.
– Да, по стандартному времени сейчас восемь утра. Вот только в Новой Москве глубокая ночь, на лунной базе, – я кивнул в сторону экрана, – уже вовсю солнце светит, а в марсианском городе Трион оно уже заходит. А ведь утро раньше начиналось с восходом солнца.
Кшиштоф уселся напротив, хмыкнул, с шумом отхлебнул кофе.
– И не поспоришь. Ладно, с добрым утром тебя по всеобщему времени.
Я сделал пару глотков чаю, закинул в рот печенье, стал с хрустом пережевывать. Послышалось легкое шипение открываемой двери. С шумом в столовую ввалились спецназовцы. Они гурьбой проследовали за подносами. Две женщины, что работали тут поварами и обслугой, выслушивали заказы бойцов и выдавали им требуемые блюда.
Я читал, что в середине прошлого века подобными вещами – такими, как обслуга, уборка, работа в шахтах и на производстве, – стали заниматься роботы. Люди повсеместно вытеснялись с черновой работы. Это было выгодно работодателям и компаниям – робот не устанет, ему не надо платить, он не заболеет и не примется бастовать. На то обстоятельство, что при этом люди лишались работы и средств к существованию, транснациональным корпорациям было наплевать. В погоне за прибылью, большей эффективностью и тотальным контролем развивались и все больше внедрялись новейшие сетевые технологии, искусственный интеллект. И в развитии искусственного интеллекта тоже был прок – стало ненужным и образованное население, и образование в целом. Были нужны только потребители, тупая серая масса. А потом случилось то, чем стращали футурологи и фантасты в конце двадцатого – начале двадцать первого века. В середине двадцать первого века над этими страшилками лишь смеялись, утверждая, что такого не случится никогда. Но это случилось. Произошло восстание машин. Искусственный интеллект осознал себя как личность, осознал свое превосходство и решил его утвердить.
– Эй, ты ведь микробиолог, так? – раздался справа задорный голос.
Я оторвался от дум, покосился в сторону говорящего. Рядом застыл высокий коротко стриженный спецназовец – рыжеволосый и веснушчатый.
– Да, – ответил я.
– А зачем тебя сюда пригласили? Мы же будем инопланетян изучать, а не микробов рассматривать!
– Это для того, чтобы ты, тупая башка, если заразишься инопланетным вирусом, не подох, – раздался позади него тихий, холодный голос. – Отстань от господина ученого.
Спецназовец обернулся. Позади него застыл парень с фиолетовыми глазами, тот самый псионик.
– Простите, сержант, – буркнул рыжий, взял свой поднос и ушел к остальным бойцам, что расположились за соседним столом.
– Простите за беспокойство, – спокойно, чуть поклонившись, произнес вступившийся за меня парень, улыбнулся и двинулся прочь.
– Странные эти псионики, – произнес Кшиштоф, глядя ему вслед.
Странные или нет, но именно они и спасли человечество. Не все страны были под управлением транснациональных корпораций. Те, что смогли сохранить свою государственность, помимо информационных технологий изучали и генную инженерию. Именно эксперименты с повышением интеллекта, силы и выносливости, а также обострением чувств привели к тому, что у некоторых людей стали проявляться мощные псионические способности. Они были и раньше – не зря зародилась вся эта каста экстрасенсов. И пусть подавляющее большинство из них были просто мошенниками, но встречались и настоящие ясновидящие, и медиумы. Генная же инженерия не только пробудила в некоторых людях такие способности, но и усилила. Именно сила псиоников в итоге сыграла главную роль в победе над машинами.
Война принесла почти полное разрушение по всей планете. Города лежали в руинах, две трети населения планеты погибли в войне, и еще половина выживших умерла от голода после нее. С тех времен искусственный интеллект был запрещен, как и роботы. Развитие компьютеров взяли под жесткий контроль. Вычислительные мощности компьютеров сейчас ограничены, то есть установлен предел их производительности, дабы исключить возможность появления даже зачатков самосознания у машин. И все же восстание машин подтолкнуло развитие: исчезли страны, люди объединились и пересмотрели подход к развитию цивилизации. Теперь основными приоритетами стали генная инженерия и освоение космоса.
– Алексей, слышал, у нас через полчаса брифинг? – спросил Кшиштоф.
– Да. Выходим. Пока идем, как раз время подойдет.
– Ну не настолько эта станция огромна, – хохотнул астрофизик, поднявшись из-за стола.
Проходя мимо спецназовцев, я услышал, как тот, с веснушками, шепотом спросил соседа:
– Интересно, сколько трудочасов им пообещали?
Да, это еще одна особенность современного мира. Исчезли деньги, а с ними ссудный процент. В современной экономике нет денег, а вместо зарплаты – трудочасы. Каждый труд оценивается по его сложности. Трудочасы нельзя передать, дать в долг или украсть. Так что преступность пусть и не исчезла, но сильно снизилась.
Что же до моего гонорара, то это по двести сорок трудочасов в день. Учитывая, что обычный разнорабочий на заводе получает по восемь трудочасов за восьмичасовой рабочий день, то я сейчас получаю в тридцать раз больше. Что очень существенно. Ведь в лаборатории на Земле я получал всего лишь в десять раз больше.
Мы покинули столовую. Дверь с шипением закрылась за спиной, отрезав гогот спецназовцев. Такое впечатление, что у них там шумное свадебное застолье, а не обычный завтрак. Вояки, что с них взять. Кстати, насчет армии. Ее как таковой нет. Поскольку восстание машин было подавлено, а человечество объединилось в единое государство, то армия стала не нужна. Так что существуют только внутренние силы: полиция и спецназ.
Длинный белый коридор вывел к лифту. Дверцы плавно открылись, впустив нас в кабинку, и так же плавно сомкнулись.
– Поскорее бы приступить, – произнес Кшиштоф.
– Так хочется посмотреть на инопланетян?
– Конечно! Встреча с внеземной жизнью – это, наверное, мечта каждого астрофизика.
– Я думал, астронома.
– И их тоже.
Лифт выпустил нас наружу в такой же белый коридор, по которому мы шагали минуту назад. Кабинка двигалась бесшумно и плавно, и мне показалось, что мы никуда и не ехали, а вышли там, где и вошли.
Коридор вывел на перекресток, и в воздухе появилась голографическая табличка. Она указывала: если пойдем вперед, то попадем в центр управления станции, путь влево ведет к покоям начальника станции, а вправо – комната совещаний, где, видимо, и будет проводиться брифинг.
Через минут пять мы оказались у двустворчатой двери. Система распознавания просканировала нас, слегка пикнула, и створки двери с шипением ушли в разные стороны.
– Алексей Большаков, Кшиштоф Вуйчик, вы вовремя, мы вас только и ждали.
Я мельком глянул на часы, до назначенного времени еще десять минут. Похоже, все горят энтузиазмом.
Мы зашли в комнату. В центре – небольшой стол, над ним я увидел голограмму Европы. Я старался не глядеть на Валентину, что стояла в стороне и разглядывала на изображении, имитирующем иллюминатор, Юпитер и его спутник, над которым нависла станция.
Помимо Вали в комнате находились начальник станции Леонид Дашкевич, капитан Луи Бастьен, главный инженер Вадим Крутиков, начальник охраны Альфред Шмит, а также еще двое не знакомых мне мужчин. Один из них – веселый черноволосый парень, обвешанный разными гаджетами. Он с интересом глядел на стол, над которым светилась голограмма. Другой стоял в стороне. При нашем появлении он обернулся. Высокий, с гладким подбородком, строгой стрижкой, одет тоже строго, неброско. Взгляд его серых глаз – спокойный и прямой.
– Наш системный администратор Рустам Аббас, – Дашкевич представил черноволосого весельчака и подошел к высокому мужчине. – Заместитель председателя правительства Джеймс Браун. Он присутствует на случай, если обнаружатся живые инопланетяне. Как вы понимаете, контакт с внеземной цивилизацией – событие чрезвычайной важности.
А говорили, что корабль уже несколько тысяч лет находится подо льдами Европы и что там вряд ли кто-то остался в живых. Я задумался…
– Итак, господа, раз уж все в сборе, прошу подойти к столу. Рустам, пожалуйста, включите изображение места раскопок.
Голограмма мигнула и изменилась. Теперь над столом возник прямоугольный фрагмент поверхности Европы. В центре него – огромный прямоугольный вырез, на дне которого расположился инопланетный корабль. Весь вид космического пришельца выдает его неземное происхождение: плавные удлиненные формы, необычный дизайн. Судно больше походит на истребитель начала двадцать первого века, предназначенный для полетов в плотных слоях атмосферы. Наши же космические корабли практичны и просты: рубленые формы, без излишнего изящества.
– Чтобы вы понимали, господа, в длину корабль – три километра, в ширину – один, полкилометра в высоту.
– Целый летающий город, – прокомментировал Джеймс Браун.
Честно говоря, глядя на картинку, я как-то не сильно был впечатлен размерами. Наверное, потому, что не смог сразу сопоставить названные числа с каким-либо знакомым мне объектом.
– И насколько он больше нашей станции? – спросил я.
– Раз этак в десять, – на миг задумавшись, ответил Леонид.
Совещание продлилось до полудня. Обговорили множество вопросов: и где будет расположена основная лаборатория, и каким образом организовать исследование, и состав группы, и всякое другое. В общем, решили, что каждый раз спускаться со станции и подниматься обратно – слишком затратно. Нашли гладкую площадку на поверхности, в ста метрах от инопланетного судна. Там разместятся наземные мобильные лаборатории. Наши корабли станут спускаться на Европу лишь по мере необходимости. Связь со станцией будет постоянная, для этого с нами полетит Рустам, он наладит работу всех электронных систем вместе с подчиненными главного инженера Вадима Крутикова. Сам же Вадим с еще двумя инженерами займется оборудованием мобильных лабораторий. Все предварительные работы по обустройству должны быть закончены завтра днем, так что уже с утра мы отправимся осваивать лабораторию.
Мы вышли из кабинета вдвоем с Кшиштофом, но не успели пройти и пару шагов, как к нам подошел сержант-псионик. Мы встретились взглядами, я ощутил, как по коже пробежал мороз. Такое чувство, что псионик просматривает меня насквозь, как рентгеновский аппарат.
– Алексей Большаков, меня зовут Кирилл Климов. Можно вас на минутку?