Трагическая гибель Антона Петровича Дубкова конечно потрясла Полянск, но в памяти жителей еще были свежи воспоминания о прошлогодних убийствах, куда более страшных, чем этот печальный несчастный случай. Несмотря ни на что, разговоров было много.
– Да, не повезло бедняге, – сокрушенно говорил Михаил Антонович Симагин. – Молодой еще, так глупо погиб.
– И зря он этого конского волоса испугался, – еле ворочая заплетающимся языком, пробормотал вдрызг пьяный Амфитрион Ферапонтович Редькин. – Я и сам этот в-волос раз сто видел ну и ни ка-капельки его не бо-боюсь.
– Пошел спать пьяная морда, – прикрикнула на него Пелагея Егоровна Цепкина.
– У-у, – промямлил Редькин, пытаясь влезть на крыльцо.
Недолго думая, теща втащила его за шиворот и дотранспортировала до кровати, где он и был брошен, словно тюк.
– Амфитрион, – ужаснулась его жена, – ты что очумел?
– Вдрызг, – констатировала Цепкина, безо всяких эмоций глядя на бесчувственное тело.
– А где Дудкин? – задала естественный в подобных обстоятельствах вопрос Зоя.
– В канаве, где ж ему еще быть, – ответила мать.
Мария Николаевна Симагина высказала мысль о том, что конский волос в лодку подложила Шельма.
– И охота тебе чушь болтать, – прикрикнул на нее муж.
Но было поздно. Ленка не выносившая Шельму и боявшаяся ее уже ухватилась за эту идею.
Артамон Георгиевич Синицкий, улучив момент, когда вокруг было побольше народу прочитал лекцию о правилах безопасности на воде.
– Надо быть очень, очень осторожным, проверять лодку и не плавать на течение, особливо тем, кто в этом ни шишенция не смыслит, – заключил он под одобрительное бормотание присутствующих.
– И то, батюшка, сказанул, на воде, – прошамкала восьмидесятилетняя Матрена Тимофеевна – Тут на земле-то не удержаться. Вчера на ровном месте дважды растянулась.
– Пить меньше надо, – посоветовал ей протрезвевший к тому времени музыкант Дудкин.
– Типун тебе на язык, анафема ты этакая, холера немилая, – напустилась на него Матрена Тимофеевна. – Давление у меня, черт пьяный, давление!
– Да я сегодня, как стеклышко, – обиделся Дудкин.
Через несколько дней о происшествии перестали бы судачить, если бы не случилось экстраординарное событие. В четверг в середине дня в Полянск приехал следователь Макушкин и лейтенант Скворцов.
Еремею Галактионовичу Макушкину, юристу 1 класса, было 46 лет. Он носил очки и густую неухоженную бороду, похожую на охотово гнездо. Макушкин был усердным профессионалом. Он прорабатывал все версии до победного конца. Конец, как правило, был один – тупик. Макушкину вот уже несколько лет перестали поручать дела с убийствами, так как он их никогда не раскрывал. Однако на этот раз у прокурора никого больше не оказалось под рукой, да и об убийстве пока речь не шла.
Штабом расследования, как и прошлым летом, стал дом Петра Афанасьевича Терентьева, родственника лейтенанта Скворцова. Терентьев и его любопытная жена с удовольствием разместили у себя представителей закона.
Кира Борисовна Авдеева пришла в телячий восторг. Она обожала читать детективы и мечтала быть замешанной в какую-нибудь историю с убийством или на худой конец с кражей, естественно, не в качестве жертвы.
– Я так мечтала увидеть настоящее расследование, – сияя, воскликнула молодая журналистка, с восхищением глядя на живого следователя.
– Считайте, что ваша мечта сбылась, – безо всяких эмоций отозвался живой следователь и прошел в комнату.
Лейтенант Скворцов, в отличие от следователя, был гораздо любезнее. Ему сразу понравилась молодая задорная девушка.
– Хотите принять участие в расследовании? – подмигнул он ей, задержавшись на пороге.
– Еще как! – пылко воскликнула она, с надеждой глядя на лейтенанта.
– Ну, что ж будете моим доктором Ватсоном, – милостиво разрешил он.
– Слушаюсь, мистер Холмс, – отдала честь Авдеева. – Какое вы мне дадите поручение?
– Ну, для начала… – важно надул щеки Скворцов.
– Смотрите, не лопните, – неожиданно раздался у него за спиной насмешливый голос. – Здравствуйте, Кира Борисовна.
Конечно же, это была Таисия Игнатьевна Сапфирова. Старушка весь день поджидала приезда властей и была наготове.
– Ну, я поспела вовремя? – поинтересовалась она у Скворцова, деловито вытирая ноги о половик.
– Как нельзя, – кивнул Скворцов. – Заходите.
Через десять минут в доме Терентьевых был устроен военный совет. Председательствовал юрист 1 класса Еремей Галактионович Макушкин. Почесывая то место, которое легло в основу его фамилии, усердный профессионал наконец изрек:
– Давайте, для начала, кого-нибудь допросим.
– Кого? – задала вопрос Авдеева, не отрывавшая глаз от председательствующего.
– Предлагаю начать с супругов Морозовых, которые вели себя подозрительно, – важно проговорил следователь, поправляя очки.
– Вызовем их сюда или нанесем визит сами? – спросил Скворцов.
– Пожалуй, лучше дойдем до них мы, – решил следователь.
Прихватив все нужное для ведения протокола, следователь и лейтенант отправились к Морозовым.
– Я думаю, мне лучше пойти с вами, – заметила Сапфирова.
Следователь проницательно блеснул очками.
– Ну, что ж, резонно. В конце концов, при вас они не отвертятся.
– А мне можно с вами? – вызвалась Кира Борисовна.
– Нет, милая девушка, – тоном не оставляющим никаких надежд ответил Макушкин. – Следствие, – строго он поднял палец, – не представление для широкой публики.
Сказав это, он гордо прошествовал вперед. Сейчас Еремей Галактионович совсем не походил на того Макушкина, который поджав хвост выползал из кабинета прокурора.
Лейтенант Скворцов, слегка задержавшись, наклонился к Авдеевой:
– Не расстраивайтесь, Ватсон, – прошептал он, – с вашей помощью мы обойдем Лестрейда. У меня к вам ответственное поручение, Ватсон.
– Какое? – встрепенулся «Ватсон».
– Разузнайте, что говорят в деревне об этих Морозовых.
– Есть, – радостно отдал честь «Ватсон».
В деревне сразу заметили приезд милиции. Мария Николаевна Симагина поспешила известить об этом Ленку, но, как оказалось, главная местная сплетница уже была в курсе.
Пока следователь, лейтенант и Сапфирова шествовали к дому Морозовых, в котором раньше жила Анна Петровна Дочкина, Ленка, трясясь от волнения, разглядывала их в полевой бинокль.
– И Таисия с ними, – шепнула она, стоявшей рядом Симагиной.
Та кивнула, явно заинтересованно.
Остальные тоже наблюдали за группой детективов.
Поскольку дом Морозовых был вторым, считая от леса, то сыщикам пришлось пройти почти всю деревню.
Музыкант Дудкин допялился на них до того, что чуть не выпал из окна.
Немного не доходя до цели, они были остановлены бдительной Матреной Тимофеевной.
– А ко мне, что ж не залетели, голубки? – прошамкала старушка, близоруко щурясь. – Из милиции ведь будете?
– Оттуда, – сухо кивнул Макушкин, замедляя шаг.
– А вот этого молодца я припоминаю, – медленно проговорила старушенция, пристально разглядывая Скворцова.
Макушкин уже переминался с ноги на ногу.
– Шли бы вы, бабуля, – наконец не выдержал он.
– Куда мне иттить-то? – искренне удивилась старуха. – Дом-то мой вона, аль ослеп?
Макушкин не отвечая прошел дальше.
– Вот нехристь, – сердито проговорила ему вслед Матрена Тимоффевна.
Дверь открыла приятная блондинка лет 35–36.
– Вам кого? – удивленно спросила она, недоумевая, зачем явились нежданные гости.
– Алла Владимировна Морозова? – официальным тоном спросил Макушкин, сверяясь с записью в блокноте.
– Да, это я, но…
– Следователь Еремей Галактионович Макушкин из Луги, лейтенант Владимир Андреевич Скворцов оттуда же и Таисия Игнатьевна Сапфирова отсюда, – размеренным, как у робота голосом отчеканим Макушкин.
– Я не очень понимаю.
– Можно нам войти? – перебил ее Еремей Галактионович.
– Да-да, конечно, проходите.
– Спасибо, – деревянным тоном поблагодарил следователь и гулко вошел в дом.
– Муж ваш дома? – спросил он, оглядывая комнату.
– Дома, – раздался откуда-то сбоку громкий мужской голос.
При свете дня Юрий Степанович Морозов оказался мужчиной лет сорока атлетического телосложения, с вьющимися волосами и бородой ничем не уступающей бороде следователя, только более ухоженной.
– Это хорошо, что все в сборе, – кивнул Макушкин.
Взглянув на часы, он произнес:
– Шестнадцать часов пятнадцать минут. Начинается допрос свидетелей Морозовых.
– Каких еще свидетелей? – сердито спросил Юрий Степанович.
– Сядьте, – невозмутимо посоветовал ему следователь.
Приготовившись вести протокол, он спросил:
– Вы знали Антона Петрович Дубкова при жизни?
– Я не очень понимаю цель ваших вопросов, – с достоинством произнес Морозов.
– От вас не требуется подобного усилия, – ласково проговорил Макушкин. – Просто отвечайте и помните, что дача ложных показаний преследуется по закону.
– Ну, да, – хмуро выдавил Морозов, – это тот, что погиб.
– А вы, – обратился он к Алле Владимировне.
– Ну, я видела его пару раз, – дала ответ свидетельница.
– До его приезда сюда вы не были знакомы?
– Нет, – хором ответили оба.
– Почему же тогда вы грозились его убить? – внезапно повысил голос Макушкин. Его очки грозно заблестели.
– Что? – взревел Юрий Семенович. – Какая чушь! Я никогда.
– Не вы, ваша жена, – спокойно перебил его следователь.
– Кто это вам наболтал? – не теряя самообладания, спросила Морозова.
– Свидетельница Сапфирова, – и Макушкин указал на скромно сидящую на заднем плане Таисию Игнатьевну.
– Нашли кому верить, – усмехнулась Морозова, пренебрежительным взглядом окидывая старушку. – Ваша свидетельница явно что-то перепутала.
– Я ничего не перепутала, – с достоинством проговорила Таисия Игнатьевна.
– Тогда вы просто выжили из ума! – рявкнул Морозов.
– Я бы вас попросил, – вмешался лейтенант Скворцов.
Таисия Игнатьевна остановила его, подняв руку.
– Молодой человек, – спокойно произнесла она, – не усугубляйте свое положение ненужным хамством. Пока вы виновны только в даче ложных показаний, однако такое поведение и упорное отрицание истины может повлечь за собой, – тут она повысила голос, – куда более тяжкое обвинение. Например, в убийстве.
Морозов ошеломленно открыл рот, потом снова закрыл его и бессильно откинулся в кресле.
– Вы не ошиблись, – наконец прервала установившуюся паузу Алла Владимировна Морозова. – Я знала его раньше. Антон Петрович Дубков был моим мужем.