Мурка мгновенно поняла, кто перед ней. Тоже еще, нашлась тайна, покрытая мраком на три слоя. На яркой кожаной сумочке женщины, как брелок, болтался меховой хвостик, а широкий шелковый шарф был на концах чуть-чуть, самую малость опушен светлым мехом.
– Члены этой семьи всегда используют себя как живую рекламу для бизнеса? – оглядев «меховые добавки» на костюмчике для мая месяца, поинтересовалась Мурка.
– Соболевы хозяйственные… как хомяки. – Меланхолично ответила Кисонька. – Все в дом, все в дом…
На лице женщины промелькнула растерянность – кажется, не на такое начало разговора она рассчитывала.
– И чего мы удирали-то? – досадливо буркнула Мурка.
– Не скажи. – Мотнула головой Кисонька. – Если б я знала, кто за нами гонится, я б вдвое быстрее бежала. Я-то думала, нас всего лишь убивать будут, а это, оказывается, Мотина мама за сыночка заступаться приехала.
– Не смей упоминать моего сына! – взвизгнула женщина. – Ты мизинца его не стоишь!
– Если мы и продадим Кисоньку, точно не за такую бесполезную в хозяйстве вещь, как Мотин мизинец. – Очень серьезно заверила Мурка. – Нам в Арабских Эмиратах еще год назад за нее десять тысяч долларов и порш предлагали! – гордо заявила она и вполголоса добавила. – До сих пор считаю, надо было соглашаться.
За что немедленно получила от сестры локтем в бок, но не обиделась. Облегчение, невыносимое, оглушающее, звенело в крови, ударяло в нос как шипучая минералка, взрывалось фонтанчиками невольного смеха. Они живы, их никто и не собирался убивать, просто ненормальная Мотина мамаша – а какая мамаша может быть у такого сыночка? Нормальная его б еще в колыбельке удавила! – приехала разбираться с Кисонькой. Вроде тех мамочек, что на песочнице грудью встают за ведерко и совочек своего малыша.
Стоп! Откуда сумасшедшая мамаша знает, что Кисоньку надо караулить под офисом «Белого гуся»? Мурка напряженно поглядела на «меховую маму». Та злобно взвизгнула:
– Не смейте переговариваться, будто меня тут нет! Смотреть на меня! А ты, девчонка, чего пялишься?
– Так смотреть или не смотреть? – вежливо уточнила Мурка.
– Мой сын тобой не интересуется, так что ты меня тоже не интересуешь! – отрезала Мотина мама. Она метнула презрительный взгляд на изгвазданные побелкой Кисонькины брюки и блузку и скривилась. – Хотя не понимаю как моему тонкому мальчику…
Кисонька неприлично захохотала, удостоилась нового презрительного взгляда и финальной части фразы:
– Могла понравится такая… такая… – Мотина мама развела руками.
– Ой, а вы ему скажите! – умоляюще сложила руки Кисонька. – Ну что я его недостойна и вообще… Он же вас послушает, правда? Или нет? – уже без особой надежды переспросила она.
Мотина мама оставила ее слова без внимания.
– Но если он уже выбрал тебя… – она покачала головой, словно сокрушаясь: как он мог! – То ты обязана проявлять к мальчику внимание, которого он заслуживает!
– Папа категорически запретил нам его бить. – Вырвалось у Мурки.
Какой это по счету был презрительный взгляд, Мурка не помнила. Если бы брошенные Мотиной мамой презрительные взгляды были материальными, они бы уже по всему двору валялись!
– Ты кем себя возомнила, девчонка? Брюсом Ли? Сына моего она побьет! – и для разнообразия презрительный взгляд сменился презрительным фырканьем.
Как говорила Алиса, которая «В Стране чудес»: «Все страньше и страньше…». Мотина мама караулит Кисоньку под офисом, но при этом не знает, что сестры Косинские – кандидаты в мастера спорта по рукопашному бою. Не знает или прикидывается?
– Ты должна уважать Матвея! Ему всего 17 лет, а он уже снял три клипа…
– Только не надо больше про песни, в скольких институтах он учится и статьи на сайтах! – взмолилась Кисонька.
– Его весь город смотрит! – все-таки напомнила Мотина мама.
– Весь город его переключает! – отрезала Кисонька. – А кто не переключает, тот нервно ищет пульт. Но если Моте нужно мое уважение, честное слово, я согласна его уважить! Только бы отстал! Пожму руку, даже назову по имени-отчеству… Как его там, Матвей… – и Кисонька уставилась на Мотину маму, ожидая подсказки.
– Мой бывший муж не заслуживает такого талантливого сына как Матвей! – неожиданно взъярилась Мотина мама. – Он отказался организовать Матвею выступление на Запорожском телевидении, хотя ему это ничего не стоило! Ну кроме денег, конечно! Требовал, чтоб Матвей бросил творчество! Говорил, что если за песни нашего сына приходится платить нам, надо бросать, как он выразился «эту байду и заняться серьезным делом!»
Девчонки сразу преисполнились к Мотиному папе определенным уважением.
– Ну и пусть пока приходится платить! Всем приходится! – продолжала возмущаться Мотина мама. – «Талантам нужно помогать, бездарности пробьются сами!» – процитировала она.
Мурка поглядела на Кисоньку вопросительно.
– Лев Озеров, поэт начала ХХ века. – Немедленно отрапортовала шибко грамотная Кисонька. – Наверное, единственная его строчка, которую до сих пор помнят.
– Получается, мы с тобой в чемпионки Европы выбились от большой бездарности? – возмутилась Мурка. – А те, кому подсуживать пытались, они как раз таланты, это им так помогали?
Кисонька кивнула – сестру она слушала краем уха, вместо этого с интересом внимала воплям Мотиной мамаши:
– Но мой муж ничего не понял – он просто бросил нас и уехал!
Кисонька разбиралась не только в искусстве, еще она разбиралась в парнях, девчонках и их отношениях. Взрослые дядьки и тетки – это, по сути, те же парни и девчонки, только им уже можно жениться, разводиться, делить детей (хорошо если не пополам!) и имущество. А ведь муж бросил тетеньку совсем недавно! – прикинула Кисонька. Только «свежеброшенные» девчонки вот так готовы рассказывать о «подлом негодяе» каждому встречному. И бросил, похоже, из-за Моти и его талантов, которым непрерывно нужно помогать. Жалко, что поздно бросил: Запорожской области повезло, а отравить Мотиным творчеством их родной город папы еще хватило.
– Матвей творческий, ранимый человек! Отцовское предательство нанесло ему непоправимую душевную травму, и я не позволю, чтобы какая-то девчонка усугубила это страшное потрясение! – Мотина мама нависла над Кисонькой, ее глаза – безумные и страшные – оказались близко-близко. – Если ты снова обидиш-ш-шь моего мальчика, ты пожалееш-шь! Я тебя где угодно найду…
– Как в этот раз нашли? – вмешалась Мурка, уже не знавшая как бы так похитрее выспросить, почему Мотина мама ждала их именно возле агентства.
Очередной презрительный взгляд Мурку не впечатлил – видно, уже выработался иммунитет.
– Что вас искать! – процедила Мотина мама. – Один из моих бутиков тут, на соседней улице. Мои продавцы постоянно видят, как две одинаковые ярко-рыжие девочки забегают в проходной двор напротив! Господи, ярко-рыжая, да еще и с сестрой-близнецом! Неужели Матвей не мог найти кого-то более утонченного?
Кисонька всерьез обиделась. Она всегда считала себя девушкой очень даже утонченной. Можно сказать, тоньше нее только провод от зарядника!
– Думаете, я не видела, как вы трусливо из-за угла подглядывали? – продолжала Мотина мама, указывая на зеркальце заднего вида в своей машине.
Кисонька обиделась еще сильнее.
– А уж сообразить, куда вы удирать будете, не сложно! – с явным превосходством в голосе продолжала мама. – Я здесь каждый двор изучила, когда помещение для магазина выбирала. – Надеюсь ты поняла, от меня не сбежать – попробовала вот только что, и не вышло! – торжествующе заключила Мотина мама. – Я всегда буду на шаг впереди тебя, а уж для своего сына что угодно сделаю! Он должен получать все, чего хочет!
– Почему? – изумилась Кисонька.
– Потому что он – мой сын! – яростно провозгласила Мотина мама. – Позвонишь ему, извинишься за свое безобразное поведение, скажешь, что ты все поняла, разобралась в своих чувствах… Чувства какой-то рыжей девчонки, вот еще новости! – брезгливо скривилась она. – И теперь просто счастлива быть его девушкой! А иначе – берегись! – Мотина мама повернулась на каблуках и шагнула к распахнутой дверце машины.
Заворчал мотор и черный мерседес отъехал, освобождая проход.
– Догадался бы Мотькин папа сбежать от жены с младенцем на руках, может, и вырос бы Мотя нормальным парнем. – Задумчиво сказала Мурка.
– Наверное, ее можно как-то… оправдать? Материнская любовь… – неуверенно промямлила Кисонька. – Вдруг Мотя в детстве много болел…
– Нельзя. – Отрезала Мурка. – Если это она Мотьку так любит, получается, наша мама, которая по улицам за твоими бойфрендами не гоняется и вместо меня противников на татами не бьет – нас не любит? Оправдать эту ненормальную тетку, значит, осудить нашу маму! И папу заодно!
Кисонька поглядела на сестру с уважением. Мурка вроде прямая, простодушная, а потом как скажет что-нибудь, и понимаешь, что прямота – вовсе не глупость, а имидж такой.
– Но уезжать надо. Все-все, в Бердянск, в Бердянск… – заключила Мурка.
– Да, меня Мотина мама тоже напугала. – Согласилась Кисонька.
– Меня она не напугала. – Решительно мотнула головой Мурка. – Меня пугает, что мы постоянно вокруг агентства светимся! Неплохо бы нам побыть от «Белого гуся» подальше, и вообще отдохнуть от детективов, а то вон, от скандальной тетки как от убийцы драпаем!