Несколько ракет – лейтенант Герасимов не успел сосчитать, сколько, – прилетев неизвестно откуда, вспахали асфальтовую поверхность проспекта. Пелена из огня, дыма и осколков ослепила на миг весь батальон и щедро усыпала с ног до головы кусками дорожного покрытия, деталями машин и останками пешеходов. Не успели прийти в себя, как новые взрывы загрохотали вокруг, руша многоэтажные дома и давя под их осколками людей. Этот ад продолжался минут пятнадцать, а затем все резко стихло. Оглушенные ополченцы стали потихоньку вылезать из укрытий.
Лейтенант Герасимов прильнул к биноклю и стал вглядываться в дымовую завесу. Но разглядеть что-либо не помогали даже цейсовские стекла.
Совсем еще молодой и красивый Герасимов, мало нюхавший пороху по причине совсем невоенного образа жизни, из которой его вырвала любовь к свободе и бросила в окопы защищать родной город от иноземных захватчиков, отряхнул китель от насыпавшейся на него грязи, подтянул потуже ремешок, прикрепляющий потертую фуражку к его белокурой овальной голове, и повернул ее, голову, в сторону тыла, откуда доносился все усиливающийся шорох.
Этот звук издавал, двигая локтями, коленями и животом, ползущий по-пластунски прапорщик Сидоренко, чья перевязанная бинтом голова делала его похожим на Фантомаса.
– Вы живой, товарищ лейтенант? – спросил Сидоренко, скатываясь в окоп.
– Я-то живой, – ответил Герасимов, – а вы, я вижу, ранены.
– Да, действительно, – не мог не согласиться прапорщик, потрогав испачканной грязью рукой повязку на голове.
Потом вспомнил, зачем приполз, и добавил:
– Мы вон с дома посмотрели – танки идут.
– Танки? – не поверил Герасимов. – Какие танки?
– Такие большие машины на гусеницах и с пушкой. Внутри, как правило, расчет от трех до пяти человек.
– Да?.. – рассеянно сказал Герасимов.
Весть о танках его озадачила. Лейтенант попробовал вспомнить, что делали против танков в фильмах про войну.
– Так пушку сюда надо! С противотанковыми снарядами!
Прапорщик ничего не сказал на это. Он знал, что знал и лейтенант насчет пушек. Не было пушек. Откуда им взяться-то?
Лейтенант Герасимов посмотрел на дымовую завесу. Она медленно, но верно приближалась к окопам, где сидели ополченцы. Уже слышно было, как урчат дьявольские механизмы, неся неминуемую смерть многим честным жителям города и ему, лейтенанту, в том числе.
Герасимов достал из кобуры пистолет Макарова и положил его на бруствер.
– Есть у народа гранаты? – спросил он у прапорщика.
– Ежели раздать, то будут.
– Так раздай поскорее. И мне заодно принеси.
– Слушаюсь, – сказал прапорщик Сидоренко и уполз.
Лейтенант снова посмотрел на пелену дыма и увидел неясные тени, двигающиеся внутри нее. Через миг показались танки. Это были странные машины, не такие, какие лейтенант привык видеть по телевизору. Они вовсе не напоминали стальные махины, а были изящными и легкими на вид. Маленькие кабинки помещались между высокими шасси. Из кабинок торчали непрерывно шевелящиеся стволы крупнокалиберных пулеметов. Между танками аккуратными цепочками двигались механизмы поменьше, размером с человека, но, так же, как и танки, на гусеничном ходу. Механизмы были снабжены манипуляторами, напоминающими руки, в каждом из которых было по автомату. Армия бесстрастных роботов-убийц двигалась на людей, шеренга за шеренгой выплывая из тумана.
Раздались нестройные выстрелы – у некоторых ополченцев сдавали нервы.
– Не стрелять! – рявкнул лейтенант. – Пускай поближе подойдут!
И тут роботы дали первый залп. Повинуясь неведомой команде, пулеметы выстрелили одновременно, издав громоподобный хлопок, словно кто-то щелкнул гигантской плетью. Земля перед ополченцами встала стеной от пулеметных очередей. Очевидно коварные механизмы не имели целью уничтожить врага одним залпом и поэтому перестали стрелять, продолжая неотвратимо двигаться прямо на окопы. Все это выглядело настолько устрашающе, что лейтенант мысленно попрощался со своей овальной головой, решив, что выкрутиться из этого дерьма поможет только чудо. Но чуда не предвиделось.
– Кажется, я немного опоздал, – сказал какой-то парень, спрыгнувший в окоп рядом с лейтенантом Герасимовым.
Тот вздрогнул от неожиданности.
– А ты еще кто такой? – строго спросил лейтенант, машинально стряхивая с погон песок в попытках замаскировать нервную дрожь в конечностях.
– Моя фамилия Соловьев, – сказал парень и вскинул висящий на широком ремне странный автомат с тремя стволами. – Можете меня так и называть в дальнейшем.
Лейтенант не знал, что сказать дерзкому добровольцу, и тот, воспользовавшись замешательством, также не говоря ни слова, поставил свое оружие на бруствер и приник глазом к видоискателю.
– Можно начинать или будет какая команда? – небрежно спросил он, не отрываясь от прицела.
Обескураженный лейтенант пожал плечами, и Соловьев, восприняв молчание как знак согласия, мягко нажал на курок.
Автомат работал практически без отдачи. Соловьев аккуратно поворачивал его, выбирая цель, и вражеские танки разлетались на куски, изрыгая огненные брызги. Соловьев жал на курок, напрягшейся жилистой рукой держа автомат за ручку, а изнутри оружия доносились звуки, похожие на завывание мотора буксующего грузовика.
Через пятнадцать минут все было кончено. Соловьев снял автомат с бруствера и подул на раскаленные стволы.
Лейтенант Герасимов был не очень задумчивый человек. Он просто сказал:
– Хорошо стреляешь, рядовой! Поступаешь в мое распоряжение вместе со своей штуковиной. Кстати, а где взял?
– Сам сделал, – сказал Соловьев и закинул автомат за спину.
Наступил вечер. Ополченцы развели костры вокруг здания бывшего Дома Культуры. Внутри также были зажжены факела, поскольку электричества не было.
Соловьев сидел в кабинете майора Жукина на стуле. Автомат лежал у него на коленях. Майор Жукин расхаживал по кабинету. Это был невысокого роста, толстенький мужичок с хитрыми глазками и большой лысиной посередине круглой головы. Его руки непрерывно двигались, иллюстрируя жестами сказанное, влажные губы под буденовскими усами шевелились, когда изо рта доносились звуки, складывающиеся в слова и предложения.
– Вот ты, Соловьев, говоришь, что сам сделал эту штуковину. Я видал с крыши, как она работает, и, знаешь ли, пришел к выводу, что есть повод сомневаться в правдивости твоих слов. Такое чудо техники можно приравнять только к более высшей инженерной науке Инкубатора. Уж не шпион ли ты, Соловьев?
– Это оружие, майор, превосходит оружие Инкубатора по всем техническим характеристикам и использовалось оно мною как раз против инкубаторской армии. Какой же я шпион?
– Допустим, – вроде бы соглашался майор. – Но кто же ты тогда?
– Соловьев.
– Допустим и это, – сказал Жукин серьезным и поучительным тоном, поскольку любил казаться умнее других. – Но ты, Соловьев, наверно полагаешь, что тебе сейчас медаль дадут? Это не так. Немедленно сдай автомат лейтенанту Герасимову и поступай сам в его распоряжение. Я объявляю тебя мобилизованным в ряды. Так точно?
– Может и точно, но не так, – спокойно ответил Соловьев. – Это мой собственный, личный автомат, я сам его сделал и собираюсь с его помощью уничтожить Инкубатор. Я даже готов выполнить любое ваше боевое задание, направленное против Инкубатора, дабы спасти город. А если вы хотите отобрать мой автомат силой, то можете попробовать.
Сказав это, Соловьев очень мило улыбнулся. Майор Жукин покосился на его напрягшиеся бицепсы и тонкие, но сильные пальцы, готовые в любой момент привести оружие в действие, что-то там обдумал в своей голове и, в конце концов, тоже криво улыбнулся, ощетинив усы и показав редкие желтые зубы.
– Ну что ты, что ты, Соловьев! – воскликнул он ласково и возобновил приостановленное было расхаживаие по комнате. – Не хочешь отдавать – не надо. Хотя, по законам военного времени, за это можно и к стенке. Ну да ладно. У меня на тебя созрели иные планы.
Майор перестал расхаживать, остановившись у прикрепленного к стене факела, и прикурил от него.
Пока майор курил сигарету, он не вымолвил ни слова. Соловьев терпеливо дожидался. С улицы доносились разговоры солдат, отдыхающих после трудного дня. Судя по обрывкам фраз, долетавших через форточку, Соловьев понял, что большинство обсуждает его давешнюю демонстрацию сверхоружия.
Наконец Жукин лихо бросил окурок в пепельницу, однако не попав, и сказал следующее:
– Значит так, Соловьев. Даю тебе боевое задание: нам известно, что в помещении бывшего Драмтеатра находится склад запчастей для роботов Инкубатора. Склад необходимо уничтожить во что бы то ни стало. Людей подберешь сам. В случае удачи получишь звание лейтенанта, паёк и женщину. Даю тебе полную свободу действий.
Соловьев пожал плечами.
– Что ж, – сказал он. – К этому, наверно, я и стремился. Думаю, майор, победа будет за нами. Но склад это не главное. Главное – тот, кто ими управляет.
– Не изобретай велосипеда, Соловьев, а выполняй, что тебе приказано. Взрыв склада послужит для нас сигналом к штурму Инкубатора.
– Не думаю, что это их остановит, – с сомнением сказал Соловьев. – Но, конечно, спасибо за свободу действий.
Соловьев встал со стула, пожал мозолистую ладонь майора и вышел из кабинета, взвалив автомат на плечо и что-то насвистывая. Но он успел услышать до того, как захлопнется за ним дверь, что майор немедленно принялся вращать ручку полевого телефона, чтобы кому-то позвонить. Интересно, кому и насчет чего?
В коридоре, сидя на подоконнике, Соловьева уже поджидал сержант Пономарев, старый его друг и соратник, добродушный и отзывчивый молодой человек приятной наружности.
– Странный он человек, этот майор, – сказал Соловьев, подойдя к Пономареву. – То шпиона во мне подозревает, то задание дает.
– Какое задание? – спросил Пономарев заинтересованно.
– Наша догадка подтвердилась – в Драмтеатре их склад. И этот Жукин велел мне, ни много ни мало, взорвать его в самые сжатые сроки. Так-то.
Пономарев задумчиво почесал в затылке и сказал:
– С какой-то стороны это нам на руку.
– Естественно, – сказал Соловьев.
Мимо пробегал лейтенант Герасимов, и Соловьев ловко поймал его за рукав.
– А, это ты, рядовой, как тебя… – лейтенант порывался бежать дальше, но Соловьев держал его крепко.
– На, держи вот, – он протянул Герасимову свой автомат, и тот сразу стал спокойным. – Вам он здесь нужнее, а мне пока ни к чему.
Лейтенант с любопытством вертел диковинное оружие перед носом, силясь постигнуть принцип его действия. Соловьев помог ему.
– Вот здесь управление режимом стрельбы. Пули, гранаты, ракеты. Здесь – желаемый калибр, стволы, а вот в эту воронку можно складывать порох и металл. Можно любые патроны. Встроенный синтезатор сам подготовит нужные заряды. Вот в этом глазке – прицельный крестик, трансфокатор для снайперской стрельбы отравленными иглами, счетчик расхода боеприпасов, режим работы оптического прицела: обычный, инфракрасный, ультрафиолетовый, рентгеновский и с применением отраженного ультразвука. Тут – дистанция до цели, вот эта кнопочка – автоматическое отслеживание цели, а это – спусковой крючок. Все просто, лейтенант.
– Ну-у… – только и сказал Герасимов.
Соловьев снисходительно похлопал его по плечу, и лейтенант удалился, гордо и с опаской неся сверхоружие на вытянутых руках.
– А теперь пошли, Пономарев, народ выбирать. Люди нам нужны надежные, так что будем полагаться на тебя.
Пономарев слез с грязного подоконника, отряхнул задницу, и два друга двинулись вдоль по коридору, а свет факелов создавал причудливые тени от их фигур, дрожащие и прыгающие по стенам…