Кому принадлежит будущее? Мир, где за информацию платить будут вам - читать онлайн

Деньги, Бог и старая технология забвения

Даже если вы считаете, что Бог – это всего лишь плод людских фантазий, вам следует признать, что еще одно не менее древнее человеческое изобретение поймало нас в еще более хитрую ловушку. Я говорю, конечно же, о деньгах.

Деньги могли появиться в качестве мнемонического способа посчитать активы, за которыми невозможно наблюдать постоянно, например за овцами, бродящими то тут, то там. Один камешек – одна овца, и пастух мог быть уверен, что все стадо в конце дня вернулось с пастбища. Иными словами, артефактам присваивалась функция хранения информации[9].

Древние шумеры (и не только они) оставляли пометки, которыми обозначали торговые сделки и кредиты. Вести учет долгов намного сложнее, чем просто считать овец. Людей и их обязательства нужно было свести к сухим цифрам, так что возникла необходимость делать записи.

Вырезать или рисовать эти пометки краской было неудобно. К тому же такой способ годился не для любой информации. Информация по важным вопросам, например законы и истории о царях и богах, должна была сохраняться веками. И все же долговые записи сыграли свою роль.

В древние времена деньги были средством хранения информации, которая представляла события, происходившие в прошлом. Принято считать, что собственно «денег» в ту эпоху еще не существовало, а был только бухгалтерский учет. Это можно назвать «деньгами, ориентированными на прошлое».

Ориентированная на прошлое старая концепция денег на основе учета конкретна, а потому понятна интуитивно. Проще думать о конкретном количестве овец, чем о чем-нибудь абстрактном, например статистических данных по прогнозам стоимости ценных бумаг[10].

Современные концепции денег, ориентированные на будущее, имеют смысл только в мире, полном возможностей. В древности, когда деньги и числа появились как одно целое, никто и не ожидал, что мир неизбежно начнет меняться в сторону усовершенствования. Древние представления о миропорядке либо предполагали его цикличность, либо предсказывали глобальную катастрофу, например Армагеддон или Рагнарёк, которая приведет к концу света. Если все, что возможно узнать, уже известно, то информационным системам нужно лишь проанализировать прошлое и настоящее.

Деньги изменились, когда изменилось их материальное воплощение. Вам, возможно, нравится жить в мире современных денег, но у них есть и еще одно выгодное свойство, которое вы могли даже не оценить в полной мере: нет необходимости узнавать, откуда они появляются.

Деньги забывают свою историю, а «бог» помнит. Бог[11] знает, каким образом вы заработали этот доллар, и записывает это в другие – моральные – учетные книги, в основе которых лежит память об этом. Если не нравится слово «бог», пусть это будет «карма» или «Санта-Клаус».

Некоторые концепции Бога, очевидно, уходят корнями в ту же древнюю эпоху, что и деньги. Даже в наши дни можно считать некоторые аспекты Бога чем-то вроде суммы кармических воспоминаний, причем деньги обречены постоянно стирать их. Бог как нравственный ориентир практически полностью противоположен деньгам.

Деньги были первой вычислительной системой, и в наш век вычислений природе денег снова суждено измениться. Увы, сочетание неизбежно совершенствующихся цифровых технологий и праздных идеалов привело к наступлению эпохи, в которой деньги не всегда забывают все, что должны. Развитие в этом направлении не обещает ничего хорошего.

В современном мире компьютерных сетей деньги, которые хранятся в одних компьютерах, помнят больше, чем деньги, хранящиеся в других. Это чревато проблемами. Одна из них – соблазн украсть то, что плохо лежит.

Лжецам приходится помнить больше всех. Двойную бухгалтерию вести намного труднее обычной. Засилье проблемных активов и схем для финансовых пирамид, а также бессмысленные скачки роста в секторе финансовых услуг, были бы невозможны без огромных вычислительных ресурсов, запоминающих и классифицирующих все подробности, необходимые для мошенничества. Для величайших махинаторов современности компьютеры – это не просто рабочие инструменты, а источники новых преступных идей.

Лишь недавно компьютеры стали достаточно дешевыми, чтобы с их помощью скрывать проблемные активы. Ядовитые зелья лживых финансовых махинаций Мирового экономического кризиса стали настолько сложными, что разгадка их секрета напоминает взлом сложнейшего шифра. Это продукт высоких технологий в чистом виде.

Даже законная коммерческая деятельность начинает попахивать жульничеством, когда одни деньги помнят больше других. Как говорится, хочешь заработать на азартных играх, открой казино. Перифразируя эту поговорку, можно сказать: «Хочешь заработать на сетевых технологиях, купи самый мощный сервер». Если вы владеете мощнейшими компьютерами и располагаете доступом к самой подробной информации обо всех, вы можете просто поискать деньги, и они найдутся.

Секретный элитный сервер, который помнит все, что обычно забывали деньги, и который находится в центре взаимодействий между людьми, начинает в чем-то походить на Бога.

Информационная технология оптимизма

Экономика – все еще молодая наука, и она часто не способна опровергать существующие теории или достигать согласия по основным вопросам. Например, большая часть изложенного в этой книге касается накопления капитала, но при этом однозначного ответа на вопрос, откуда эти капиталы берутся, все еще не существует [1].

Я не претендую на то, чтобы называться экономистом. Однако как программист я изучаю процесс развития информационных систем, что вполне может оказаться полезным с точки зрения понимания экономики. В основе любой информационной технологии, от древнейших денег до облачных компьютерных технологий новейшего времени, лежит фундаментальный принцип принятия решений в соответствии с моделью, определяющей, о чем следует помнить, а о чем – забыть. Деньги – просто еще одна информационная система. Таким образом, основные вопросы в отношении денег будут теми же самыми, что и в отношении всех прочих информационных систем. Что запомнить? О чем забыть?

При неустойчивой экономике общепринятые идеи относительно того, как повысить благосостояние, могут перерасти в паранойю. Масштабное накопление капитала сложно отделить от «подъема», но приверженцы «левых» взглядов иногда представляют этот подъем чем-то вроде раковой опухоли, которая в конечном итоге погубит и людей, и окружающий нас мир. У приверженцев «правых» взглядов обычно наблюдается что-то вроде аллергии на инфляцию, которая так или иначе возникает, когда все больше людей становится богаче. Причем эта аллергия сопровождается непреодолимой тягой к жестким мерам. Примечательно, насколько схожи взгляды у идейных оппонентов.

С точки зрения теории информации обретение богатства означает просто согласованность информации, которую мы храним, с конкретными благами, которыми мы можем наслаждаться. Без этой согласованности получить блага не удастся.

На протяжении долгого времени новые деньги были по большей части увековечиванием памяти о поведенческих намерениях. Они ориентируются скорее на будущее, каким мы его планируем, чем на настоящее в том виде, в каком мы его определяем. Современные представления о деньгах обусловлены необходимостью найти равновесие между планированием и свободой. Если бы мы не обещали друг другу стабильности, жизнь стала бы крайне изменчивой.

Мы даем обещания, но устанавливаем меру свободы, решая, какие обещания давать и как их выполнять. Так банк предоставляет вам ссуду, если вы гарантируете, что вернете деньги, но вы можете выбирать, как это сделать, и многочисленные банки соревнуются в использовании разных эвристических алгоритмов, позволяющих оценить вашу платежеспособность. Какого же интересного компромисса мы достигли, позволив себе одновременно и свободу, и планирование!

Это один из главных даров, которые мы получили от современных денег, ориентированных на будущее. Создав абстрактную версию самой сути обещания (например, выплатить ссуду), мы сводим к минимуму необходимость соответствовать ожиданиям друг друга. Ровно в той же мере, в какой деньги забывают прошлое, защищая нас от бесконечной кровной вражды, они стали и средством для абстрагирования будущего, позволяя нам принимать друг друга лишь в той степени, которая необходима для выполнения обещаний.

Такое может произойти, если вы берете ипотечный кредит на покупку дома в контексте системы частичных резервов банка, которую уже кто только не ругал. Некоторой части денег для оплаты вашего дома могло бы вообще не существовать, если бы вы не приняли решение совершить покупку. Их взяли, выражаясь языком критиков этой системы, буквально «непонятно откуда»[12] на основании вашего обещания каким-либо образом заработать эти деньги в будущем.

Любой человек может спровоцировать возникновение новых денег, давая обещания. Вы ограничиваете будущее, составляя план и обещая его выполнить. Взамен вы получаете деньги, поскольку, дав обещание, вы определяете стоимость. Новые деньги создаются, чтобы представить эту стоимость.

Вот почему банки могут разориться, если люди не будут выплачивать взятые у них кредиты. Банки торгуют активами, которые частично состоят из намерений заемщиков, ориентированных на будущее. Когда заемщик, пусть даже частично, нарушает данное обещание, эти активы перестают существовать.

Экономика подобна космологии. Расширяющийся рынок, как и расширяющаяся Вселенная, подчиняется своим законам и характеризуется собственными локальными явлениями. Рост необходим для здорового рынка, и нет необходимости поддерживать его в ущерб окружающей среде или другим глобальным ценностям. Он будет честным только тогда, когда добрую волю обычных людей будут учитывать, а не закрывать на нее глаза. Это означает, что небольшой уровень инфляции – не слишком высокий – даже полезен, поскольку люди совершенствуют навыки в различных сферах деятельности, признавая ее полезной друг для друга[13]. Это настолько элементарная мысль, что бывает сложно осознать ее сразу.

Утратить веру с точки зрения основного принципа богатства означает потерять убежденность в совершенствовании человечества. Если вся ценность, которую можно было создать, уже создана, то динамика рынка будет представлять собой сплошной отток клиентов, конфликты и локализацию капиталов. Люди, живущие в условиях экономики застоя, становятся жестокими и недальновидными.

В условиях расширения рынка возникают новые капиталы и новая ценность. Капиталы не обязательно появляются в результате событий, в корне меняющих существующее положение дел, например изобретений или открытия новых природных ресурсов[14]. Часть их появляется потому, что обычные люди обладают возможностью выполнять обещания.

Психология денег не всегда шла в ногу с их полезностью. Вот почему золотовалютный стандарт так привлекателен для сторонников политики популизма в США и постоянно обсуждается среди либертарианцев[15]. В мире очень мало золота, и его редкость лежит в основе его ценности. Все золото, добытое из недр вплоть до настоящего момента, можно уместить в три олимпийских бассейна [2].

Если бы мир опирался на золотовалютный стандарт, то эта гора золота выполняла бы функцию памяти всемирного компьютера, который человечество использует для планирования будущего своей экономики. Таким образом, концепция золотовалютного стандарта в основе своей глубоко пессимистична. Если свести нашу модель будущего к объему памяти примерно в 50 миллиардов тройских унций[16], то мы распишемся в том, что в будущем не появится ничего нового, что имело бы ценность.

Деньги ценны лишь в человеческой интерпретации, и говорить об их абсолютной ценности бессмысленно. Но можно говорить об информационном наполнении денег. Если при подсчете того, что может стать для нас ценностью в будущем, использовать только биты, уже подсчитанные в прошлом, это обесценит то, что может быть открыто или изобретено. Такой подход нивелирует возможность людей давать друг другу обещания ради создания чего-то нового и важного. А будущее раз за разом доказывает, что оно намного лучше, чем можно было представить.

Превращение денег в абстрактное представление о будущем (то, что мы называем словом «финансы») началось около четырехсот лет назад и с тех пор продолжается в виде периодов экономического подъема (например, эпоха благоденствия после Второй мировой войны), которые случаются все чаще. Чтобы понять, какими стали деньги к моменту появления дешевых цифровых сетей, следует помнить, что в течение предыдущих нескольких веков благосостояние в индустриальных обществах в целом постоянно росло, несмотря на периодические спады и, конечно же, ужасные войны. Даже с учетом этих многочисленных страшных эпизодов вера в будущее стала незыблемой.

Совпав с эпохой Великих географических открытий и отголосками эпохи Просвещения, в Европе сформировалась новая оптимистичная разновидность памяти, основанная на обещаниях о будущих поступках, в противоположность тому, что уже имело место. В силу необходимости искусственная память начала больше ориентироваться на личность. Иного способа определить деньги относительно будущего (другими словами, вести финансовую деятельность) попросту не было. Только живые люди, в отличие от абстрактной информации, могут давать обещания о будущих поступках. Доллар есть доллар, кому бы он ни принадлежал, а ценные бумаги могут переходить из рук в руки. Но обещание исходит от конкретного человека, а иначе оно ничего не стоит.

Финансовые кризисы последнего времени можно рассматривать как симптомы ложной надежды на то, что информационные технологии могут давать собственные обещания без участия людей.

Естественно ли существование среднего класса?

Наступление эпохи финансовой деятельности в последние несколько столетий совпало с появлением идеалов и внедрением технологий, за счет которых жизнь миллионов людей впервые в истории стала настолько безопасной и комфортной. Это также привело к неравномерному росту среднего класса. В контексте этих изменений возникает вопрос: почему многие люди не могут в полной мере воспользоваться благами современности? Если технология активно развивается и уровень благосостояния людей растет, то почему же бедность все еще существует?

В эпоху технического прогресса люди неизбежно начинают требовать все больше благ. Мы ожидаем, что современная медицина будет работать безотказно, а новые самолеты не будут падать. При этом всего сто лет назад о подобном и мечтать не приходилось. В современной финансовой системе блага точно так же существуют бок о бок с разочарованиями.

Если представить себе финансы в виде огромного потока капитала, движущегося по всему миру, в нем, как в море, будут штормы и течения, которые образуют огромные водовороты. Некоторые из этих водоворотов будут закручиваться вверх, а некоторые – вниз. Нередко случается, что бедные становятся еще беднее, а богатые – еще богаче. Карл Маркс уделял пристальное внимание этой тенденции, и ее сложно не заметить.

Попытки перекрыть этот поток и полностью заменить финансы государственным регулированием экономики, прибегая к таким средствам, как марксистские революции, оказались намного более жестокими, чем любые нарушения функционирования финансового капитала. Так что избавиться от бедности в мире, где финансы – основная движущая сила, все еще проблематично.

Маркс хотел создать то, что не понравилось бы большинству людей, включая меня: орган, регулирующий распределение благ сообразно потребностям населения. Давайте откажемся от марксистских идеалов и рассмотрим вместо этого вопрос, естественно ли при становлении среднего класса полагаться на рынок.

Маркс заявлял, что финансы – заведомо обреченная на провал идея и что рыночная система в любом случае деградирует и покатится по рельсам плутократии. Экономист-кейнсианец признает существование этих «рельсов», но также добавит, что если принять некоторые меры, подобного исхода можно и вовсе избежать. Несмотря на существование теорий, допускающих обратное, создается впечатление, что в вопросе выживания средний класс рассчитывает сейчас именно на такие меры.

И огромные богатства, и глубокая бедность естественным образом сохраняются из поколения в поколение, а вот средний класс без помощи извне такой устойчивости показать не сможет. Его представители во всех известных нам случаях долговременной стабильности полагались на кейнсианские меры, а также на долговременные устойчивые механизмы, например государственную социальную поддержку, для сдерживания изменений конъюнктуры рынка.

Однако, вероятно, со временем цифровые сети послужат лучшей альтернативой этим мерам и механизмам. Чтобы понять, почему это так, нужно рассмотреть системы организации общества на фундаментальном уровне.

Два привычных распределения

Существует два привычных способа организации людей в общности.

Один – звездная система, или распределение по принципу «победитель получает все». «Звезд», например кино или спорта, в ней может быть очень мало. На графике подобного распределения есть возвышающийся над общим изгибом пик, на котором находятся крайне немногочисленные победители, а есть длинный «хвост» менее успешных людей. Между звездами и теми, кто мечтает попасть в их число, людей не так много.

Распределение по принципу «победитель получает все»

Распределение изменений конъюнктуры новейших, интегрированных в структуру цифровых сетей гиперэффективных рынков стремится к организации по принципу «победитель получает все». Это подтверждают, например, стартапы в сфере информационных технологий. Добиться успеха удается лишь немногим, но те, кто добился, получают огромные деньги. Та же ситуация и с историями успеха отдельных людей в интернет-пространстве, которым приносит внушительные суммы приложение, написанное для смартфона, или видеоролик, выложенный на YouTube. Лишь немногие добиваются успеха, а все остальные мечтают повторить его.

Кривая нормального распределения

Другой привычный вариант – гауссовское, или нормальное распределение. Это означает, что в выпуклой области графика находятся обычные люди, а от нее расходятся в разные стороны два хвоста, где находятся исключительные люди, как высокого, так и низкого статуса. Кривая нормального распределения получается в результате большинства измерений человеческих параметров, потому что так работает статистика. Мы получим такой график, даже если результаты исследования будут в какой-то мере подтасованы или вызовут сомнения. Например, не существует какого-то одного типа интеллекта, но есть тест умственных способностей, и его результаты действительно образуют кривую нормального распределения.

В экономике, где существует стабильный средний класс, график распределения экономических результатов должен приблизиться к кривой нормального распределения, подобно результатам исследования любого параметра, например интеллекта. К сожалению, новая цифровая экономика, как и старый феодализм или олигархия, пока что демонстрирует результаты, которые больше напоминают «звездные системы», чем нормальное распределение.

Почему же выходит именно так?

Поправки в проектировании сетей могут повлиять на распределение результатов

Позже я представлю предложение такой организации сетей, при которой они естественным образом стремились бы к преобладанию нормального распределения результатов, а не по принципу «победитель получает все». Уверен, что в будущем мы будем знать больше о возможных последствиях проектирования некоторых сетей, но и нынешних знаний достаточно, чтобы его усовершенствовать.

Распределение результатов по принципу «победитель получает все» наблюдается в случае глобальной классификации людей внутри одной структуры. Действительно, кривая нормального распределения такого признака, как интеллект, сменится распределением по принципу «победитель получает все», если этот параметр, как бы он ни определялся по условиям того или иного теста, будет единственным критерием успешности в условиях конкуренции.

Что же не так с распределением результатов по принципу «победитель получает все»? Они ведь предполагают, что всё лучшее используется для всеобщего блага. Во многих случаях конкуренция по такому принципу благоприятна. Для науки учреждение специальных наград, таких как Нобелевская премия, определенно полезно. Но менее специализированные разновидности вознаграждения, например пожизненные академические должности или гранты на исследования, намного более выгодны.

Увы, модели организации по принципу «победитель получает все» все чаще применяются и в других аспектах жизни общества. Например, США в эпоху сетей затронуло заметное ослабление среднего класса и стремительное обострение социального неравенства. Кремниевая эра стала новым позолоченным веком, но это не неизбежность, и ситуация еще может измениться.

Конкуренция по принципу «победитель получает все» должна работать в экономике в качестве поощрения, приятного бонуса. Полагаться на такое распределение – серьезная ошибка, причем не только с прагматической или этической точки зрения, но и с математической.

Звездная система – всего лишь форма подачи нормального распределения. Она представляет ту же самую информацию, просто использует другой принцип организации. Системы, организованные по этому принципу, при нерациональном использовании накапливают ошибки, а результаты постепенно теряют значимость.

В основе распределений могут лежать только измерения, но, как и в случае с измерением интеллекта, их механизмы часто бывают запутанными и осложняются неопределенностями. Рассмотрим проблему искажения результатов или того, что в контексте отношений между людьми называется удачей. С зарождением цифровой экономики в начале нового века заметно возрос ажиотаж вокруг таких конкурсных шоу, как American Idol, или других, где некто избранный вдруг становится богатым и знаменитым. Когда речь идет о конкуренции по принципу «победитель получает все», наблюдателей неизбежно интересует элемент везения. Да, победитель вокального конкурса достаточно хорош, чтобы занять первое место, но стоит судьбе хоть немного повернуться в другую сторону, как обстоятельства изменятся, и победителем станет кто-то другой. Возможно, решающим фактором для выбора жюри окажется тон макияжа.

А вот результаты победы и поражения сильно отличаются друг от друга. Критики могут выступать против конкурсов с одним победителем, аргументируя это как с этической, так и с эстетической точки зрения, но математическая проблема состоит в том, что искажения множатся. Таким образом, если некое общество слишком зависит от результатов конкуренции, которая предусматривает лишь одного победителя, оно утратит проницательность. Такое общество станет более оторванным от реальности.

Когда нормальное распределение действительно будет нормой, а не сведется к принципу «победитель получает все», тогда и искажения, удача и возможные неопределенности не будут множиться. Статистическое значение имеет средний или высокий интеллект, а не выявление единственного самого умного человека.

Пусть нормальное распределение остается нормальным

Звездные системы в обществе появляются из-за недостатка эффективных процессов отбора. Если существуют только пять конкурсов для звезд и ниши только для пяти звезд каждого вида, то свое место в жизни получат только двадцать пять звезд.

В звездной системе участники с самым высоким рейтингом получают огромное вознаграждение, а почти все остальные сталкиваются с постоянно растущим числом конкурентов и оказываются на пороге бедности (из-за конкуренции, а может, из-за автоматизации).

Для нормального распределения количество ведущих к успеху путей или процессов отбора должно быть неограниченным. Проще говоря, должно существовать множество способов стать звездой.

Согласно экономической модели из школьных учебников, конкретный человек может получить материальную выгоду, оказавшись в нужном месте или получив доступ к некой ценной информации. В период антенимбосии[17], булочник в небольшом городке мог продавать свежий хлеб проще и быстрее, чем хлебозавод из другого города, даже если хлеб с завода стоил дешевле. Владелец местного банка лучше, чем какой-нибудь аналитик со стороны, понимал, кто точно погасит ссуду. Каждый, кто добивался успеха в условиях рыночной экономики, становился местной звездой.

Цифровые сети сейчас в основном ориентируются на снижение подобной выгоды от расположения, и эта тенденция приведет к экономическому спаду, если ситуация не изменится. Почему произойдет именно так, я объясню в следующих главах, но пока рассмотрим сценарий, который запросто может сработать уже в нашем веке. Если робот когда-нибудь сможет сам собрать или напечатать другого робота при почти нулевых затратах, и этот же робот сможет печь свежий хлеб прямо у вас на кухне или на пляже, тогда и старый хлебозавод, и местный булочник лишатся многих возможностей достичь успеха, что уже произошло с музыкантами, записывающими свои композиции. Рецепты хлеба, приготовленного роботами, будут выкладывать в интернет, как уже выкладывают музыкальные файлы. Выгодоприобретателем в этой ситуации станет владелец мощного удаленного компьютера, который будет следить за всеми, кто ест хлеб, чтобы показывать им рекламу или выдавать кредиты. Потребители хлеба будут совершать выгодные покупки, это правда, но количество таких покупок сойдет на нет из-за сокращения числа выгодных перспектив.

Звездные системы истощаются, а кривые нормального распределения поддерживают себя сами

Неразрешимая проблема гиперэффективного рынка, ориентированного на принцип «победитель получает все», состоит в том, что такой рынок не обеспечит в достаточной мере условий существования среднего класса, который будет поддерживать реальную рыночную динамику. Рыночная экономика не будет процветать без благосостояния обычных людей, даже в позолоченном веке. Позолота сама по себе не удержится на плаву, ей нужна надежная опора. У заводов и фабрик должно быть множество потребителей их продукции. У банков должно быть множество платежеспособных заемщиков.

Даже если фабрики и банки уйдут в прошлое – что вполне вероятно в этом веке, – основополагающий принцип все равно будет действовать. Это вечная истина, а не артефакт цифровой эпохи.

В прошлом веке богатые люди стали еще богаче именно за счет выдающейся роли, которую в этом сыграл средний класс, а не благодаря попытке сосредоточить все богатство в руках конкретных людей. Крупномасштабный экономический подъем гораздо выгоднее конкуренции, в условиях которой все получает единственный победитель. В этом отношении некоторые очень богатые люди иногда высказывают сомнения, но даже с точки зрения высших элит повсеместное изобилие лучше подпитывать, чем изводить на корню. Например, Генри Форд взял себе за правило устанавливать на свои первые автомобили массового производства такие цены, чтобы их могли купить рабочие его завода. Именно этот баланс создает условия для экономического подъема и, следовательно, для повышения уровня благосостояния.

В обществе, где существует нормальный средний класс, даже очень богатые люди выигрывают в случае нормального распределения результатов.

Искусственная кривая нормального распределения, состоящая из финансовых запруд

В эпоху технического прогресса до появления цифровых сетей распределение результатов по принципу «победитель получает все» было обычным делом. Железные дороги оказывались собственностью железнодорожных магнатов, нефтяные месторождения – нефтяных. Однако в случае цифровых сетей этот сценарий не обязан повторяться.

К сожалению, многие технические революции и экономические модели прошлого не предполагали иного варианта, кроме как принять тенденцию к подобному распределению. Потоку капитала, как и любому другому потоку, не давали двигаться в гору среднего класса. Для борьбы с постепенной деградацией звездных систем со временем была создана неуклюжая система «запруд» с целью сдержать этот бешеный поток и защитить средний класс.

Запруды – это широкие дамбы небольшой высоты, призванные защищать нечто ценное во время паводка. Нагромождение таких запруд, возвышающихся в центре экономики, можно визуально представить в виде горы с затопленными водой рисовыми террасами, как в Юго-Восточной Азии. Такая гора, поднимающаяся из моря экономики, создает остров процветания в бушующем потоке капитала.

Гора с возведенными на ней дамбами, напоминающими затопленные рисовые террасы, поднимает средний класс из потока капитала, который иначе стремился бы к пределам длинного хвоста бедности (океан слева) и элитарному пику богатства (водопад или гейзер в верхнем правом углу). Социальное равенство зависит от того, может ли гора превзойти гейзер. Рисунок автора

Запруды для среднего класса появились во множестве форм. Наиболее развитые страны предпочли отдать приоритет запрудам, управляемым правительством, хотя сейчас способность оплачивать социальные гарантии в большинстве развитых стран мира сдерживается при помощи жестких экономических мер, принятых с целью смягчить последствия финансового кризиса, начавшегося в 2008 году. Некоторые из запруд были псев-доправительственными. В двадцатом веке американская форма создания запруд выгодно воспользовалась налоговой политикой для поддержки инвестиций среднего класса в покупку домов и другие консервативные элементы рынка того времени, например индивидуальные пенсионные счета.

Появились и с трудом отвоеванные запруды, характерные для некоторых профессий: пожизненные академические должности, членство в профсоюзах, лицензии таксистов и косметологов, авторские права, патенты и многое другое. Возникли сегменты, профессионально занимавшиеся продажей запруд среднего класса, например страхования.

Ни одна из них не была идеальной. Ни одна не была самодостаточной. Успешная жизнь среднего класса обычно полагалась на несколько разновидностей таких запруд. И все же капитализм не достиг бы процветания без этих исключений из правила открытого стремительного потока капитала.

Бессмысленный идеал совершенно чистого рынка

Необходимо прояснить кое-что очевидное для исторического периода, в который пишется эта книга. Возможно, читателям, которые откроют ее в те времена, когда люди начнут мыслить более трезво, она покажется глупой. (Я просто неисправимый оптимист!)

По всему миру разгорелся ожесточенный конфликт между правительствами и рынками (или политикой и деньгами). В Европе не могут договориться, должны ли финансовые соображения с точки зрения немецких кредиторов обладать большим весом, чем политические соображения греческих заемщиков. В США поднялась целая волна так называемой популистской идеологии, которая провозглашает, что «проблема в правительстве», а решение – в рынках.

Скажу обо всем этом вот что: я техногик, и любая из этих позиций для меня бессмысленна. Технологии никогда не бывают совершенными. Им всегда необходимы исправления.

К примеру, вам хочется сделать идеальный планшет, которв. ifй будет практически нематериальным, без всяких физических кнопок, только с сенсорным экраном. Не правда ли, такое устройство было бы совершеннее и ближе к идеалу? Но у вас никогда и не получится добиться этого. Без некоторых физических кнопок, например для включения и выключения, не обойтись. Если выв сторонник абсолюта, в технологической сфере вам делать нечего.

Рынки – это информационная технология. Если технологию нельзя изменить, она бесполезна. Если технологию рывнка нельзя полностью автоматизировать и ей необходимы некие «кнопки», то нечего и притворяться, что может быть иначе. Не нужно цепляться за неудачные попытки достичь совершенства. Нужно исправлять ошибки.

А ошибки уже есть! Мы только что миновали период государственной финансовой помощи цифровым сетям финансового сектора за счет средств налогоплательщиков почти во всем мире, и никакие жесткие экономические мерыв не компенсируют это полностью. Поэтому технологию необходимо исправлять. Желание исправить технологию проявляется в стремлении активно ее использовать, а не в отказе от нее.