На столе царил развал.
Пиво заканчивалось, градус дозревал.
О последнем говорила регулярно хлопающая кухонная дверь. Спальню кто-то оккупировал всерьез и надолго, кваканье музыки не заглушало непристойных звуков.
Я сидел, рассеянно ковырял остатки магазинного салата и думал, что за год тут ничего не изменилось.
Точнее, стало еще веселее.
Родители моего друга Андрея – классические «новые русские» – жили за городом в коттеджном поселке и никому не докучали. Сыну купили двухкомнатную квартиру, как предполагалось – для будущей семейной жизни.
Но будущая жизнь оставалась будущей, а в настоящей приятель устраивал здесь грандиозные тусовки.
По-старому они именовались «вечеринками», сейчас я не подобрал бы точного названия для подобного сборища.
Сюда приходили для того, чтобы выпить пива и поиметь девушку.
Причем практически любую.
В двадцать один год это составляло главный смысл бытия, хоть я ощущал некоторые угрызения совести из-за того, что опять сюда пришел.
Угрызаясь слишком долго, я прибыл поздно, всех девчонок разобрали, за столом нашлось единственное свободное место.
Свою соседку я никогда раньше не видел.
Эта девушка выбивалась из разряда привычных.
Круглое деревенское лицо выдавало обитательницу общежития.
Раньше к Андрею ходили только городские, иногородние тусовались сами по себе.
Видимо, за время моего отсутствия здесь обновился контингент.
Высокая, с небольшим бюстом, соседка имела красивые ноги, подчеркнутые короткой юбкой.
Но в целом она казалась скованной.
Вероятно, таковой и была, иначе не просидела бы тут до моего прихода.
Отметив это, я подумал, что все складывается как нельзя лучше: меня принесла нелегкая, но соседка бесконтактна и я уеду, ничего не совершив.
– Тебя как зовут? – спросил я, поймав на себе внимательный взгляд.
– Вера, – ответила она так, словно давно ждала вопроса. – А тебя?
– Даниил, – ответил я, рассматривая ее простенькую улыбку.
– Ты откуда? – спросила Вера. – Я тебя у нас в общаге не видела.
В голосе прозвучало легкое «о», но не имелось намека на татарский акцент, характерный многим русским в нашем областном центре.
Она, конечно, была деревенской, причем не из пригорода.
– Оттуда, – ответил я. – В смысле не из общаги. Я тебя тоже не видел нигде. Но сейчас увиделись. Это плохо?
– Не знаю. Наверно, хорошо.
Я скосился на ее оголенное бедро.
Телесные колготки выглядели дешево.
Кто-то прошел мимо стола, толкнул в плечо тугой грудью.
Это вряд ли служило намеком, просто здесь было мало места, а на мелочи не обращали внимания.
–…Данилец, лишний презер есть? Сто лет тебя не видел, кстати.
Я поднял голову.
Ко мне склонился Игорь – черноволосый недомерок, «косящий» под одного амеро-китайского актера.
–…Эльвирка так не дает, боится залететь, а я что-то лопухнулся.
– Лишнего нет, – ответил я. – Займи очередь и сбегай в «Полушку».
Что-то пробормотав, Игорь двинулся дальше.
Эльвира – состоящая из одних ног – следовала за ним, возвышаясь на целую голову.
– Ты здесь часто бываешь? – поинтересовалась соседка. – Вижу, ты свой среди своих.
– Раньше бывал часто, – ответил я. – Но целый год не приходил. И, если честно, не уверен, что стоило. А ты тут в первый раз?
– В первый.
– Как ты сюда попала вообще?
– Долго объяснять, как-то попала.
– И уже о том жалеешь?
– А тут все со всеми трахаются, да? – спросила Вера, не отвечая на вопрос.
– Все со всеми и еще как. Но по-разному. Кто успевает захватить спальню, оттягивается всерьез. Остальные на кухне, занимают очередь, там все по пять минут, быстрый перепих, отряхнулись и пошли.
– Ясно, – непонятно проговорила она и поправила юбку.
– Слушай, Вера, – сказал я, ощущая толчок малодушного облегчения. – Может, уйдем отсюда? Поедем куда-нибудь, просто погуляем по городу, сейчас как раз яблони цветут и все такое прочее.
– Надоели мне яблони. И раз уж я сюда пришла, то…
Соседка поправила юбку еще раз.
Причем так выразительно, что ни один нормальный парень на моем месте не стал бы сидеть, как пень.
А я был нормальным.
Подумав еще секунду, я опустил ладонь на ее бедро.
Колготки на ощупь оказались еще более дешевыми, чем на вид, но нога порадовала крепостью.
Вера улыбнулась.
– Ну что, пойдем тогда, что ли? – почти обреченно спросил я, пощупав ее повыше.
– Пойдем, – просто ответила она. – Чего тут тянуть кота за хвост.
– Спальня давно занята?
– Перед самым твоим приходом туда зашли.
– Кто? – машинально спросил я, хотя это не имело значения.
– Не знаю, – Вера пожала плечами. – Я же говорю, тут первый раз, вообще никого не знаю. Она большая, белая, как булка, и без лифчика, он обычный.
– Ирина Сведенцова, – догадался я. – Привычек не изменила. Это надолго. Нам с тобой придется идти на кухню.
– На кухню так на кухню, у меня и времени нет вообще-то.
Я встал.
Мои пальцы пахли нагревшимся влажным капроном.
Под закрытой кухонной дверью никто не стоял, мы появились тут вовремя.
–…Вы последние?
В коридорчике стояла Таня – староста параллельной группы.
Года два назад мне однажды удалось занять с нею спальню.
Особого удовольствия я не получил, эта девушка думала только о себе.
Сейчас с ней был незнакомый парень с лицом тупым и пустым, как у боксера.
– Вроде бы да, – ответил я.
– Тогда мы будем за вами, скажи, если кто придет, пока покурим на балконе.
– Хорошо, – пообещал я и повернулся к Вере.
Стоя она оказалась существенно ниже меня и смотрела снизу.
Но очень спокойно и как-то понимающе.
– Слушай… – заговорил я, опять подумав, что еще можно сделать шаг назад.
Дверь распахнулась, из кухни вывалился мой одногруппник Артем, на ходу застегивая штаны.
Следом показалась Настя, с которой на курсе не имел интимного дела только маменькин сынок Рома Фокин.
– Свободно, – сообщила она, взглянув на меня. – Удачи тебе, Данилыч.
– И тебе того же, – ответил я и подтолкнул Веру вперед.
Все решили за меня.
Просторная Андреева кухня казалась тесной из-за осязаемо плотной смеси запахов пота и всего, что сопутствует процессу. Майский воздух, ползущий в отдраенную створку, лишь подчеркивал свершающееся буйство плоти.
Притворив дверь, я задвинул ее табуретом.
Жесткое кресло, втиснутое между столом и столешницей, было застелено несколькими слоями покрывал.
На простыне, брошенной сверху, темнели мокрые пятна.
– У вас тут как на производстве, – оглянувшись по сторонам, сказала Вера. – Не хватает только станка.
– Может, все-таки уедем? – предложил я. – Как-то все это стало напрягать.
В дверь постучали – энергично и точно.
– Таня, отстань, – крикнул я. – За вами никто не занимал, вы первые после нас.
Вера непонятно усмехнулась.
– Так, может быть… – повторил я.
– Сидя не люблю, давай стоя, – сказала она. – Сзади, я на стол обопрусь. Мне так удобно и тебе должно быть тоже.
– Ну давай, – я вздохнул. – Раз уж пришли.
– У тебя презеров только лишних нет, или вообще нет?
– Есть даже лишние, – ответил я. – Просто Игоря не люблю. Он придурок и урод, как все Игори вообще. А надо презер?
– Надо.
– Боишься залететь, как эта дура Эльвирка? Так я не Игорь, если у тебя опасный день – выну, какие проблемы.
– Залететь я не боюсь. Просто не хочу портить свою микрофлору.
Мне казалось смешным опасаться за свою микрофлору, если приходится ездить в общественном транспорте и держаться за те же поручни, что и пенсионеры, которые моются раз в неделю.
Но каждый имел право на свои причуды. Учить девушку реальному восприятию жизни я не собирался.
– Надо так надо, – я вздохнул. – Сейчас штаны сниму и надену.
– Давай его сюда, – обыденно попросила Вера. – Я сама.
– Ты мне не доверяешь?
Я усмехнулся.
– Нет. То есть да, – ответила она. – Я тебе доверяю. Просто люблю все делать сама.
– Держи, – я вытащил из заднего кармана блестящий пакетик. – Руку только не порань, когда будешь распечатывать.
– Не учи ученого, съешь сома копченого, – с усмешкой ответила она.
– Ты, часом, не девственница? – спросил я.
Вопрос имел не ту остроту, какая могла подуматься первой.
Некоторые сельчанки долго хранили девственность, но жизнь в городе поворачивала лицом к прогрессу.
К Андрею никто никого не загонял, все контакты происходили по обоюдному желанию, Вере я трижды предлагать от всего отказаться.
Сама ситуация сейчас была ее выбором, не моим.
Но я не хотел пачкать джинсы кровью.
Поэтому все следовало прояснить сразу и в случае чего наконец дать задний ход.
– Я похожа на дуру? – ответила Вера, скорчив выразительную гримасу..
– На дуру ты не похожа, – согласился я. – Ты вообще по всем параметрам современная девушка..
Шокирующая простота беседы была естественной.
Мы вели себя так, как полагалось.
Вера обитала в общежитии, напоминающем коммунистическую семью, о которой когда-то мечтал Ленин.
Завернув юбку, Вера повернулась лицом к столу.
Динамика шла по правилам.
– Колготки сама спущу, – предупредила она. – Ты зацепок наставишь. А они совсем новые.
Замечание входило в образ деревенской девушки, следящей за каждой ниткой на своей одежде.
Свежие на вид трусики закатались во влажный капроновый жгут, забелели у самых колен.
– Входи, – сказала Вера и наклонилась вперед.
– Попа у тебя – высший класс, – сказал я. – Сегодня все сидят на диете и такую увидишь нечасто.
– Я знаю, – скромно подтвердила она. – Не ты первый об этом говоришь.
– Дай бог, чтобы не последний, – ответил я и взялся за круглые ягодицы.
– Джинсы сними до конца! А то молнией колготки порвешь. Я уже сказала, они совсем новые.
Я нагнулся, расправил спущенные джинсы, чтобы они не мешали уверенно стоять.
Из темной щели пахнуло свежим, почти девичьим.
Не удержавшись, я потрогал Веру пальцем.
– Щёкотно! – засмеялась она. – Давай входи уж!
– Вхожу, – послушно ответил я.
– Подожди, я раздвину. Губки у меня длинные, замнешь внутрь, будет неудобно.
Крепкие пальцы знали свое дело.
– Ох, – сказала Вера. – Он у тебя большой.
– Тебе больно? – спросил я.
– Нет, в самый раз.
Белая казенная часть надвинулась, слилась со мной воедино.
Зад такого типа мой университетский друг – не жизнелюбец Андрей, а эстетствующий философ Наиль – именовал «плебейским».
Слово не имело уничижительного смысла, оно означало, что женщина подобного сложения генетически запрограммирована на тупую тяжелую работу.
Сам себя я считал барином и знал, что вывернусь наизнанку, но никогда в жизни не стану заниматься никаким физическим трудом, даже самым легким. Пока это получалось, я уверенно шел вперед.
Но с Верой я не собирался создавать семью, вступать в свойственные отношения с ее деревенскими корнями.
Я просто занимался с нею сексом, сюда приехал правильно.
–…Мяу!..
Табурет с грохотом отполз в сторону, дверь приотворилась.
– Идите нафик! – крикнул я. – Пять минут можете подождать или нет?
– Кончить не дадут, – сочувственно сказала Вера. – Козлы ебливые, извини за выражение.
– Кстати, насчет кончить, – я остановился. – Ты как любишь? Ясно дело, пропущу тебя вперед. Как надо, только скажи?
– Никак не надо. В смысле, что трахаться я смерть как люблю, а кончаю только когда привыкну. А мы с тобой в первый раз, не получится.
– А будет второй? – невольно спросил я, притискивая горячий белый зад.
– Как получится, – лаконично ответила она. – Ну ладно, давай, продолжай, трахай меня и кончай, сейчас опять начнут ломиться.
– Сейчас, – пообещал я. – Потерпи чуть-чуть.
– Я не терплю, – возразила Вера. – Мне на самом деле приятно, а что кончить сейчас не смогу, так это ерунда.
Среди грязных тарелок и стаканов на столе стояла маленькая фигурка балерины, надевающей туфельку.
Китайская по исполнению, она выглядела очень трогательно.
И даже юбка из сетки, отдельно приклеенная к голым пластиковым ногам, вызывала бурю чувств.
Такая девушка не могла оказаться у Андрея.
– Все, – сообщил я неожиданно для себя. – Спасибо, Вера.
– Так тихо?!
– Я все делаю тихо. А ты стой, чтобы презер не соскользнул.
Осторожно разъединившись, я снял с себя мешочек, завязал и бросил в ведро под мойку.
Там скопилось столько резиновых узелков, что ими можно утроить население области.
– Возьми вот, вытрись, – Вера протянула салфетку. – А то тебе придется стирать.
– Вер, спасибо, – еще раз сказал я, застегнувшись. – Мне с тобой понравилось.
– Мне тоже, – просто ответила она.
– Может быть, отдохнем и повторим, – предложил я.
Со мной творилось что-то странное.
Еще десять минут назад я делал отчаянные попытки развернуться и уехать отсюда прочь.
А сейчас понял, что хочу оказаться с Верой еще раз.
– Сегодня нет, – она покачала головой. – Мне скоро уходить, сестренка из деревни приедет на один вечер.
– Ясно, – ответил я и обдернул на ней юбку.
– Ты хочешь потрахаться по-человечески: не стоя, а лежа, и чтобы дверь не выносили каждую секунду?
– А ты как думаешь, – сказал я.
– Думаю, что да.
– Мыслишь верно.
Сорвавшись раз, я не мог остановиться.
– Только, стыдно признаться, у меня нет условий. Вообще никаких, иначе бы сюда не приходил.
– А кто говорит про твои условия? – сказала Вера. – Приходи ко мне в общагу.
– В общагу? – перепросил я.
– Ну да. Там, конечно, не «Хилтон», но хотя бы есть кровать. Завтра и приходи.
Два ближайших дня у меня были плотно заняты, причем не по моей воле.
Я почувствовал досаду, но жизнь диктовала условия.
– Спасибо, Вера, – я вздохнул. – К тебе в общагу – это как раз то, о чем я мечтал всею сознательную жизнь…
– Спасибо на добром слове!
–…Но завтра я не смогу, и послезавтра тоже. Хоть тресни, никак. Можно, приду послепослезавтра?
– Конечно можно, – она кивнула. – После-послезавтра, сразу после занятий.
– После чьих занятий? – уточнил я. – Мы вроде с разных факультетов, я тебя по универу не помню. Я на информационных технологиях, последний курс бакалавриата, у меня занятия когда сам захочу, тогда и закончатся. А ты?
– Я вообще экономист, на втором курсе и занятия посещаю от и до, у нас проверяют, как гестапо. Часа в три приходи, в четыре. Нашу общагу знаешь?
– Знаю, конечно: я тоже когда-то ездил в универ на трамвае. На углу Аксакова и Свердлова, у самой остановки. Через квартал от главного корпуса?
– Нет, Данил, я в другой живу. Возле универа пятая, я в седьмой.
– Слушай, а это где?
– В Зеленой Роще.
– И ни фига ж себе тебя занесло! – я покачал головой. – Как ты оттуда ездишь на занятия?
– Никак не езжу, просто хожу. Это же как раз около экономфака.
– Надо же… – я вздохнул. – Как я отстал от жизни…
– Найдешь?
– Найду, конечно, по карте чего не найти? Но сколько живу на свете, в общаге ни разу не бывал. Меня туда пустят вообще? При входе обыщут?
– Не обыщут. До двадцати трех часов пропускают кого угодно по студбилету.
– Отлично. Через два дня жди. Какой у тебя номер комнаты?
– «Две пиписьки», – ответила Вера.
– Две чего?
– Пиписьки. Номер – одиннадцатый. Она говорит, что ей напоминает.
– Она – это твоя сестренка? – догадался я.
– Моя соседка. Ей все на свете напоминает пипиську.
– Круто.
Вера поморщилась.
– Вы там болтать долго будете? – опять послышался Танин голос.
– Уже не долго, – ответил я и убрал табуретку от двери.
Воздух квартиры казался свежим после кухни.
Словно дождавшись момента, на Вере замурлыкал мобильник.
– Ну вот, – сказала она. – Не тем автобусом приехала, раньше. Пора бежать. Хорошо, успели потрахаться.
– Дай я тебя хоть поцелую, – попросил я.
– Зачем?
– Не знаю. Просто захотелось.
– Сейчас не будем целоваться. Помаду смажешь, перекрашиваться перед улицей неохота. Придешь в гости – поцелуешь все, что захочешь.
– Хорошо, – согласился я. – Может, тебя подвезти? Я на машине.
– Да нет, спасибо, поеду на маршрутке, меня укачивает.
– Ну ладно тогда, – я кивнул. – До послепослезавтра.
– До послепослезавтра, – ответила Вера и пошла в переднюю.
В комнате ничего не изменилось – все так же пахло пивом и салатом, все так же обжимались парочки, готовясь к походу на кухню.
Сменившие нас управились быстро. Незнакомый парень скользнул в ванную, Таня прошла мимо меня на балкон, опять закурила.
Я выглянул туда.
– Пичугин, что тебе надо, – не оборачиваясь, она выпустила струю дыма. – Скройся, не мешай релаксу.
Я пошел прочь.
Больше здесь делать было нечего.