Под взглядом командора хотелось исчезнуть.
В рубке было так тихо, что Лидии казалось, словно она слышит гудение реактора на нижней палубе. Стоит закрыть глаза, и всё потонет в этом тяжёлом, едва ощутимом звуке, и даже сама тьма под веками начнёт вибрировать в унисон с привычным, въевшимся в плоть и кровь гулом.
Кто-то начал нервно барабанить по столу, и даже эта россыпь дробных звуков, как родная, вплелась в бесконечный гул. В такие моменты Лидия верила: у нее нет ни мыслей, ни чувств, кроме этой бесконечной, едва ощутимой вибрации в костях.
С шелестом начала открываться раздвижная дверь, но этот звук заглушил взволнованный голос:
– …леги, простите, что задержался!
Мир словно сняли с паузы, и он снова начал заполняться звуками: смешками, скрипом стульев и дыханием. Призрачный гул отошёл на второй план и почти исчез за повседневным шумом.
Джеймс, как всегда всклоченный, забежал в зал и упал на ближайший стул, пытаясь отдышаться. Игнорируя недовольные взгляды, он обезоруживающе улыбнулся:
– Опять протечка в третьем шлюзе, вторая за месяц. Сами понимаете, я должен был лично проконтролировать ремонт…
Лидия прикрыла глаза. Меньше всего она понимала, почему на внеочередную планёрку позвали ее. Она не отвечала ни за безопасность станции, ни за её техническое обеспечение, ни за запасы продовольствия. В официальных документах она значилась как офицер по культуре, но чаще слышала пренебрежительное «архивистка».
Тем более здесь не было многих старших офицеров. И это наводило на размышления. Весьма странные размышления.
Командор, не старый ещё мужчина, но усталый и морщинистый, словно время смяло его лицо, как лист бумаги, кашлянул и тихо заговорил. Все сразу замолкли, чтоб не пропустить ни слова.
– Я очень рад, что вы наконец присоединились к нам, Моррисон. Сегодня, как все могли заметить, мы собрались в несколько непривычном составе. – Лидия уставилась в столешницу, нервно поводя плечами. От резкой вспышки чужого внимания ей стало некомфортно. – Это связано с последними новостями от разведчиков. Ознакомьтесь.
Лидия неохотно подняла взгляд на общий монитор. Раньше, сразу после Погружения, технологии позволяли выводить информацию на индивидуальные виртуальные экраны, но уже спустя несколько лет они были признаны слишком энергозатратными. «Интересно, – рассеянно подумала Лидия, – помнит ли ещё хоть кто-то об их существовании?»
Отчёты разведчиков её интересовали мало. Перспективные месторождения, уровень радиоактивного загрязнения воды, траектории движения других станций… Она всё равно в этом ничего не понимала. Она всего лишь хранила архив знаний о временах до Погружения и помогала в нём ориентироваться тем редким энтузиастам, которые ещё надеялись отыскать среди тысяч разрозненных записей что-то полезное.
– Две новости: по данным службы мониторинга, уровень загрязнения приблизился к нашей глубине. В течение двух недель «Абердин» должен уйти из этого сектора…
– Но как же! – захлебнулся возмущением Джеймс, даже привстав на стуле. – Но ремонт!..Мы не можем запускать двигатели, пока не проведём полную диагностику системы!
Командор устало опустил веки:
– У вас есть не больше двух недель. Постарайтесь уложиться.
Джеймс снова открыл рот, но промолчал. Сел с потерянным видом, начал что-то быстро черкать в своём планере.
Лидия едва заметно поморщилась. Она всё ещё не понимала, зачем ей приказали явиться. Самая суть планёрок всё равно хранилась в её архиве лентами стенограмм, а любые приказы командор передавал лично, сберегая и своё и её время. Но сейчас она вынуждена слушать пререкания с офицерами, вместо того чтоб воссоздавать из разрозненных записей историю Мира-до-Погружения. Историю, которая всё равно никому, кроме неё, не нужна.
Лидия задумалась так глубоко, что едва не вздрогнула, когда подал голос один из старших офицеров по безопасности. Его имя никак не вспоминалось; Лидия не знала почти ничего о нём, кроме того, что ему благоволит командор и рядом с ним тревожно и неприятно находиться.
– Почему это решение принято без совещания? На согласование маршрута с другими станциями может уйти больше месяца.
Графики на мониторе мигнули и исчезли. Вместо них возникли мутные, тёмно-зелёные фотографии, на которых более светлыми пятнами выделялось… что-то.
– Вот поэтому.
Сердце кольнуло томительное предчувствие, и Лидия прищурилась, пытаясь угадать в размытых очертаниях хоть какие-нибудь знакомые абрисы. Тяжёлое, мрачное предвкушение командора передалось и ей. Она заёрзала на неудобном стуле, похолодели кончики пальцев, а уши, наоборот, начало жечь.
О, ради этого стоило оторваться от обожаемых архивов!
Размытые фотографии сменились видеофрагментом, но его качество оказалось ещё хуже. Несколько минут по экрану скользили тёмно-зелёные волны, пока катер пытался сократить расстояние, и медленно, медленно сквозь толщу воды начало проглядывать что-то светлое.
Лидия сама не заметила, как затаила дыхание, да и не она одна. Тишина снова стояла такая, что далёкий гул реактора начал давить на уши. Лидия облизала губы. Такого возбуждения она не чувствовала даже со своим первым мужем.
Приблизившись, катер неторопливо развернулся и включил прожекторы. Видео мигнуло, сменив все оттенки зелёного на чёрный и белый. Узкие столпы света прорезали мутную толщу вод, выхватив из плена тьмы и забвения что-то светлое.
Тонкие белые колонны, массивные стены без окон, многогранные башни, блики на линзе защитного купола. Лидия едва подавила стон удовлетворения. Она узнала, о да, узнала, хоть никогда раньше не видела подводные города, первые приюты человечества после Погружения. Но их описания довольно часто встречались в её архиве, и сейчас она смотрела на смутные силуэты на экране со смутной тоской узнавания, словно возвращалась в город своего детства.
Без сомнения, это был подводный полис, на чудо хорошо сохранившийся: белый, таинственный, покинутый.
– Словно время над ним не властно, – прошептала Лидия, нарушив тяжёлую благоговейную тишину.
– Странно, что до него никто не добрался раньше, – тут же отозвался безопасник. Лидия всмотрелась в его лицо: слишком молодой для своей должности, смуглый и мрачный. Кажется, в нём была сильна кровь предков, раз даже после стольких лет после Погружения его кожа не стала сероватой от вечного искусственного освещения.
Экран погас.
Командор снова взял слово, не удостоив ответом ни Лидию, ни безопасника.
– Запись длится ещё несколько часов, до конца смены группы разведчиков. За это время они не зафиксировали ничего подозрительного в этих… развалинах. Ни движения, ни электромагнитных волн, ни следов загрязнения.
– И мы должны туда отправиться!
Лидия прикусила кончик языка, но было уже поздно – горячее, трепещущее желание облеклось в слова и вырвалось на свободу. Командор медленно перевёл взгляд на неё, молчал на одно мгновение дольше, чем обычно, так, что Лидия успела похолодеть и проклясть свою привычку думать вслух. Но он кивнул:
– И вы должны туда отправиться.
Безопасник недовольно скрестил руки на груди.
– К чему такая спешка? Почему бы не подготовить экспедицию в штатном режиме? Я понимаю нежелание ставить в известность другие станции, но если обнаружится что-то важное, всё равно придётся делиться.
Под тяжёлым взглядом командора, безопасник договаривал уже тихо и неуверенно.
– Мы непременно сообщим об этом полисе нашим коллегам на других станциях, офицер Эррера. Не могли же вы подумать, что я потребую от вас нарушать законы? Но есть причины, по которым осмотреть полис первыми должны именно мы.
Язык чесался спросить, что это за причины, но Лидия мудро сдержала любопытство. В эту политику лучше не лезть – станции грызлись за ресурсы тихо и страшно, всеми силами удерживаясь от военных методов. Все понимали – после вооружённого конфликта человечество исчезнет как вид.
Эррера отрывисто кивнул. Даже завуалированный, приказ оставался приказом.
– Состав экспедиции? Сразу заявляю: я против того, чтобы допускать туда гражданских, – он взглянул в сторону Лидии. – Ничего личного, Эглите, но вы не подготовлены должным образом.
От возмущения даже дыхание перехватило.
– Ну, знаете ли, – сквозь зубы процедила Лидия, ощущая, как лёгкая неприязнь перерастает в клокочущий гнев, – я такой же офицер, как и вы! И если уж говорить начистоту, то именно вы не подготовлены к работе с реликтами прошлой эпохи!
Она знала, конечно, знала, что для большинства её работа – бессмысленное копание в пыли и прахе. «Надо адаптироваться, – говорили они. – Надо смотреть в будущее». И Лидия никак не могла объяснить, что без памяти о прошлом будущего не будет. Вообще никакого. Пока остальные жили – вернее выживали – сегодняшним днём, она смотрела назад, в глубь веков. Её никогда не интересовало настоящее – тяжёлое, угрюмое, насквозь пронизанное гулом реакторов и вибрацией воды за обманчиво прочными стенами. Она жила прошлым – и будущим, в котором её знания вновь обретут весомую ценность, станут полезным подспорьем в новом освоении земли, а не хламом, который не выбрасывают лишь по сентиментальным соображениям.
– Лучше потерять часть сведений, чем подставить под удар всю станцию. Вы помните, чем закончилась история с погибшей субмариной? Энтузиазм вашего покойного супруга привёл к эпидемии! Ну и стоили его открытия тех жизней?
Лидию словно ледяной водой окатило.
– Не вам, офицер, – голос предательски сел, но не дрожал. Боль давно ушла, оставив в груди только колючий лёд, – трепать имя моего мужа. Вас перевели к нам гораздо позже, и вы не знаете историю, о которой пытаетесь судить. Но если сомневаетесь – спросите у медиков о ценности его открытий!
Седая женщина на другом конце стола недовольно поморщилась. Сара Ришар, первый медик. Их связывали воспоминания, старые и болезненные, о тихой, словно вмиг вымершей станции. Но если офицер Ришар лечила больных и следила за карантином, пока её младшие коллеги искали лекарство, то Лидия запоминала: и пустые белые коридоры, и сухой стерильный воздух, и первых вылечившихся, осунувшихся, но счастливых.
И похороны мужа.
Если она и разрешала себе о них вспоминать, то только как о странице в истории, не более того.
Безопасник быстро взглянул на главу медиков и подался вперёд, подбирая слова.
– Хватит. – Командор лишь едва нахмурился, но и этого хватило, чтоб и Лидия и Эррера покорно опустили глаза. – На подготовку разведывательной миссии три дня. Нам нужно знать, представляет ли он для нас какой-либо интерес, кроме исторического. Офицеры Ришар и Моррисон, выделите по одному специалисту для экспедиции. Офицер Эглите… вас я прошу отправиться в экспедицию лично. Также прошу проявить крайнюю осторожность… и заранее подготовить все дела к передаче. На всякий случай.
Кривая улыбка скользнула по губам Лидии и тут же исчезла. Даже на других, более мелких станциях офицеров по истории всегда находилось двое или трое, но у Лидии не было ни преемника, ни помощника. И виновата в этом была она сама.
– Офицер Эррера. Для вас у меня будет отдельное поручение. Задержитесь.
Что-то в его голосе было настолько жуткое, что у Лидии сердце заныло.
От долгого недосыпа глаза щипало. Лидия бесплотным призраком скользила среди серверов, въедливо, дотошно перепроверяла каждую плату, каждый контакт. Если бы в её библиотеке данные хранились по старинке, напечатанные на хрупкой, недолговечной бумаге, она бы проверила каждый лист и каждую букву на нём.
Эррера мог думать о ней что угодно, но Лидия не была безмозглой фанатичкой, повёрнутой только на поиске истории. Она ясно осознавала свой долг, и он заключался в том, чтобы хранить знания, а не приумножать их.
Вот только кроме зова долга она слышала и зов души.
Лидия была честна с собой – прошлое она всегда любила больше людей. А после смерти второго супруга любовь превратилась в единственную страсть. И весьма нездоровую.
Безусловно, законы предписывали любой ценой искать и сохранять информацию о надводном мире, но их писали люди, не отошедшие от шока Погружения, у которых мир над головой раскололся на части. Они хотели вернуться, отвоевать обратно свой дом и своё небо. Потом надеялись, что вернуться смогут их дети или внуки.
Потом верили, что возвращение станет возможно хоть когда-нибудь.
Но станции опускались всё ниже и ниже, к морскому дну, спасаясь от разрастающегося радиационного загрязнения, и всё чаще Лидия слышала рассуждения, что людям нужны знания, как добывать полезные ископаемые из морского дна, а не как засеивать поля.
Нет, конечно, первое у неё тоже водилось. Общие данные, исторические факты, протухшие ещё до Погружения, пара-тройка файлов с технической документацией. И никаких дневников с личным опытом. Предки были удивительно оптимистичны.
А потомки не спешили припасть к заботливо сохранённым для них воспоминаниям о музеях и пейзажах.
В чём-то Лидия их понимала. Когда стоит вопрос каждодневного выживания, не до высоких культурных ценностей. Но жизнь давно вошла в колею, даже их, самая многочисленная, станция не голодала, не знала нужды в повседневных вещах, а на прошлое всё равно кивали с пренебрежением.
Чепуха, мол. Глупости всё.
И от того, как тысячелетия истории задвинули в самый тёмный угол, становилось грустно и тошно.
В глазах снова защипало, Лидия остановилась, несколько раз надавила на веки. Завтра в шесть по времени станции их маленькая экспедиция отправится изучать забытый полис. Надо выспаться, набраться сил, чтоб ринуться с головой в приключение, чтоб жадно ловить малейшие детали, не упустить ни единого следа предков на безжизненном морском дне… Но почему-то мысли о полисе больше не воодушевляли.
Наоборот, от них сдавливало грудь, как от страха.
Дыши, Лидия, дыши. Ты просто сама себя загнала с этой ненужной проверкой оборудования. Знаешь сама – твои архивы работают безупречно, не зря же ты каждые пару месяцев гоняешь техников с плановой проверкой каждой детали, каждого кабеля, чтоб ни одного бесценного байта не досталось жадной пасти забвения? Так почему же ты всё перепроверяешь сейчас?
«Потому что, – с тяжёлым сердцем призналась Лидия сама себе, усталым взглядом обводя своё безмолвное царство, – если со мной что-то случится, сюда ещё долго никто не войдёт».
От осознания того, что её гложет, стало легче. Теперь Лидия хотя бы понимала, что подстёгивает её наводить идеальный порядок, что гонит, не даёт дух перевести, глаз сомкнуть.
Браслет коротко завибрировал, напоминая, что до будильника осталось меньше семи часов. Нужно собраться, нужно отдохнуть, нужно подготовиться…
– Нужно проверить третий сектор, – в пустоту произнесла Лидия.
Выспаться она и потом успеет.
– И это – всё?
Эррера изучал её багаж с лёгким изумлением. Вернее, отсутствие багажа.
– Эглите, возможно, вы не совсем адекватно оцениваете ситуацию… – в голосе безопасника задребезжало раздражение. – Это не увеселительная прогулка и даже не деловая поездка на союзную станцию! Мы вернёмся только через две недели – и это в лучшем случае! А всё, что вы с собой берете, – только КПК?!
Лидия насупилась, пытаясь подавить зевок. Глаза щипало, но на сердце и совести было тихо и спокойно – она сделала всё, что от неё зависело, и теперь оставляла подотчётные владения в идеальном порядке.
– По протоколу и гидрокостюмы, и оборудование, и даже рабочие комбинезоны с необходимой степенью защиты разведчикам предоставляет станция. Или я отстала от последних новостей, и снабжение переложили на наши плечи?
Безопасник устало вздохнул и потёр глаза. Только сейчас Лидия заметила, какие же они у него красные. Эррера, похоже, спал в последние дни не больше её.
– Нет, конечно. Но остальные предпочли взять что-то из личных вещей, вроде привычной одежды или проверенной техники…
– Ну вот она – моя проверенная техника, – Лидия протянула КПК. – Связь с архивами и выжимка по сохранившимся полисам. Всё остальное – в моей голове. В памяти моей вы, надеюсь, не сомневаетесь?
Эррера только рукой махнул и посторонился, пропуская её к катеру.
– Что, приятель, – раздался жизнерадостный голос за спиной, – ожидал, что мы лишнего понатащим и тебе придётся решать, что брать, а что нет? Ну ничего, давай утешу, у меня-то вещей с избытком!
Лидия вздрогнула и оглянулась. Эррере пожимал руку до отвращения выспавшийся и жизнерадостный Майкл Альтман, один из самых толковых техников на станции.
И её первый муж в придачу.
– Ты, я погляжу, решил половину табельных инструментов с собой захватить? – Эррера со скепсисом смотрел на массивный чемоданчик с набором резаков. – И как только Моррисон тебя с ними отпустил?
– А кто сказал, что отпустил? – изобразил удивление Майкл. – Я ж тихонько, с утречка, пока все спят…
Лидия отвернулась и поспешила забраться в катер. У неё не было никакого желания и дальше слушать привычные шутки-прибаутки бывшего супруга. Нет, расстались они спокойно, ни врагами, ни друзьями – абсолютно посторонними друг для друга людьми. Слишком яркая, слишком сильная увлечённость спустя всего пару лет брака сменилась недоумением, когда они обнаружили, что кроме имен и не знают друг о друге ничего. Лидия печально вздохнула. Хоть со вторым мужем её и связывали общие увлечения и цели крепче печатей в идентификационных чипах, она до сих пор иногда тосковала о первой бесшабашной влюблённости, когда счастье застило глаза, и она легко могла обо всём забыть ради Майкла.
Внутри каюты уже обустраивалась юная Лундгрен, ученица миссис Ришар. Она оглянулась на Лидию, сдула с лица светлую прядь и доброжелательно улыбнулась.
– Не буду желать вам доброго утра, пока вы не выспитесь, – серые глаза девушки искрились от веселья и молодости. – Потерпите чуть-чуть, я закреплю багаж и переберусь в камбуз, а вы сможете отдохнуть. Всё равно нам только плыть до полиса около суток.
Лидия против воли улыбнулась в ответ. От Ингрид веяло теплом и оптимизмом, которого хватило бы на трёх или четырёх старых перечниц.
– Да, спасибо. Мне действительно не помешает отдохнуть.
– Пользуйтесь возможностью. А то наш мистер я-лучше-всех-знаю-что-вам-делать явно намерен вдолбить в нас все протоколы безопасности, пока они из ушей не полезут!
Похоже, безопасник успел настроить против себя не только Лидию. Она опустилась на койку, дожидаясь, когда Ингрид закончит возиться со своим багажом – несколькими металлическими чемоданчиками с яркими зелёными полосами. Девушка двигалась легко и в то же время чётко и лаконично: ни одного лишнего движения. Когда мимо открытой двери прошел Майкл, Ингрид обменялась с ним парой шуток, одарила его сияющей улыбкой, рассмеялась над комплиментом, но её руки двигались всё так же быстро и аккуратно, проверяя крепления и герметичность контейнеров. Она не сбилась и не замерла.
Лидия поспешила отвести глаза. Эта лёгкая сияющая девочка слишком сильно напоминала погибшего мужа. Такой же энтузиазм, такие же скупые движения. «Моя дочь была бы похожа на неё – если бы родилась».
В пропасть такие мысли!
Лидия резко встала с койки и вышла из каюты, прежде чем Ингрид успела недоумённо её окликнуть. Она в любом случае не собиралась пропускать отплытие от станции – слишком уж важный это момент, если не для истории человечества, то для истории самой Лидии. Она ещё ни разу в жизни не покидала стен «Абердина», и ей хотелось зафиксировать момент, когда перед разведывательным катером плавно разойдутся створки шлюза. Зафиксировать, препарировать, запомнить.
Сохранить.
Может, кому-то другому пригодится.
Камбуз от капитанского мостика отделяли только несколько тонких металлических колонн. На возвышении, перед огромными панорамными экранами располагались стойки сенсорных пультов, в одном из потёртых кресел скучал разведчик, немолодой уже мужчина, с ясными, зоркими глазами и полностью седыми волосами. Рейнольд, один из тех, кто обнаружил полис, припомнила Лидия. Неудивительно, что он столь мрачен – ему не позволили отдохнуть.
На нижней панели экрана цветными схемами мигали данные о состоянии катера и количестве топлива, тускло светились основные энергосхемы.
– Рейнольд. – Он вздрогнул, словно уже успел забыть о присутствии Лидии. – Когда мы будем отплывать, экраны будут транслировать картинку с наружных камер?
Он понимающе усмехнулся:
– А вы бы этого хотели? Увы, разве что только часть экрана под картинку выделим, данные с приборов и радар нам больше нужны.
Лидия кивнула, не смея настаивать. Она скользнула между колоннами и спустилась обратно к камбузу, где уже собрались остальные. Майкл и Ингрид пытались поудобнее устроиться у узкого обеденного стола, который даже на двоих не был рассчитан, а безопасник хмурился и мерил шагами свободный пятачок между стен. Шаг в одну сторону, полтора в другую. Казалось, он один занял всё свободное пространство.
Мимо него ловко проскользнул узкоплечий паренёк в форме разведчика, хмурый и черноволосый. Он настолько сильно нервничал, что его мандраж передался и остальным – кроме напарника.
Они перебросились парой слов и принялись за работу. Отрывистые команды сменялись сухим клацаньем тумблеров, тихими щелчками отзывалась сенсорная клавиатура, на экране тут же расцвели десятки схем. На периферийные сегменты Рейнольд, как и обещал, вывел изображение с камер, слишком мутное в маленьком разрешении.
Эррера замер, скрестив руки на груди. Лидия видела, как тяжело ему оставаться неподвижным, демонстративно спокойным и безучастным. Пока катер медленно выплывал из брюха станции, никто не проронил ни слова, даже говорливый Майкл, и это было поистине странно. Момент, когда они миновали шлюз, Лидия ощутила особенно остро, словно всё тело прошил разряд. Гул, который она слышала и днём и ночью, стал громче и ближе, надвинулся со всех сторон, сдавил голову в огромных ладонях.
«Это не двигатели, – с ужасом и упоением осознала Лидия, а сердце то пропускало удары, то бросалось вскачь. – Это океан. Это его голос».
В этот момент она остро осознала, что от толщи вод, бесконечных, тяжёлых, тёмных, её отделяет только тонкая скорлупка катера. Надави – и треснет, и брызнет внутрь вода, и давление раздавит мягкие, слабые тела. Разум твердил, что катер, который служил уже десятки лет, справится и сейчас, но чувства были сильнее.
Только вместо ужаса, отчаяния или паники Лидию объял восторг.
За спиной демонстративно прокашлялся Эррера, и Лидия вздрогнула, взяла себя в руки, словно вынырнула из тёмных, будоражащих фантазий. Она медленно обернулась, стараясь справиться с эмоциями. Спокойствие и внимательность, вот и всё, что они должны увидеть. Вот и всё, что они достойны увидеть.
Безопасник всё так же стоял, скрестив руки на груди. Убедившись, что Лидия присоединилась к Майклу и Ингрид за столом, он кивнул то ли ей, то ли своим мыслям.
– Исследование уцелевшего полиса, – с кривой усмешкой произнёс он, снова начав ходить от стены к стене, – не то, к чему можно подготовиться. Офицер Эглите, вам удалось что-нибудь найти?
Лидия кивнула:
– В архиве нашлась техническая документация по трём типовым проектам полисов. Я ещё до отплытия отправила её на ваш личный терминал. Но, думаю, полезнее всего эти чертежи будут Ма… Альтману.
Эррера кивнул, коротко глянув на экран коммуникатора, быстро смахнул иконку письма. Майкл одарил Лидию понимающим и хитрым взглядом и полез за своим КПК, изучать чертежи. Тут же оживилась Ингрид:
– А план помещений? Он у вас есть? Тётушка Сара просила проверить лаборатории, не хотелось бы их искать по всему полису…
– Если это стандартные лаборатории, то их модули будут соответствовать планам, – пояснил Эррера, даже на мгновение остановившись. – Но насколько я знаю офицера Ришар, такая ерунда, тем более устаревшая минимум на поколение, её вряд ли бы заинтересовала.
Ингрид прищурилась и лукаво улыбнулась, очаровательно склонив голову к плечу:
– Ой, и откуда же вы так хорошо знаете тётушку?
Эррера снова улыбнулся, но взгляд остался колючим и холодным.
– Обязанность у меня такая – всё про всех знать.
Ингрид вздрогнула, словно её ледяной водой окатили, а Лидия едва заметно поморщилась. Она терпеть не могла, когда кто-то из старших офицеров вот такими намёками напоминал, что у них вот уже девяносто лет непрерывное военное положение. Со всеми вытекающими.
– На самом деле, – задумчиво произнёс Майкл, пролистывая проектную документацию, – всё зависит от того, насколько полис уцелел. Даже если его покинули не сразу после Погружения… Сами понимаете, что там могло остаться спустя столько лет. Да и я бы не рассчитывал, что нам попадётся какой-то типовой полис. Эти проекты, – он скривился, словно кислого хлебнул, – честно говоря, они стыкуются с реальностью примерно так же, как переходник от компрессора с температурными станциями гидропоники…
Заметив, что никто не понял его изящную аналогию, он любезно пояснил:
– Стыкуются только в фантазиях проектировщика. Если наш полис окажется адаптированным вариантом одного из трёх проектов или хотя бы конструктором из типовых блоков, то можете считать, что нам крупно повезло.
«Монстр Франкенштейна», – вспомнила Лидия, но промолчала. В документах ей встречалась только сама метафора, и Лидия вроде даже смогла расшифровать её значение по контексту, но сомневалась, что сможет объяснить остальным, если спросят.
Да и не надо быть аналитической программой последнего поколения, чтоб спрогнозировать, как бессмысленные комментарии разозлят Эрреру!
– Что ж. – Пока же он был спокоен, даже метаться между стен прекратил. – Тогда вам всем нужно изучить чертежи, чтоб заранее понять, какие блоки вам будет нужно исследовать… как бы они ни располагались. Предоставьте мне список того, что вы собираетесь искать. Подробные инструкции и протокол безопасности я вышлю вам позже.
Лидия только головой покачала:
– На меня можете не смотреть. В полисах, построенных ещё до Погружения, не было архивов. Я сама не знаю, что и где найду.
– Ну кто бы сомневался. Вы, офицер Эглите, история особенная.
Ей совершенно не понравилась его улыбка.
Лидия осталась сидеть в камбузе, даже когда остальные расползлись по каютам, а техническое освещение приглушили до ночного режима. Даже Рейнольд ушёл спать, оставив дежурить напарника. Схемы и бесконечные таблицы параметров на экране сменились трансляцией с наружных камер, и Лидия отрешённо наблюдала, как вокруг катера скользят тени мелких скатов, а в отдалении слабо мерцают огоньки удильщиков.
В голове было пусто. Лидия с облегчением дождалась, когда её невольные коллеги перестанут строить планы, постоянно перебивая друг друга, и разойдутся отдыхать перед новым днём. Ей же спать не хотелось. Голос океана, низкий, вибрирующий, омыл её, унёс усталость, оставив только покой. И теперь Лидия благодарно внимала песне вод, променяв фантазии о поверхности, о небе и земле на бесконечный гул.
Рядом раздались шаги. По металлической обшивке скрипнули ножки стула, кто-то опустился рядом. От чужого взгляда начала зудеть кожа. Лидия неохотно повернулась к неурочному собеседнику и даже не удивилась, встретив печальный и усталый взгляд Майкла. Всю его напускную весёлость как волной смыло.
– Ты, как всегда, в своих мыслях и в чужих воспоминаниях, – после нескольких минут тяжёлого, неуютного молчания, произнёс он.
Лидия уклончиво пожала плечами и отвела взгляд. Говорить не хотелось. Хотелось и дальше сидеть в тишине и слушать гул, в котором чарующей песней проступал глубокий и жуткий голос. Казалось – он говорит именно с ней. Казалось – он зовет её. Но куда, куда?
Майкл не дождался ответа и снова покачал головой.
– Ты так и не изменилась. Приятно видеть что-то настолько постоянное.
Лидия устало подняла на него глаза:
– Чего ты хочешь, Майкл?
Он так же устало улыбнулся:
– Сам не знаю. Может, повспоминать былые деньки, когда нам было хорошо вместе? Но ты ведь ценишь только те воспоминания, которые старше тебя самой.
– Воспоминания о нашем браке я тоже ценю…
– Как часть хроники? – перебил Майкл. Раздражение на миг вспыхнуло в его глазах и тут же угасло. Он ссутулился, словно проиграл самую важную битву. Впрочем, он проиграл её уже давно. – Я любил тебя, Лидия. Я любил тебя. А ты любила только историю.
Лидия дёрнула плечом. Разговор начал её утомлять, а на душе сделалось гадостно, словно она задела рану, едва затянувшуюся корочкой, и из неё полез гной.
– Вы ради этого пришли, Альтман?
Майкл выпрямился, встал резко, ножки стула с визгом проехались по обшивке. Он снова улыбался. Маска балагура и весельчака сидела, как влитая, и Лидия так и не узнала бы о ней, если бы всего пару мгновений назад не видела чёрной тоски в его глазах.
– Я всего лишь хотел сказать, что счастлив находиться рядом с вами, офицер Эглите, в столь важный для вас момент.
Он ушёл, а Лидия так и осталась сидеть и слушать гул океана, но даже его песни не могли заглушить горечи последних слов Майкла.
Он медленно проступал из тьмы, огромный, белый, прекрасный, фантастическое переплетение камня, стекла и металла, вырастающее на склоне скального массива, словно ещё один коралл – самый большой и самый драгоценный на дне морском. И время, и толща вод пощадили его – над модулями мерцал защитный купол, слегка размывая очертания сооружений, опутанных паутиной тоннелей и переходов.
– В это трудно поверить. – Майкл увлечённо разглядывал панораму на экране, опытным взглядом подмечая детали. От ночной тоски и следа не осталось. – Но стекло ещё цело, и, судя по всему, генераторы внутреннего давления до сих пор работают.
– Уверен? – Эррера не спешил радоваться. По его просьбе, которая больше походила на приказ, разведчики медленно вели катер вокруг полиса на максимально близком расстоянии. – В такие подарки судьбы слабо верится.
– А это и не подарок. Видишь? – Майкл ткнул пальцем в нижнюю часть экрана. Лидия машинально вгляделась в эту точку, но ничего не заметила. И зачем только отвлеклась? – Главный шлюз заблокирован, большинство тоннелей перекрыты. Мощность всех генераторов на минимуме – только поддерживать купол, чтоб не рухнул. Я бы предположил, – Майкл замолчал, задумчиво потёр подбородок, – что полис законсервирован.
– Что?! Совсем? Но как же нам попасть внутрь?
Ингрид и не подумала скрывать почти детскую обиду, недостойную профессионала. От неё сквозило разочарованием, как холодным воздухом. Лидия поёжилась. Она и мысли не допускала, что полис так и останется далёким и недоступным. Она знала – она войдёт в него. Так предначертано. Так поёт океан.
– Чтобы тебя порадовать, я обязательно что-нибудь придумаю, – проворковал Майкл, и Ингрид послала ему воздушный поцелуй, поддержав игру. Они переглянулись, оба фыркнули от смеха и тут же снова сделались серьёзными, словно и не было ничего. Эррера только глаза закатил.
– Раз полис законсервировали, значит, планировали вернуться, – медленно, вслушиваясь в гул океана, словно желая найти в нём подсказку, произнесла Лидия.
– Я бы не был так уверен, – возразил Майкл, открывая на КПК проектный чертёж, – насколько я вижу, даже технические шлюзы запечатали.
Эррера заинтересованно заглянул ему через плечо:
– А разве это вообще возможно?
Майкл неопределённо хмыкнул.
– Если очень хотеть, то возможно всё. – Он пролистнул ещё несколько страниц и с мрачным удовлетворением добавил: – Даже открыть то, что насмерть запечатано.
Лидия с трудом удержалась от того, чтобы не поморщиться. Её раздражали их пустые разговоры, раздражали сильнее, чем обычно. Как они могут шутить и флиртовать, когда стоят на пороге столь важного, великого, значимого места?!
– Должен быть другой вход. Открытый.
Она сама удивилась тому, как глухо, как чужеродно прозвучал её голос. Словно сквозь сон. Но еще больше она удивилась своим следующим словам:
– С обратной стороны купола, у самых скал. – Её рука плавно поднялась, указывая на огромную чёрную тень на экране, тянущуюся далеко за пределы видимости. Кажется, где-то недалеко склоны рифа обрывались в пропасть. – Должен быть аварийный шлюз, который блокируется только снаружи.
Язык пересох, а дыхание сбилось, словно Лидия протараторила всё на одном выдохе, а не говорила протяжно и тихо. Она всё ещё смотрела на экран, на огромный, неровный абрис скалы, тревожащий и гнетущий. Откуда она знает о шлюзе? О пропасти, в конце концов?!
И почему у неё чувство, что она помнит о нём?
Не оборачиваясь к спутникам, она безмятежно пояснила, слегка откашлявшись:
– У меня сохранилась часть переписки проектировщиков, как раз о таких сложных случаях. Не самое интересное чтение, но всё-таки пригодилось. – Тут она позволила себе лёгкую улыбку и косой взгляд в сторону Эрреры. – В типовых чертежах этого, конечно же, нет. Да и нарочно такое не отыщешь.
– Вы помните наизусть все записи в архиве? – с тихим восторгом выдохнула Ингрид. В светлых глазах горели восхищение и зависть.
Лидия улыбнулась, уже по-настоящему, тепло.
– Ну что ты. Только то, что успела прочитать.
Майкл повертел в руках КПК с ненужными уже чертежами и вздохнул с наигранным сожалением:
– Кто ж знал, что полезней окажется изучать не инженерные сети, а старые письма!
Эррера махнул разведчикам, чтоб они приблизились к скалам.
– Надеюсь, вы окажетесь правы, офицер. Было бы обидно повернуть назад, не так ли? Я уж молчу о приказе командора…
Лидия согласно улыбнулась, наблюдая, как медленно на экране разрастается силуэт скалы, как она заполняет собой всё пространство, почти полностью скрывая блоки полиса. Только слабо мерцал защитный купол в свете прожекторов. В одном месте он накрывал скальный выступ, и только приблизившись вплотную, разведчики смогли разглядеть тяжёлые металлические двери в толще камня и тоннель, упирающийся в гладкий сегмент купола.
Майкл восхищённо присвистнул и с уважением глянул на Лидию.
– Пневматический шлюз с наружным запором! Считайте, мы уже внутри!
Белый луч прожектора неторопливо ощупывал метр за метром ворота шлюза.
– Катер здесь не пройдёт, – предупредил Рейнольд.
– А ему и не надо, – успокоил его Эррера. – Вы останетесь дрейфовать на безопасном расстоянии, пока мы исследуем полис. Думаю, будем возвращаться раз в сутки, если не произойдёт какой-либо форс-мажор.
Лидия его уже не слушала. Столь желанный полис, шкатулка с секретами, полная драгоценностей, лежал перед ней – только руку протяни. Но ни восторга, ни счастья, ни вдохновения не осталось. Только тёмный тоскливый страх.
Лидия хорошо знала свои архивы. Наизусть – то, что успела изучить и прочитать. По названиям и тегам – остальное.
И никаких писем о запасных шлюзах там не было.
Первыми внутрь отправились Майкл и Эррера – не столько разведывать, сколько оживлять полис. Лидия молчала, она понимала, что сейчас ей внутри делать нечего. Всё, что она могла, – сидеть перед экранами и сквозь густую муть наблюдать, как постепенно пробуждается подводный город.
Он оживал медленно. В его ядре разогревался реактор, набирал обороты, разгонял по блокам и модулям энергию, словно сердце старика – холодную кровь по ослабевшим конечностям. Искрили щитки в стенах, стравливалось давление, белой стаей пузырьков поднимаясь к защитному куполу.
Это было красиво.
Эррера присылал короткие видеоотчёты, мол, всё в порядке. Лидия смотрела их с жадностью, ставила на паузу, разглядывала пиксели окружения. Со стыдом она понимала, что судьба мужчин слабо её волнует. Всё, чего она хотела, – оказаться там, внутри, провести рукой по старым стенам, разгадать судьбу подводного города, чтоб добавить её очередной яркой стекляшкой в калейдоскоп истории.
Надо просто подождать, уговаривала себя Лидия, снова и снова запуская отчёты безопасника. Скоро она увидит всё своими глазами.
Толстые стальные двери бесшумно сомкнулись за их спинами, со свистом и шипением ушла вода. Лидия переступила с ноги на ногу, дожидаясь, когда кислород заполнит тоннель, нормализуется давление и откроются двери, ведущие вглубь полиса. Громоздкий гидрокостюм давил на плечи, казалось, к ногам привязали по паре гирь, а в шлеме даже голову было не повернуть.
Но лучше так, чем когда голова взрывается от давления. В прямом смысле этого слова.
– Не вздумайте снимать шлемы, пока я не возьму пробы, – деловито предупредила Ингрид, крепко прижимая к груди металлический чемоданчик. – А лучше вообще не снимайте.
Бессмысленное предупреждение. Всего час назад Эррера твердил то же самое, пока не убедился, что его нравоучения у всех от зубов отскакивают. Майкл устало закатил глаза, в его голосе звенело лёгкое раздражение:
– Мы все взрослые и разумные люди, Ингрид.
– Взрослые и разумные люди, – веско и серьёзно ответила девушка, – делают фатальные глупости чаще остальных.
В этот момент, серьёзная и сосредоточенная, она была похожа на мисис Ришар, как никогда прежде.
Лидия молчала. После того как за её спиной сомкнулись створки шлюза, гул океана стал только громче и ближе. Ей хотелось заткнуть уши, но она не могла – и была счастлива, что из-за скафандра не может. Больше всего она боялась убедиться, что даже с заткнутыми ушами будет слышать голос вод, что он станет только громче.
Технический тоннель походил на распахнутую беззубую пасть. Затхлую, наверное, но шлем надёжно защищал как от ядовитых газов и инфекций, так и от странных и неприятных запахов. Лучи фонарей рассеивались в паре метров, успевая выхватить только царапины на обшивке, тонкие швы и узкие световые панели. Их скудного света не хватало, чтоб разогнать застоявшийся мрак.
– Ты уверен, что реактор не вырубится в самый неподходящий момент и не устроит нам здесь декомпрессию?
Катер уже покинул шлюз, Эррера и Майкл задумчиво наблюдали на радаре, как медленно удаляется синяя точка сигнала. Кажется, безопасник уже начал жалеть, что приказал вернуться только через двадцать часов.
– Я скорее опасаюсь, что старичок взорвётся – его охлаждающие системы ни к чёрту! Так что лучше не перегружать его, и всё будет в порядке.
Эррера хмыкнул, но промолчал. Слова Майкла его ни капли не успокоили.
– Разобьёмся на группы, – сказал он, когда значок катера пропал с радара. – Отправляйся с Лундгрен в научно-технический блок, как раз протестируешь системы, чтоб внезапного энергетического скачка не произошло. Я с офицером Эглите изучу административный блок.
Майкл кивнул и на ходу достал КПК в защитном чехле и принялся с ворчанием тыкать в него пальцами, толстыми и неуклюжими в броне гидрокостюма. Лидия заметила, как её бывший муж хмурится и чертыхается, и на сердце потеплело от давних воспоминаний. Может, она и плохо знала этого человека, но он был ей симпатичен – даже спустя столько лет.
Центральный узел транзитной линии, где им предстояло разделиться, был едва ли не больше общей столовой, самого просторного помещения на станции. Слабо светились панели, они едва разгоняли густую темноту, в которой приходилось двигаться медленно, как в заиленной воде. Когда глаза привыкли к сумраку, Лидия заметила цепочки символов на стенах. Замысловатые, со множеством изгибов и острых углов, они цепляли внимание и не позволяли отвести взгляд. Словно во сне, Лидия шагнула к ним, провела ладонью по стене. Даже сквозь толстую защитную ткань перчатки, она ощутила, что символы были глубоко вдавлены в стены, а не нарисованы на ней. Вокруг хватало и простых царапин, коротких, неглубоких, некоторые даже складывались в буквы, «Д» и «х», но взгляд скользил по ним, не замечая.
– Эглите, почему вы… о! – За спиной тут же возник безопасник. Едва он заметил символы, как всё возмущение из его голоса испарилось. – Вам знакома эта письменность?
– Нет, – после долгой паузы отозвалась Лидия, продолжая водить ладонью по символам. Почему-то это было невыразимо приятно, словно она гладила что-то любимое. Кого-то любимого. – Нет, не думаю. Не уверена, что это вообще письменность.
Большого труда стоило оторваться от символов, но едва она отвела взгляд, как наваждение её отпустило. Холодок скользнул по спине, и, прежде чем наваждение вернулось, Лидия быстро сфотографировала надписи на планшет и отвернулась. С опаской она взглянула на монитор – трёхмерные символы крутились в глубине экрана, яркие и чёткие, но лишённые странного, противоестественного притяжения.
Лидия облегчённо выдохнула.
– На досуге изучу и сравню с образцами различных алфавитов, – пояснила она удивлённому безопаснику и поспешила увести его прочь, пока и его не очаровали странные знаки.
Полис нравился Лидии всё меньше и меньше, но чем сильнее он её пугал, тем ярче разгоралось желание разгадать его, как головоломку, докопаться до тайн, которые он так ревностно охранял. Темнота страха бессильна там, где пылает неистовое пламя любопытства.
Линии транзита работали медленно, транспортная капсула едва ползла, а свет в ней горел слабо, выхватывая из лап сумрака только контуры вещей. Лидия устроилась поудобнее в жёстком кресле и прикрыла глаза. Ожидание давалось легко: её уже не трясло от нетерпения, как накануне, нет. Она уже добралась до нутра подводного города, она уже протянула руку к его секретам. Она их получит – скоро, совсем скоро. А пока можно предвкушать этот сладостный момент триумфа, оттягивая удовольствие, как откладывают десерт, чтобы потом воздать ему должное.
На какое-то время гул океана отступил, оставшись далеко за спиной, и в мыслях стало непривычно тихо, даже монотонное шипение, с которым капсула двигалась между блоками, не мешало.
– Что вы надеетесь здесь найти? – Голос Эрреры звучал мягко, почти дружелюбно.
Лидия уклончиво пожала плечами.
– Смотря, где будем искать. Полис забросили совсем скоро после Погружения, тогда ещё не существовало нынешней системы архивов.
– Разве для вас не любые записи будут ценными?
– Какой прок от распорядка дежурств или поставок продуктов на кухню? Главная ценность – истории о времени до Погружения, истории о поверхности, книги старых времён, картины, на которых нарисовано небо… – Лидия запнулась и замолкла. Продолжила, медленно подбирая слова, взвешивая каждое. – Главная ценность – то, что расскажет, каким был мир до Погружения. Какими были мы. То, что научит нас, как жить, когда мы вернём себе небо и твердь под ногами.
– И вы верите, что это произойдёт?
Теперь в голосе Эрреры скрежетало недовольство, почти враждебность.
– Это надежда, офицер. То, ради чего стоит жить, что даёт силы жить, невзирая на толщу воды над головой. Без неё мы скатимся к животному существованию без цели и смысла.
– Зато выживем, – повысил голос Эррера и тут же осёкся. Продолжил медленно, через силу: – Мой младший брат жил такой же надеждой. Однажды решил, что верить мало, надо действовать. И угнал катер.
Он замолчал. Капсула качнулась и замерла, скрипнула перегородка, отползая в сторону. Блеклый, зыбкий свет выхватил из сумрака половину лица Эрреры, застывшего, словно маска, с тёмными провалами глаз. Безопасник встал, подал Лидии руку, помогая выбраться из капсулы. Сжал пальцы, чуть сильнее, чем требуется.
– Что с ним стало? – тихо спросила Лидия, понимая, что сам Эррера не найдёт сил сказать, как бы ему ни хотелось выговориться.
Он с трудом выдохнул через стиснутые зубы:
– Он не выжил.
Дальше они шли молча.
Центр управления оказался настолько огромным, что Лидия не смогла сдержать восхищённый вздох. Стоило шагнуть внутрь – и в уши тут же ударил гул океана, оглушающим приливом унося неприятное послевкусие разговора. Одну стену целиком занимало панорамное окно, выпуклой линзой выступающее в океан. Сейчас за ним было темно, на пыльной поверхности отражались размытые силуэты, но Лидия легко могла представить, как было красиво раньше, когда полис ещё жил, когда пробегали огоньки по линиям защитного купола, мягко подсвечивались тоннели и контуры модулей, а рыбы могли спокойно плавать среди зданий.
Заворожённая, Лидия медленно шла вдоль окна, не касаясь его, не нарушая вуаль пыли. Эррера недовольно покосился на неё, но ни слова не сказал, попытался оживить сложную систему из множества компьютеров. Они подчинялись легко, экраны загорались, и их размытый голубоватый свет отражался в стекле.
Недовольство безопасника Лидия ощущала даже яснее, чем свои чувства. Сквозь костюм она не могла расслышать ни его дыхания, ни приглушённой ругани сквозь зубы, но по тому, как резко, дёргано он двигался, как быстро, нервно и громко звучало стаккато по сенсорной клавиатуре, она поняла – что-то пошло не так.
Наконец он выпрямился.
– Это какая-то чушь! Я ожидал чего угодно, но не этого! – Он раздражённо махнул рукой в сторону экранов, на которых горело базовое приветствие системы. – Если полис был законсервирован и только и ждал возвращения хозяев, то это что такое?! Я бы понял систему защиты, пароли и идентификацию хоть по сетчатке, хоть по пальцу, но абсолютно чистая система?!
Он перевёл дыхание, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, лицевой щиток его шлема даже слегка запотел. Эррера поморщился и уже спокойнее проворчал:
– Похоже, Альтман и Лундгрен скоро к нам присоединятся. Не думаю, что они нашли что-то иное.
Лидия склонилась над одним из мониторов. Системная оболочка оказалась незнакомой, и Лидия даже не могла понять: устаревшая она или уникальная, разработанная только для этого полиса.
– Может, попытаться восстановить данные?
– Я думал об этом. Даже если получится, это не быстро, очень не быстро. – Эррера снова принялся нервно ходить из угла в угол, в просторном центре управления ему было где разбежаться. Его голос то приближался, то удалялся, пока он размышлял вслух: – Больше похоже, что сюда никто и не собирался возвращаться – запечатали, что смогли, и сбежали!
– Почему же тогда не уничтожили?
Эррера сбился с шага и недовольно дёрнул плечами.
– Не смогли. Не успели. Или не смогли бы сбежать, если б запустили систему самоуничтожения. Это не то, что нам теперь следует выяснять! Теперь надо…
Резкий голос Майкла разрубил монотонную дробь шагов безопасника, перебил его:
– Что надо?
Лидии хватило одного взгляда, чтобы понять, как бывший муж зол. Ни на кого-то другого – на себя. Не справился, не смог разблокировать технические отсеки, вот и кипит от возмущения. Ингрид тихонько проскользнула за его спиной. В полумраке не различить было её выражение лица, но Лидия догадывалась, что девушка раздосадована, не более.
Эррера дождался, когда они подойдут ближе, и уже тише пояснил:
– Вскрыть остальные отсеки. Если получится – выяснить, почему полис покинут…
– Это может быть опасно, – перебил Майкл.
– Это будет опасно. Но у меня… у нас приказ командора. Мы должны его выполнить.
Майкл через силу усмехнулся, пытаясь свести всё в шутку:
– Есть, сэр, так точно, сэр!
Но Эррера только головой покачал:
– Поберегите силы, Альтман, они вам ещё пригодятся. Женщины могут остаться здесь, а вам придётся пойти со мной – без инженера я не справлюсь.
– Я пойду с вами, – поспешно вставила Лидия. Она и мысли не допускала, что останется сидеть в пустом, хоть и безопасном центре управления.
– Я тоже, вам может понадобиться моя помощь, – добавила Ингрид и хихикнула. – Тем более в ближайшие двадцать… ой, вру, уже девятнадцать часов нам всё равно больше нечего делать!
Эррера не возражал. Океан за толстым стеклом пел довольно и торжествующе, и было в этом нечто жуткое и тревожное.