Три дня спустя.
Побережье Орегона.
Мэг смотрела в лобовое стекло сквозь дуги дворников. Капли дождя серебрились в свете фар. Дорога была одинокой, черной, из-за деревьев струился потусторонний туман. Лианы душили и обвивали прибрежные сосны, перекрывая ток соков, захватывая все на своем пути, словно шла война с гималайской ежевикой – место постепенно поглощали чужеземные растения-захватчики и многочисленные лианы.
В ночи засверкали указатели. ДЖЭРХАРТ, СИСАЙД, КЭННОН-БИЧ, МАНЗАНИТА…
Живот сжался от волнения.
Ты счастлива?
Джонах задал этот вопрос осенью, когда они ездили на тыквенное поле и бегали среди зарослей кукурузы с двумя его племянницами. Он схватил ее за руку, обнял и повернул к себе лицом, горячо поцеловал в губы в уединенности кукурузных стен. С блестящими глазами. И холодными руками.
– Конечно, счастлива, – ответила она.
С чего бы не быть счастливой? У нее есть литературное признание, финансовый успех. Здоровье. Силы. Она искрится энергией, жаждет сделать карьеру. Отхватила мужчину, которого «Сиэтл таймс» объявила самым завидным холостяком северо-запада. Мужчину, который напоминает загадочного, молчаливого Хитклиффа из «Грозового перевала»[1]. Мужчину, который невероятно богат, независим и, несомненно, глубоко ее любит.
Или любил.
Они познакомились около трех лет назад, когда она брала у него интервью для одной из книг. Он консультировал полицию по этому делу и свидетельствовал в суде по поводу психического состояния серийного сексуального садиста.
Ее Джонах был проницательным наблюдателем за человеческой природой, вечным исследователем психики. Страстным наблюдателем – и тем прохладным октябрьским днем он наблюдал за ней. Он увидел что-то в глубине ее глаз, какую-то тень, пока она гонялась за его племянницами в зарослях кукурузы. Две сестры с разницей в четыре года, как было и у них с Шерри, – и старшая была очень красива и грациозна. А младшая, застенчивая девчонка-сорванец, была беззаветно предана сестре. Неуклюжая маленькая тень.
Тень Шерри – так когда-то называли Мэг. Маленькая рыжеволосая сорвиголова, вечно следующая за золотым светом Шерри. Сестра, боготворящая женственное очарование Шерри, – как старшая сестра улыбалась с обманчивой наивностью ребенка, манипулируя при этом людьми своим маленьким пальчиком.
– Пошли. Найдем девочек! – рванулась вперед Мэг. Жесткие кукурузные стены стали вдруг слишком тесными, а лабиринт превратился в тюрьму, откуда нужно было срочно бежать.
Но Джонах задержался еще на несколько мгновений.
– Чего ты хочешь от жизни – детей?
– Когда мы будем готовы. – Она оставила его в лабиринте в одиночестве. И побежала за девочками, а может, за своими воспоминаниями, за чем-то, сидящим у нее глубоко внутри, или, как бы сказал Джонах, снова убежала прочь. Чтобы не пускать его – никого – внутрь.
Ее охватило горячее раздражение, и руки сильнее сжали руль «Форда Ф-350». Вместе с раздражением пришло самобичевание, подобие стыда. Она протянула руку к пассажирскому сиденью, нажала кнопку записи на диктофоне и сделала глубокий вдох. Начало, просто начни сначала…
– В тот день мне не следовало врать, покрывая Шерри, – мягко сказала она в микрофон гарнитуры, вглядываясь в темноту. Фары прорезали в тумане узкие тоннели. Она проехала араукарию, увитую плющом. – Не следовало ее выгораживать…
В свете фар появился знак, надпись сверкала светоотражающей краской. ШЕЛТЕР-БЭЙ. ПЯТЬ МИЛЬ.
Какое-то животное перебежало дорогу. Она резко ударила по тормозам, машину занесло на гравий. У Мэг екнуло сердце. Снаружи вокруг нее колыхались под сильным ветром ветви. Кружились юбки хвойных деревьев.
Она смотрела на знак, и в нее проникал невнятный ужас, просыпались нейроны давно забытого страха, погружая ее разум в поросший паутиной мрак подсознания. Некогда счастливая деревушка ее юности, Шелтер-Бэй, превратилась в город воспоминаний, словно сошедший со страниц романов Стивена Кинга, в место, где за потрескавшимся туристическим фасадом притаилась тьма.
Все мы знаем, что происходит с героинями, которые спускаются вниз по ступеням в подвал, держа дрожащую свечу…
– Именно тогда все пошло не так, – мягко сказала она в микрофон. – Если бы я сразу призналась маме и папе, что Шерри уехала с ним на отмель, а не отправилась самостоятельно на ее поиски, чтобы предупредить ее, что нужно спешить домой. Убираться подобру-поздорову…
Она прочистила горло, пытаясь побороть напряжение с помощью громкого голоса, под аккомпанемент скрипа дворников.
– Сама не знаю, почему постоянно пыталась спасти Шерри. Защитить ее. Что я могла знать в тринадцать, четырнадцать лет – было ли это предчувствием? Начала ли я подсознательно замечать, когда зарождалась моя собственная сексуальность, что сестра играет в опасные игры? Что тем летом, последним летом перед колледжем и взрослой жизнью, она слишком близко подошла к опасной черте? Потому что в конце концов, покрывая ее ложь, я подвела ее. Я подвела ее даже после смерти, потому что не могла вспомнить… Во многом из того, что случилось тем августовским вечером, была виновата именно я… И умереть должна была я, а не Шерри.
Мэг снова завела фургон и выехала на пустую дорогу. Крепко держась за руль, она поборола желание развернуться и просто уехать прочь. Потому что если она хочет написать историю Шерри, она должна вернуться. При создании книг она всегда посещала основные локации, чтобы перенести туда читателей. Чтобы они смогли увидеть и почувствовать то, что видела она. И, как и сейчас, записывала свои мысли и впечатления прямо по дороге, улавливая спонтанные реакции, которые позднее перерабатывала, интерпретировала и вплетала в холодные факты дела.
Просто еще одно дело, еще одна книга… Делай все как обычно, и будешь в порядке…
– Спорить можно было сколько угодно, но факт оставался фактом: Шерри занимала особое место в сердцах родителей. Была первенцем. Благословенным. Все было при ней. Высокая, гибкая. Золотая девочка, в отличие от меня, маленькой и рыжей. Медовый загар, не то что моя бледная кожа и веснушки, из-за которой я напоминала вареного лобстера. Открытая улыбка, веселый смех, который мог зажигать толпы. Рядом с ней людям было хорошо. Она только что окончила школу, получила стипендию для учебы в Стэнфорде. Королева выпускного бала. С восьмого класса она встречалась с Томми Кессингером, защитником и звездой футбольной команды. Он тоже был прекрасен, как греческий бог. Поступил в футбольный колледж, мечтал попасть в национальную лигу. Молодые короли Шелтер-Бэй, мир был у их ног…
Мэг прокашлялась, преодолев очередной резкий поворот извилистой дороги. Теперь склон. Внизу искрится вода. В ее трейлер бьют порывы ветра.
– Пока в город не ворвался на крутом хромированном мотоцикле-круизере Тайсон Мак, с накачанными бицепсами и татуировками… Излучая темную сексуальность, опасность, нечто захватывающее… Пока Шерри не вскочила на байк Тая и не уехала с ним в отдаленные дюны на песчаной косе, на границу государственного национального парка. И я прикрывала ее, пока Тайсон насиловал, душил и оставил ее мертвое тело в дюнах.
Мэг надавила на тормоз перед очередным крутым поворотом.
– После ее гибели я постоянно видела в глазах матери вопрос – почему Шерри? Я чувствовала этот вопрос в глазах всех горожан. Чувствовала себя виноватой. И носила свою вину, словно власяницу, упиваясь самобичеванием. Пытаясь обрести искупление, которое мне не суждено.
Ей вспомнились слова Джонаха.
Ты должна вернуться, Мэг, и простить себя за то, что не смогла спасти сестру. Должна понять, что ты ни в чем не виновата…
Ее наполнила горечь. Она всматривалась в нижнюю часть стекла, под щетками, пробираясь по извилистой прибрежной дороге. Справа был отвесный обрыв.
Уже близко.
Она глубоко вздохнула и сделала новую попытку. Воспоминания окутали ее, словно туман и тьма.
– Жестокое изнасилование и убийство Шерри было преступлением, осквернившим маленький городок Шелтер-Бэй…
Внизу туман сгущался. Дорога выровнялась. И вдруг показалась она. Та самая развилка. Под ветром и дождем покачивался деревянный знак «Шелтер-Бэй – дом белых дюн и дандженесских крабов».
У Мэг свело спину, ей стало жарко. Она замедлила скорость, вглядываясь в дорогу, обрамленную растущей в дюнах травой. Показались огни. Сначала старая закусочная. Мэг поехала совсем медленно. Она все еще на месте – со своей маленькой копией маяка Шелтер-Хэд, достопримечательностью, которая когда-то была символом ее дома. Они с Шерри когда-то играли в этом маленьком маяке, словно в кукольном домике посреди лужайки, пока их отец завтракал в закусочной.
Она проехала старый мотель. Изогнутый знак. Облупившаяся краска. Теперь он стал совсем никудышным. В детстве они называли его «Мотель Бейтсов». Он не сильно отличался от мотеля из старого черно-белого фильма Хичкока. Интересно, в старых тополях за отелем до сих пор гнездятся вороны, черными зловещими силуэтами наблюдающие за проезжающими машинами?
В жизни бы там не остановилась. Скорее умру, чем останусь ночевать в таком месте… Тихий смех Шерри. Мэг подпрыгнула от воспоминания, такого яркого, что она невольно бросила взгляд на пассажирское сиденье, словно там могла сидеть проекция ее сестры, возникшая из микромолекул воспоминаний.
Странно, что они никак не могут его отреставрировать. Или снести и построить заново… Сегодня ты собираешься ночевать в старом доме, Мэг?
Мэг крепко прижала ладонь к губам.
Она проехала начальную школу, спортивный центр, куда она ходила в бассейн, городские офисы, пожарный участок и свернула на Фронт-стрит. Улица была пустынна, на тротуаре блестели капли дождя, дорожные знаки покачивались на ветру. Старые здания были украшены, передним фасадам придали лоск. Старомодно. Вычурно.
Город одновременно остался прежним и изменился, думала она, медленно проезжая по улицам, шурша шинами по мокрому асфальту. Старый городишко, палимпсест со стертым прошлым, переписанным жирными, поспешными штрихами туризма и коммерции, с выросшим населением. Но как ни перестраивай место, как ни стирай пергамент, следы прежнего использования не исчезнут, а призраки прошлого продолжают шептать под обложкой настоящего.
– Тогда, после ее убийства, я все время представляла Шерри на небесах, наблюдающей за нашими жизнями, как они распутываются, подобно нитям, вытянутым из аккуратно связанных свитеров, – некоторые ряды распускались быстрее, некоторые медленнее, – в нашей борьбе с последствиями. Мама, папа. Томми и его семья. Лучшая подруга Шерри, Эмма. Блейк. Шериф Ковакс, пытавшийся привести город в порядок. Я спускалась на пляж, садилась в укрытии какой-нибудь дюны и смотрела на море, пытаясь замереть и не дышать, стать чем-то вроде пустой лодки и, может, услышать шепот души Шерри, впустить ее в себя, услышать некое отчаянное сообщение, которое она, возможно, пыталась передать из другого мира. Может, какое-то желание. Ключ к недостающему осколку моей памяти, который расскажет всем, что же произошло на самом деле. Как все это случилось. Почему. Потому что я вспомнить не могла. То ли из-за травмы, то ли из-за перенесенного ужаса. И осколок до сих пор где-то у меня внутри – темный, острый, черный.
Иногда я действительно чувствовала, как она сидит рядом со мной в дюнах и смотрит на волны… И она шла вместе со мной домой какую-то часть пути, но всегда исчезала, когда мы подходили слишком близко.
Пока мой папа не выследил Тайсона Мака и не убил его. Пока моя мама, вообще забыв о моем существовании, не покончила от горя с собой. Пока я не стала сиротой и не плюнула на дурацкие идеи о Шерри на небесах. И о Боге. Потому что Бог, и небеса, и Шерри, и все остальные плюнули на меня.
Да ладно, когда ты вообще сдавалась, Мэгги-Пэг… Ты, маленький борец за проигранные дела и потерянных животных… Разве ты хоть когда-нибудь уступала… Ну давай, докажи мне…
По шее Мэг пробежал холодок. Она снова бросила быстрый взгляд на пассажирское сиденье. И на долю секунды почти поймала улыбку Шерри.
Черт.
Это будет непросто.
Она остановилась на красный сигнал светофора, прямо перед книжным магазином «Мистери». И почувствовала трепет узнавания. Он был все еще на месте, со своими эркерными окнами и маленькими стеклами, напоминающими о романах Диккенса. Она разглядела из-за залитого дождем окна витрину, и сердце екнуло. Ее книга. Ее новый роман «Незабытые грехи» красовался в самом центре витрины, вместе с ее портретом. Ее собственное лицо смотрело на нее сквозь мокрую от дождя витрину. Как из кривого зеркала.
Она так старалась забыть этот город, но город ее не забыл. Часть ее по-прежнему обреталась здесь. Прямо в ее любимом магазине.
Интересно, ее предыдущие книги тоже здесь продавались? Жители Шелтер-Бэй читали слова, написанные ею? Какое-то время она сидела неподвижно, со странным чувством потерянности. И вины. И внезапной тоски по чему-то давно ушедшему. По матери, по отцу. По сестре. По семье. По временам, когда она была счастлива. Временам, когда она приходила сюда поглазеть на новые книги.
Загорелся зеленый свет. Мэг глубоко вздохнула и повернула в сторону Форест-Энд, своего старого квартала. Она планировала припарковать фургон рядом со старым семейным домом, отремонтировать дом и переехать туда на время расследования и работы над книгой. Здесь, рядом с лесом, было темнее. За последним рядом домов шумели деревья. Она свернула к старому дому, осветив фарами закрытые на замок ворота. Сняла наушники с микрофоном и уставилась на яркое граффити, покрывающее стены и окна.
Натянув капюшон, она вышла, чтобы открыть ворота. Капли дождя били по спине. Мокрая и холодная цепь в ее руках была на надежном замке. Ржавом. Она пошатала ворота, но они были крепкими. Мэг снова залезла в машину и крепко прижала ладони к мокрому лицу, отказываясь впускать еще какие-либо воспоминания.
Глупая затея. Джонах, ты был не прав. Иногда, чтобы двигаться вперед, возвращаться назад не нужно. К черту все это!
Она гневно вставила ключ в зажигание. Дала задний ход, шурша колесами по гравию. И направилась на прибрежную дорогу, внезапно решив, что ей нужно в какое-нибудь теплое место. Подальше от этого городка. Этой дурацкой зимы. Джонаха. Ее жизни. Когда она слишком устанет, то остановится и поспит. В Калифорнию. В Мексику. Она может проехать через всю Южную Америку. До Тьерра-дель-Фуэго. Пока не кончится земля.
Да, она убегает. И что с того…
Но уже на выезде из города, когда дождь забарабанил еще сильнее и ветер набрал мощь Тихого океана, у нее на приборной панели загорелась оранжевая лампочка. Заканчивается топливо. Мэг с горечью выругалась и затормозила, высматривая заправку.
Мэг заехала на заправку «Милларс» и остановилась возле насоса с дизелем. К ней выбежал сотрудник. Она попросила заправить полный бак и направилась в магазинчик купить чего-нибудь горячего.
Когда она вошла под флуоресцентные лампы магазина, зазвонил звонок. Мэг сбросила капюшон, взяла с полок кое-какие продукты и налила себе кофе. Потом направилась платить к кассе, где пухлая блондинка с гладкой кремовой кожей и румяными щеками обсуживала крупного мужчину. Мэг встала в очередь за мужчиной, разглядывая его покрытые пятнами штаны, грязные строительные ботинки и черные волосы.
Он забрал с кассы сигареты и упаковку пива, повернулся и замер, увидев Мэг. Открыл, потом закрыл рот. На лице отобразилось напряжение.
Мэг сглотнула, почувствовав исходящую от него горячую, мощную энергию. Кивнула, улыбнулась. Но он лишь прищурил глаза и прошел мимо нее к двери. Она увидела в окно, как он залез в черный фургон с круглым логотипом. Задние фары загорелись красным, и он выехал на дорогу.
Воспоминание, голос возник у нее внутри. Слабый, такой слабый, что его можно было принять за скрип песка на ветру снаружи.
Подожди. Стой! Не убегай, Мэгги, не убегай!
Она замерла, внезапно пойманная в петлю времени. Почувствовала руку, схватившую ее за предплечье, пальцы, впившиеся в нагую кожу, ужас, застрявший в глотке…
– Это все?
Вопрос продавщицы вернул ее в реальность. Все еще в смятении, она положила покупки на кассу – сэндвич, пачку картофельных чипсов, кофе. Газету. Запакованный кекс с кремовой начинкой, который она планировала съесть прямо на месте.
– Ужасная ночь для путешествий. Просто проезжаете мимо?
Мэг засомневалась, внезапно почувствовав приступ усталости.
– Вообще-то, – ответила она, выдавливая улыбку, – надеюсь подыскать для ночлега чистый мотель. Или место, где можно припарковать трейлер.
Продавщица посмотрела на фургон Мэг, припаркованный снаружи. Были прекрасно видны вашингтонские номера.
– Кемпинг в шторм – не самая лучшая затея, – заметила она, складывая продукты в пакет. Мэг протянула ей кредитку. – В любом случае городская парковка сейчас закрыта, не сезон. На северной окраине города есть мотель «Ван Пайн». Низкобюджетный.
Мотель Бейтсов… В жизни бы там не остановилась… Скорее умру, чем останусь на ночлег в таком месте, Мэг.
Ты и так мертва, Шерри.
– Еще есть новый бутик-отель в Ваками-Коув, соседнем городке, если вам нужно что-нибудь поприличнее. Довольно дорогой. – Она отдала Мэг карту и чек для подписи. – Он открылся прошлым летом как часть новой программы по развитию побережья компанией «Кессингер-Спроатт». И еще внизу, в бухте, есть «Буллс Марина».
Мэг резко подняла взгляд.
– У них есть домики, но не знаю, открыты ли они зимой.
– Отель Булла Саттона? До сих пор работает?
– Вы знакомы?
– Я… Была здесь много лет назад. – Мэг взяла пакет с продуктами, но замешкалась. – Тот мужчина, который только что уехал… Вы его знаете?
Взгляд продавщицы стал подозрительным, и она слегка нахмурилась, обдумывая вопрос Мэг.
– Ничего такого. Просто он… Показался мне знакомым, вот и все. – Мэг кивнула на пакет. – Спасибо.
Но когда она уже была в дверях, женщина крикнула ей вслед:
– Его зовут Мейсон Мак.
Мэг замерла. Сглотнула. По спине пробежал холодок. Стараясь говорить спокойно, она ответила:
– Значит, я обозналась.
Она вышла на улицу в прохладный туман. Ее кожа была горячей, в крови пульсировало электричество. Дождь громко барабанил по жестяной крыше. Она залезла в машину и мрачно посмотрела в сторону, куда уехал фургон мужчины. В ее мозгу раздался почти беззвучный вой, напоминающий скрип пальца о хрустальный бокал.
Мейсон Мак.
Дядя парня, который изнасиловал и задушил ее сестру. Парня, которого пристрелил ее отец. Из-за которого ее папа умер в тюрьме.
Она завела машину. Большой дизельный мотор ожил. Она подождала несколько мгновений, пока в кабине станет тепло, разорвала пакет с кексом и умяла вредное лакомство в два счета, наслаждаясь сахаром, поступающим в организм. Сделала глоток кофе и почти почувствовала себя человеком, вой в голове медленно умолкал. Но когда она выезжала с заправки, то увидела в зеркале заднего вида, как продавщица подходит к окну и смотрит ей вслед.
Мэг все еще было не по себе от поведения продавщицы и внезапной встречи с Мэйсоном Маком, когда она подъехала к Т-образному перекрестку с прибрежным шоссе. Один знак указывал на юг, на Ваками-Коув. Другой – на север, обратно в город.
Ее поразил очередной приступ воспоминаний, на этот раз знакомый голос казался громче:
Подожди. Стой! Не беги, Мэгги, не беги!
Горячая паника наполнила желудок. Она вспомнила голос Шерри…
Прикрой меня, Мэг. Ты не пожалеешь… Просто скажи маме и папе, что мы идем на тот новый фильм… Сделай это для меня… Смотри, у меня есть деньги…
А потом – бах… Еще одна картинка. Черные тени на ослепительно-белом фоне. Приступ острой боли в затылке. И все. Деревья в свете фар вдруг резко наклонились от ветра, в лобовое стекло полетели ветки и листья. Мэг подпрыгнула, резко вернувшись в настоящее. Откуда-то из глубин подсознания к ней подползал черный влажный ужас. Она почувствовала острую инстинктивную потребность бежать. На юг. Но вместе с тем – необходимость остаться и принять бой. Взглянуть ужасу в глаза.
Докажи. Докажи, что можешь пройти этот путь и обрести жизнь, которую заслуживаешь.
Ты не навещала тетю с тех пор, как она переехала в этот дом.
Она крепко схватила руль. Хорошо, чертов городишко. Не хочешь отпускать меня, тогда получай. Сжав зубы, она повернула на юг, на Шелтер-Бэй, заставляя себя вернуться. Через милю повернула снова, в сторону океана, на извилистую дорогу вниз, к бухте.
И наконец увидела его. Слабо пробивающийся сквозь дождь и туман пульс луча маяка, стоящего на темных скалах Шелтер-Хэд. Ориентир. Предупреждение. Двойное послание, летящее над черными водами моря.
Наконец она спустилась вниз и увидела пристань. Среди других построек мигал под дождем неоновый знак: «Буллс Марина и кафе Крэбби Джек».
Резко всплыло новое воспоминание и вцепилось острыми когтями ей в грудь. Блейк, целующий ее на причале. Она говорит ему, что уезжает. Отчаяние, свирепость в его глазах, он умоляет ее остаться, хотя бы попробовать. Он ушел в армию на следующий день после ее отъезда. Стал медиком. С тех пор она о нем ничего не слышала.
Его старший брат Джефф тоже уехал, как и многие другие одноклассники Шерри. Ее убили, когда в жизни ее ровесников пришло время перемен, но Мэг казалось, что жестокое убийство сестры спровоцировало перемены в этом городе, в жизни его обитателей.
Интересно, кто-нибудь из братьев Саттон вернулся домой, навестить отца? Булл управляется с пристанью один? Ему сейчас должно быть около семидесяти – как и ее отцу, если бы он был жив.
Снова крутой поворот.
На въезде висела небольшая табличка «ЕСТЬ СВОБОДНЫЕ МЕСТА». Мэг нажала на тормоз и, немного поколебавшись, повернула руль в сторону крутого неровного спуска к воде.
Она понимала, что только что сделала первый серьезный шаг навстречу своему прошлому, навстречу книге о Шерри. Окунулась в сумрак собственных воспоминаний. Потому что сейчас она поговорит с Буллом Саттоном. Он спросит, зачем она приехала, и она задаст вопрос, что он помнит о дне, когда они с Шерри пропали. Спросит о его сыновьях. И он даст ей их адреса.
Теперь пути назад нет…