7 часов 30 минут. Максимильен поставил свой элегантный кейс рядом с роскошным креслом, разумеется, обитым черной кожей, и машинально протянул руку к компьютеру, чтобы включить его. В этот момент рядом со стаканом для карандашей он увидел все тот же странный сюрприз, который находил каждое утро вот уже на протяжении десяти дней: свернутая из одного и того же рекламного проспекта фигурка оригами. Сегодня это была птичка, вчера – лягушка, позавчера – лебедь… Это же невыносимо! Когда это наконец прекратится? Он каждый раз внутренне вскипал, когда брал в руки очередной «шедевр», чтобы выбросить его в мусорную корзину. Читать не имело смысла: он и без того хорошо знал, что там написано – полная ерунда относительно «удивительного метода» Романы Гарднер, которая предлагает программу по избавлению от какой-то там бюрнерии. Якобы ее замечательная программа дает возможность искоренить в себе такие черты характера, как «склонность к авторитаризму, доминированию, эгоцентризму, нарциссизму, агрессивности, критиканству, деспотизму…». Эта неизвестная ему Романа Гарднер, псевдоспециалист по навыкам общения, призывала: «Избавьтесь от недостойных вас моделей поведения, которые мешают вам проявить себя с лучшей стороны…» Можно подумать, ему так надо проявить себя с лучшей стороны перед кем-то! Смешно! Он вспомнил фотографию: эта женщина слишком молода для того, чтобы сопровождать кого бы то ни было на пути к совершенству. Правда… ее решительный и доброжелательный взгляд, казалось, бросал ему вызов: ну что, слабо?
– Клеманс, наверное, меня слышала, – проговорил он в бешенстве. Но… если уж его помощница пытается его убедить принять участие в этой программе, то, может, это стоит того? Не говоря уже о Жюли, которая буквально помешалась на этой Романе. Они что, все сговорились?
Максимильен встал и принялся мерить шагами свой большой кабинет, ну вылитый лев в клетке. На самом деле он не понимал, в чем его можно упрекнуть. Да, разумеется, иногда при общении с людьми он мог показаться язвительным, властным. Но разве это не привилегия всех руководителей? И конечно, он настолько занят, что не успевает уделять достаточно внимания своему близкому окружению. Но можно ли удержать штурвал такого большого корабля, оставив мостик? О чем эти люди вообще думают? Неужели они считают, что можно выполнять столь важные и ответственные функции, будучи мягким и любезным, как какая-нибудь героиня Уолта Диснея. Нет, руководство компанией требует железного кулака в велюровой перчатке, уж ему-то это хорошо известно.
Пребывая в раздраженном состоянии, Максимильен вынул из мусорной корзины смятый проспект, решив потребовать от Клеманс, чтобы она раз и навсегда прекратила свои жалкие попытки наставить его на путь истинный. Решительным жестом он нажал на кнопку интерфона, причем у него даже не возникло сомнений, что Клеманс в столь ранний час может отсутствовать.
– Уже бегу, месье.
От его внимания не ускользнуло, что она на секунду замешкалась перед дверью. Бедняжка, наверное, испугалась, гадая, что такого могло произойти. Может быть, она не так уж не права…
Но эта мысль, мелькнув, исчезла. Он подошел к секретарше и помахал перед ее носом оригами.
– Клеманс, вы можете мне объяснить, что это значит! – тон его не предвещал ничего хорошего.
Клеманс вздрогнула, затем откашлялась и инстинктивно вздернула подбородок.
– Месье, вы знаете, с каким уважением я к вам отношусь и какое восхищение во мне вызывает ваше умение работать…
Хм, решила подсластить пилюлю. Но приятно, черт побери!
И тут до Максимильена дошло, что он приоткрыл ей дверь, в которую его помощница, разумеется, не преминула ринуться.
– Я хорошо изучила эту программу, – сказала она. – Вы знаете, о ней так много говорят в средствах массовой информации… И, кажется, они используют новаторские методы: именно то, что вам нравится!
Максимильен с удивлением поднял брови, при этом его лицо по-прежнему говорило: готов к нападению.
– Ммм… И что дальше?
Клеманс забеспокоилась: он не мог не заметить, как ее грудь стала подниматься и опускаться в ритме ускоренного биения сердца. Может, сотит сбавить обороты?
Его помощница собрала всю свою волю в кулак и продолжила:
– Знаете ли вы, что некоторое количество известных людей уже приобщились к методу Романы Гарднер?
– Неужели?
Черт возьми, она умеет говорить на его языке и припасла аргументы, которые точно бьют в цель…
Почувствовал проблеск интереса, Клеманс воодушевилась. Они назвала ему имена тех, кто на все лады расхваливал программу Романы Гарднер; если верить им, эта программа оказали огромное влияние на их карьеру и личную жизнь.
– Программа Романы Гарднер предполагает полный пересмотр мировоззрения, – в духе продвинутых рекламных агентств пленительным голосом вещала Клеманс. – Ведь одна только наша мысль может причинить столько горя! Но это можно изменить. Все это так круто… Вы только представьте: в течение нескольких недель вы формируете при помощи современных технологий новый образ жизни, который приведет вас на пик популярности. Своему окружению вы предложите безупречный стиль поведения, на сто процентов соответствующий третьему тысячелетию…
Максимильен Вог не смог удержаться от улыбки, видя, сколько усилий она затратила, чтобы его убедить.
– Славно поработали! Но скажите мне, Клеманс, почему вы с таким пылом пытаетесь меня заставить принять участие этой программе? Неужели, на ваш взгляд, я настолько плох, что мне нужно измениться?
Клеманс пришла в замешательство – ей было сложно сказать правду. Но Максимильен проявил несвойственную ему доброжелательность:
– Ну, продолжайте, Клеманс, ведь не съем же я вас. Итак, что вы хотели мне сказать?
Она посмотрела на шефа с сомнением: неужели он действительно готов выслушать ее? – но решила продолжить, поняв, что отступление невозможно.
– Так вот… Я думаю, вы бы больше выиграли, если бы не были таким авторитарным, если бы вы научились прислушиваться к противоположному мнению. Мне кажется, вам иногда не хватает гибкости.
Сраженная собственной смелостью, она покраснела, вздрогнула, но все же выдержала пристальный взгляд, на мгновение застывший на ней. По всему было видно, что она готова дать ему отпор. Это понравилось Максимильену, который всегда ценил людей неробкого десятка.
– Я все понял… Спасибо, Клеманс, я подумаю над этим.
Он отвел от нее взгляд и сел за стол, тем самым дав понять, что аудиенция закончена.
Но когда она подошла к двери, он окликнул ее:
– Клеманс?
– Да, месье?
– Больше никаких оригами, не правда ли?
Вместо ответа она улыбнулась, и ее чистосердечие обезоружило его. Потом его взгляд упал на скомканный проспект. Развернув его, он посмотрел на фото Романы Гарднер, которая, казалось, призывно глядела на него. Хорошенькая штучка, подумал он и пробежал глазами текст, чтобы выхватить общие идеи, на которых строилась ее методика. Что ж, неплохо… Хотя сама программа, напротив, разочаровала его, поскольку предусматривались исключительно групповые занятия. Одно только предположение, что ему предстоит смешаться с толпой, казалось невероятным. Человек его статуса не мог себе позволить выставлять свои слабости напоказ перед незнакомыми людьми, к тому же стоящими гораздо ниже на социальной лестнице.
Вздохнув, Максимильен еще раз прокрутил в голове сцену, которую ему закатила Жюли, вспомнил и о том, с каким упорством Клеманс пыталась заставить его задуматься над стилем ведения бизнеса и отношением к другим людям. По правде говоря, он уже был готов к чему-то подобному. Многие из его знакомых уже давным-давно обращались к коучам, профессионалам высокого уровня, и это помогало в продвижении бизнеса. Погрузившись в свои мысли, он посмотрел в конец проспекта, где был телефонный номер Sup’ de Burnes. Ну и название! Неужели ничего лучше не могли придумать? Но с другой стороны, такой успех и такое количество известных имен не могут объясняться одной лишь случайностью. Может быть, эта Романа Гарднер предложит ему сеансы индивидуального коучинга? К тому же идея занятий тет-а-тет с хорошенькой женщиной навевала приятные мысли.