Я ожидаю, что его рот жадно завладеет моим, что он задерет юбку, притянет меня к себе и будет тискать. Но он ничего этого не делает.
Губы у него мягкие, нежные, дразнящие. Он проводит рукой от моего подбородка вдоль челюсти к чувствительному местечку под ухом, а потом дальше и вцепляется в волосы на затылке.
Наши рты разъединяются, и Расс на мгновение прислоняется лбом к моему лбу.
– Знаешь, я ничего от тебя не жду. Мы можем остановиться в любой момент.
Какое право имеет мое сердце так колотиться?
– То же самое и по отношению к тебе, хорошо?
– Да, конечно.
Это минимум, чего нам следует ожидать друг от друга, но я все равно чувствую облегчение. Он тот же человек, которым был внизу, он не изменился, как только мы остались наедине. Я не позволила красивым словам и еще более красивому лицу провести меня.
Его губы снова находят мои, и на этот раз он не делает паузу. Расс помогает мне стянуть с него футболку, резко выдохнув, когда я провожу руками по его животу до застежки на ремне. Он сбрасывает кроссовки, потом носки, стягивает джинсы на пол и переступает через них, оставшись в одних боксерах.
Затем начинает с моих ступней, осторожно расстегивая тоненькие ремешки на щиколотках, снимает туфли, проводит ладонями вверх по задней поверхности моих икр и бедер, пока не поднимает руки настолько высоко, что может взять меня и снять со стола.
До кровати идти недалеко, но мой мозг успевает отметить, как идеально мои ноги обхватывают его за пояс и что он вовсе не такой неуклюжий, как я думала. А еще меня, наверное, не слишком волнует, если я не получу от Эмилии вегетарианскую пиццу.
Расс бережно опускает меня на кровать и сразу становится передо мной на колени.
– Ты такая чертовски красивая, – шепчет он, помогая снять юбку, пока я стаскиваю топ.
У меня кружится голова от его комплиментов. Он словно не знает, как лучше выразиться, но произносит их от всей души. Расс смотрит мне в прямо в глаза, и я вдруг чувствую себя вдвойне обнаженной.
Мой взгляд блуждает по его телу, я бесстыдно разглядываю каждый кубик пресса, каждый дюйм загорелой кожи, пока не перевожу взгляд обратно на лицо, и ямочки появляются снова.
Я не застенчива. Не думаю, что стеснялась хоть раз в жизни, но чувствую робость от того, как нежно ко мне сейчас прикасаются, как у него перехватывает дыхание, когда он медленно стаскивает с меня трусики, и как смотрит, когда я раздвигаю ноги.
Расс наклоняется, чтобы поцеловать меня, на этот раз настойчивее, нависая надо мной и не позволяя почувствовать на себе его вес. Не понимаю, он нарочно меня дразнит или просто не любит спешить. Есть в его манере что-то вежливое и уважительное, совсем не подходящее для случайной связи.
Поцелуи перемещаются ниже, и каждое место, к которому он прикасается, вспыхивает огнем. Шея, грудь, живот, бедра – и наконец его голова оказывается между моих ног. Не сводя с меня глаз, он наконец-то прижимается ртом ко мне и закидывает мои ноги себе на плечи. Не могу сказать, что он делает после, потому что закатываю глаза.
Теперь нет ничего вежливого и уважительного в том, что он делает со мной. Мое сердце вырывается из груди, я задыхаюсь и извиваюсь так сильно, что Расс рукой прижимает меня к кровати, пока лижет, сосет и…
– О боже. Вот черт. Да, вот так…
Одной рукой я вцепляюсь в его волосы, другой – в одеяло. Я выгибаюсь, вдавливая ступни в его мускулистую спину, и сильнее прижимаюсь к его лицу. Я бы смутилась, если бы мои действия не приветствовали удовлетворенные стоны. Низ живота напрягается, его пальцы и рот действуют в одном ритме.
– Я уже… боже!
Он не останавливается, и я сжимаюсь вокруг умелых пальцев, выкрикивая его имя, а когда оргазм наконец спадает, чувствую себя желе.
Расс падает на кровать рядом со мной. Мой мозг знает, что я хочу быть рядом с ним, а тело не понимает, на какой планете мы находимся. Придвинувшись ближе, он нежно целует меня, и я чувствую свой вкус на его губах.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
– Да. Надо было лучше стараться с танцем на коленях. Не знала, что ты устроишь представление всей жизни. – Мой мозг и тело, наконец, снова действуют сообща, и я взбираюсь на Расса, собираясь оседлать его.
– У тебя есть презервативы?
На его лице появляется выражение, как в фильме ужасов. Очень прикольный момент, когда он понимает, что облажался.
– Прости, я только что переехал, у меня еще не было возможности их купить, и я не ожидал, что… Прости, не подумал. – Он опускает взгляд на свои боксеры и вздыхает: – Поищу в комнате Генри.
– Как бы мне ни хотелось посмотреть, как ты пытаешься скрыть свои пикантные поиски от полного дома людей, но у меня есть в сумочке.
Когда я достаю презерватив и бросаю на кровать, паника с его лица исчезает. Расс садится, опираясь на отставленную назад руку, а другой обхватывает мое лицо. Я жду, что он снова что-нибудь скажет. Однако он поглаживает большим пальцем мою нижнюю губу, и я начинаю нервничать.
– Просто совершенство.
Мне почему-то хочется заполнить тишину мыслями, которые мельтешат в голове. Наверное, его неуклюжесть немного передалась и мне.
Я толкаю его на спину, разрываю зубами обертку презерватива и поднимаюсь, чтобы Расс мог стянуть боксеры. Обнаружив, с чем мне предстоит иметь дело, я не столько ахаю, сколько удивленно икаю. Он забирает презерватив и разворачивает, пока я рассматриваю.
– Он никак не влезет. Я хочу сказать, что люблю вызовы, и, знаешь, такой вызов как раз по мне.
Расс притягивает меня к себе. Наши губы снова сливаются, и мой живот двигается вместе с его животом, когда он смеется над моей заминкой.
Он проводит своим языком по моему, и у него по-прежнему мой вкус. Я двигаю бедрами, и Расс стонет.
– Мы постараемся, чтобы влез, – говорит он напряженным голосом, закрыв глаза.
О боже.
Осторожно, жалея, что не выпила еще стопку для храбрости, я отстраняюсь от его груди и медленно сажусь на него.
– Охренеть, – Расс крепче сжимает мои бедра и шепчет: – Все хорошо?
Кивнув, я приподнимаюсь и погружаюсь еще чуть-чуть, потом еще, пока, наконец, не принимаю большую часть. Мои ногти впиваются в его грудь, его пальцы вжимаются в мою кожу, и по комнате разносятся шлепки, когда наши тела ритмично соприкасаются.
Почему я думала, что у меня хватит выносливости быть сверху?
– Милая, ты так хорошо его принимаешь.
Я стараюсь чуть усерднее, мотивированная словами и стонами.
– Вот так, хорошая девочка.
Кто бы мог подумать, что мы с мистером Помощником так хорошо совместимы. Мне нравится, когда он меня хвалит, а ему очень нравится, когда я покачиваю бедрами на его члене. Прямо команда мечты.
Он просовывает руку между моих бедер, поглаживая именно там, где нужно, а мое тело двигается инстинктивно, преследуя нарастающие ощущения.
– Расс… Да, да.
Он продолжает хвалить, поглаживать и позволять мне брать что нужно, пока мое тело не напрягается до предела и я не падаю на него с криком. Он перекатывает меня на спину и переносит свой вес на руки, а я тяжело дышу под ним.
Расс убирает волосы с моего лица и снова медленно двигается. Он слегка целует мою шею, а я обхватываю его руками и еще дрожащими ногами.
– Ты такая классная, Аврора, – шепчет он. – Я хочу почувствовать, как ты снова кончишь.
И откуда он такой взялся?
То, как мило этот парень говорит со мной, целует, даже то, как смотрит на меня, в корне противоречит уверенности, с какой он вдавливает меня в постель. Я вымоталась, пресытилась, но все равно не хочу, чтобы это закончилось. Я просовываю руку между нами и отчаянно работаю, чтобы кончить одновременно. Его тело сбивается с ритма, дыхание становится тяжелее. Цель близка.
Еще несколько толчков, и я снова срываюсь в пропасть, утаскивая его вместе с собой. Мы шумные, потные и чертовски удовлетворенные.
Охренеть.
Кому нужны баскетболисты, когда есть хоккеисты?
Что ж, этого я не ожидала.
Он скатывается с меня на спину, и мы оба лежим, глядя в потолок и пытаясь отдышаться.
– Тебе что-нибудь нужно? – мягко спрашивает Расс.
Я закрываю лицо руками, пряча глаза, и качаю головой, пытаясь придумать, как попросить его о сексе еще раз двенадцать.
– Нет. Я в порядке.
Чувствую, как прогибается кровать – он встает. Потом тишину нарушает шорох, и, наконец, я слышу, как закрывается дверь ванной. Мое тело примерно как желе. Усилием воли я убеждаю себя найти нижнее белье.
Пошарив на тумбочке, беру телефон и открываю чат с Эмилией.
Транслировать геопозицию в реальном времени
Ты придешь домой или останешься ночевать?
Приду. Он в ванной. Я скоро уйду.
Хочешь пиццу?
ДА
Он там уже долго.
Он ждет, что ты уйдешь?
Наверное.
Ладно, я слышу, как он с кем-то говорит.
И правда ждет…
Уже одеваюсь. Скоро буду дома.
Странно
Пицца заказана
Мне не стоит принимать близко к сердцу, что Расс в ванной ждет, пока я уйду. Сама много раз такое проделывала: скрыться в ванной, чтобы человек понял намек и смылся. Однажды мне пришлось застрять в ванной надолго: до парня никак не доходило. Я тогда успела расставить в алфавитном порядке всю свою коллекцию средств по уходу за кожей.
Меня не нужно выставлять за дверь силой, я сегодня с удовольствием посплю в собственной постели. Обычно я не жду так долго, просто думала, что он не из тех, кто прячется в ванной после случайной связи.
Когда встаю с кровати, ноги дрожат – значит, я переусердствовала, и, что важнее, нужно начать работать над ногами, потому что сейчас чувствую себя как новорожденный олененок, который учится ходить. Включив лампу на столике рядом с кроватью, сразу замечаю небольшую стопку книг. «Инженерная термодинамика», «Игровая зависимость: история выздоровления», «Бросок костей». Беру верхнюю книгу и рассматриваю. Он читает «Прекрасных и проклятых»[6]? Что за черт?
Как студентку, изучающую язык и литературу, меня коробит при виде потрескавшегося корешка и загнутых уголков страниц, но нежная барышня во мне верещит при мысли, что он лежит в постели и читает по ночам. Супергорячий, немного неуклюжий, великолепный в сексе, надевающий на подушки наволочки хоккеист первого дивизиона читает в постели после любовных утех. Я чуть было не пожалела, что собралась уходить, но мне невыносима мысль о том, как вытянется его лицо, когда он, наконец, выйдет из ванной и застанет меня здесь.
Худший сценарий: он выходит из ванной, когда я наполовину одета, и у нас завязывается замечательный разговор о том, что из-за глубоко укоренившегося ощущения брошенности я никогда не буду ожидать от мужчин ничего, кроме самого минимума. Что абсолютное отсутствие интереса отца к моему существованию привело к тому, что меня душит страх быть отвергнутой, и это бросает тень на все мои романтические отношения. И что поэтому я не осуждаю его, если он хочет, чтобы я ушла.
Или же можно сохранить все это в секрете и в один прекрасный день озолотить какого-нибудь психотерапевта.
Я кладу книгу на место и осматриваю пол, на котором, как ни подозрительно, не валяется никакая одежда. Потом озираюсь, мой взгляд падает на письменный стол, и я понимаю, что за шорох слышала, когда Расс встал с кровати.
Он складывал мою одежду.
Внутри возникает незнакомое неясное чувство. Я игнорирую его, быстренько одеваюсь и иду к двери. С этого момента я готова снова вернуться в собственный уютный мирок. Медленно выхожу из комнаты, придерживая дверь, чтобы не хлопнуть, – не хватало еще, чтобы Расс подумал, будто поспешно убегаю.
Я довольна тем, как вышла, даже чересчур довольна, поскольку Эмилия и ее подруги-балерины твердят, что грации у меня, как у пьяного бегемота. То есть я была довольна собой, пока не повернулась и не увидела две пары уставившихся на меня пытливых карих глаз.
– Почему у тебя такой вид, будто ты убегаешь с места преступления? – спрашивает друг Расса Генри. Мне бы хотелось, чтобы он говорил потише.
– Ничего подобного.
Девушка рядом с Генри смотрит на меня с сочувствием, безмолвно подтверждая его слова.
– Простите, мне пора, – выдавливаю я.
Они уступают дорогу, и я пробегаю мимо них, очень надеясь, что удастся поймать попутную машину и не тащиться домой пешком.
– Он хороший парень, – говорит Генри. – Правда хороший.
– Знаю, – мямлю я. – Мне в самом деле пора.
Вечеринка подходит к концу. Люди, которые могут увидеть мой уход, слишком пьяны. По пути к входной двери я успеваю надеть туфли. Вызвать «Убер» никак не получается, поэтому топаю домой пешком.
Скоро буду
Ты в порядке?
Да
Страхи одолевают?
Да
Хочешь переночевать у меня?
Да
Страхами Эмилия называет момент озарения, когда выходишь из ситуации, в которой оказалась. Это неприятное чувство, когда тебя одолевает тревога и ты думаешь, правильно ли поступила. В такие моменты, как сейчас, я остаюсь наедине со своими мыслями. Обдумываю, лучше мне стало или хуже от того, что только что сделала. Пошла бы на это, если бы не лезла поминутно в телефон и занималась бы своими делами? И как долго меня будет поддерживать ощущение самоутверждения и нужности, прежде чем я начну искать его в следующем месте? И, наконец, действительно ли что-то из этого имеет значение, если всем плевать на то, что я делаю?
Страхи – это не всегда сожаление, это размышления, а я не люблю ломать голову.
Почему ты так медленно?
Ты на машине?
Аврора, ты идешь пешком!!!
Смотри, чтобы тебя не убили.
Я так зла на тебя.
Я почти пришла
– Прекрати валять дурака, – говорит Эмилия, когда я падаю рядом с ней. – Не шути с огнем только потому, что у тебя не хватило терпения дождаться такси.
– Учту.
Может, если бы я поехала на машине, не пришлось бы всю дорогу думать о парне, от которого только что ушла.
– Твоя пицца на кухне.
– Я больше не хочу есть.
Эмилия тяжело вздыхает.
– Иди спать. Тебе понадобятся силы, чтобы разнимать ссорящихся родителей.
– Уверена, что хочешь пойти на завтрак?
Я не получаю ответа, зато в меня летит подушка.
– Можем инсценировать собственную смерть.
– Твоя мама поймет. Рор, тебе правда надо поспать. – Эмилия подавляет зевок. – Только подумай, все лето не делиться своим местоположением посреди ночи. Недели напролет присматривать за детьми, чтобы они были живы и здоровы, а еще заниматься саморазвитием.
– Звучит идеально.