Космонавт стоял на поверхности неизвестной планеты в полном одиночестве. Вокруг не было никаких признаков жизни. Ни деревца, ни кустика, ни травинки. Ни ящерица, ни змея не прошмыгнули под ногами. Он поднял глаза к небу. Небо было такое же пустое: в нем не нашлось даже облаков, чтобы хоть как-то оживить пустынный пейзаж. Ни птиц, ни насекомых. Ничего. Только палящее солнце, зной и духота.
«Интересно, – усмехнулся про себя Коля, – когда я стану совсем загибаться, обязательно появятся стервятники, чтобы скрасить мне последние минуты перед смертью. А может быть даже объявятся откуда-нибудь и журналисты с видеокамерами, чтобы в прямом эфире показать мою кончину. А впрочем, что стервятники, что журналисты – одно и то же, помощи от них не дождешься. Не их это специальность».
Размышляя таким образом, он продолжал осматривать расстилавшийся перед ним унылый пейзаж. Как бы подтверждая ход его мыслей, над барханами показалась движущаяся фигурка. «Уже за мной, легки на помине, – подумал Коля. – Но что-то рано вы меня хороните!»
Видение скрылось во впадине между барханами. Коля, хоть и хорохорился, но продолжать всматриваться в то место, где оно исчезла. Ему очень хотелось встретить здесь какое-нибудь живое существо.
Прошло совсем немного времени и фигурка появилась вновь. Теперь она была значительно ближе, и Коля мог разглядеть ее более подробно. И чем больше он приглядывался к ней, тем меньше верил своим глазам. Это был человек, или кто-то очень похожий на человека, сидевший на плоской и очень тонкой платформе. Необычное транспортное средство двигалось над пустыней без всякой видимой опоры. Оно то поднималась над гребнями барханов, то опускалась во впадины между ними, следуя волнистому рельефу пустыни. Но сомнений не оставалось – платформа, чем бы она ни была, не шла, не катилась, не ехала и не ползла, а именно летела метрах в двух-трех над песком.
Периодически над движущейся фигуркой возникало облако густого дыма, которое быстро рассеивалось. Все происходило совершенно бесшумно. Силуэт быстро приближался. Солнце, светившее приблизительно с той же стороны, не давало возможности разглядеть подробности, но то, что Коля увидел, ввергло его в состояние легкого шока. Летящий человек сидел на чем-то, больше всего похожем на ковер-самолет.
Коля протер глаза и потряс головой. Видение не проходило, а наоборот становилось лишь четче. Человек сидел на ковре, по-турецки подогнув под себя ноги. Перед ним стоял небольшой агрегат, извергавший клубы дыма.
– Похоже, я здорово приложился головой о песок, – пробормотал землянин. – Говорил мне дедушка: одевай шлем при аварийной посадке.
Он ущипнул себя за руку и непроизвольно вскрикнул, почувствовав сильную боль. На руке осталась красная полоска – пальцы у Коли были сильные. Он опять мотнул головой и прекратил панику. «Неудобно-то как, – подумал он. – Что обо мне люди подумают? Ну, летит ковер-самолет, так что же из-за этого вопить, как ненормальный? Пусть себе летит, нечего истерику устраивать. Надо взять себя в руки и встретить гостя как приличный космонавт, а не как выпускница курсов благородных девиц».
Коля набрал полную грудь воздуха и резко выдохнул.
– В конце концов, может быть, это просто антигравитационная платформа, – сказал он себе, – я где-то читал, что ведутся активные работы в этом направлении.
– Ага, – тут же поправил он себя. – Вон у него впереди как раз и стоит такой антигравитатор. Ишь, как дымит, наверное, он на паровом ходу и с топкой на углях. Нет уж, это что-то совсем другое. Посмотрим.
Коля принял независимую позу и стал ждать. Транспортное средство приближалось. Теперь стало хорошо видно, что это никакая не антигравитационная платформа – термин, который космонавт только что придумал сам, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы – а
просто ковер-самолет. Самый что ни на есть настоящий ковер, с толстым ворсом, богато расшитый красными и синими узорами. По углам ковра свисали красивые золотые кисти. Они слегка покачивались на ветру, словно плавники морской черепахи.
Диковинный аппарат бесшумно летел на небольшой высоте, повторяя причудливые изгибы песчаных волн. Никакого антигравитационного двигателя на нем, конечно же, не было. Даже если бы таковой и существовал в природе, его просто некуда было бы впихнуть – ковер был плоский, как крокодил Гена из старого мультфильма. Приходится принять единственную оставшуюся гипотезу – а именно, что здесь замешано волшебство.
Ковер-самолет подлетел к Коле, остановился, замер в воздухе на расстояние пары метров и снизился настолько, что голова сидевшего на нем пришлась вровень с Колиной. Космонавт уставился на существо, которое восседало на ковре, поджав под себя ноги, словно йог в позе лотоса.
Наездник, или как там следует называть тех, кто летает на коврах-самолетах, был одет в синий шелковый халат с золотым шитьем, перехваченный на поясе витым красным, тоже шелковым, шнуром. Под солнечными лучами в шнуре поблескивали вплетенные в него тонкие золотые нити. Голову незнакомца венчала синяя чалма, украшенная золотой брошью с крупным красным камнем. Перед владельцем ковра стоял большой кальян, и тот усердно пыхтел дымом, взяв в рот янтарный наконечник гибкой трубки.
Неизвестный отличался смуглым цветом кожи, раскосыми глазами, здоровенным крючковатым носом и огромным животом, который толстяк удобно уложил к себе на колени. Кроме описанных уже незначительных отличий, имелись и более существенные. Так восхитивший Колю выдающийся нос незнакомца был покрыт аккуратно подстриженной «под ежик» иссиня-черной шерстью. Такая же шерсть покрывала и его уши, краешки которых виднелись из-под чалмы. Все это никак не уменьшало добродушие, которое незнакомец распространял вокруг себя, словно весеннее солнышко над лесной поляной, полной подснежников.
В остальном же, толстяк полностью походил на человека, насколько можно было судить со стороны. И все же это был не совсем человек. «Что-то мне раньше не встречались люди, разъезжающие по пустыням на коврах-самолетах», – напомнил себе Коля.
Тем временем неизвестный в чалме тоже с интересом разглядывал Колю. Он отложил в сторону чубук кальяна, широко улыбнулся и что-то спросил на неизвестном языке. Коля помотал головой в знак того, что не понимает. Тогда толстяк перешел на другой язык, затем на третий. Коля все так же отрицательно мотал головой. Тогда толстяк разочарованно развел руками, как бы говоря «я пас».
Коля последовательно обратился к неизвестному на интерлингве, на русском и на том варианте английского, который, конечно, можно понять, но который не в силах скрыть свое рязанское происхождение.
Толстяк в свою очередь показал, что не знает ни одного из этих языков; хотя Коле в какой-то миг померещилось, что по лицу толстяка промелькнула легкая улыбка, когда космонавт говорил по-английски.
Теперь Коля развел руками и пожал плечами, показывая, что и он исчерпал свой лингвистический ресурс. Тогда толстяк на ковре взял ведение переговоров в свои руки. В буквальном смысле этих слов. Он поднял правую руку вверх, сложил пальцы вместе и изобразил ладонью какое-то движение. При этом он громко произнес «бжжж». Затем, не переставая жужжать, он начал производить ладонью странные движения, держа ее параллельно земле, слегка наклонив вперед, покачивая ею влево и вправо и постепенно опуская. Пантомима закончилась тем, что ладонь почти вертикально уткнулась в ковер, прямо перед ногами толстяка. Движение сопровождалось громким «Бумм!». Затем толстяк ткнул пальцем левой руки в ладонь правой, по-прежнему воткнутую в ковер, указал им прямо на Колю, снова на ладонь и вопросительно посмотрел на собеседника, ожидая ответа.
«Да ведь это он изобразил мою посадку», – сообразил Коля. Он радостно закивал и при помощи рук показал свою, расширенную версию. Он также изобразил ладошкой посадку, а на последнем этапе второй рукой сначала стукнул себя по груди, а потом пальцами сделал движение, будто вырвал что-то из верхней части ладони. Подняв сложенные щепоткой пальцы вверх, он медленно опустил их на песок. При этом он показал на себя, изображая, как он катапультировался. Правая же рука, ладонь которой символизировала шаттл, с размаху воткнулась по локоть в песок. Увенчал композицию космонавт много объясняющим звуком «пшш!».
Коля выпрямился и перевел дух. Он никогда не считал себя выдающимся актером, и правильно делал, но толстяк, судя по всему, его понял. Повторил некоторые Колины жесты и тоже сказал «пшш!». Диалог налаживался.
Толстяк вновь перехватил инициативу. Он принялся что-то энергично объяснять. Указал пальцем на Колю и ткнул тем же пальцем вниз, на песок. Затем ткнул себя в грудь и изобразил какое-то очень сложное движение. Сначала его палец устремился в том направлении, откуда прилетел толстяк, затем описал невразумительную окружность и снова вернулся к Коле.
Пока Ночкин пытался осмыслить эту пантомиму, ковер-самолет поднялся на пару метров вверх, развернулся и на полной скорости отправился обратно. Растерянный космонавт успел только выдавить из себя неопределенной мычание. В ответ толстяк помахал рукой, улыбнулся и опять сделал тот же непонятный жест. Через несколько минут попыхивающий кальяном толстяк скрылся из виду.
Коля обессилено опустился на песок.
– Вот тебе и добрый дедушка-спаситель, – вслух подумал он. – А уж улыбался как!
Он посмотрел вслед исчезнувшему из вида ковру-самолету.
– Похоже, меня опять кинули, – со вздохом заключил космонавт.
Надо было срочно предпринимать меры к спасению. Сориентировавшись по солнцу, Коля запомнил направление, в котором удалился неожиданный визитер. Затем спустился обратно к креслу. На его спинке нашлись аптечка и комплект аварийного запаса. Там же висели бластер и фляга с водой. Ночкин рассовал все по карманам комбинезона, потом сделал пару глотков воды из фляжки. Сразу стало легче. «Ничего, – подумал он. – Пойду туда, откуда прилетел толстяк. Наверняка он там не один. Мне бы только до жилья добраться, там видно будет».
Неосознанным движением он сунул в карман комбинезона прикрепленный сбоку на кресле игровой компьютер и поднялся на вершину бархана. Там он еще раз огляделся по сторонам и убедился что пустынный пейзаж не изменился. Коля посмотрел на солнце, что-то посчитал, негромко бормоча себе под нос, и, выбрав направление, быстро пошел по песку. «Ничего, доберусь, – сказал он себе. – Там, откуда он прилетел, должны быть и другие жители. Авось и найдем общий язык. А по дороге можно думать о том, что я сделаю с этим мерзавцем, который видел катастрофу и оставил меня здесь умирать». Коля нарочно распалял свое воображение мечтами о том, что он сделает со своим, как он уже считал, кровным врагом, когда встретит его. Это отвлекало от мыслей о собственном безрадостном будущем.
Космонавт шел не более часа когда ему показалось, что он заметил впереди какое-то движение. Смутный силуэт промелькнул над гребнем бархана и скрылся из виду. Через минуту он появился вновь. Издалека движущийся предмет более всего походил на знак подчеркивания. Коля пригляделся внимательно. Он уже получил возможность ознакомиться с местными средствами передвижения и без труда разглядел, что к нему приближается очередной ковер-самолет. На этот раз ковер был пустой и летел сам по себе. «Наверное, дикий, – подумал Коля, и нервно рассмеялся. – Вот так и сходят с ума».
Ковер-самолет тем временем приближался. Было очевидно, что он здесь неспроста и летит именно к землянину. Поравнявшись с Колей, коврик остановился в двух шагах от него и замер в воздухе. Казалось, он принюхивается к незнакомому человеку.
– Привет, – сказал Коля и протянул вперед руку, пытаясь дотронуться до коврика. Тот задрожал мелкой дрожью и подлетел поближе. Космонавт помедлил и опустил ладонь на коврик. Погладил. Поверхность оказалась неожиданно приятной на ощупь. Коврик настороженно замер. Затем расслабился и стал подставлять другие места, прося еще ласки.
– Ага, понравилось, – пробормотал Коля. – Будь у тебя был хвост, ты бы наверняка сейчас им вилял.
Коврик молчал и лишь поворачивался под рукой человека.
– Интересно, а может быть ты живой? Ну, тогда – здорово, братец! – сказал Ночкин и сильно похлопал ладонью ковер. Ковер не шевельнулся, зато с него поднялась целая куча пыли.
Прочихавшись, Коля убрал руку и снова посмотрел на ковер:
– Нет, пожалуй, ты действительно просто ковер. Ты долго лежал в кладовке, а потом тебя срочно достали оттуда. Так срочно, что даже не удосужились выбить из тебя пыль.
Ковер молчал, но Коля по привычке, приобретенной за долгие одиночные перелеты,
продолжал говорить вслух, ничуть не смущаясь молчанием собеседника.
– Слушай, пошли ко мне на корабль. Пылесос у меня есть. Почищу тебя, а потом постелю на пол в рубке. Не возражаешь?
Ковер явно возражал. Он тут же поднялся и отлетел в сторону. Метрах в двух от Коли он опустился на песок и замер, как бы говоря, что категорически не согласен.
– Не любишь мыться? – усмехнулся Коля. – Или не хочешь лежать у меня под ногами? Могу повесить тебя на стенку, будет еще красивее. Коврик отказался и от такого заманчивого предложения. Он отполз еще на полметра. Теперь он лежал, всем своим видом выказывая неодобрение.
– Хорошо, – сказал Коля, – я не буду тебя забирать в корабль. Я и сам теперь не уверен, что когда-нибудь вернусь туда. Но объясни мне, откуда ты вообще взялся?
Вопрос был чисто риторический, Коля опять обращался к самому себе. Но неожиданно ковер ответил. Одна из его кистей поднялась и указала в воздухе точно то направление, откуда он прилетел.
От неожиданности космонавт громко икнул.
– Ага, значит, ты меня и в самом деле понимаешь. Отлично. Откуда ты прилетел я, в принципе, и так видел. Ты лучше растолкуй мне, зачем ты вообще сюда заявился?
Ковер, как будто только и ждал этого вопроса. Он тут же снова поднялся в воздух и подлетел к самым Колиным ногам. Кисти ковра ожили. Они принялись делать в воздухе загребающие движения, пригибаясь к самой поверхности. Примерно так движется хобот слона, когда тот посыпает себя песком. Жестикуляция оказалась достаточно ясной.
– Ты хочешь чтобы я сел на тебя?
Ковер радостно задрожал и еще энергичнее замахал кистями. Космонавт замер в сомнении:
– Ты уверен?
Ковер потерся краем об ноги человека. Сомнений не оставалось, Колю приглашали на посадку.
– Ладно, будем считать, что ты местный представитель службы спасения.
Коля поднял ногу и поставил на ковер. Поверхность немного прогнулась, но выдержала. Тогда он поднял вторую ногу и встал на ковре, выпрямившись во весь рост. Стоять было несложно: ковер слегка пружинил под ногами, но держался в воздухе уверенно, справляясь с тяжестью человека.
Пару минут они простояли неподвижно.
– Ну что же ты, – обратился к нему Коля, – давай, поехали!
Ковер не реагировал.
– Тебе чего-то не хватает? А может быть, нужно сначала произнести заклинание? Так я в этих делах не спец. Я вообще в тебя никогда не верил. И сейчас, если честно, сомневаюсь в твоей реальности.
Самолет молчал. То ли просто не мог ничего сделать, то ли обиделся, что Коля в него не верит. Коля продолжал по своему обыкновению то ли беседовать с ковром, то ли размышлять вслух:
– Да нет, непохоже, что тебе нужны заклинания. Ты такой умный, мы с тобой уже прекрасно понимаем друг друга. Слушай, ну не знаю я ваших порядков, подскажи мне, что я не так сделал.
Кисти снова задвигались, все четыре разом. Они одновременно поднялись вверх и через секунду, как по команде, упали на ковер. Коля поморщился от умственного усилия.
– А, – наконец, сообразил он, – я должен сесть, тогда ты сможешь полететь.
Кисти замерли, прижатые к ковру.
– Отлично! – Коля сел и подогнул под себя ноги в классической позе еврейского портного. – Ну что ж, все понятно. Техника безопасности, чтобы пассажир не сверзился в полете. Как автомобиль, который не заводится, пока не пристегнешь ремни безопасности. Ну, теперь все в порядке?
Ковер только этого и ждал. Кисти снова свободно повисли по краям. Мелко задрожав, самолет приподнялся над землей и стал медленно поворачиваться, выбирая направление. Коля при всей своей болтливости не мешал маневрам коврика, а лишь молча, с любопытством, наблюдал.
Покачавшись некоторое время, как стрелка компаса, коврик замер. Дрожь прошла. Ковер-самолет с седоком поднялся еще на пару метров над землей и поплыл вперед, плавно набирая скорость.
Коля огляделся. Ковер плыл ровно, строго следуя рельефу местности. Он поднимался на гребни и опускался в ложбины между барханами, оставаясь все время на одной и той же высоте от поверхности. Скорость была достаточной, чтобы быстро продвигаться вперед, но и не настолько высокая, чтобы пассажир испытывал какие-то неудобства. Коля расслабился и уселся поудобнее. Настроение его улучшалось. Похоже, что из пустыни он выберется. Это радовало. По крайней мере, смерть от обезвоживания в ближайшее время ему не грозила. А с возможными грядущими неприятностями он будет разбираться по мере их появления.
Горизонт по-прежнему был пуст. Пейзаж не менялся. Однако что-то изменилось в самом ковре. Коля опустил глаза и увидел, что на другом конце самолета, прямо перед его ногами, стоит небольшая узкая стеклянная колба, до краев наполненная темно-красной прозрачной жидкостью. Стекло в колбе настолько тонкое и прозрачное, что казалось, будто жидкость сама собралась в столбик, опирающийся своим основанием на ковер.
Коля протянул руку к колбе, чтобы рассмотреть ее поближе. Внезапно ковер задрожал и негодующе замахал кистями. Коля отдернул руку, и самолет тут же успокоился. «Интересно, – подумал Коля, – что это такое?» Он попытался еще раз взять колбу, и снова ковер выразил решительный протест.
Тогда Коля демонстративно сложил руки на коленях и решил действовать по-другому.
– Вот что, дружок. Давай поговорим. Объясни мне, для начала, что тут происходит.
Ковер поднял левую переднюю кисть и помахал ею в направлении движения.
– Ну, это я уже понял. Ты хочешь отвести меня туда.
Коля почесал затылок и некоторое время усиленно размышлял. Потом он принял решение.
– Так, разговаривать ты не умеешь, зато здорово машешь кистями. Давай сделаем вот как. Я стану задавать вопросы, а ты будешь отвечать «да» или «нет». Поднимешь кисть вверх – значит «да». А если только вытянешь вперед – то это «нет». Понял?
Ковер немедленно поднял вверх левую кисть. Он явно был левша.
– Чудненько, – обрадовался Коля. – А теперь покажи «нет».
Кисть тут же вытянулась вперед.
Коля одобрительно кивнул и помолчал, собираясь с мыслями.
– Теперь, скажи-ка: тот толстяк с кальяном, который прилетал ко мне – ты его знаешь?
Кисть немедленно вытянулась по стойке смирно.
– Ага, – Коля начал соображать, – и это он прислал тебя за мной?
Ковер подтвердил.
– А чего он сразу не захватил меня?
Кисть сделала некое замысловатое движение, соответствующее выражению «мнэ-э» в обычной разговорной речи.
– Ага, – спохватился Коля. – Тебе нужен конкретный вопрос. Ну, хорошо. Он не взял меня, потому что испугался?
– Нет, – сразу же ответил ковер.
– Побрезговал сидеть рядом со мной?
Коврик помялся, затем ответил отрицательно.
– Так, уже ближе. Брезговать вроде не брезгует, но посадить меня рядом не захотел. Хотя места там было достаточно. – Коля задумался. – А, наверное, у его ковра недостаточная грузоподъемность? Или он не сертифицирован для перевозки двух пассажиров?
Ковер судорожно изогнулся, пытаясь разгадать смысл мудреных слов.
Коля быстро поправился:
– Ну, я говорю, у его ковра не хватит сил поднять двоих?
На этот раз собеседник понял и подтвердил.
– Ага, значит он не бросил меня, а наоборот, вернулся домой и послал тебя ко мне на помощь!
Ковер энергично показал: да, так оно все и есть.
Коля облегченно вздохнул. Значит и среди инопланетян попадаются приличные люди. Редко, но бывает. Однако не помешает уточнить.
– Ну-ка, ответствуй, неразговорчивый ты мой. Там, куда мы летим, меня ждут?
– Да, – показал ковер.
– Мне грозит там какая-нибудь опасность?
Ковер помедлил, потом вытянул кисть вперед, показывая «нет». Он некоторое время подержал ее так, затем резко направил ее прямо на Колю.
– Так, – задумчиво сказал Коля. – Кажется, я тебя понимаю. Ты хочешь сказать, что, в принципе, мне опасаться нечего, однако все зависит от меня самого. Верно?
Ковер вытянул кисть вверх и долго держал ее таким образом.
– Ладно, постараюсь не разочаровать твоих хозяев. Я вообще-то человек мирный. – пообещал Коля. Немного помедлил и добавил: – Если меня не трогать.
Дальше летели молча. Коля глядел на красную жидкость в колбе. Ее уровень падал на глазах. По зрелому размышлению Коля пришел к выводу, что это ничто иное как показатель запасов топлива или чем там ковер питается во время полета. После прямого вопроса самолет подтвердил его выводы.
Больше вопросов Коля не задавал. Он весь отдался ощущению полета. Ковер парил на высоте пяти-шести метров над пустыней. Он мягко поднимался и опускался, повторяя однообразный волнистый рельеф окружающей местности. Полет проходил совершенно бесшумно. Посторонние звуки также не нарушали тишину и, казалось, все происходит во сне.
Ковер монотонно поднимался на гребень бархана, спускался вниз над пологим склоном с другой стороны. Затем вновь карабкался вверх по невидимым воздушным ступеням, чтобы взмыть над новым гребнем. Ощущения пилота были абсолютно новые и захватывающие, но отнюдь не неприятные. Постепенно такой метод передвижения начинал нравиться ему все больше и больше.
Но долго наслаждаться Коле не пришлось. Тренированный взгляд пилота все время возвращался к столбику красной жидкости перед ним. Уровень падал подозрительно быстро, а пейзаж вокруг оставался таким же безжизненным. Наконец, Коля не выдержал и снова обратился к ковру.
– Слушай, тебе не кажется, что мы расходуется топливо слишком быстро?
После некоторого раздумья ковер согласился.
– А нам хватит, чтобы добраться до дома?
На этот раз пауза оказалась еще длиннее. Наконец, ковер сделал неуверенное движение, что-то среднее между «да» и «нет».
– Сам сомневаешься?
Ковер без заминки показал «да».
– Что же будем делать? – Коля опять почувствовал беспокойство. Он уже было расслабился и предвкушал отдых в гостях у толстого смуглого незнакомца.
В ответ ковер неопределенно махнул сразу всеми кистями и прибавил ходу.
Они летели дальше. Столбик красной жидкости уменьшался на глазах. Приглядевшись, Коля убедился, что никакой колбы не было. Жидкость каким-то образом сама держалась вертикально в воздухе. Коля пожал плечами. Подумаешь, невидаль. Ему ли, летевшему на ковре-самолете, который к тому же еще и разговаривает со своим пассажиром, удивляться подобным мелочам.
Полет продолжался. Теперь ковер двигался ощутимо быстрее, выжимая все из остатков топлива. Впереди по-прежнему было пусто. Солнце уже перевалило через полдень и теперь светило в спину. Столбик, неведомо как державшейся в воздухе красной жидкости стремительно уменьшался. Наконец, красная полоска превратилась в большую каплю, затем исчезла совсем.
Ковер судорожно дернулся и, взмахнув напоследок всеми четырьмя кистями, словно раненная птица рухнул на песок. Коля ожидал этого и был готов. Последние пять минут полета он не сидел по-турецки, как того предписывали правила безопасности, а поднялся на обе ноги и балансировал стоя, согнув колени. Ковер не возражал – понимал, что скоро полету наступит конец.
Таким образом, когда они рухнули с высоты пяти метров, Коля сгруппировался и, перекатившись на бок, погасил силу удара.
– Ну что за невезуха, – пробормотал он, поднимаясь с песка и отряхиваясь. – Вторая авария за день!
Он выпрямился во весь рост и посмотрел на ковер. Тот лежал на песке, словно обычный половичок.
– Эй, дружище, ты как?
Коврик молчал.
– Ну, родненький, ты хоть кисточкой помаши! – забеспокоился Коля.
Коврик лежал неподвижно и не проявлял ни малейших признаков жизни.
– Охохонюшки! – вздохнул Коля. – Значит, теперь ты на мне поедешь.
С этими словами Коля свернул ковер трубой, перекинул его через плечо и пешком отправился на восток в том же направлении куда всего несколько минут назад так комфортабельно летел.
Идти пришлось недолго. Ковер недотянул до цели всего пару километров. Поднявшись на очередной бархан, Коля увидел впереди оазис. В самом центре зеленого островка светился мраморной белизной стен и сверкал позолотой куполов огромный восточный дворец. Испустив радостный вопль, Коля припустил бегом по склону бархана. Благо экономить силы уже не было необходимости.
Чем ближе Коля подходил к дворцу, тем выше тот становился, тем лучше было видно его по варварски роскошное великолепие. Крепостные стены из красного и черного гранита окружали дворец с четырех сторон. За ними виднелись солидные постройки из белого мрамора. Позолоченные крыши блестели под ярким солнцем.
Рядом с дворцом на берегу небольшого озера росла пальмовая роща. По другую сторону озера раскинулись лоскутные поля огородов и бахчей. В отдалении возвышалось темное строение, огороженное высокой глухой стеной, но построенное без роскоши, которой отличался дворец. Внутри строения что-то глухо урчало и ухало. Из-за стен поднимался густой водяной пар. Строение и замок соединяла неширокая, но наезженная пыльная дорога.
Коля подошел к тяжелым массивным воротам из темного дерева, украшенным резьбой и серебренными гравированными пластинами.
По обе стороны от ворот стояли на вытяжку два абсолютно одинаковых стражника, вооруженные здоровенными изогнутыми саблями, висевшими на поясе. Одеты стражники были в зеленые шаровары и просторные белые рубахи. Из-под шаровар виднелись грязные босые ноги, пальцы ступней оканчивались недлинными кривыми когтями. Такие же когти Коля заметил и на руках у стражников. На головах они носили зеленые чалмы. Под чалмами проступали контуры небольших, но крепких рогов.
Рожи оба стража имели самого злодейского вида. Выделялись огромные крючковатые носы, обильно поросшие густыми черными волосами как изнутри, так и снаружи. Из-под нижней губы у левого выступали два желтых нечищеных клыка; у правого один клык был сломан, и он периодически облизывал осколок зеленым пупырчатым языком, страдальчески морщась при этом. Оба стражника, не мигая, смотрели на пришельца.
Коля остановился. Он поправил на плече свернутый коврик и, стараясь придать голосу как можно больше приятности, поздоровался. Стражи и ухом не повели. Тогда космонавт изобразил перед ними пантомиму, которую разыграл перед визитером на ковре-самолете. Успеха Колино выступление не возымело. То ли стражи были отлично вымуштрованы, то ли просто настолько тупы, что ничего не поняли. Так или иначе, ответной реакции Коля не добился. Мордовороты продолжали стоять по стойке смирно, не приглашая путника войти внутрь, однако и не выказывая враждебных действий. На их лицах застыло выражение крайнего недоумения. Коля также молча их разглядывал.
Неизвестно, сколько продолжалась бы эта немая сцена, если бы в воротах не открылась неприметная калитка, и из нее не вышел уже знакомый Коле толстяк.
Он обратился к Коле на чистом русском языке:
– Проходи, проходи, дорогой, я тебя уже заждался!
Затем, обернувшись к стражникам, прорычал что-то непонятное, и те почтительно расступились.