Гривар, рожденный сильным, сталкивается с бóльшими трудностями на пути к мастерству, чем его меньшие и не настолько сильные собратья. Такой гривар может довольствоваться грубой силой для победы над противниками, и тогда у него немного шансов усвоить принципы рычагов и эффективности. Сильный гривар изнуряет себя в Пути; он должен контролировать свою силу, чтобы научиться истинной технике.
Сего еще не очень твердо держался на ногах, и, когда Дозер хлопнул его по спине, едва не врезался в стену.
– Наконец-то кто-то его уделал! – На щеках у Дозера играл румянец, здоровяк снова улыбался.
Новость о том, что Сего обрел патрона, разлетелась быстро. Хотя формально сделка еще не была заключена – для этого Мюррею требовалось одержать победу в «Лампаи», – Девятая команда приветствовала вернувшегося из медотсека товарища так, словно вопрос уже решен.
– Тебя заберут наверх! Я слышал, они там летают на огромных птицах рок! – восклицал Дозер.
Коленки, похлопав Сего по плечу, повернулся к Дозеру:
– Ты опять тупишь. Птица рок – почти вымерший вид. Я сам попал сюда из Верхнего мира и ни одной не видел.
Дозер покачал головой:
– Ты из пустыни Вентури, а птицы сильную жару не переносят. Я когда-нибудь куплю себе птенца рок, выращу, и он будет меня носить.
– Только корми его получше, чтобы вырос большой и смог поднять такого толстяка. – Коленки шлепнул товарища по забинтованному животу.
Сего рассмеялся вместе с друзьями и поморщился: смеяться было больно.
Плакса, все такой же застенчивый, но как будто подтянувшийся и окрепший, крепко схватил его за руку.
– Рад за тебя. Если кому-то и суждено выбраться отсюда, то это тебе.
Сего почувствовал себя так, словно невидимый груз лег на плечи. Почему так вышло? Почему этот Мюррей Пирсон решил, что бороться стоит за него? Почему шанс выбраться из Подземья выпал ему, а не Плаксе, на долю которого пришлось куда больше испытаний и который остается здесь – проводить ночи на узкой койке? Для Плаксы вряд ли сыщется патрон, и в конце концов парень снова окажется на улице, никому не нужный.
Сего посмотрел Плаксе в глаза:
– Ты тоже выберешься отсюда. Я обещаю.
Плакса отвернулся, пряча навернувшиеся на глаза слезы.
– Тот еще был бой, – вмешался Коленки. – Думал, с тобой уже покончено, когда Н’Джал принялся колотить тебя сверху. А потом – я только моргнуть успел, – гляжу, а ты уже стоишь и задаешь ему жару.
Он живо изобразил финальную сцену, имитируя удары по широкой груди Дозера.
Дозер шутливо отмахнулся, и Коленки, увернувшись, попытался обхватить здоровяка, хотя его рук хватило только наполовину.
– Ты слаб. Тебе просто повезло. – Из угла комнаты к ним подошел Шиар.
Теперь шакал стоял перед Сего, и его глаза горели ненавистью.
Сего промолчал, хотя и выдержал злобный взгляд не дрогнув.
– Ну да, если он такой слабый, как получилось, что он победил Н’Джала? Как получилось, что его цена сейчас выше твоей и у него появился патрон? – Дозер посмотрел на Шиара сверху вниз.
– Это и есть удача. Н’Джал попался ему в неудачный для себя день. Пропустил несколько неплохих ударов. Это видел каждый, кроме такого идиота, как ты, – прошипел Шиар.
Ситуация могла обостриться, и Сего этого не хотел. Стычка между своими способна навредить всей команде, особенно в том случае, если кто-нибудь пострадает. Да и наставник Озарк не терпел, чтобы кто-то дрался без выгоды для него.
– Ты прав, Шиар, – согласился он. – Мне повезло с Н’Джалом. Может, у него завелся гнилостный червь или что-то в этом роде. Он на себя был не похож.
Шиар покачал головой:
– В таком случае ты и есть слабак, как я и сказал. Я видел, чем все закончилось. Ты даже на ногах не смог устоять, как настоящий гривар. Едва сил хватило придушить Н’Джала, хотя он был уже никакой.
Эту часть поединка Сего помнил ясно. Пусть и теряя сознание, он все же посмотрел на свернувшегося калачиком противника сверху. Грозный Н’Джал выглядел беспомощным ребенком.
Да, бой можно было закончить быстрее – быстрый кик в голову или несколько панчей по черепу, чтобы у противника мозги перевернулись. Он знал: толпа хочет и требует именно этого. Он чувствовал эффект ауралитового круга.
Однако он подавил в себе это желание, подавил гнев и страх, как делал и раньше.
Зачем травмировать противника, если можно выиграть, закончив бой удушающим приемом?
Повернувшись в Шиару, он услышал в голове голос Фармера: «Мы сражаемся не для того, чтобы причинять боль или продлевать страдания. Мы сражаемся не для того, чтобы смягчать гнев или удовлетворять жажду мести. Мы сражаемся не ради богатства или повышения социального статуса. Мы сражаемся для того, чтобы остальным не пришлось этого делать».
Девятая команда стояла вокруг Сего, слушала его слова, слова Фармера. Сего знал, сам не ведая откуда, что такие слова звучат нечасто здесь, где сражаются с единственной целью: развлечь патронов и повыгоднее продать им раба. Слова, произнесенные Сего, были старше тренировочного двора, старше усадьбы Талу и даже старше этого приходящего в упадок и разрушающегося подземного города.
Коленки кивнул в знак согласия, и Дозер, гордо выпятив грудь, высоко поднял голову.
– Тьфу! Кодекс, да? – Шиар презрительно сплюнул. – Все это я и раньше слышал. Чушь, написанная теми, кого давно нет в живых, гриварами, от которых только и осталось, что прах да кости. Главное – быть сильным и побеждать. Эти фразы – пустая трескотня, тем более что их произносит такой слабак, как ты. – Шиар повернулся и отошел в дальний угол комнаты.
Дозер уже замахнулся, чтобы отвесить Шиару оплеуху, когда тот проходил мимо, но Сего встал между ними и положил руку на плечо здоровяку:
– Не надо. Он не стоит твоего времени.
Соперника объявили сразу после подписания Мюрреем контракта с Талу. Драгун считался одним из самых опасных гриваров в команде и славился нетрадиционным стилем и смертельно опасными атаками в прыжке.
В прошлом Талу привлекал Драгуна для решения нескольких громких споров в Подземье. Последний такой случай – урегулирование разногласий между двумя видными даймё. Победившая сторона получала права на проведение горных работ в западной каверне – контракт стоимостью в миллионы битов.
Драгуну потребовалось меньше сорока секунд, чтобы отправить противника в нокаут эффектным приемом «летящее колено».
Хотя Мюррей и не доверял Талу, тот, несомненно, умел с толком использовать свои связи. Поэтому-то он и стал знаменитым промоутером. Слух о возвращении в круг Могучего Мюррея Пирсона разлетелся как на крыльях.
Первой рекламировать в Подземье предстоящий поединок взялась Гильдия уличных торговцев.
Уже в первый день, сразу по объявлении боя, «Обзор» начал показывать эпизоды из старых боев Мюррея, дополняя их демонстрацией самых эффектных побед Драгуна. При этом Мюррея подавали в образе молодого гривара, имеющего неплохие шансы против печально известного мерка.
Уличные торговцы уже продавали некоторые товары в комплекте с билетами на поединок. «Нужен подарок на День восхождения для детишек? Побалуй себя кое-чем еще – все по одной отличной цене! Возьми последнюю версию от „Арктек лабз“ и получи два бесплатных билета на самый зрелищный бой этого сезона в „Лампаи“!»
Вдоль оживленных магистралей Подземья быстро установили массивные световые щиты. Прошло несколько дней, и Мюррей увидел свое лицо, мелькающее на огромных дисплеях вдоль Маркспар-роу. Здесь тоже использовали клипы из его ранних выступлений в Цитадели. В скульптурно вылепленном, улыбающемся ему сверху вниз гриваре Мюррей с трудом признал себя самого.
Но даже большее, чем возвращение Мюррея, внимание было уделено тому факту, что его противником будет раб круга, гривар неизвестного происхождения. Серый.
Слухи, распространяемые уличными торговцами, разрастались до размеров сенсации; согласно некоторым из них, Драгун был незаконнорожденным сыном Мюррея. Для возбуждения интереса к бою придумывались самые шокирующие истории.
Бывая в «Летучей мыши», Мюррей даже слышал рассуждения о тайной роли Цитадели, о ее планах использовать борьбу для узурпации власти в кругах Подземья. Эта версия представлялась ему наименее притянутой за уши, тем более что Подземье уже находилось под полным контролем Эзо до прихода могущественных торговцев-даймё и владельцев кругов, расширивших черные рынки.
Мюррея снова узнавали на улицах, ему пожимали руку, на него показывали. Он был одним из тех гриваров, что пришли снизу, представителем аутсайдеров, угнетенных, серых. Мюррей диву давался: с чего вся шумиха? Это его поединок, а не их.
Однако чем больше он думал о происходящем, тем яснее понимал, что это действительно очень важно. Его не было в круге больше десяти лет. Он ушел после поражения, худшего в своей карьере.
Теперь у него появился шанс развеять плохие воспоминания, написать новую страницу, снова почувствовать свет. Восстановить свою честь и показать людям, что быть гриваром – это нечто большее, чем просто набивать кошелек. Что это вопрос чести. Приверженности Кодексу боя.
Но ему предстоит бой с Драгуном, о котором даже в Цитадели отзываются с уважением. В начале своей карьеры этот рыцарь-гривар выиграл несколько земельных споров между небольшими деревнями поблизости от Эзо, но потом, последовав примеру многих, стал наемником, решив, что туго набитый кошелек дороже чести нации.
И все же отсутствие чести не мешает ему быть опасным противником. Смертельно опасным.
Без серьезных тренировок Мюррею не обойтись.
Мощеная дорога к дому Андерсона в районе Фармосс освещалась люмином – покрывший свод каверны лишайник придавали всему вокруг сонный зеленоватый оттенок. Врезанные в каменные стены пещеры традиционные жилища гриваров соседствовали с современными домами из стальных каркасов, стоявшими дальше по улице.
Фармосс был единственным местом в Глуби, которое Мюррей по-прежнему считал территорией гриваров. В отличие от большинства районов Подземья, постоянно подвергавшихся воздействию спектральных излучателей, Фармосс был защищен степным уклоном. Даймё пытались осквернить его точно так же, как и другие районы, но Фармоссу каким-то образом удалось предотвратить их вторжение.
Все остальные крупные районы находились под громадными излучателями, установленными на потолке пещеры, чтобы разгонять тьму Глуби. Излучатели медленно вращались в течение суток, поочередно задействуя все пять элементов сплава, каждый из которых привлекал рои спектралов.
На рассвете они направляли желтый свет, облегчавший похмельный синдром грантов, в середине светлой смены – голубой, помогавший держать стадо в узде, затем зеленый – для вдохновения и, наконец, красный – завершающий вечерний впрыск адреналина перед наступлением сумерек. Ночью районы укрывались невидимым пологом черного света. Все работало как часы, в полном соответствии с программой даймё.
Но на все многочисленные попытки установить излучатели в Фармоссе губчатая крыша отвечала неприятием металла – растворяла цемент, выталкивала шурупы и в конце концов выплевывала мусор, как привередливый едок. Мюррей не раз подумывал о том, чтобы поселиться в Фармоссе – подальше от света и вне досягаемости Цитадели. Андерсон так и сделал. Старый друг сказал, что не хотел бы доживать последние годы, испытывая постоянное влияние спектрального излучения. Многие гривары так и не смогли отвыкнуть от света. Его притяжение возвращало их к чудесным моментам боевой славы, к победам в круге. И это разъедало их изнутри.
Мюррей не знал, сможет ли последовать примеру Андерсона. Да, он ценил тихое спокойствие Фармосса, но была причина, заставлявшая его держаться ближе к свету.
Адрес Андерсона еще не истерся из памяти. Дом друга был построен в традиционном гриварском стиле и оштукатурен светло-серой глиной, на фоне которой выделялась темная деревянная дверь.
Жена Андерсона, Лейна, встретила гостя крепкими объятиями:
– Мой Мюррей! Сколько же мы не виделись?
Она повела Мюррея в кухню. Внутренние стены были укреплены кусками красного дерева, вырезанными из корней, свисавших с потолка в западной пещере.
– Слишком долго, Лейна. Рад тебя видеть. А ты все такая же, какой я тебя помню. Выглядишь даже лучше, чего не скажешь обо мне, – вздохнул Мюррей, проводя ладонью по растрепанной бороде.
Лейна действительно как будто ничуточки не постарела. Те же мягкие медово-желтые глаза, те же острые скулы.
Все трое – Мюррей, Андерсон и Лейна – вместе учились в Лицее. Начинали новичками Первого уровня, а выпустились закаленными рыцарями. В Цитадели они были рядом и в светлые дни величайших побед, и в темные ночи сокрушительных поражений.
Мюррей сидел за рифленым деревянным столом, однотонным со стенами. Лейна вышла из кухни с тремя кружками эля.
– Надеюсь, твой вкус не изменился. Андерсон рассказал, что ты уже навестил его пару раз в «Летучей мыши» в этот свой приезд.
Мюррей отрицательно покачал головой:
– Мне придется немного повременить с этим: впереди поединок.
– Ах да. Совсем как в старые добрые времена! Правильное питание, никаких спиртных напитков. Помнится, мы с Андерсоном однажды даже отказались от постельных забав за месяц перед боями.
Мюррей усмехнулся:
– Ну, к счастью, эта сторона вопроса для меня сейчас проблемой не будет. – Он опустил глаза, потер костяшки пальцев.
– Хочешь сказать, здесь не нашлось ни одной счастливицы, готовой выразить свое почтение знаменитому Могучему Мюррею? Трудно в это поверить. В свое время в Верхнем мире не нашлось бы, пожалуй, ни одной девушки, которая не пожелала бы задрать юбку в твоем присутствии.
– Что ж, как ты сама видишь, я уже не тот, что был когда-то. – Мюррей похлопал себя по животу и шутливо улыбнулся Лейне.
– От морщин никто из нас не убежит. Но это не значит, что ты не вытрешь коврик этим сопляком Драконом, или как там его называют. Для меня это все дешевка – я про показушные приемы, которыми увлекаются нынешние гривары. Большинство из них не владеют основами.
– Какими бы показушными они ни казались, моя дорогая, именно этими приемами Драгун в прошлом году нокаутировал нескольких первоклассных бойцов.
Из подвала появился Андерсон – в очках и закрывающем грудь грязном фартуке. Глядя на него, никто бы не поверил, что это тот самый гривар, поднимавший толпы в Цитадели и заставлявший их скандировать победный клич: Летучая Мышь!
– Сколько раз я говорила тебе: оставляй эту тряпку внизу – испачкаешь всю кухню, – пожурила мужа Лейна, снимая с него фартук.
Обменявшись с гостем рукопожатием, Андерсон посмотрел на него поверх очков.
– Похоже, брат, на этот раз ты вляпался по-настоящему.
– Как обычно, – состроил гримасу Мюррей. – Не знал, к кому еще обратиться. Тогда, в молодости, у нас был Коуч, а теперь… Я так долго был вне игры… Не представляю даже, с чего начать.
– Должно быть, мальчишка и впрямь важен для тебя. Чтобы Могучий Мюррей вернулся в круг после стольких лет…
Мюррей кивнул и, понизив голос почти до шепота, добавил:
– Возможно, он тот самый, понимаешь? Я наблюдал за ним, видел его в деле. Парнишка – точь-в-точь он… Те же движения. Не знаю, как это объяснить, но то, как он борется…
Какое-то время Андерсон молчал.
– Ты сам понимаешь – он ушел. Сказал, что не вернется. И, думаю, не вернется. Тебе просто мнится всякое… то тут, то там.
– На этот раз все по-другому. Мальчишка придерживается Кодекса. Ты бы видел, как он воспринимает свет. Я нутром чувствую…
Андерсон кивнул:
– Ладно, сколько у нас в запасе? Три недели?
– У меня все не то, – мрачно признался Мюррей. – Тело, голова – не те, что раньше.
– Бывало и хуже, – сказал Андерсон. – Я-то помню, как Могучий Мюррей завоевал для нас равнины Тамал. Когда мы с Хэнрином Тувловом утром в день боя вынесли дверь в твоей таверне, ты был в таком глубоком ауте, будто ушел в великое ничто. А рядом девчонка запуталась в простынях. И что? Ведро холодной воды, плотный обед – и наш мальчик готов к работе. Ты уложил того десовийца в первую минуту. И на этот раз, старина, все будет так же. Обычная работа.
Вздохнув, Мюррей подтвердил:
– Да, обычная работа.
Андерсон кивнул в сторону подвала:
– Внизу найдутся старые коврики и пады. Может, начнем?
– Хочешь что-то начать, начинай сейчас, – устало пробормотал Мюррей.
Похрустывая суставами, два старых гривара спустились по ступенькам в подвал.
Своего последнего дня во дворе Сего ждал со страхом. Уникальная сделка Талу с Мюрреем лишила наставника Озарка потенциальной прибыли; разочарование и недовольство он вымещал на Девятой команде.
На тренировках он гонял мальчишек, как никогда раньше, до полного изнеможения, так что некоторые даже до койки самостоятельно добраться не могли.
Хуже всего пришлось Плаксе, который едва ли не через день попадал в импровизированный медотсек Талу – из-за истощения, мышечной усталости и обезвоживания. Обычно мальчику вкалывали какой-нибудь нейрогенный дженерик, убеждавший мозг, что он вполне способен тренироваться вопреки протестам тела. На какое-то время Плакса исчезал, потом возвращался во двор – с темными кругами под остекленевшими глазами.
Как ни странно – и это беспокоило Сего, – мучения команды не доставляли Озарку видимого удовольствия. Обычно наставник смеялся, когда кто-то из его подопечных падал от усталости. Теперь же, наблюдая за тем, как они работают в поте лица, он демонстрировал полнейшее безразличие.
Согласно условиям сделки, Талу должен был отпустить Сего за несколько дней до поединка в «Лампаи». Мюррей обязался позаботиться о том, чтобы мальчишка не сбежал в это время, а в случае его проигрыша возвратился в распоряжение Талу.
Как бы ни повернулась ситуация, Сего надеялся, что его уход пойдет на пользу команде и хотя бы в какой-то степени избавит ее от придирок Озарка.
Вот почему он с опаской ждал последнего тренировочного дня.
Озарк явно замышлял что-то нехорошее. Что способен изобрести наставник и как далеко он может зайти, об этом Сего мог только догадываться. Если раньше главным стимулом для Озарка было стремление набить потуже кошелек, то теперь, похоже, жадность уступила первое место жестокости.
И вот этот день настал. Все шло как обычно, команда выполняла стандартные упражнения: бег с веревкой по кругу, висение на канате, ходьба по-собачьи. Ничего такого, что выходило бы за рамки привычных нагрузок.
Сего уже висел на канате, когда через решетки на окнах пробились последние лучи сумеречного света. Заметив, что руки висящего рядом Плаксы дрожат от напряжения, он спрыгнул на землю.
Озарк, стоявший спиной к команде, повернулся и пристально посмотрел на него.
Возможно, причиной всему было вовсе не то, что Сего покусился на его контроль над командой или показал его некомпетентность. Возможно, не было причиной и то, что сделка между потенциальным патроном и Талу лишала наставника тех битов, на которые он рассчитывал.
Сего видел, что случившее задело Озарка намного сильнее, стало для него своего рода потрясением. Как и любой гривар, Озарк стремился найти собственный Путь Света. Вероятно, его способностей оказалось недостаточно, чтобы сражаться за Цитадель или стать хорошо оплачиваемым мерком. В результате ему пришлось довольствоваться одним из наименее почетных занятий, открытых для гривара.
Наставник – человек, зарабатывающий на жизнь не собственными кулаками, а получающий выгоду от мастерства других бойцов. Такая профессия не считалась достойной.
Каждый день Озарк подбирал объедки со стола Талу, с нетерпением ожидая побед и продаж и не думая ни о чем другом. Столь жалкое существование рождало в нем неуверенность, страх и гнев.
Механизированный голос Озарка эхом отразился от каменных стен двора:
– Сегодня, паршивцы, мы внесем кое-какие изменения в эту чудесную сумеречную смену. Вы все выглядите в круге слабаками. Даже выигрывая, выглядите слабаками. – Обнажив кривые зубы, он уставился на Сего. – В вас нет инстинкта убийцы. Я хочу, чтобы вы начали развивать его в себе. Учились убивать. Патроны платят за убийц, а не за малодушный сброд.
Помолчав, он продолжил:
– Нам нужны настоящие бои, а не только эти простые упражнения. Считайте, что бы бьетесь в круге, только без света и зрителей. Два гривара, сражающихся до конца, как оно и должно быть.
Сего уже понял, к чему клонит наставник, и ему это не понравилось.
– Начнем прямо сейчас, – сказал Озарк. – Станьте в круг, двое в центре. – Он пробежал взглядом по шеренге и остановился на Сего. – Ты, становись в середину.
Сего знал, что должен сохранять спокойствие. Его товарищи по команде образовали круг, и он вышел в центр.
– Плакса, иди к нему, – проскрежетал механический голос.
Плакса послушно, как робот, вышел на середину круга. Весь его вид говорил о том, что он едва держится на ногах. Пустой, ничего не выражающий взгляд, как будто препараты перенесли парня в какой-то совершенно иной мир.
– В этом дворе я свет! – рявкнул Озарк. – Только я решаю, когда бой закончен. Вы сражаетесь, пока я не скажу «стоп». Ослушаетесь – будет хуже.
Сего растерялся. Мысли заметались в поисках выхода. Озарк придумал, как отомстить, – заставить драться с Плаксой. Фармер всегда говорил, что отразить можно каждый удар, как и выйти из любого сабмишна. Как выйти из данной ситуации?
Сего ни за что бы не стал драться с Плаксой в полную силу. Но если отказаться от боя, хуже будет всей команде. Вот если бы верх взял Плакса… Но малыш не в том состоянии, чтобы одержать достаточно убедительную победу, хотя благодаря ночным тренировкам обрел некоторую уверенность. Сейчас он едва может стоять, и его следовало бы отправить в медотсек.
– Начали! – скомандовал Озарк и сложил руки на груди.
Сего посмотрел Плаксе в глаза. Как привести его в чувство? Как заставить двигаться? Как сделать так, чтобы Плакса атаковал его и побил?
Сего поднял руки, принял боевую стойку и попытался привлечь внимание противника, кружа вокруг него и делая ложные выпады. Все его ухищрения пропали даром – Плакса ни на что не реагировал, просто стоял на месте. Он даже не пошевелился, когда кулак Сего пролетел перед его лицом.
Сего вспомнил тот момент во дворе, когда Плакса в первый раз поднял Дозера на плечи. С тех пор прошло лишь несколько месяцев, хотя иногда казалось, что едва ли не вся жизнь пролетела здесь, в Подземье, в рабстве у Талу.
За время пребывания в Глуби он узнал о жадности, подкупе и страхе, на которых держался этот мирок. Здесь, в Подземье, правили такие люди, как наставник Озарк. Но и те, кто наблюдал за происходящим в круге со стороны и ничего не знал о настоящих испытаниях, с пеной у рта требовали одного: убей. Здесь процветали люди, подобные Талу, те, кто наживался на поте и крови молодых гриваров.
Но во тьме был свет. Сего видел его, когда Плакса тащил Дозера на плечах по двору. Видел и позже, когда Плакса вышел следом за ним в темный двор и остался для дополнительной тренировки. И в тот, и в другой день глаза мальчика светились, как будто он вдруг почувствовал проложенный для него Путь.
Те моменты придали Сего сил. Вся команда наконец-то работала вместе, действуя как единое целое и используя преимущества этого единства в своих интересах. Наблюдая, с каким желанием изучают новые приемы Дозер и Коленки, как они противостоят нападкам Шиара, Сего видел свет во тьме. Он почти чувствовал его в каждом вдохе.
Внезапно Сего понял, что ощущает свет. Над ним и Плаксой завис одиночный пульсирующий спектрал. Тот самый, его спектрал. Он снова вернулся во двор и пролил свое сияние на Девятую команду. Сего узнал его по белому мерцанию тонких усиков, по нежному теплу, согревшему лицо, когда он приблизился.
И мальчики, и Озарк уставились на огонек, разинув рот. Здесь, в отличие от круга Талу, не было никакого привлекающего спектралы сплава.
Но свет был нужен не только Сего. Как вода, как воздух, как жизнь, свет был нужен Плаксе. Нужен, чтобы собраться с силами, атаковать, побить и тем самым подвести черту под этим днем.
Словно услышав мысли Сего, сияющий комочек медленно подплыл к Плаксе и осветил его сверху. И глаза малыша ожили – сначала в них появилось мерцание, потом в радужках вспыхнули ярко-желтые искры. Он как будто очнулся от сна и, оглядевшись по сторонам, глубоко вздохнул.
На этот раз Сего сумел поймать взгляд товарища. Чтобы бой получился убедительным, действовать нужно быстро. Он снова надвинулся на Плаксу и провел несколько ложных выпадов, на которые тот отреагировал должным образом – уклоняясь из стороны в сторону и уверенно перемещаясь по площадке.
Кружась над Плаксой, спектрал следовал за каждым его движением.
Нацеленный в подбородок быстрый джеб Плакса блокировал, хотя и с трудом. Действовать медленнее Сего не мог, иначе Озарк догадался бы, что они ведут свою игру.
Он провел комбинацию из джеба и кросса – Плакса блокировал первый, защитившись обеими руками, но не успел уклониться от второго, который задел ухо.
С двойным тейкдауном получилось лучше – Сего умышленно затянул так, что Плакса успел выполнить спрол.
У малыша получалось даже лучше, чем можно было ожидать. Он не только избежал захвата ног, но и несколько раз ударил Сего по голове локтями. Один удар пришелся в едва затянувшуюся рану чуть выше глаза. По щеке потекла кровь.
Сего точно знал, что нужно сделать, чтобы Плакса в полной мере воспользовался преимущественной позицией и закончил поединок. Заключительные па этого танца он знал наизусть.
Отказавшись от попытки захвата, он сделал вид, что не удержал равновесие, и упал. Плакса тут же навалился сверху. Теперь Сего оказался в позе черепахи – на четвереньках, лбом в пол. Что делать, Плакса точно знал – они едва ли не каждый вечер обыгрывали эту ситуацию во время внеурочных тренировок во дворе.
Все прошло как по писаному. Перекинув ногу через бедро Сего, Плакса провел захват со спины, сцепив руки – одну через плечо, другую из-под плеча. Теперь он должен был провести удушающий прием, и команда горячо его поддержала. Сего изобразил классическую защиту, сопротивляясь его попыткам просунуть руку под подбородок. В какой-то момент он ощутил присутствие спектрала, который, повиснув над бойцами, согревал их теплым сиянием.
Время пришло. Плаксе оставалось только правильно распорядиться преимуществом и довести дело до конца. Лучшего момента и быть не могло.
Одним плавным движением Плакса просунул руку под подбородок Сего и, замкнув захват, начал сдавливать артерии по обе стороны шеи Сего, чтобы остановить приток крови к мозгу. Отличная работа. У Сего закружилась голова. Он еще успел сдержать улыбку при мысли, что вот сейчас малыш придушит его до потери сознания.
Тьма уже сомкнулась над ним, когда послышался крик Озарка:
– Не отпускай – души!
Сэм бросился вперед, а Сего моментально убрал ноги назад и навалился на плечи младшего брата, заставив его упасть на колени. В следующий момент он развернулся и оказался сбоку от Сэма.
За происходящим в круге железного дерева внимательно наблюдал Фармер, оценивая техническую подготовку учеников в ходе спарринга. Как обычно, на нем была длинная, с обрезанными под локтем рукавами туника; седые волосы падали на плечи. Арри послушно сидела рядом с хозяином, приподнимаясь на задних лапах и тявкая, когда один из братьев делал резкое движение.
Круг был их домом. Братья проводили в нем большую часть каждого дня, тренируясь с раннего утра, когда солнце только-только выглядывало из-за изумрудного моря, и до глубокого вечера, пока в сгущающихся сумерках не падали в изнеможении на деревянный пол.
Сего надавил на брата и легонько ударил в ухо, напомнив о необходимости прикрываться. Обычной реакции от Сэма не последовало. Как правило, он отчаянно сопротивлялся, так что спарринг превращался в горячую схватку, после которой оба долго отдувались, лежа на спине.
Противниками в круге всегда были братья. И каждый поединок проходил в жестоком соперничестве, пока один из двоих уже не мог продолжать – лежал без сознания после удушающего захвата или в сознании, но с попавшей на болевой прием конечностью. Сего никогда не злился на братьев, если ему делали больно. Фармер часто повторял, что твой противник – твой учитель, и, конечно же, он был прав. Хотя технике борьбы Сего научил именно старый мастер, приемы оттачивались и доводились до автоматизма в постоянных спаррингах с братьями. Новые атаки и комбинации Сего испытывал на Сэме. Защищался или просто пытался выжить в противостоянии с Сайласом.
– Ты размышляешь. Колеблешься. Не думай, – посоветовал Фармер, возвращая Сего к спаррингу с Сэмом.
Сэм все еще стоял на четвереньках в защитной позиции.
Почему он остановился?
Сего придавил брата к земле. Он отрабатывал эту атаку тысячи раз, и теперь исполнить ее было так же просто и легко, как сделать шаг.
Протолкнув руку под подбородком, он зафиксировал захват и усилил нажим. Через несколько секунд Сэм похлопал ладонью по земле, признавая поражение.
Сего откатился в сторону и сел лицом к брату.
– Ты должен был вывернуться, пока я не взял тебя в захват, – разочарованно упрекнул брата Сего.
– Знаю, – сказал Сэм, опустив голову и уставившись в землю. – Я пытался.
Хотя Сэм и был самым младшим из трех братьев, прежде он даже в безнадежной ситуации сражался, как загнанный в угол островной ферркот. Однако в последнее время слишком часто сдавался без сопротивления.
– Ничего ты не пытался. И уже давно не пытаешься. – Встав над братом, Сего повысил голос. – Сколько раз мы боролись? Я знаю, когда ты пытаешься, а когда – нет.
– Я пытался, – равнодушно повторил Сэм. – Просто ты лучше меня.
Они посмотрели друг другу в глаза, и у Сего зашевелились волосы на затылке. Фармер учил мальчиков не выносить эмоции за пределы круга, но Сего ничего не мог с собой поделать – в груди у него разгорался пожар. Возможно, он злился из-за того, что Сэм своей апатией не позволял ему совершенствоваться. Трудно научиться чему-то, не встречая настоящего сопротивления. Именно для того, чтобы стать лучше, они и тренировались. И вот теперь тупик.
– Что с тобой не так?! – закричал на брата Сего. – Ты разве не хочешь стать сильнее?
Сэм покачал головой:
– Не знаю.
Обычно вопросы у него рождались каждую секунду, и он на протяжении всего дня забрасывал ими старшего брата. Почему у некоторых крабов мягкий панцирь, если из-за этого они более уязвимы? Почему Фармер никогда не улыбается? Куда ведет Путь? Но сегодня, когда настала очередь Сего задать простой вопрос, Сэм не нашелся с ответом. И выражение лица у него было такое жалобное.
Или, может быть, Сего не в себе из-за Сайласа, из-за того, что тот ушел? Сайлас всегда устраивал Сего настоящую проверку и спуску не давал, заставляя работать до последнего. Сэм на такое не способен. В круге он зачастую почти бесполезен.
Сего чувствовал, как в нем закипает гнев.
– Сайлас ушел. Бросил нас, – зло сказал он, чтобы Сэм тоже рассердился и почувствовал то же, что и брат. – Ты его тормозил. Вот почему он ушел!
Сэм бросился на Сего, нанося беспорядочные удары. Сего сумел отразить один, но пропустил другой, в голову.
Он поднес руку ко рту, почувствовав вкус крови на языке. Вот чего ему недоставало. Так его не били с тех пор, как ушел Сайлас.
– Вот о чем я говорю. – Сего улыбнулся Сэму сквозь окровавленные зубы, поднял руки и шагнул вперед.
Сэм не улыбался.
Сего провел ложный выпад и сразу же нанес удар локтем в лоб. Потом обхватил Сэма обеими руками за шею, дернул на себя и ударил коленом в живот. Брат ответил ударом головой в грудину.
– Вот так! – Сэго сплюнул на пол кровь.
Фармер научил их с уважением относиться к кругу, и после каждого поединка они тщательно прибирались.
Сего провел кросс, а когда брат увернулся, нанес плотный удар по корпусу. Сэм поморщился, обхватил Сего за спину, вдавил в него бедро, толкнул и резко повернулся, швырнув брата на деревянную стену.
– Вот так! Видишь? – крикнул Сего, поднимаясь. – Вот так мы оттачиваем приемы! Вот так мы становимся лучше!
Арри протяжно завыла.
– О чем ты вообще говоришь?! – выкрикнул Сэм, глядя на брата сверху вниз. – Стать лучше – для чего? Какой во всем этом смысл?
Сего лишь теперь случайно заметил, что за их жаркой схваткой следит Фармер. Лицо залила краска стыда – он перешел границы дозволенного, крича и плюясь в священном круге железного дерева. Сего сел и, переведя дыхание, посмотрел на старого мастера.
Фармер кивнул ему и повторил вопрос Сэма:
– Так какой во всем этом смысл?
Сего медленно выдохнул, дожидаясь, когда ослабнет действие адреналина.
Почему он так разозлился? Сэм не сделал ничего плохого. Сайлас ушел не из-за него.
Их было трое – и теперь на острове у Сего остался только один брат.
– Мы сражаемся для того, чтобы остальным не пришлось этого делать, – медленно ответил Сего.
– Да, знаю. Слышал тысячу раз, – раздраженно бросил Сэм. Он еще не остыл. С вызовом посмотрев на Фармера, мальчик отчеканил: – Мы сражаемся для того, чтобы остальным не пришлось этого делать. Мы тренируемся, чтобы встать на Путь.
Сего кивнул:
– Да, все правильно.
Сэма это не убедило.
– Но почему мы на самом деле сражаемся? Всю жизнь тренируемся, чтобы встать на Путь, но как узнать, что там на самом деле что-то есть? Я никакого Пути не видел. А ты? Что, если там, куда поплыл Сайлас, нет ничего, кроме воды?
Сего посмотрел на младшего брата. Так вот почему Сэм в последнее время ведет себя столь странно. Он не верит. Не верит, что Путь куда-то ведет. И не верит, что Сайлас еще жив.
Сего ждал, что брату ответит Фармер, но старый мастер хранил молчание. Он проверял Сего – хотел, чтобы тот сам объяснил Сэму.
– Откуда мы знаем, что есть небо и морское дно? Я никогда не забирался так высоко, чтобы почувствовать облака, и не нырял так глубоко, чтобы коснуться дна самых глубоких впадин, но это не значит, что их нет. Это же относится и к Пути. Мы должны верить, как верил Сайлас.
Сэм опустил глаза, на которые навернулись слезы. Он медленно выдохнул.
Сего встал и положил руку брату на плечо:
– Извини, что давил на тебя. Сам не знаю, что на меня нашло.
Сэм кивнул, потом посмотрел на Фармера, снова на Сего, и его глаза цвета сенного цветка блеснули.
– Ты тоже меня извини. Я просто скучаю по Сайласу, – признался Сэм. – Впредь буду стараться, обещаю.
– Хорошо. – Сего посмотрел на Фармера, ожидая указаний, но старый мастер лишь кивнул.
– Давай еще потренируемся, – сказал Сего, и его голос дрогнул от этих слов.
Сего очнулся. Его и раньше душили до потери сознания, но тогда это делали умелые руки Фармера. Хотя он знал, что отключился на минуту-две, ощущение было такое, словно прошла вечность.
В глазах прояснялось, мир постепенно проступал из темноты. Сего лежал во дворе. Мальчики все еще стояли кругом, а в середине сражались двое. На этот раз в противники Плаксе достался Шиар. Наставник кричал Шиару, чтобы тот заканчивал бой.
– Не отпускай – души.
То же самое он кричал Плаксе. Приказывал убить Сего.
Однако Сего был жив. Если бы Плакса не ослабил захват, Сего умер бы. Должно быть, Плакса ослушался приказа, и Озарк наказал его еще одним поединком. Наставник знает, что Шиар не проявит милосердия.
Плакса упал в грязь. Шиар легко расправлялся с противником, который был младше и слабее. Спектрал исчез, и глаза Плаксы как будто померкли.
Сего попытался встать. Он поможет товарищу, чего бы это ни стоило. Он не допустит, чтобы Шиар избил мальчишку до полусмерти.
Но попытка не удалась, Сего не смог даже пошевелиться – так и лежал парализованный. Он чувствовал себя словно в тумане, как в тот день, когда его забрали с улицы. Несомненно, это действовал тот же успокоительный препарат, нейролептик. Не в состоянии что-либо сделать, Сего мог лишь беспомощно наблюдать, как избивают друга.
Поединок превратился в расправу. Шиар пустил в ход и руки, и ноги, нанося удары противнику, который отчаянно старался прикрыться. С шакальей ухмылкой Шиар въехал Плаксе коленом в солнечное сплетение. Удары сыпались градом, и малыш перевернулся на живот и подтянул колени, защищаясь единственным доступным способом от яростных атак.
Сего обвел взглядом своих товарищей. Они стояли как вкопанные, и никто не протянул руки, чтобы помочь Плаксе. Коленки даже крепко зажмурился, как будто мысленно перенесся в некое другое место.
– Останови поединок! – Дозер вышел из круга и умоляюще обратился к наставнику. – Убьет же!
– Вернись на место, паршивец! – рыкнул в ответ Озарк. – А не то закончишь так же, как этот маленький говнюк.
Дозер покачал головой и шагнул к Шиару, продолжавшему безжалостно колотить Плаксу по ребрам.
Озарк двинулся наперерез Дозеру, и в его руке вдруг оказался металлический стержень, по которому мерцающей красной змейкой пробегал ток.
Дозер замер, будто налетел на невидимое препятствие; с удивлением и опаской он глядел на незнакомую вещь в руке гривара. Применение оружия являлось прямым нарушением Кодекса. Сего, в отличие от товарища, не удивился – он знал, что за человек Озарк и что у него на уме.
Стоя над лежащим Плаксой, Шиар мерзко рассмеялся и, повернувшись к Сего, поймал его взгляд. Первый кик сверху пришелся в грудную клетку и отозвался глухим хрустом. Следующий – в висок. Голова мотнулась – туда-сюда, как шарик на резинке.
Сего попытался закричать, но не смог издать ни звука. Собрав все силы, он приказал себе встать и спасти друга. Сразиться с Шиаром, а если понадобится, то и с самим Озарком. И снова ничего не получилось. Он лежал обездвиженный, беспомощный.
В какой-то момент взгляды встретились, и на мгновение Сего показалось, что он видит блеск в глазах Плаксы. Тот же дерзкий блеск, который видел раньше в глазах Сэма. Тот же вопрос: «Почему я здесь? Почему я дерусь?»
Еще один кик. Тело Плаксы дернулось. И глаза погасли.
Мучительно трудные, те дни тренировок в подвале Андерсона вернули Мюррею приятное ощущение, что наконец-то, после стольких лет, растраченных на бесполезную работу, он занимается чем-то стоящим.
Хотя Мюррей помнил Андерсона как хорошего спарринг-партнера, ему и в голову не могло прийти, что друг окажется таким суровым, неуступчивым тренером. Непринужденная беспечность слетела с долговязого гривара, как только Мюррей объяснил, насколько это важно – сразиться с Драгуном и купить этой победой свободу для Сего.
С того момента и далее большую часть времени Мюррей проводил на матах – пыхтел, сопел, кряхтел, падал, блевал в банку в углу и вообще чувствовал себя так, словно умирает.
Подвал был оснащен лишь самым необходимым для боевой подготовки, но двум старым рыцарям вполне хватало и того, что есть. Потрепанная скакалка – пристально наблюдая за Мюрреем, Андерсон анализировал работу его ног и мобильность в разных позах, в разном ритме и с разной скоростью. Подвесной боксерский мешок – стоя за спиной, Андерсон криком гнал Мюррея, требуя снова и снова новых ударов: кулаками, коленями, локтями. Видавшие виды тайпады – держа пару в руках, Андерсон приказывал Мюррею отрабатывать атакующие комбинации из одного, двух, трех, четырех, пяти и шести ударов. Худое, местами протертое до дыр татами – растянувшись на нем, Мюррей по команде Андерсона повторял простой и двойной тейкдауны. Тяжелый, латаный-перелатаный тренировочный манекен – Андерсон стоял над Мюрреем и орал, что это последняя минута боя и поверженного противника необходимо добить серией ударов: два в корпус, один в голову, два в корпус, один в голову и снова, и снова, и снова.
А когда Мюррей, хрипя, как пес, и хватая ртом воздух, пытался передохнуть, наступала очередь спарринговых раундов.
Хотя Андерсон и постарел, джебы он наносил с жуткой быстротой и точностью, попадая Мюррею в нос, отбрасывая назад и не позволяя сблизиться.
Они тренировались на матах, и Андерсон обхватывал Мюррея ногами, раз за разом угрожая болевым или удушающим приемом, легко переходя от треугольника к омоплата, залому плеча, а от него к рычагу локтя.
По окончании занятия два старых гривара валились на маты и лежали бок о бок, потные и окровавленные.