Глава 2. Момент истины

– Я предлагаю вам, Константин Александрович, считать меня своим другом. – Император протянул мне руку. – Я бы мог прямо сейчас предложить вам весьма достойное место рядом с собой, но мне кажется, что вы должны пройти свой путь. Посему, мой вам дружеский совет – продолжайте учиться. Я верю, что ни один день, проведённый в стенах академии, не пропадает для вас даром. Кроме того, как показала практика, вы, даже находясь здесь, можете сослужить добрую службу престолу. А если вам понадобится моя помощь в чём-либо… Думаю, вы представляете, как можно со мной связаться.

Я вежливо поклонился. Пожимая руку императора, с тоской думал о том, что не могу обратиться к его помощи в том деле, которое занимает меня больше всего. Мёртвый завод, пропавший Вишневский…

Попросить, конечно, можно, но что дальше? Вряд ли император отправится со мной на завод, чтобы огнём и мечом (или какое там у него личное оружие) выбить правду из бетонных стен. Нет – он попытается помочь так, как привык, то есть, отдавая приказы и задавая вопросы. А если я всё понимаю правильно, то ситуация с заводом уходит корнями глубоко в верхушку. Предатель затаился где-то очень близко от императора, в самом доверенном его окружении. Одно неосторожное движение – и государя обнаружат поутру с кинжалом в горле. А до кучи подставят и меня.

Император наверняка знает о том, что против него идёт война. Что его пытаются ослабить. Развязать открытый конфликт между чёрными и белыми магами, сместить главу государства с престола, заставить самую могучую империю в мире увязнуть в собственных проблемах. Он просто не может этого не знать! Рядом с тем, кто по-настоящему силён, всегда будут завистники и шпионы. Но это однозначно не та тема, которую император готов обсуждать со мной – посторонним, по сути, человеком. Он ведь, ко всему прочему, считает меня несовершеннолетним…

– Империи ещё предстоит пройти через тёмные времена, – словно подтверждая мои мысли, глухо проговорил император. – Мои прорицатели твердят об этом в один голос. Но благодаря таким людям, как вы, господин Барятинский, мы всё преодолеем.

– Это честь для меня, ваше величество, – сказал я, вытянувшись по стойке смирно.

Император улыбнулся.

– В знак моего расположения, позвольте вручить вам небольшой подарок. – Он раскрыл ладонь. Я увидел чёрную бархатную коробочку. – От души надеюсь, что эта безделушка никогда вам не пригодится. Однако жизнь наша полна неожиданностей, в ней бывает всякое. Я знаю, Константин Александрович, что тьма пытается взять над вами верх. Знаю, что вы с этим боретесь, и знаю, как тяжела эта борьба. Вы ещё очень молоды, но уже успели избрать свой путь – трудный и полный опасностей. Если случится так, что когда-нибудь вам пригодится мой подарок, буду рад, что сумел помочь – хотя бы косвенно. Эта вещица – аккумулятор чёрной энергии, штучная работа. Аккумулятор довольно мощный, приблизительно десятого уровня. Поэтому прошу вас соблюдать при использовании осторожность.

– Благодарю, – принимая коробочку, только и сумел сказать я. Из сопроводительных слов, честно говоря, мало что понял.

– Не стоит благодарности. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.

Налетел ветер, и фигура государя стала белой, рассыпалась на мириады снежинок. Их унесло прочь. Я обалдело повернул голову, но уже ничто не напоминало о присутствии в парке монаршей особы.

– Вот что значит двадцатый уровень, – пробормотал я.

Раскрыл коробочку. Внутри, на белом бархате, лежала чёрная жемчужина.

***

После отбоя, дождавшись, пока за перегородкой уснёт Мишель, я прилёг на пол посреди комнаты и достал коробок спичек. Зажёг одну и прочитал заклинание.

К этому ощущению, наверное, невозможно привыкнуть. Как будто начинаешь спускаться на сверхскоростном грузовом лифте. Я не вскрикнул, но ударился чувствительно, внутренности ощутимо взболтало.

– Три секунды, чтобы назвать причину не испепелить тебя на месте, – послышался тихий голос.

Я приподнял голову и увидел Кристину. Она лежала на кровати, целомудренно укрытая одеялом, и держала в руках книжку. На этот раз – Фридрих Шиллер, пьесы. Светильником госпоже Алмазовой служила висящая над головой шаровая молния. Молния угрожающе искрила. Испепелит или нет – это ещё большой вопрос, но что не пощекочет – уж точно.

– Все скажут, что ты сделала это из зависти, потому что отчаялась обогнать меня в учёбе, – прокряхтел я, поднимаясь.

Кристина злобно зыркнула, опустив книгу.

– Послушай, Барятинский, ты что себе позволяешь?! Ты вообще понимаешь, как это выглядит?!

– Выглядит – это когда кто-то смотрит, – возразил я. – А мы тут одни. Подвинься.

– Че… чего?! – вытаращила глаза Кристина.

Я полюбовался на то, как она сначала бледнеет, потом краснеет. И только после этого великодушно сказал:

– Шучу. Я тут проездом.

Зажёг ещё одну спичку и, перегнувшись через кровать, положил руку на стену.

Кристина взбеленилась окончательно.

– Ты! Да как ты смеешь?! Моя комната тебе – проходной двор, что ли?!

– О, – спохватился я. – Прости. Ты, верно, думала, что я пришёл к тебе.

Кристина задохнулась. Мне показалось, что она сейчас заплачет.

– На обратном пути пообнимаемся, – подмигнул я ей. – А теперь – прошу меня извинить. Неотложные дела.

Я скороговоркой пробормотал заклинание и кувырком перелетел через кровать Кристины.

Ну а что мне ещё оставалось? Зима, за окном всё обледенело, падать не очень хочется. К тому же откроешь окно – все сразу почувствуют поток ледяного воздуха. Закрыть же его я снаружи не сумею основательно. В коридоре то и дело шныряют наставники. Вот и приходится пользоваться тем, что даёт нам бог. Ну или кто там…

Хотя, может, Косте Барятинскому просто хотелось взбесить Кристину. Тоже вполне себе довод в пользу такого поступка.

Из корпуса я выбрался без проблем и, короткими перебежками, от тени к тени, пробрался к воротам. Те были заперты, пришлось перелезать. Как только я спрыгнул с той стороны, за спиной раздался сиплый голос:

– Кошелёк или жизнь?!

Я спокойно повернулся, смерил взглядом грузную фигуру.

– Ну, давай для начала кошелёк, а там посмотрим.

Федот захихикал:

– Умеете вы, ваше сиятельство, шутку подхватить! Уважаю-с.

– Чего сипишь-то? – спросил я. – Давно мёрзнешь?

– Да вот угораздило простуду подхватить. – Федот чихнул. – А подъехали мы всего минут пять как. Извольте со мною – вон туда. Мы там – неприметненько.

– Ну так а чего сам-то поехал? – спросил я, следуя за Федотом. – Сидел бы дома, чай с малиной пил.

– Да как же я, своего уважения-то не засвидетельствовать, – всплеснул руками Федот.

Машину водитель загнал едва ли не в сугроб. Сам стоял рядом и курил папиросу – очень неприметно, ага. Вот таких гениев снайперы валят на раз без всяких инфракрасных прицелов.

– Ну-ну, – только и сказал я.

Федот открыл дверь, я сел в начавший остывать салон. За руль вернулся молчаливый водитель, а рядом со мной, кряхтя, влез Федот. Зачихал и запустился двигатель, машина выползла на дорогу.

Вообще, я планировал эту свою вылазку в субботу ночью, когда приеду навестить семью. Но меня вдруг посетила неприятная мыслишка. То, что я, как киношный супергерой, по выходным приезжаю в город и совершаю подвиги – это, конечно, здорово. Но если мои враги – могущественные чёрные маги, то они легко могли эту схему срисовать. И устроить за мной слежку по выходным.

Вот я и решил смотаться на разведку в неурочное время. Федоту же я мог доверять как минимум в плане умения обнаружить хвост. Если на своей должности до таких лет дожил – значит, подобные задачки как орешки щёлкает.

– Вещи? – спросил я.

– В багажнике, – махнул рукой назад Федот. – Только, ваше сиятельство, поверьте старому негодяю – неладное дело вы затеяли. Место это и днём-то – перекреститься да забыть. А уж ночью…

– Я тебя туда лезть не прошу, – перебил я. – Просто довези. И подожди, как условились.

– Так не за себя, не за себя ведь душа болит! – Федот прижал руку к сердцу. – За вас переживаю! Вы, вон, только жить ведь начинаете. Такая светлая дорога перед вами расстилается. С самой великою княжною вальсировать изволили…

Я, не выдержав, расхохотался. Ну да, об этой стороне дела даже не подумал. А ведь действительно: акции Федота стремительно рванули вверх. Теперь он не просто дружит с аристократом из Ближнего круга, но с аристократом, который, можно сказать, приближенный императора.

Хотя, справедливости ради, Федоту я и впрямь должен. Он меня выручал неоднократно, а всё, что для него сделал я – отмазал от Юсупова-старшего. Который из-за меня же против Федота и ополчился…

– Ладно, говори, чего хочешь, – сказал я.

Федот покосился на водителя, но, видимо, решил, что ковать железо лучше, пока горячо.

– Дак, видите ли, ваше сиятельство, какая песня… Хочу, понимаете, в люди выйти. Мечта жизни, можно сказать…

– Дворянство личное, что ли? – догадался я.

– Потомственное-с, – быстро возразил Федот.

– Потомственное-то тебе зачем? – удивился я. – Ты ведь даже не женат.

Федот как-то грустно на меня посмотрел, вздохнул:

– Что ж, ваше сиятельство, правда ваша: не женат. И не молод. Но всё ж человеком остаюсь. И хотелось бы, знаете, старость встретить в кругу семьи. При супруге законной, с детьми, за которых душа покойна будет – что не пойдут по кривой дорожке, а станут уважаемыми людьми. Вы не подумайте, я знаю, что самого-то меня, как ни крути, на императорский бал не пригласят. Нагрешил-с, изрядно нагрешил. Ну так оно, ежели историей поинтересоваться, кто из нынешних благородных родов с чистыми руками начинал-то? Время – оно всё стирает. Может, не дети, но внуки мои уж точно не хуже других будут. А жениться – что? Жениться нашему брату – недолго. Мы, чай, не аристократы, дело нехитрое.

Я крепко задумался. Купить липовое дворянство было не так уж сложно, но и попасться на этом – куда проще. Федот же хотел сделать всё по закону. Значит, из всех путей, ему оставалось лишь два: выслужить какой-нибудь серьёзный орден, либо – пожалование дворянства личной милостию императора.

Представив, как я обращаюсь к императору с подобной просьбой, я погрустнел. Не поймёт государь юмора, ох, не поймёт…

– Скажете чего, ваше сиятельство? – смущённо просипел Федот.

– Я тебя услышал, – сказал я. – Подумаю. Но имей в виду – скорее всего, придётся поработать.

– А это мы – люди работящие, – осклабился Федот. – Отродясь работы не чурались.

***

Выглядел завод и вправду мрачно и мёртво. Ни одного огонька не светилось за высоким забором – это мы ещё издали разглядели. Федот приказал водителю остановиться поодаль. Казалось, что город вокруг завода вымер. Вроде как промзона, но видно, что заброшенная и нерабочая. Заборы разрушенные, цеха пустые, с выбитыми окнами.

– Гиблое место, – сказал Федот.

– А по окрестностям шерстили? – спросил я.

– Обижаете, ваше сиятельство. Всё вокруг изведали, что могли.

– Никого?

Федот молча покачал головой. Видно было, что ему самому тут сильно не по себе. И вправду, от местечка этого, особенно ночью, веяло потусторонней жутью. Мне ещё было хорошо – я видел в темноте лучше кошки.

– Ладно, – сказал я и открыл дверцу. – Пойду, гляну.

Водитель без приказа вышел наружу одновременно со мной. Открыл багажник и молча отступил в сторону. Я расстегнул лежащий там саквояж, достал полевую форму, заказанную в ателье месье Кардена, принялся переодеваться. Целую схему пришлось сочинить, как передать одежду Федоту. С использованием Вовы и Нади, само собой разумеется. Но я сумел всё это устроить по телефону из академии.

– А личину-то что ж, менять не будете? – участливо спросил Федот, тоже выбравшийся из машины.

– Ни к чему, – ответил я. – Не те люди там сидят. Если Вишневского прибрали – значит, догадались, кто под них роет. А если до сих пор не нанесли удар – значит, либо им плевать, либо что-то задумали.

Ну и ещё один крохотный нюанс – я не умею менять личину. А завалиться среди ночи к Наде с такой просьбой… Нет, ну можно, конечно. Мало ли, какие я амурные предприятия проворачиваю. Но всё равно лучше не надо. Попадусь ещё на глаза кому-нибудь, оправдывайся потом…

– Да и вряд ли там сейчас кто-то есть, – сказал я. – Сам же говорил – не входит никто, не выходит. Трубы, вон, не дымятся даже.

– Дак они – временами, – пробормотал Федот, щуря глаза. – То дымят, то не дымят. Хотя я, признаться, и труб-то почти не вижу.

– Ничего. Главное, что я вижу… Оружие?

– Там же, дно второе откройте-с в саквояжике.

– Ага.

Я приподнял фальшдно, оценил имеющийся там арсенал. Взял пару револьверов.

– Хватит вам? – засомневался Федот.

Видно, о том, как мы в прошлый раз брали завод, ему рассказывали в красках.

– Ну, если этого не хватит – значит, и миномёта будет мало, – усмехнулся я и захлопнул крышку багажника. – Не на войну иду. Просто хочу осмотреться.

Я подошёл к передней пассажирской дверце, открыл её, вытащил резиновый коврик. Придирчиво осмотрел его, встряхнул и свернул в трубочку.

– Ну, с Богом, – перекрестил меня Федот. – Полчаса ждём, после – уезжаем. Верно, ваше сиятельство?

– Верно, – кивнул я. – Всё, время пошло.

И, резко сорвавшись с места, побежал к заводу. Обмундирование, заказанное у Кардена, больше годилось для летних ночей, чем для зимних, и стоять на месте было холодно.

Я заранее положил себе условие: обойтись без магии, если дело не дойдёт до прямых конфронтаций. Если детекторы магии есть в Академии и у деда, то у серьёзных людей, творящих всякую гнусь, они просто по определению обязаны быть.

Добежав до стены, я моментально наметил маршрут по едва заметным неподготовленному взгляду выщерблинам и неровностям. Подпрыгнул, зацепился, оттолкнулся, подтянулся и – бросил резиновый коврик поверх колючей проволоки. Перевалился через него, оценил обстановку внизу – рыхлый снег.

Плохо… В снегу может быть закопано что угодно. Но лично я, если бы ставил капканы или растяжки – делал бы это прямо под забором, там, куда будет спрыгивать злоумышленник. Значит, действовать надо не так, как ожидают от тупого злоумышленника.

Я перегнулся через коврик, зацепился руками за край забора, резко кувырнулся вперёд, будто пытаясь скатиться вниз. Прежде чем спохватилась гравитация, оттолкнулся от забора ногами, прыгнул вперёд. Ещё один кувырок в полёте – и вот я приземлился по колено в снегу в добрых трёх метрах от забора.

– Как два пальца, – выдохнул я с облачком пара и огляделся.

Территория завода была безлюдна. Собаки на меня тоже ниоткуда не кидались. И достаточно было бегло окинуть взглядом снежные заносы, чтобы понять: как минимум сутки тут никто не ходил. Не такой уж сильный снегопад.

Я двинулся вдоль стены здания – единственного на этой территории. Старался ступать бесшумно и прислушивался к гробовой тишине. Нашёл занесённую снегом металлическую дверь, скользнул к ней. Потянул за ручку – заперто.

– Ладно, – выдохнул я и поднял взгляд кверху.

Надо мной тянулся ряд зарешеченных окон со старым и мутным стеклом.

Я поставил ногу на ручку двери, подпрыгнул и схватился за решётку ближайшего окна. Уперся ногами в стену и что есть силы рванул назад.

С тихим, но в этой мрачной тишине показавшимся оглушительным шумом решётка вылетела из подгнивших старых кирпичей.

Приземлившись на ноги, я отбросил решётку и повторил маневр, только теперь закрепился на подоконнике. Совершенно некстати мелькнула мысль: «И этот человек жаловался, что не может выбраться через окно из комнаты! Скажи уж честно, просто хотелось лишний раз заглянуть к Кристине».

Впрочем, я тут же отмахнулся от этой мысли. Кристина осталась в другой жизни, как и все остальные. Сейчас есть только я и этот чёртов завод.

Пару мгновений я потратил, вглядываясь сквозь мутное стекло в недра завода. Окно принадлежало к одному из цехов – пустой коробке, где, наверное, некогда стояли станки. Сейчас – ни души, ни движения.

Ну что ж… Момент истины.

Я саданул по стеклу локтем. С печальным звоном осколки осыпались внутрь. Я спикировал на пол одновременно с последним из них, метнулся к открытой двери. Вернее – к пустой дверной коробке, единственному выходу из цеха. Прижался к стене, затаил дыхание.

Тишина. Никто не нёсся меня убивать, не было слышно недоуменных переговоров. И вдруг я заметил на стене – той, что с окнами, – знаки. Они выглядели, как в банальных ужастиках о призывах нечистой силы. Круги, вписанные в них звёзды и треугольники с какими-то надписями. Не русский, не латынь, не английский и не французский – всё, что я мог о них сказать.

Загрузка...