Дезире сидит у маленького письменного столика и смотрит, как Маделен распаковывает сумку и выкладывает на кровать одежду.
– Здесь все такие дружелюбные, – говорит соседка по комнате, накручивая локон на палец.
Маделен задумчиво улыбается. Она рада, что ее поселили в одну комнату с Дезире. Новая подруга уже показала ей церковь и приходской дом Стурстюган с комнатами вдоль длинного коридора – в одной из них она будет жить. На первом этаже расположена общая ванная комната, а рядом с залом собраний – кухня, именно так Маделен и представляла себе быт студентов колледжа.
Она развешивает одежду в платяной шкаф, который примостился между комодом и письменным столом. Комната небольшая, и кровати узкие, но домотканые коврики на стенах и постеленные внахлест половики создают ощущение уюта.
Когда Маделен достает из сумки свое второе платье – кремового цвета с деревянными пуговицами, – Дезире вскакивает со стула.
– Какая прелесть! – восклицает она, выхватывая наряд из рук Маделен. – Я обожаю длинные платья, но мне трудно подобрать такую модель. Я слишком маленького роста, – признается она, закатывая глаза.
Маделен улыбается. Она не привыкла общаться с людьми, которые так много говорят. Их отец всегда был немногословен, а когда Патрисия, поступив в колледж, уехала из дома, на ферме и вовсе воцарилась тишина. Иногда они за несколько дней могли обменяться только самыми необходимыми фразами.
– Значит, США, – говорит Дезире, кружась с платьем в обнимку. – И как там живется?
Маделен пожимает плечами.
– Хорошо. А как там у вас в Дании?
Дезире смеется, и ее золотистые локоны разлетаются в стороны.
– Неплохо, полагаю. Расскажи мне что-нибудь о своей семье.
Маделен ощупывает серебряную музыкальную нотку, висящую на шее. Это украшение – подарок Патрисии, Маделен всегда носит его под одеждой как талисман.
Вздохнув про себя, девушка продолжает распаковывать вещи. Ей трудно поверить в то, что всего двое суток назад она находилась на ферме в Мил Крик. Последние часы она посвятила играм с Мэттью, убрала за коровами, отведала жаркое из цыпленка с бататом, фасолью и кукурузой, приготовленное Патрисией, попрощалась с еще не родившимся маленьким племянником.
– У меня есть старшая сестра Патрисия, которая живет на нашей ферме в Вирджинии со своим мужем Майклом и сыном Мэттью. Ему четыре года, он чудесный. Вскоре у них родится еще ребенок, мы думаем, это будет мальчик.
Глаза Дезире начинают блестеть. Над уголком рта у нее есть маленькое родимое пятнышко, и она настолько мила, что от нее трудно оторвать взгляд.
– Как это здорово! У меня нет ни братьев, ни сестер, а родители живут в Хадеруп, недалеко от города Виборг, в Ютландии. Это самое скучное место в мире, – с драматизмом говорит она.
– А мои родители умерли.
Услышав свой голос, Маделен вздрагивает. Зачем она это сказала? Не успела извиниться, а Дезире уже стоит подле нее.
– Как это грустно. Бедняжка!
– Спасибо, – смутившись, отвечает Маделен.
Кажется, Дезире не заметила, что настроение в комнате сменилось, и радостно продолжает разговор:
– Рут рассказала, что ты играешь на фортепиано и поешь.
Маделен поправляет челку. Дома из-за высокой влажности воздуха волосы обычно лежат пышной копной, но здесь воздух, похоже, суше.
– Да, это так.
– Прекрасно! Тогда сможешь помогать мне с воскресной школой. Мы с детьми много поем.
Маделен кивает.
– Ты ведь, наверное, и в хоре поешь? – расспрашивает Дезире.
– Да, с шести лет.
Ей не хочется, чтобы Дезире видела, как мало у нее одежды, поэтому она подолгу возится с каждой вещью, одновременно пытаясь придумать, о чем бы спросить свою соседку по комнате.
– А сколько всего в церкви практикантов?
– Трое, – быстро отвечает Дезире. – Ты, я и Айно. Хотя они называют нас не практикантами, а адептами.
– Ладно, пусть так.
Дезире молчит и оценивающе смотрит, будто о чем-то раздумывая, потом понижает голос:
– Айно – милая, но все же я очень рада, что ты приехала.
Когда на парковке перед домом раздается шум, девушка, скользнув мимо Маделен, выглядывает в окошко.
– Пастор Линдберг идет.
Маделен, не понимая, что это означает, укладывает оставшуюся одежду в ящик комода, а Дезире хватает ее за плечо.
– Нам пора. Сейчас же.
Она встает перед Маделен, чтобы осмотреть ее, протягивает руку и проводит пальцем по едва заметному шраму на правой щеке.
От такого интимного жеста у Маделен возникает желание податься назад, но усилием воли она остается неподвижной.
– Откуда это? – спрашивает Дезире.
– Да так, лошадь лягнула.
Дезире серьезно кивает.
– Ты все равно красивая, – заявляет она, приглаживая волосы Маделен. – Вот так. – Открывая дверь, она весело восклицает: – Мы готовы!
Только что пустовавший зал собраний внезапно наполнился людьми, и они продолжают стекаться через настежь открытые двери. Некоторые усаживаются на выставленных в ряд светлых ротанговых креслах, другие беседуют, стоя вдоль стен. Стайка ребятишек гоняет мяч по паркетному полу, а в примыкающей к залу кухне две женщины накрывают кофейный стол. Приглушенные голоса и смех в зале сливаются в общий гомон.
Оглядываясь вокруг, Маделен смотрит на все широко раскрытыми глазами.
– Что происходит?
Дезире, которая на полголовы ниже Маделен, улыбается ей и ведет вглубь толпы прихожан. На подруге облегающее пышные формы платье длиной по колено.
– Просто короткая встреча. Пастор Линдберг на месте каждую среду, так что прихожане могут обсудить с ним, как прошла неделя. Большинство приходит немного посплетничать, – добавляет она, подмигивая.
Когда в зал заходит мужчина в белой рубашке и хлопковых брюках, народ замолкает. Маделен сразу понимает, кто это, и делает шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть его.
Пастор Линдберг, высокий загорелый мужчина, проводит уверенным жестом по светло-русым волосам, улыбаясь всем, кто стоит вокруг.
Приоткрыв рот, Маделен следит за тем, как он обходит зал. Похоже, пастор здоровается со всеми, кого встречает на своем пути, и всем подряд пожимает руки. Большинство прихожан улыбается в ответ, и видно, что вниманием пастора гордятся.
Дезире стоит с ней рядом, крепко сжав руки. С момента приезда Маделен она еще так долго не молчала.
– Он невероятный, правда? – шепчет Дезире, не спуская глаз с пастора.
Сейчас, когда они стоят так близко друг к другу, Маделен чувствует, что от соседки по комнате исходит сладковатый запах, медовый или цветочный.
С другой стороны комнаты она замечает Юнаса – он стоит, засунув руки в карманы. Пастор и его сын поразительно похожи друг на друга: то же вытянутое лицо и прямой нос. Статные, словно римские боги.
Маделен думает, каково быть сыном столь выдающегося человека. Наверное, приятно видеть, как все вокруг восхищаются твоим отцом. Она поднимает руку, чтобы помахать ему, но Юнас смотрит в пол и не замечает ее.
Пастор оборачивается и начинает двигаться в сторону Маделен, а она не знает, на чем остановить взгляд. Девушка чувствует, как на шее проступает пот, и вжимается в стену.
Пастор Линдберг останавливается перед ней и смотрит прямо в глаза.
– Приветствую! Ты – новая девочка из Шарлотсвилла? – произносит он, улыбаясь уголком рта.
– Да, Маделен, – выдавливает она.
Пастор протягивает руки, одной крепко пожимает ее ладонь, а другой приобнимает ее.
– Маделен, – повторяет он. – Это я, пастор Линдберг. Моя жена говорит, что ты музыкально одарена. Мечтаю услышать, как ты поешь.
Девушка не знает, как ответить. Из-за большого скопления людей в зале не хватает кислорода, она пытается набрать в легкие побольше воздуха.
– Это правда, – вставляет Дезире, хотя Маделен не взяла при ней ни единой ноты.
Пастор вновь улыбается, и Маделен чувствует, как пол уходит у нее из-под ног.
– Привет, Дезире, – здоровается он мимоходом, потом, бросив последний взгляд на Маделен, отпускает ее руку и направляется к следующему человеку.
Когда пастор отошел достаточно далеко, Дезире подвигается еще ближе к Маделен.
– Ты понравилась ему, – шепчет она.
Маделен все еще стоит, прижавшись к стене. Она чувствует себя воодушевленной и истощенной одновременно.
– Правда?
– Конечно, теперь ты – часть семьи.
Маделен смахивает упавшую на глаза прядь волос. Ей нравится мысль о том, чтобы стать частью чего-то большого.
Чувствуя, как Дезире тянется к ней, Маделен берет ее за руку как раз в тот момент, когда пастор обнимает пожилую женщину в инвалидном кресле и стоящая вокруг толпа взрывается аплодисментами.