Дал слово – держи Алтайская сказка

Давным-давно в дальней дали, у подножия горного хребта, рос могучий кедр, а под ним ютился ветхий шалаш. В том шалаше жил старик, и с ним три внучки, писаные красавицы.

Пошёл как-то старик за дровами, и попалась ему по дороге лиственница с почерневшими ветвями. Видит старик: дерево давно высохло. Вытащил из-за пояса топор, ударил по стволу, а из дерева вдруг выскочил страшный зверь и вцепился в него когтями.

– Ой, больно! – закричал старик.

– Я тебя отпущу, – ответил зверь, – только ты мне за это отдашь любимую внучку.

Пришёл старик домой, рассказал обо всём внучкам, спросил старшую:

– Согласишься к нему пойти? Я слово дал.

– Вот ещё, – отвечает та, – лучше утоплюсь!

Среднюю спросил, она в ответ:

– Лучше с утёса брошусь!

Он младшую спрашивает:

– Ну а ты, Айбала, ты что скажешь?

– Раз ты слово дал, надо его держать, – отвечает та. – И будь что будет.

Чуть не плача отдал старик внучку зверю, тот вцепился в неё острыми когтями и поволок в своё логово. А логово его было далёко-далёко, за горной грядой.

Долго ли, коротко ли, пришли они на поляну, окружённую лиственницами. На краю поляны, у синей горы, увидела Айбала семь сопок. Зверь подошёл к центральной, ударил лапой – и в сопке распахнулась дверь, а за ней показался ледяной дворец. Айбала вошла в него и подивилась, как там всё устроено складно и ладно, словно специально для неё.

Стала она жить одна в огромном дворце, а снаружи день и ночь сторожил её страшный зверь. Раньше была она певуньей, танцевать любила, хороводы водить. А тут стало ей не до песен, не до веселья. Да и чему тут радоваться? Не то что посмеяться – не с кем слово молвить.

А старшие сёстры тем временем замуж вышли, жили в достатке и деду чем могли помогали. Как-то собрались они проведать младшую сестру.

– Хоть узнаем, что да как. Если нет её в живых, погрустим, поплачем, а если жива – заберём домой, – решили они.

Оседлали сёстры коней и отправились в путь. С собой захватили угощение: жирного мяса и хмельного арака[16], то ли встречу с сестрой отметить, то ли о её смерти погоревать.

Страшный зверь почуял, что сёстры едут, услышал топот копыт, ударил по дворцу лапой, и тот превратился в ветхий шалаш. А сам зверь подевался куда-то, будто его и не было.

Айбала ничему не удивилась, спокойно вышла из шалаша, поклонилась сёстрам.

– Ох, милая сестричка, не надо было тебе деда слушать! – заголосили сёстры. – Садись поскорее на коня, увезём тебя от злой судьбы!

– Не поеду я никуда, – всё так же спокойно сказала Айбала. – Я слово дала и своего слова не нарушу.

– Бедная ты, несчастная! – продолжали горевать сёстры. – Неужто доля твоя такая, умереть в грязном шалаше?!

Причитая и всхлипывая, съели сёстры привезённое угощение, обняли на прощание Айбалу, словно в последний раз с нею виделись, сели на коней и отправились восвояси.

Тут же объявился страшный зверь, ударил лапой по шалашу – и вместо него появился ледяной дворец, ещё краше прежнего.

Однажды известно стало, что сын местного хана женится и созывает соседей на свадебный пир. Айбалу он тоже пригласил, а она, о том узнав, заплакала:

– Неужто никогда мне больше не петь и не веселиться?!

Страшному зверю жаль её стало.

– Не горюй, моя красавица, – сказал он, – лучше открой большой сундук.

Откинула Айбала крышку – а там россыпь золотых и серебряных украшений и шёлковые одеяния, одно другого краше.

Долго она наряд выбирала, наконец остановилась на белоснежных одеждах. А когда вышла из дворца – смотрит, у крыльца её поджидает богато убранный бархатно-чёрный конь. Села она на коня и помчалась быстрее ветра. Уже проехала половину пути, как вдруг слышит позади топот копыт и бархатный голос, который её окликает:

– Айбала, красивая, как луна, обернись!

Обернулась она и увидела прекрасного юношу на белом коне, в шубе, крытой чёрным шёлком, и собольей шапке. В сердце её будто игла вонзилась, кровь от лица отхлынула. Подъехал юноша ближе, а она глаз на него поднять не смеет, слова молвить боится. Не стал юноша её дальше смущать, молча пришпорил коня, и так вместе они приехали на званый пир. Гости тут же об угощении позабыли. Женщины только на юношу и глядели, а мужчины от Айбалы глаз не могли отвести. Старый дед и обе сестры Айбалу не узнали, а она к ним подойти не решилась. Сёстры смотрели на прекрасного юношу и вздыхали:

– Была бы с нами Айбала, этот юноша мог бы стать её женихом!

Пир вышел на славу, но, едва солнце скрылось за горой, Айбала домой засобиралась. Села она на коня, напоследок ещё раз на юношу взглянула и умчалась.

А когда проехала уже половину пути, услышала топот копыт, и тот же бархатный голос её окликнул:

– Айбала, красивая, как луна, оглянись!

От волнения кровь у неё от лица отхлынула, дыхание перехватило. Обернулась она, в последний раз взглянула на прекрасного юношу, пришпорила коня – и ускакала.

И только у своей сопки спешилась.

– Наконец и ты, Айбала! – обрадовался ей страшный зверь. – Ну как, хорошо повеселилась? Кого повидала-повстречала?

– Не могу тебе сказать, было ли весело. Я там смотрела только на одного человека, только его замечала, только о нём думала. Он ездит на белом коне, носит шубу, покрытую чёрным шёлком, и соболью шапку.

Услышав её слова, зверь вдруг волчком вокруг себя завертелся, а потом встряхнулся, сбросил с себя страшную шкуру, и перед ней предстал тот юноша, о котором она говорила.

– Милая моя Айбала! Заколдовал меня злой колдун, и семь лет был я страшным зверем. Ты вернула мне человеческий облик, своей верностью разрушила злые чары. Полюбил я тебя за твою красоту и доброе сердце. Будь моей женой!

Затрепетала красавица Айбала, подняла на него свои прекрасные глаза и тихо, но внятно сказала:

– Я о таком счастье и мечтать не смела.

Так закончилась история о верной своему слову красавице и о том, что верность разрушает злые чары.