Глава 3 Психопатка
Утром Лида проснулась разбитая, будто и не спала вовсе. Прислушалась, лелея в душе надежду: вдруг Лазарь решил ее пожалеть, не стал будить и уже умчался по своим неотложным тайным делам.
В квартире стояла обманчивая тишина. Но вот с кухни пахнуло жареным беконом, и запах прогнал надежду. Лида вздохнула, натянула на себя то, что на первых порах должно было сойти за школьную форму, и потащилась на кухню. Там Лазарь ловко управлялся у плиты с двумя сковородками – с омлетом и с оладьями. Видимо, планировал порадовать новоиспеченную лицеистку хотя бы вкусным завтраком.
– Доброе утро! – бодро воскликнул он. – Если умылась, то садись за стол.
– Ты прям как моя мама, – проворчала девушка, которой в это утро ничто не казалось добрым.
– Я ее замещаю. Хорошо спала?
– Ну, если хорошим сном считать, когда пытаешься выбраться из школы, а выхода нет, и все, кто попадается на пути, падают замертво…
– Ого, ну и самомнение у тебя, Лидуся. А помнится, когда мы только познакомились…
– Было на нуле, ага. Ну, с тех пор поднялось примерно на единичку. Лазарь, а как ты думаешь, прежнее свойство… ну, если кто-то меня возненавидит с первого взгляда или агрессию проявит?..
Профессор с виноватой улыбкой лишь развел руками:
– Не знаю, Лид, прости. Возможно, основная защита вечников также осталась при тебе. Даже скорее всего так. Так что ты у нас теперь меч обоюдоострый.
– И ты, вечный пацифист, меня в таком виде отправляешь в школу?!
– Просто держи себя в ножнах, и никаких проблем, – дал совет Лазарь таким тоном, что стало ясно: откосить от лицея все равно не удастся.
– Ладно, – вздохнула Лида. – Кстати, спасибо за подарок.
Она продемонстрировала на запястье браслет, который обнаружила вчера в своей комнате на кровати вместе со школьной сумкой и кучей всевозможных школьных мелочей. Если все это богатство она равнодушно сгребла в сумку, то браслетом любовалась допоздна и даже не стала снимать на ночь. Он был сделан из почти белого матового металла и обладал тайной, которую Лида раскрыла совершенно случайно. Оказалось, если согреть браслет ладонью, в недрах металла начинают светиться четыре крохотные звездочки, расположенные на равном расстоянии друг от дружки: красная, синяя, золотая и серебряная. Девушка подвела мысленный итог, что такую стильную и наверняка дорогую вещь ей никогда прежде носить не доводилось.
– Носи на здоровье, – улыбнулся Лазарь. – Должен же я был хоть как-то подсластить пилюлю.
Особняк в строго классическом стиле на Васильевском острове существовал словно бы в ином временном измерении – сюда не проникла зима. На обширных спортивных площадках было чисто – ни снега, ни слякоти, – а жухлая трава на газонах старалась держаться с трогательным достоинством. Компактный двор был сухим и тщательно выметенным, равно как и подъездная дорожка. Сюда то и дело сворачивали машины, и Лида порадовалась тому, что роскошный транспорт Лазаря тут совсем не выделялся на общем фоне. Полная мрачной решимости, она наскоро чмокнула друга в щеку и выскочила из машины.
По расписанию в фойе отыскала свой новый класс – первым уроком был английский, – дождалась звонка и ровным шагом вошла в тот момент, когда учитель еще не появился, зато ученики уже подтянулись к своим партам, и стало ясно, какие места пустуют. А пустовала полностью лишь одна парта на задах класса. Глядя строго перед собой, девушка прошла к ней, устроилась на стуле и начала раскладывать все необходимое для урока. Сквозь опущенные ресницы она различала белые блины – обращенные к ней лица, слышала заинтересованный шепоток. А потом по наступившей тишине догадалась, что в класс вошел преподаватель.
– О, у нас прибавление! – прозвучал в тишине веселый молодой голос. – Лида Весна, верно ведь?
Пришлось поднять голову. И тут Лида вздрогнула, едва не растеряв разом весь самоконтроль, – стоявшая у доски женщина была похожа на Анну. Темные кудри до плеч, чуть припухшие глаза. Разве что возраст ближе к тридцати. Пришлось даже ущипнуть себя, чтобы избавиться от мгновенно нахлынувшей симпатии к англичанке.
– Ага, только Весны нам тут и не хватало! – выкрикнул с места какой-то белобрысый парень.
Радостный гогот в классе.
– Молчи уж, Морозов, весны нам всем сейчас не хватает и еще долго не будет хватать. – Учительница тоскливо скосила темные влажные глаза на снежные кляксы на стекле. Потом ласково глянула на Лиду. – А что же ты так далеко забралась? Не хочешь пересесть поближе?
И указала пальцем на свободное место почти у самого учительского стола, рядом с какой-то прилизанной девицей, уткнувшейся в учебник. Лида еле сдержалась, чтобы не сгрести книжки в сумку. Чувству симпатии к учительнице нельзя было дать ни единого шанса.
– Нет, – резко отозвалась она.
– Почему же? – англичанка выглядела изумленной, наверно, привыкла, что все с первого взгляда ее обожают.
– А у меня дальнозоркость, – самым небрежным тоном обронила девушка и повернула голову к окну, давая понять, что тема исчерпана.
– А, ну тогда, конечно… – Голос учительницы частично утратил приветливую теплоту, и она поспешила перейти к уроку.
Лида же осталась собой довольна. Если сумеет и с остальными себя так поставить – проблем не возникнет.
Прозвенел звонок с урока. Лида, разом растеряв часть уверенности, засуетилась, принялась сгребать школьное имущество в сумку, ругая себя за то, что не прояснила заранее ситуацию со следующим уроком. Фигуры ее одноклассников, которые она фиксировала краем глаз, вроде как никуда и не спешили, а хаотично перемещались по классу, сбивались в группки.
– Куда собралась? Литра тоже здесь будет. Это – гуманитарный класс.
Лида вскинула голову: у самой ее парты стояли две девушки. Одна из них – темноволосая, но с необыкновенно светлой, молочной кожей и удлиненным разрезом светло-карих глаз. Волосы стянуты на затылке так, что ни единый волосок не имеет шанса на освобождение, изящный подбородок надменно вздернут. Она молча и равнодушно смотрела куда-то в сторону, словно оказалась у этой парты по чистой случайности. Девушка была так красива, что Лиде с трудом удалось оторвать от нее взгляд.
У второй одноклассницы было круглое лицо в обрамлении золотистых кудряшек, длинный рот и широко расставленные глаза, глуповатые и безмятежные. Едва не подскакивая от нетерпения, девушка пожирала Лиду взглядом.
– А ты откуда перевелась к нам? – спросила она, сообщив еще что-то скороговоркой насчет школьных порядков.
Лида несколько раз открыла и закрыла рот, прежде чем сумела произнести название города, который теперь был утрачен для мира обычных людей.
«Дура, нужно было подготовиться заранее, придумать другую версию».
– О, я ездила туда! – с азартом воскликнула златовла-ска. – Аж два раза побывала, на экскурсии. А ты, значит, там училась?
В вопросе сквозило наивное удивление, как будто она не могла поверить, что в городе-музее кто-то еще и в школу ходит. Девица явно не блистала умом. Однако Лида ответно вытаращила на нее глаза с еще большим изумлением. Отчего-то она была уверена, что про ее город все попросту забыли, что он начисто стерт из людской памяти необъяснимым волшебством чертовой Книги. Иначе как объяснить, что о нем никогда не упоминают в новостях, что правительство не посылает войска, танки и самолеты, чтобы отбить его у захватчиков?
– Ты была там?! А… давно?
– Последний раз – этим летом, – пожала плечами одноклассница. – Там классно, особенно в парке. Ой, и там еще подземный ход есть, тоже суперский. Только сырой и холодный. – Она поежилась, припоминая. – А твои чего, оттуда переехали?
Лида кивнула, от волнения едва переводя дух. И вдруг испугалась, что не сумеет справиться со слезами, которые уже были на подходе.
– Н-не п-переживай, тебе у нас п-понравится.
Это вступила в разговор вторая девушка, – и Лида оцепенела от неожиданности. Она и предположить не могла, что такая красавица окажется тяжелой заикой. В этот миг вся надменность девушки бесследно испарилась. Контраст был так велик, что походил на волшебное превращение.
– Я – П-полина. – На молочных щеках расцвели багровые пятна, видно, проблемы с собственным именем доставляли девушке особое огорчение.
– А меня Соней зовут, – тут же вмешалась вторая. – А ты Лида, да? Фамилия у тебя в самом деле прикольная, не знала, что такие бывают!
– Ага. Уж какая есть.
– Слушай, а парень, который тебя к школе подвозил – твой брат, да? – не унималась Соня, хотя уже прозвенел звонок и ученики начали разбредаться по партам.
– Да, брат.
– Та-акой кла-ассный. Он спортсмен, что ли?
– Спортсмен, – машинально отозвалась Лида.
Нет, с этим пора было кончать. Сначала ей понравилась учительница английского, теперь еще чувство симпатии (явно замешанное на сочувствии) к красавице Полине. И даже Сонина болтовня не раздражает, ведь Лида так давно не разговаривала хоть с кем-то своего возраста.
– А девушка у него есть? – смущенно порозовела Соня.
Лида до боли сжала под столом кулаки и произнесла самым неприятным и резким голосом, на какой была способна:
– Конечно, навалом у него девушек. А ты на что рассчитывала?
Полина первая осознала грубость ответа и рванула прочь от парты, дернув подругу за локоть. Уже с центра класса до Лиды донеслись их голоса:
– С-странная к-какая…
– Да ва-аще хамка…
А в класс уже входила седенькая и сухонькая учительница литературы. Не успела она своим тихим ходом добраться до стола, как Лида сгребла в сумку вещи, вскочила с места и молча бросилась на выход.
Домой она воротилась уже в сумерках, едва волоча разбитые ноги, голодная и опустошенная. Лазарь вышел встречать ее в прихожую, молча стоял в дверном проеме и не улыбался. В переносе на любого другого человека это означало бы холодную ярость. Потом задумчиво произнес:
– Кажется, Лида, у меня начинается дежавю. Раньше нам тоже не раз приходилось безуспешно дожидаться тебя у школы, а ты оказывалась совершенно в другом месте.
– Лазарь, прости, – насморочным голосом взмолилась девушка. – Ты долго меня ждал?
– Да не особо. Кажется, ты произвела сильное впечатление на своих одноклассников: человек пять подошли и поведали мне, как ты на английский манер испарилась со второго урока. Могу я спросить, где ты пропадала столько времени?
– Делала глупости, как обычно, – тяжко вздохнула Лида. – Господи, Лазарь, я ж такая дура! Поехала в центр Питера, туда, знаешь, где экскурсионные автобусы, купила тур до нашего города. На что надеялась-то? Но это странно, они стоят там, автобусы, один за другим, название города на табличках у них… и мне вдруг показалось, что все обязательно получится. Я даже рассчитала, что уговорю водителя высадить меня на въезде в город и сразу побегу в свою школу Успею к четвертому уроку всех повидаю, потом Анну найду… наверняка она перебралась на вашу квартиру знает, что я прежде всего туда заявлюсь…
И тут она заплакала. И как всегда, Лазарь моментально оказался рядом, крепко обнял, провел рукой по мокрым от уличной сырости волосам. Вопросов он не задавал, но девушка скоро сама оказалась в силах продолжить рассказ:
– Сначала все хорошо шло, правильно. А потом экскурсовод начала ругаться с водителем, вроде он не туда свернул, а тот оправдывался, говорил что-то про аварию на трассе и про объезд. В общем, они там препирались, пока все в автобусе не начали возмущаться. А потом нам объявили, что всех желающих повезут на экскурсию в Пушкин, еще и накормят в ресторане за счет фирмы. Все успокоились и согласились, только я попросила высадить меня у поворота на Пушкин.
Лазарь, отстранившись, критическим взглядом оглядел ее поникшую фигуру, замызганные доверху сапоги.
– Ты что, от того поворота и до Васильевского пешком шла?
– Немножко подъехала, – уточнила Лида. – Без денег в метро не сунешься, и с автобусов меня два раза сгоняли… А вообще хотелось голову проветрить.
Профессор, вздохнув сочувственно, опустился на корточки и начал осторожно стягивать сапоги с ее распухших ног.
Позднее, согревшись, расправившись с двумя тарелками вкуснейшего жаркого и немного успокоившись, она спросила:
– Как они это делают, Лазарь? Или все Книга вытворяет? Это – магия, что ли?
Лазарь, уже подпоясавшийся полотенцем перед мытьем посуды, опустился на табурет напротив, и Лида вдруг поразилась и огорчилась тому, какой у него измученный вид. Похоже, он изрядно истощил себя мыслями в поисках ответа на эти же вопросы. А тут еще она со своими вечными выходками.
– Знаешь, Лида, не устаю удивляться, как же мало я знаю о той части человечества, к которой принадлежу вот уже два тысячелетия. И почти все это время я пытаюсь постичь нашу природу и цель существования. Но все без толку, слишком мало данных! Может, мы и не люди вовсе и пришли на эту землю из других миров? Или мы потомки тех самых легендарных нефилимов, о которых, увы, так скупо упоминает Библия? Что, если та, кого мы традиционно величаем смертью, вовсе не снисходит к горю наших близких – она просто узнает тех, кто ей нужен, и делает, что должно?
– Ух ты, – только и смогла пробормотать Лида. Такой оборот ей и в голову не приходил.
– Тогда можно предположить, что альтернативная ветвь обладала и альтернативными знаниями, позднее отчасти утраченными. И сейчас они воспринимаются как волшебство, хотя таковым, по сути, не являются. Про это нам многое могли бы поведать самые, так сказать, ранние вечники, особенно те, кто был причастен к созданию Книги. Не с неба же она свалилась. Но их унес Шаргаим, а, возможно, подобных ему городов было гораздо больше. Или – другое объяснение – срок нашей жизни все же ограничен, предположим, двумя тысячами лет, и именно поэтому сейчас уже не осталось тех вечников… Эй, Лидуся, что с тобой?
Лида в этот момент совершала судорожные попытки не свалиться с табуретки при условии полного окоченения конечностей и внезапной тьмы перед глазами. Она едва сумела шепнуть ледяными губами:
– ТЕБЕ две тысячи лет… но ты ведь не можешь…
Лазарь секунду взирал на нее озадаченно, потом расхохотался так, что, кажется, содрогнулись стены дома.
– Ох, Лида, я ведь говорю округленно. Сто лет туда-сюда значения не имеют. Поверь, ребят постарше себя я все же встречал.
И Лида очень постаралась поверить, чтобы окончательно не лишиться самообладания.
Последующие дни в школе оказались ничем не лучше. Лида исправно приходила в класс, вздернув подбородок и ни на кого не глядя, пробиралась к своему месту. Если кто-то поначалу и здоровался с ней, то ответа никогда не получал. Это сработало: через пару недель на нее перестали обращать внимание.
Иногда, в те моменты, когда класс, получив задание, с головой уходил в тетради и учебники, Лида, напротив, отрывала взгляд от парты и тайком поглядывала на красавицу Полину Юсупову. И размышляла о том, что при другом раскладе могла бы сблизиться с ней хотя бы временно и не страдать так сильно от одиночества и тоски по Миле. Если бы только не последний подарок от гада Сергея…
Лишь один человек внушал ей опасения: классная руководительница 10 «В» старенькая Серафима Яковлевна. Она уже на второй день самым решительным образом извлекла Лиду с задов класса и заставила пересесть на вторую парту в среднем ряду, «поближе ко мне и к народу», по ее выражению. И на каждом уроке усердно пыталась втянуть Лиду в дискуссию по вопросам литературы.
Даже когда учительница не допекала явно, Лида ощущала на себе ее вдумчивый ласковый взгляд, как будто та постоянно пыталась доискаться, что же заставляет новенькую держаться так нелюдимо. И однажды она попросила девушку задержаться после уроков.
Класс опустел, Лида сгорбилась за своей второй партой, но Серафима Яковлевна призывно помахала сухой узкой ладонью, приглашая поближе, к учительскому столу.
– Мне очень понравилось твое сочинение, Лида, – начала она. – Оценки я собираюсь объявить завтра и хочу заранее тебя спросить, могу ли я прочитать его перед классом.
Лида только плечами пожала: обычно учителя таких вопросов не задавали, просто читали, и все. Ей, в сущности, и дела не было до такой ерунды. Она уже и тему сочинения-то не слишком хорошо помнила… кажется, что-то о будущем.
– Я спрашиваю, потому что там есть очень личные мысли, грустные, даже отчаянные мысли. Мне кажется, ты приняла тему сочинения близко к сердцу, не так ли?
– Не помню уже, – буркнула девушка. – Наверно, настроение было плохое.
– Скажи, твоя мама все еще на лечении? – спросила учительница вроде как между делом, неспешными движениями наводя порядок на столе.
Лида кивнула, покосилась тоскливо на дверь. Лазарь наверняка уже приехал, решит, конечно, что она снова смылась из школы…
– Это нелегко, я понимаю, – вздохнула старая учительница. – Я разговаривала с твоим братом – для своего возраста он невероятно умный и чуткий юноша. Но все же сейчас у тебя такое время, когда материнский совет всегда должен быть под рукой.
Вдруг Серафима Яковлевна осеклась, замерла и несколько раз с шумом втянула воздух. Затем суетливо опустилась на стул и начала рыться в своей сумке, пока не извлекла из ее недр упаковку таблеток. При этом она не забывала ободряюще улыбаться своей ученице.
Лида заволновалась, спросила угрюмо:
– За водой сбегать?
– Не нужно, все свое ношу с собой, – из сумки была извлечена бутылочка питьевой воды. – В моем возрасте, Лида, уже приходится учитывать все возможные казусы. Но это не должно тебя волновать. Я лишь хочу сказать, что ты всегда можешь рассчитывать на меня, если возникнут сложности. Школа у нас своеобразная, особой теплоты между учениками нет, каждый – одинокий остров. Но, надеюсь, тебе удастся найти здесь подругу или друга. А пока, если понадобится совет, помощь, просто поболтать – подходи, не смущайся.
Скомкав конец речи, учительница неловкими движениями надорвала пачку, отвернулась, чтобы закинуть таблетку под язык.
В этот момент Лида проговорила ей в затылок громко и почти насмешливо:
– Знаете, в наше время это вообще не проблема! Я каждый день общаюсь с мамой по скайпу, так что советов и общения мне абсолютно хватает. А если вам заботиться больше не о ком…
Учительница изумленно повернула голову, и Лида смешалась, почувствовала, что краснеет: ну не умела она хамить людям без повода. Так что просто вскочила на ноги и сказала:
– Мне нужно бежать, меня брат ждет.
– Конечно, Лида, ты свободна. – Холода в голосе Серафимы Яковлевны вовсе не прибавилось, пожалуй, наоборот: теперь в нем отчетливо звучали тревога и сострадание.
И это было невыносимо.
На следующем уроке литературы – это было в пятницу – Серафима Яковлевна и в самом деле прочитала перед классом Лидино сочинение. Читала медленно и проникновенно, как будто каждому из учеников посылала сигнал: обратите внимание, какая необычная и глубокая девушка появилась среди вас, протяните ей руку, предложите дружбу.
Лида злилась, вжимала голову в плечи, волком косилась по сторонам, пытаясь придушить этот посыл в зародыше.
А самое скверное было то, что учительница во время чтения время от времени судорожно переводила дыхание и опиралась свободной рукой о стол. Заметила это не только Лида.
– Серафима Яковлевна, вам плохо? – вскочила поспешно на ноги та девица, которая вечно во все лезла.
Учительница на миг оторвала глаза от тетрадки, мягко качнула головой:
– Все в порядке, Доминика, не беспокойся. Разве что окошко приоткрой – душновато в классе.
Очкастая выскочка с первой парты метнулась исполнять ее просьбу, но Лида-то знала: воздух тут ни при чем. И когда женщина в очередной раз тяжело перевела дух, она не сдержалась – выскочила из-за парты.
Постояла секунду, ловя на себе недоуменные взгляды одноклассников и не решаясь сделать то, что задумала. Но учительница бледнела на глазах – и Лида шагнула вперед. Выхватила тетрадку из слабых пальцев, рванула ее пополам. Миг – и исписанные листы веером разлетелись по классу.
– Ну и нечего на работу являться, если едва на ногах стоите! Пенсия для кого придумана? – проорала Лида и выскочила из класса.
В субботу в школе проводилась очередная олимпиада, так что до понедельника можно было не думать о последствиях. Лазарю о своем «подвиге» девушка ничего не рассказала. Правда, все два дня ждала звонка от директора школы с сообщением об ее исключении. Не дождалась. Возможно, директор жаждал учинить расплату лично и очно.
Из коридора донеслись шаги множества ног, приглушенные голоса. Лида несколько раз глубоко вздохнула, выпрямилась на стуле и уперлась глазами в парту.
«Мне наплевать, что они мне скажут. Я их знать не знаю и не хочу. Я тут типа агент под прикрытием».
И тут в дальнем углу класса раздался сначала шорох, затем грохот падающих предметов. Девушка с испугом оглянулась и увидела, что к ней, натыкаясь на парты, несется какой-то парень. Он бесцеремонно дернул Лиду за руку, едва не сбросив со стула.
– Уходим отсюда, быстро! А то сейчас такое начнется!
Рывком освободившись, девушка в немом изумлении уставилась на одноклассника, имя которого так и не удосужилась запомнить. А он топтался рядом, кидал тревожные взгляды в сторону двери…
Вот она отворилась, и в класс чинно, не толпясь и не создавая лишнего шума, проследовал весь десятый «В» класс. Каждый на пороге слегка притормаживал и кидал удивленный взгляд на Лиду и на парня, который с потерянным видом ссутулился рядом с ней и явно желал провалиться сквозь паркетный пол. Атмосфера заметно сгущалась. А потом вперед выступила Доминика Канаршина и звонким голосом отчеканила:
– Мы, Весна, ходили сейчас к директору с требованием, чтобы тебя убрали из нашего класса. Он нас не принял, поскольку занят, но ничего, мы снова пойдем. Так что можешь прямо сейчас собирать свои вещички и отправляться домой. И там хорошенько подумать, правильно ли доводить до инфаркта учительницу, которая всего лишь хотела тебе помочь прижиться в этом классе. Давай, вали!
– Да легко!
Лида подхватила так и не разобранную сумку, забросила на плечо и уже сделала шаг к двери, но тут снова влез этот странный парень. Он загородил ей путь и заговорил срывающимся и от волнения слишком высоким голосом:
– Канаршина, много на себя берешь! Ты у нас пока не директор и распоряжаться тут не имеешь права. Тем более прогонять кого-то из школы.
– А вот и могу, Ревунов! – побагровела девушка. – У меня мать, если ты не в курсе, в правлении гимназии, и я ей всю ситуацию подробно обрисовала. Мама тоже считает, что это недопустимо: рядом с нами учится психопатка, которая бросается на учителей! Она сказала, что мы должны сами поднять этот вопрос, но уж если к нам не прислушаются… Слушай, а с какой стати ты за нее заступаешься?
– Влюбился! – с готовностью подсказал из-за ее спины круглолицый смешливый парень, Морозов, кажется. – Психопатка-то красивая! Да, Сань?
– Плевал я на твое мнение! – рявкнул тип по фамилии Ревунов, с каждой секундой все больше впадая в раж. – А гнать ее я вам не позволю! Это… это самоуправство это, вот что это такое!
Лиде надоел этот цирк. Она шагнула к выходу, но парень, оказывается, успел намотать длинную ручку ее сумки себе на запястье. Ощутимый рывок в области плеча окончательно добил и без того расшатанные нервы, и Лида заорала в голос:
– Отвали от меня, ясно! И дай пройти!
Парень вдруг побелел, словно в штукатурку лицом ткнулся. Потом рывком сложился пополам, обхватил себя руками. От страха Лида моментально перестала злиться и бросилась бедолаге на помощь, пока остальные перепуганно хлопали глазами. Но тут же она вспомнила уроки Лазаря – оказаться как можно дальше от объекта воздействия – и бросилась вон из класса. Пронеслась, грохоча каблуками, по безлюдному коридору, почти скатилась по лестнице. В раздевалке, натягивая куртку, перевела дыхание.
«Нужно взять себя в руки, а то еще чего-нибудь натворю».
Вдруг Лида вспомнила, что сегодня дежурит пожилой исполнительный охранник, который никого не выпускал во время уроков, не выпытав причины. Правда, турникет в этой школе оптический, шумит и мигает, а преграды не создает. И если с разбегу… Девушка осторожно выглянула из-за угла, исследуя обстановку.
Ей неожиданно повезло: охранника на посту не оказалось. Лида заторопилась к выходу, но еще на подходе отметила необычную и тревожную деталь – стол охранника почему-то выехал вперед и, упершись боком в турникет, почти перегородил выход. И что-то большое темнело на полу, за ножками стола. Проходя мимо, Лида присела на корточки, чтобы узнать, что там. И задохнулась от ужаса: на полу, раскинув руки, лежал охранник без всяких признаков жизни. Хотя нет, запрокинутая голова слабо дергалась, рот то и дело приоткрывался черным провалом, под кожей ходил острый кадык.
«Это не я! Такое невозможно!»
Она всем телом навалилась на стол, массивный, с множеством отделений, и отчаянным усилием сумела сдвинуть его чуть в сторону. Двигаясь на корточках задним ходом, выволокла охранника на полкорпуса ближе к проходу, где был ток воздуха от входной двери. Что делать еще, Лида от страха плохо представляла, поэтому лишь несильно похлопывала мужчину по щекам, словно покрытым густым налетом патины.
– Н-не т-тряси его, – прозвучал над ее головой тихий, взволнованный голос.
Позади стояла Полина.
– Это не я, – потеряв голову окончательно, выпалила Лида.
Одноклассница вытаращила на нее и без того огромные глазища и куда-то умчалась. Появилась примерно через минуту и сообщила:
– В-вызвала «скорую». У меня т-телефон в куртке остался, я за ним с-сбегала.
Охранник уже активно подавал признаки жизни. Он тяжело заворочался, завозил руками по полу словно ища точку опоры, потом рывком сел и впился в застывших девушек мутным взглядом. С бледных губ сорвались хриплые слова:
– Где она?
– Кто? – спросила Лида.
– Где эта бестия белокурая? Куда побежала?
Поднялся на ноги, широко расставив ноги в поисках равновесия.
– Вы лучше п-посидите, – вежливо дала ему совет Полина. – Сейчас «скорая» б-будет.
– К черту ее! Готы поганые, совсем распоясались!
На этой загадочной фразе охранник исчез за дверью комнаты, которую в школе называли вахтерской. Лида собралась было воспользоваться случаем и покинуть место событий, но не удержалась от вопроса:
– А как там этот парень… Саша, что ли? Полегчало ему?
Полина пожала плечами:
– Н-не знаю. Я сбегала за м-медсестрой, а п-потом спустилась сюда. Сестра сказала, м-может, аппендицит.
Вернулся охранник, порозовевший, но сильно взволнованный.
– Смылась уже. А до этого пять минут по школе шлялась. Видел кто или нет?
Лида догадалась, что он посмотрел запись с камеры. И повторила вопрос:
– Кто это был?
Охранник, все еще в прострации, на этот раз ответил ей по-военному четко:
– Девка, вся в черном, волосы белые, вошла и поперла вперед. Я ей, того, документик давай. А она прет. Я к ней, хотел притормозить, а тут… поплохело мне…
Охранник смолк, не находя слов, чтобы описать свой необъяснимый конфуз. Зато Лида начала что-то понимать и испугалась до дрожи в коленках.
– А как она выглядела? Выглядела как?!
– Я же говорю, в черном вся, а волос белый. Глаза злые, как у собаки, а сама хохочет. Одно слово – бестия.
Охранник вздрогнул от отвращения. И снова исчез за дверью вахтерской.
Лида с трудом перевела дыхание. Ясно было одно: здесь побывала вечница, и, похоже, приходила она по ее душу. Вывела из строя охранника, поднялась наверх – зачем? На втором этаже учительская, там наверняка есть записи об учащихся. Обычно в урочное время учительская пустует. А если там кто-то был?
Лида уже хотела мчаться наверх с проверкой, но тут прозвенел звонок. Если кто-то пострадал, его обнаружат и без нее. А ей нужно мчаться во весь опор к Лазарю, рассказать ему, срочно…
Метнулась к выходу, но за спиной встревоженно прозвучало:
– Н-не убегай т-так…
– Как – так? – замерев, резко спросила Лида.
Полина смотрела на нее с кротким достоинством человека, стопроцентно уверенного в своей правоте.
– К-как будто т-ты виновата. П-поговори с ребятами. Ты же не злая, я в-видела, как т-ты спасала охранника.
– Слушай, мне нужно идти! – отрезала Лида. Но затем добавила чуточку мягче: – Если можно, я звякну тебе вечером. Расскажешь мне, чем закончилось с тем парнем…
На самом деле она надеялась узнать, не случилось ли еще с кем-то в школе плохого и необъяснимого.
– К-конечно, п-пиши телефон.
Первую часть пути Лида преодолела бегом. Лазарь в последнее время перестал заезжать за ней после уроков, когда выяснилось, что через проходные дворы до их дома здесь всего-то десять минут быстрым шагом. А на воздухе бывать все равно нужно. Лазарь днем появлялся дома редко, но ведь стоит позвонить – сразу примчится. Девушка на ходу извлекла телефон. И вдруг в голове словно что-то щелкнуло. Лида уронила руку с мобильником, пошла все медленнее, а потом и вовсе замерла на месте в глубокой задумчивости.
«И что я скажу Лазарю? Что за мной приходила вечница, которая снесла турникет и едва не угробила охранника? Да ведь он меня после такого известия из дома не выпустит! А мне контакт с другими вечниками нужен позарез, если я хочу вернуться в город».
Но в то же время лезли в голову и другие мысли, куда более здравые: «Я же клятву самой себе давала, что больше никаких секретов от ребят… теперь уже только от Лазаря. Что делать?»
Потоптавшись еще немного на ветру, Лида уклончиво решила действовать по обстоятельствам. И с этой мыслью поспешила домой, в тепло.
Квартира пустовала, как и все последние дни. Но только теперь Лида задумалась всерьез: куда уходит Лазарь? Почему ничего не рассказывает? Он что, больше не доверяет ей?
Она промаялась часа два, не ела и не пила, просто бродила бесцельно из комнаты в комнату, пока не стукнула тихо входная дверь.
В прихожей Лида оказалась раньше, чем Лазарь переступил порог. Хотела сразу наброситься с вопросами, но промолчала: ей показалось, что ее друг едва держится на ногах. Девушка молча развернулась и пошла на кухню ставить чайник.
За обедом она все же спросила:
– Лазарь, а где ты пропадаешь все последние дни?
Парень вздохнул, покачал лохматой головой:
– Я бесцельно скитаюсь, Лидочка. Надеюсь попасться на глаза… сам не знаю кому. Не могу поверить, что нас просто выкинули из города и путь туда нам заказан.
– А как мы вообще можем попасть в город? – осторожно спросила Лида. – Ты говорил, нас должны пригласить. Это как?
– Приглашение должно быть материальным, – без промедления ответил Лазарь. – Некий предмет, который даст возможность входить в закрытый город и покидать его. В Шаргаиме, согласно легендам, приглашением была подвеска – бриллиантовый череп…
– Ой, подожди, забыла руки помыть!
Лида выскочила в коридор, тщательно обыскала карманы куртки и мешок для обуви. Через минуту, до слез разочарованная, вернулась на кухню.
