Это была большая и довольно мрачная комната. Серые каменные стены навевали уныние, дневной свет с трудом пробивался сквозь узкие окна. Обстановка выглядела богато – несколько деревянных, отделанных золотом, шкафов, заставленных серебряной и золотой посудой, огромные настенные часы с мерно качающимся маятником. Почти в центре комнаты, ближе к окну, стоял большой стол, рядом расположились два грубых кожаных кресла. Справа виднелась дверь в соседнюю комнату.
У окна стоял человек, задумчиво глядя вниз, на дворцовую площадь, на раскинувшийся за территорией дворца город. Он был высок, хорошо сложен, одет в дорогую, хорошей выделки, темную кожаную одежду. На широком поясе висела кобура и нечто круглое в небольшом кожаном мешочке.
Черты лица человека были довольно приятными, разве что удивительно резкими и мрачными. Еще более мрачным и холодным был его взгляд.
В дверь постучали.
– Войди… – процедил человек, не поворачиваясь. Дверь тут же открылась, в комнату скользнул слуга, невысокий человек в парадной ливрее с золочеными галунами.
– Господин Корриган, к вам Мастер, просит принять его… – почтительно поклонившись, слуга взглянул на хозяина, ожидая его решения.
– Пусть войдет, – холодно ответил хозяин, удостоив наконец слугу взгляда. – И принеси вина.
– Да, Повелитель, – еще раз поклонившись, слуга попятился и вышел из комнаты.
Проводив его взглядом, Корриган вздохнул, затем снова взглянул сквозь витую решетку на город.
– Какое убожество… – пробормотал он и поморщился. – Это не Париж. И даже не Москва.
Послышался скрип двери, Корриган обернулся – в комнату вошел Мастер.
– Приветствую Повелителя… – Мастер слегка поклонился, опираясь на посох. Он тяжело дышал, при его одышке подъем к апартаментам Корригана был весьма трудным делом.
Корриган задумчиво взглянул на Мастера. Что тут скажешь – нужный человек, преданный. Но вряд ли его хватит надолго, скоро придется подумать о замене.
– Садись. – Корриган указал рукой на кресло. – Сейчас принесут вино.
– Спасибо, Повелитель… – Мастер сел в кресло, устало перевел дух. Корриган опустился в соседнее кресло, их изготовили местные умельцы по его чертежам.
– Хорошо здесь. Мягко… – Мастер удовлетворенно вздохнул.
Появился слуга. Поставив на столик бутыль с вином и пару серебряных кружек, поклонился и быстро выскользнул за дверь.
Взяв бутыль, Корриган наполнил кружки, протянул одну Мастеру.
– Держи. У тебя какие-то новости?
– Да, Повелитель… – Мастер отхлебнул вина, поморщился. – Холодное. Зубы не терпят…
– Дай сюда… – Корриган взял у Мастера кружку, поставил на стол и коснулся её ладонью. Его рука слегка задрожала, кружку окутало голубоватое сияние. Оно держалось несколько секунд, затем исчезло.
– А теперь? – Корриган подтолкнул кружку, Мастер осторожно взял ее.
– Да, – сказал он, глотнув вина. – Теперь хорошо… – закрыв глаза, Мастер медленно выпил содержимое кружки. – Замечательно…
Поставив кружку на стол, Мастер снова взглянул на Корригана.
– У меня там интересный человечек появился. Гасклит.
– И что же в нем интересного? – сухо осведомился Корриган.
– Он знает, где находится Дверь.
– Наверняка лжет, – медленно произнес Корриган.
– Да, наверное, – согласился Мастер. – Но он рассказал любопытные подробности.
– А именно?
– У него дом, в котором раньше жила колдунья. Дверь в подвале. По его словам, он нашел книгу, в которой все описано. Начертил знак, Дверь открылась… Он прошел через туман и оказался здесь. Назад вернуться не смог… Я поговорил с Лучо, он все подтвердил. Говорит, что нашли этого гасклита в лесу у дороги, он спал под деревом. Хотели убить, но Гуко приказал доставить его ко мне.
– Занятно… – согласился Корриган. – Или ему кто-то рассказал об этом, или…
– Или он нашел Дверь Серафимы.
– Уже пытал его? – Корриган бросил на Мастера быстрый взгляд.
– Нет пока. Это никогда не поздно… – Мастер усмехнулся. – Хорошее у тебя вино. Дышать легче становится.
– Просто у тебя астма.
– Что? – не понял Мастер.
– Неважно… – Корриган снова наполнил кружки, затем слегка подогрел кружку Мастера. – Где он сейчас?
– В камере, я его к себе посадил… – Мастер глотнул вина, причмокнул губами.
– А что со сваргом? Молчит?
– Ты же знаешь, их пытками не возьмешь. Это не гасклиты… Пусть посидит, может, что и надумает.
– Мне это уже надоело. Не давай ему еды.
– Сдохнет, – возразил Мастер.
– С каких это пор ты стал таким жалостливым? – усмехнулся Корриган.
– При чем тут жалость… Ты же сам говорил, что он может нам пригодиться. А впрочем… – Мастер устало махнул рукой. – Так что с гасклитом делать?
– Я подумаю. И не забудь хорошо накормить его. Еда делает человека мягче.
– Но потом ты отдашь его мне? – В голосе Мастера проскользнула тревога.
– Ну разумеется, – улыбнулся Корриган. – В этом ты можешь не сомневаться.
* * *
Камера, в которую меня посадили, оказалась очень маленькой. Узенькое окошко было забрано толстыми металлическими прутьями, хотя особого смысла в этом я не видел – все равно протиснуться в эту щель было невозможно.
Здесь тоже не оказалось кровати или нар – голый каменный пол, в углу расположился туалет в виде прикрытой крышкой низенькой деревянной кадки. Сев у окна – а точнее, под окном, я прижался к стене, обхватил колени и стал думать.
Итак, мне пока удалось избежать пыток. Надолго ли, нет, но удалось. Если они мне поверили, то наверняка захотят увидеть все собственными глазами. Значит, уже сегодня или завтра меня повезут к лесу. А вот что будет дальше?
У меня не было ответа на этот вопрос. Да, я мог бы показать им Дверь. И что потом? Не говоря уже о том, что это может принести большие неприятности моему миру, может пострадать мир Ива. Признаться, я пока не совсем разобрался в этом переплетении миров, но суть от этого не менялась – нельзя показывать Дверь этим людям. Ив был прав, это может привести к катастрофе. К тому же меня потом все равно убьют, в этом я не сомневался.
Выходит, у меня остается единственная надежда – попытаться сбежать по дороге. В крайнем случае, завести этих гадов в какие-нибудь дебри, подражая незабвенному Ване Сусанину. Правда, я совсем не знал этой местности, но какая, в конце концов, разница?
Были у меня и другие думы. Судя по всему, появление гасклита – до чего мерзкое слово – здесь никого не удивляет. Это мы ничего не знаем об этом мире. А почему? Ив ответил на этот вопрос довольно ясно, сказав, что это дорога в один конец.
Кое-что не сходилось. Если это дорога в один конец, то как ко мне попадал карлик? Насколько я успел понять, он вообще шлялся между мирами без каких бы то ни было проблем. Ходил в мой подвал, как к себе домой. Значит, вернуться можно? Да и Ив, как мне кажется, говорил не о Двери. И Мастер упомянул о том же – шел, шел, бац – и ты здесь. Вывалился, или провалился. Безо всякой Двери.
Выходило, что я среди гасклитов состою на особом положении. Я не вывалился в этот мир, я пришел сюда сам. Хотя лучше бы я этого не делал.
Небо за окном уже начало темнеть, когда лязгнул замок моей камеры, дверь открылась. Я был уверен, что это не сулит мне ничего хорошего, но ошибся. Вошедший стражник поставил на пол миску с едой и кувшин воды. Будь он один, можно было бы попытаться сбежать, но за дверью маячили еще как минимум двое. А значит, придется отложить это удовольствие на будущее.
Снова хлопнула дверь, я быстро подтянул к себе миску – только сейчас я почувствовал, как зверски голоден. Сколько я уже здесь? Как минимум сутки, даже больше. И за все это время я не проглотил ни крошки. Да и воды не выпил не капли – потянувшись к кувшину, я с жадностью напился. Неплохо, теперь можно и перекусить…
К моему удивлению, еда оказалась довольно вкусной – я и не знал, что здесь так хорошо кормят. Больше всего еда напоминала плов, особенно вкусны были тающие на языке кусочки мяса. Сюда бы еще немножко перца…
Опустошив миску, я глотнул воды, после чего почувствовал себя значительно лучше. Более того, я даже стал думать о том, что буду делать, если выберусь отсюда. В смысле, если попаду домой. Разумеется, сразу все расскажу Андрею. А потом? Ведь наличие соседних миров произведет настоящий переворот, это будет самое выдающееся открытие за всю историю науки. Мое имя станет в один ряд с именами Ломоносова, Ньютона, Эйнштейна. А может, даже слегка потеснит их.
Главное, чтобы все это не попало в ФСБ. Эти парни свое дело знают – сразу наложат на все гриф «Секретно», а то и «Сов. Секретно», попытаются использовать все это в военных целях. Не знаю, как это можно использовать, но они найдут способ, в этом можно не сомневаться. А вот для меня все может обернуться довольно скверно. Я ведь свидетель, к тому же главный – если вообще не единственный. Говорят, что ФСБ уже давно не занимается устранением свидетелей, но кто их знает. Во всяком случае, верить этим парням на слово не стоит. А это значит, что надо сразу поднять шумиху. Газеты, радио, телевидение. Раздуть шум, чтобы уже никто не мог это дело замять. В этом случае я и в самом деле имею шанс попасть в учебники. И что самое приятное, еще при жизни.
Вероятно, мои мысли были очень глупыми. Но так уж устроен человек, ему не хочется думать о грустном. И что удивительного в том, что я, лежа на холодном каменному полу в тюремной камере, мечтал о светлом будущем?
Проснулся я еще затемно – от холода и боли в боку, спать на каменном полу было чертовски неудобно. Перевернулся на спину, сунул руки под голову. Но заснуть уже не смог.
Перед самым рассветом где-то запел петух. Это было удивительно – здесь, в чужом мире, слышать пение петуха. Немного другое, чем у нас, более хриплое и протяжное – и все равно такое родное. На глаза у меня невольно навернулись слезы. Только сейчас я понял, как же там, дома, было здорово…
Уже совсем рассвело, когда дверь в мою камеру открылась, и неулыбчивый охранник забрал пустую посуду, другой поставил миску с едой и новый кувшин с водой. Это было приятно – не иначе, у них здесь трехразовое питание.
Позавтракал я с аппетитом, размышляя о том, как обмануть этих типов. Если меня будут охранять такие же головорезы, как в прошлый раз, у меня есть все шансы от них сбежать. Не думаю, что эти здоровяки смогут бежать по лесу в своей амуниции быстрее, чем я. К тому же на ногах у меня кроссовки, легкие и удобные – а это что-нибудь, да значит. Мне бы только попасть в лес…
После завтрака прошло минут сорок, когда дверь снова открылась, вошли четверо стражников. Учитывая, что больше в камере никого не было, мне стало ясно – это за мной.
– Вставай… – сквозь зубы процедил один из стражников, я не стал его расстраивать и поднялся.
Остальное мне было уже знакомо, меня подхватили под руки и потащили по коридору. Вперед, налево, потом направо. Теперь прямо, вот и знакомый мостик. Мне стало немного не по себе – судя по всему, меня снова вели к Мастеру.
Так оно и оказалось. Правда, Мастера в пыточном зале пока не было, но это меня не слишком утешило – его прыщавый худосочный помощник раздувал мехами угли в небольшом каменном очаге. Я не мог понять одного: зачем тогда было меня кормить? Или они исповедуют древний принцип – накормить осужденного перед казнью?
В зал вошел Дучо, второй помощник Мастера. Увидев меня, улыбнулся. – Ведите его сюда… Готово, Мучо?
– В самый раз… – худосочный помощник взял большие щипцы и вытащил из углей раскаленный кусочек металла. Мне стало совсем нехорошо.
Стражники потащили меня к очагу – я упирался, как мог, но это не помогло.
– Головой к наковальне… – распорядился Дучо, меня тут же сбили на колени рядом с большой каменной тумбой, на ней был закреплен массивный металлический брусок.
Послышался звон цепи, Дучо задрал мне голову и ловко надел на меня тяжелый металлический ошейник. Затем сжал его, меня снова приложили головой к тумбе. На мгновение я ощутил у шеи сильный жар – и только тогда сообразил, что происходит.
Глухо застучал тяжелый молоток, края ошейника впились в кожу. Ловко расклепав раскаленную заклепку, Мучо отложил молоток, меня отпустили.
– Готово, – сказал он, затем взял конец прикованной к ошейнику цепи и намотал ее на руку. – Гасклиту на цепи – самое место… – Мучо засмеялся, потом дернул цепь, заставляя меня подняться.
Я встал на ноги, меня трясло от злости. Никогда в жизни меня еще так не унижали.
– Ты не прав, Мучо, – возразил толстячок. – В петле гасклит смотрится гораздо лучше. Помнишь, как дрыгал ногами тот, последний?
– Помню, – сказал Мучо. – Он мне тогда весь пол обгадил.
Взглянув на прыщавого помощника, я оценил расстояние, слегка повернулся и со всего размаха поддел его ногой. Хорошо поддел, качественно, это я понял сразу. Охнув, Мучо вытаращил глаза и со стоном осел на пол, выпустив цепь из рук. Подхватив ее, я размахнулся и с разворота ударил концом цепи толстячка. Получилось тоже очень неплохо – толстяк вскрикнул и схватился за лицо, его пальцы тут же окрасились кровью.
Большего мне сделать не дали. Один из стражников коротко и точно саданул меня кулаком в живот, второй стукнул по спине, вырвал у меня цепь и намотал на руку. Два других охранника тут же заломили мне руки за спину.
– Убью… – шипел Мучо, корчась на полу, его прыщавое лицо перекосилось от боли. – Удавлю гадину…
Дучо стоял на коленях и отплевывался, роняя на пол крупные капли крови. Наконец он поднялся с колен и посмотрел на меня, его взгляд был полон ненависти. Судя по всему, цепь раздробила ему челюсть – губы у Дучо были разбиты, с подбородка капала кровь. Захрипев, он подошел к очагу, взял тяжелую кочергу. Его руки тряслись. Ухватившись поудобнее, пошел ко мне, я не лелеял никаких иллюзий относительно его намерений. Но готов был встретить его, благо ноги у меня были свободны.
Этого не понадобилось. Едва Дучо замахнулся, один из стражников вытащил меч и коснулся им груди толстяка.
– Не велено, – сказал он.
Дучо тяжело дышал, его глаза пылали злобой. Но меч у груди был хорошим аргументом – застонав от боли и от ненависти, Дучо бросил кочергу и отошел в сторону.
– Ай-ай-ай, Дучо… Нельзя же быть таким неосторожным, – раздался у меня за спиной тихий хриплый голос. – Я ведь всегда говорил, что с гасклитами надо держать ухо востро… А ты, Мучо? Уж от тебя-то я этого не ожидал…
Опираясь на посох, Мастер подошел ко мне, на его губах играла улыбка. – Нехорошо, друг мой. Это же казенное имущество… – Он тихо засмеялся.
– Я не собака, чтобы меня привязывали на цепь. – Мой голос дрожал от злости.
– Собака? Знаю… Рассказывали… Только как же иначе? Я же не хочу, чтобы ты сбежал. А так хорошо будет… Покажешь Дверь, тебя отпустят. Не покажешь… – Мастер вздохнул и взглянул на стражников. – Ведите к воротам, его ждут…
– Ты вернешься… – сказал Мучо, зло глядя на меня. – Ты еще вернешься…
Что еще сказал Мучо, я не слышал. Стражники подхватили меня под руки и выволокли из зала.
Весь путь по тюремным коридорам прошел на удивление спокойно – после того, как мы вышли из зала, стражники позволили мне идти самому. Впрочем, цепь они держали крепко, что отметало всякие мысли о побеге.
Никогда не думал, что солнце и свежий воздух – это так здорово. Даже если они совсем чужие. Меня вывели во двор, здесь было довольно людно. В сотне метров от меня, у парадного крыльца, стояла карета, рядом с ней прогуливались две дамы в явно роскошных по местным меркам туалетах. Увидев меня, одна из них что-то сказала подружке, затем обе рассмеялись. Я невольно скрипнул зубами.
– Гасклита ведут… – послышался чей-то голос, сопровождаемый громким смехом. Посмотрев вправо, я увидел на ступеньках соседнего крыльца человек пять прислуги.
– Куда его, как думаешь? – спросил один из слуг. – Топить?
– Ты что, гасклитов не топят. От них вода портится.
Новый взрыв смеха, я увидел, что ухмыльнулись даже мои суровые конвоиры.
У закрывающих въезд во двор решетчатых ворот стояла еще одна карета, большая и открытая, запряженная восьмеркой лошадей. Лошади лежали на земле, отдыхая перед дорогой. Неподалеку от кареты, близ стены замка, расположился весьма внушительный кортеж – на мой взгляд, он насчитывал не меньше трех десятков стражников. Их лошади были привязаны к вмурованным в стену металлическим кольцам, сами стражники находились поблизости. Кто-то проверял амуницию, иные расселись на ступеньках парадного крыльца. Увидев меня, стражники зашевелились, двое из них встали и пошли мне навстречу.
– Этот? – спросил один из них, принимая цепь из рук моих конвоиров.
– Да. И поаккуратнее с ним, шибко прыткий.
– Что, дергается? – поинтересовался стражник, наматывая цепь на руку, его напарник усмехнулся и положил руку на рукоять меча.
– Ага. Он Дучо изувечил.
– Да ну? И как?
– Зубы ему цепью выбил. И Мучо досталось, теперь долго по бабам шляться не будет.
Стражники загоготали. Наверное, это и в самом деле было смешно.
– Ладно, учтем… – Мой новый конвоир потянул цепь. – Пошли…
Мы двинулись в сторону кареты, теперь я смог разглядеть ее как следует. Судя по всему, в ней ездил кто-то из местной знати, она выглядела гораздо просторнее и комфортабельнее той, на которой ездил казначей. Карета была открыта сверху, но в задней ее части располагался подъемный полог – что-то подобное делают в кабриолетах, автомобилях с открытым верхом.
– Залазь… – сказал стражник, когда мы подошли к карете. Я послушно забрался на задний ряд сидений, они оказались довольно мягкими. Впрочем, насладиться удобствами в полной мере мне не удалось – стражник перекинул цепь назад, натянул ее – так, что я даже не мог опустить головы. Потом привязал ее к чему-то, затем снова подошел ко мне. В руках у него появился кожаный ремень, с помощью второго стражника он связал мне ноги, затем повторил ту же процедуру с руками. Если у меня и были какие-то надежды на побег, то теперь они окончательно растаяли.
– И запомни, – стражник сурово взглянул на меня, – если будешь перечить, он тебя убьет.
Спрыгнув на землю, стражник отошел, оставив меня гадать, кто именно может отправить меня на тот свет. Впрочем, здесь это мог сделать любой.
Прошло еще несколько минут, когда тихий гул голосов внезапно смолк, стражники вскочили со ступенек и почтительно вытянулись.
Из дворца вышел человек. Он был высок, широк в плечах, черты его лица были резкими и необычайно мрачными. От него буквально веяло силой, это впечатление еще больше усиливала темная, почти черная, одежда. Но больше всего меня удивило не это – на его широком кожаном поясе, помимо странного круглого мешочка и кинжала в ножнах, висела кобура с пистолетом.
Незнакомец неторопливо забрался в карету и сел рядом со мной. Небрежно махнул рукой, возница тут же вскарабкался на передок кареты, лошади лениво поднялись с земли. Охранники торопливо отвязывали лошадей и забирались в седла, заскрипел механизм подъема решетки – два стражника быстро вращали большой деревянный ворот. Наконец возница тронул вожжи, карета дрогнула и мягко сдвинулась с места.
Незнакомец тихо вздохнул, затем внимательно посмотрел на меня. Под его тяжелым взглядом я почувствовал себя на редкость неуютно.
– Как тебя звать? – тихо спросил он, от его голоса меня невольно бросило в дрожь. Странный это был голос – низкий, исполненный силы.
– Кирилл… – столь же тихо ответил я.
– Как ты попал сюда?
Я прекрасно понял, о чем он спрашивает, но предпочел прикинуться дурачком. С них обычно меньше спрос.
– Меня привели стражники.
Собеседник мрачно улыбнулся, потом небрежно коснулся моего плеча. Сухо щелкнул разряд, я вскрикнул от боли и неожиданности…
Еще будучи школьником, я как-то по незнанию коснулся высоковольтного провода в работающем телевизоре. Результат тогда был потрясающим – меня отбросило в сторону, я свалился на пол. По телу бегали мурашки, сердце испуганно колотилось. Сейчас, после прикосновения этого странного человека, я чувствовал себя не лучше.
– Как ты сюда попал? – повторил свой вопрос незнакомец.
– Прошел через Дверь… – ответил я, хватая ртом воздух. Только теперь я сообразил, что в руке у незнакомца ничего не было. Он просто коснулся меня пальцем.
– Как ты ее нашел?
– Я купил дом. Убирался в подвале и нашел тайник. В нем была книга с описанием того, как пройти в этот мир…
– Ты лжешь, – спокойно сказал незнакомец и снова коснулся моего плеча.
Это было ужасно. Я воочию видел струившийся по моему телу голубой огонь, я хрипел и дрожал от невыносимой боли – а незнакомец все не убирал руку. И когда он наконец отпустил меня, я бессильно повис на цепи.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы как-то прийти в себя. Сердце работало с ужасающими перебоями, мышцы неконтролируемо подергивались. Хуже, чем сейчас, мне еще никогда не было.
Рядом ехал всадник, он смотрел на меня с нескрываемой ухмылкой. Я сразу узнал его, это был Лучо. Тот самый тип, что нашел меня.
– Как ты нашел Дверь? – повторил свой вопрос незнакомец и холодно взглянул на меня.
Я не мог обмануть этого человека. Кроме того, я совершенно точно знал, что еще одной такой экзекуции не перенесу.
– У меня пропадали вещи… – говорить было на редкость трудно, почему-то болело горло. – Я стал следить и увидел карлика. Видел, как он проходил сквозь стену.
– Фарках… – пробормотал незнакомец. – Я так и думал.
Он замолчал, несколько минут мы ехали молча. Наконец снова взглянул на меня.
– Если ты покажешь Дверь, у тебя будет шанс сохранить свою шкуру. Будешь хитрить, я убью тебя.
Я молча кивнул – насколько мне позволила цепь.
Снова воцарилось молчание. К этому времени мы добрались до моста через ров, под колесами наконец-то перестала грохотать мостовая. Стало удивительно тихо – карета мягко катилась по дороге, слышались лишь разговоры охранников, шорох лап лошадей да позвякивание конской сбруи. Встречавшиеся нам на пути жители, едва завидев кортеж, предпочитали разбегаться в стороны, и я их хорошо понимал.
Надо ли говорить, что настроение у меня было довольно мерзким? Я просто не видел выхода из сложившейся ситуации. Сбежать я не мог, показать Дверь – тоже. Я был уверен, что меня убьют сразу после того, как я её покажу. А не показать Дверь – значит обрекать себя на новые муки. Я уже был готов умереть, но быстро. Ив был прав, говоря о том, что у меня нет выбора. Там, в камере, он пытался меня убить. Выходит, он просто хотел мне помочь.
Чтобы отвлечься от грустных дум, я стал смотреть по сторонам. Что говорить, это был довольно красивый мир. Кругом простирались леса, слева раскинулось большое живописное озеро. На воде покачивались лодки – наверняка рыбаки. Выходит, здесь тоже есть рыба. Да и как ей не быть, это же природа, а она, как известно, не терпит пустоты. Если есть вода, значит, в ней есть жизнь…
– Из какого ты города? – спросил незнакомец, я вздрогнул. Мне не хотелось говорить правду, а хитрить было опасно. Поэтому я выбрал промежуточный вариант.
– Из Москвы…
Нельзя сказать, что я однозначно врал, я и в самом деле несколько лет провел в столице. Но уехал, так и не сумев привыкнуть к жизни в этом мегаполисе.
Глаза собеседника подернулись туманной дымкой – судя по всему, он погрузился в воспоминания.
– И как там, в Москве? Все еще делят власть?
– Да…
Собеседник мрачно улыбнулся, но больше ничего не сказал.
Это действительно был очень странный человек. И, кажется, я начал понимать, кто он. Ив упоминал какого-то Корригана, я был готов дать голову на отсечение, что это и был мой собеседник. Впрочем, я знал только имя, но понятия не имел, кем этот человек является. Ну, а от того, что он со мной проделывал, и вовсе попахивало какой-то чертовщиной.
Шел третий час нашего путешествия, я с невольным ужасом узнавал знакомые места – еще немного, и мы приедем. И что тогда?
У меня не было ответа на этот вопрос. Оставалось ждать – и молить Бога о том, чтобы он послал мне спасение. В крайнем случае, хотя бы быструю смерть.
Вот и то место, где меня нашел Лучо. Судя по всему, стражник тоже отличался хорошей памятью – процессия остановилась, Лучо подъехал к Корригану.
– Повелитель, это здесь. Вот тут я его нашел, под деревом…
Кивнув, Корриган взглянул на меня.
– Итак?
– Это дальше, – сказал я, мой голос был хриплым и слегка подрагивал. – Я шел по дороге.
– Только не пытайся водить меня за нос… – Корриган протянул руку к моему плечу, я вздрогнул.
– Я говорю правду. Это действительно дальше.
– Хорошо. Едем…
Процессия двинулась дальше. Я уныло смотрел на медленно проплывающие мимо меня деревья, зная, что скоро появится знакомое дерево с раздвоенной вершиной. И что тогда?
Не в моих силах было оттянуть неприятный для меня миг – минуты бежали удивительно быстро, и вскоре я заметил знакомую раздвоенную верхушку. Она все приближалась, поравнялась с нами – и осталась позади. Я промолчал.
Лошади продолжали тащить карету, Корриган все так же мрачно смотрел вперед. Неизвестно, сколько бы все это продолжалось, если бы мы не прибыли к развилке. Одна дорога, более узкая, уходила влево, вторая загибалась вправо. Меня словно что-то подтолкнуло, я торопливо взглянул на Корригана.
– Нам сюда, налево…
– Стой! – скомандовал Корриган, потом взглянул на меня. – Ты в этом уверен?
– Да, я пришел оттуда. Честно…
Корриган задумался, потом взглянул на Лучо.
– Куда ведет эта дорога?
– В Гнилой лес, мой господин. А оттуда к Речному тракту. Это короткий путь, здесь обычно купцы ездят. Удобно очень.
– Поворачиваем… – хмуро сказал Корриган, Лучо и десяток стражников первыми свернули на дорогу. Следом повернула и наша карета, за ней потянулись остальные всадники.
Эта дорога оказалась гораздо уже, карета то и дело цепляла кусты. Лошади недовольно повизгивали, возница тихонько бормотал что-то непечатное – наверняка в мой адрес. Я внимательно смотрел по сторонам, всем своим видом выражая крайнюю заинтересованность. Мне нужно было найти что-то характерное, чтобы я мог выдать это место за искомый знак. Тогда мы пойдем пешком, а там уж как получится.
Неожиданно процессия остановилась, послышалась ругань стражников и недовольное повизгивание лошадей. Я пригляделся и увидел впереди на дереве, метрах в трех над землей, огромного рыжего кота. Его шерсть, скорее даже золотистая, нежели рыжая, лоснилась в лучах солнца. Удобно разлегшись на толстой ветке и свесив пушистый хвост, кот лениво вылизывал лапу.
– Опять эта дрянь… – пробормотал Корриган. – Вперед!
Повинуясь приказу, возница щелкнул вожжами, прикрикнул на лошадей, те протащили карету с десяток метров и снова остановились, не желая идти вперед. Кот теперь был совсем рядом.
– Прекрати! – сказал Корриган, мрачно взглянув на кота. – Или я найду на тебя управу!
– Никто не хочет поболтать с бедным старым котом… – произнес кот полным печали голосом.
Я едва не поперхнулся. Не спорю, в этом мире много странностей – но говорящие коты… Это уже было слишком.
– Мне некогда с тобой болтать! – сказал Корриган, с трудом сдерживая ярость.
– Лучше болтать, чем воевать, – многозначительно ответил кот. Приподнявшись на ветке, он сладко потянулся, потом прищурил один глаз и взглянул на меня. – О, да у нас гости… Скверная компания, молодой человек, очень скверная. Но звезды благосклонны к отмеченным духом… Лучо, ты опять сэкономил на панцире? – Кот взглянул на командира стражников и демонстративно зевнул. – Зря, Лучо, зря, скупость еще никого до добра не доводила… Ладно, господин советник, мне и в самом деле пора. И берегите Глаз, он вам ещё понадобится… – Кот махнул хвостом, повернулся – и растаял в воздухе. Именно растаял, растворился – от него, в отличие от его знаменитого Чеширского тезки, не осталось даже улыбки.
– Повелитель, о чем болтала эта глупая скотина? – почему-то шепотом спросил Лучо. – Он что-то сказал о моем панцире? – Стражник окинул взглядом свои доспехи.
– Я найду способ уничтожить эту мерзость, – раздраженно пробормотал Корриган. – Вперед!
Возница тронул вожжи, лошади послушно рванулись вперед.
– Далеко еще? – Корриган холодно взглянул на меня.
– Несколько минут. Мне трудно ориентироваться, я же шел пешком. Просто я запомнил в том месте одно дерево и скажу, когда оно появится.
Не знаю, удовлетворил ли мой ответ Корригана. Он едва заметно кивнул, его лицо было удивительно хмурым – казалось, он о чем-то задумался.
– Что это за животное было – там, на дереве? – спросил я, осмелившись-таки задать вопрос.
– Колдовская дрянь, – мрачно ответил Корриган. – То, что он говорит, всегда сбывается.
– В каком смысле? – не понял я.
– В прямом. Эту тварь называют Вещим Котом.
Впереди показалась прогалина, я вгляделся вперед и увидел небольшую поляну. Пришлось на ходу сочинять новые подробности.
– Почти приехали. Это там, за поляной…
Корриган хмуро взглянул на меня, но ничего не сказал. Это было дурным знаком – если я не найду заветное место через пару минут, меня наверняка ожидает новая экзекуция.
Кортеж выехал на поляну, дорога уходила вправо. Я уже хотел было дать новые ценные указания, но не успел – Корриган резко пригнулся, что-то со свистом скользнуло у моего лица, вспоров воздух. Через мгновение свист послышался снова, Лучо вскрикнул и схватился за грудь. Из пробитой нагрудной пластины его панциря торчало оперение арбалетной стрелы.
И тут же лес взорвался криками, в воздухе засвистели стрелы. Несколько стражников повалились наземь, Лучо вытащил меч, но поднять его у него уже не было сил. Очередная стрела пробила ему горло, стражник захрипел и рухнул наземь, его лошадь испуганно шарахнулась в сторону.
– Гони! – заорал Корриган, возница стеганул лошадей. Но уехать карете не дали – в лоб передней лошади попала стрела, животное заверещало и упало, взрывая бьющими в агонии лапами землю, карета остановилась. А затем я разглядел и нападавших.
Их было не меньше сотни. Одетые в рваное тряпье, они спрыгивали с деревьев, бежали к стражникам и стягивали их на землю длинными баграми, затем тут же добивали ножами и саблями. Остатки кортежа яростно сопротивлялись, защищая Корригана, но силы оказались явно неравными.
Это понял и сам Корриган. Встав во весь рост, он выхватил пистолет, я с удивлением узнал в нем до боли знакомый «ПМ», и открыл огонь. Но удивило меня не это – вокруг Корригана появилось голубое свечение, его словно окутал светящийся туман. И туман этот отражал стрелы! На моих глазах две стрелы впились в туман и были тут же отброшены яркими голубыми вспышками.
Прежде чем кончилась обойма, Корриган успел уложить семерых нападавших. Судя по всему, запасной обоймы у него не было – а может, он просто осознал бесперспективность сопротивления. Мрачно взглянув на меня, Корриган сунул пистолет в кобуру и произнес короткую отрывистую фразу. Сияющий кокон полыхнул, я инстинктивно закрыл глаза. Когда я разжал веки, Корригана рядом со мной уже не было.
Его исчезновение я воспринял на удивление спокойно. Был человек и пропал, эка невидаль. Бывает. Гораздо больше меня сейчас беспокоило другое, и с треском вонзившаяся в спинку сиденья стрела лишь подтвердила мою озабоченность. Немного правее, и угодила бы мне в переносицу.
Последнего стражника убили прямо на моих глазах – высокий бородатый атлет сбил его на землю, прижал коленом к земле. Достал нож и перерезал стражнику горло.
Я не мог убежать, поэтому мне оставалось только сидеть и смотреть. И если сначала я воспринял появление этих людей как свое спасение, то теперь, понаблюдав за тем, как спокойно и буднично бородач убил стражника, я впервые в этом усомнился.
Стражник еще хрипел и бился в агонии, когда бородач поднялся и посмотрел на меня, его взгляд мне ужасно не понравился. Переступив через поверженного противника, бородач подошел ближе, запрыгнул в карету, с лезвия его ножа мне на колено стекла капля крови.
– Вот дьявол… – пробормотал бородач и сплюнул на пол. – Гасклит.
– Кто там, Инди? – с другой стороны кареты к нам подбежал невысокого роста человек. Он был лыс, на темени у него зиял огромный, едва затянувшийся, шрам. Особый колорит этому человеку придавали большие обвислые усы, своим видом он напоминал матерого запорожского казака.
– Гасклит… – с неприязнью произнес бородач. – Я думал, шишка какая.
– А чего он в карете едет? Эй, ты чего здесь делаешь? – спросил казак, с неприязнью глядя на меня.
– Я не знаю… – тихо ответил я. Говорить о Двери мне почему-то не хотелось. – Они поймали меня в лесу, отвезли в тюрьму. Сегодня утром надели ошейник и куда-то повезли.
– Столько возни ради гасклита? – недоверчиво произнес бородач. – А может, у тебя есть золото?
– Нет… – Я покачал головой.
– Брось, Инди, откуда у гасклита золото… – Казак повернулся и отошел к лежавшему ничком на земле Лучо. Перевернув стражника ногой, присел и стал методично обшаривать его карманы.
– Откуда вы только беретесь… – с досадой пробормотал бородач и схватил меня за волосы, затем запрокинул мне голову и взмахнул ножом…
– Инди! – послышался у меня над ухом звенящий женский голос, рука незнакомки в последний миг перехватила нож у моего горла. – Ты что, это же гасклит?!
– И что? – возразил бородач. – Зачем он нам?
– Не знаю, но зачем убивать? Или ты к Мастеру в подручные записался?
– Не говори глупостей… – Бородач нахмурился, но нож все же опустил. – Что нам с ним делать?
– Отпустим.
– Ты с ума сошла, Яна. Его поймают люди Корригана, и он им все расскажет.
– Инди, это глупо. Ты же сам видел Корригана.
– Может быть, но его все равно нельзя отпускать.
– Тогда возьмем с собой, – не сдавалась незнакомка.
– А на кой он нам? Что я с ним буду делать?
– Не знаю. Марку продадим.
– Разве что… Ладно, сама с ним возись. А лучше убей, надежнее будет… – Бородач вытер нож о мое плечо, сунул в ножны и спрыгнул на землю.
Я перевел дух – еще никогда в жизни я не был так близко от смерти. Медленно повернув голову, взглянул на свою спасительницу.
Определить возраст стоявшей рядом со мной дамы оказалось довольно трудно – лицо незнакомки закрывала металлическая маска с прорезами для глаз. На украшенном бронзовыми бляшками поясе висела сабля, к сделанным из толстой кожи боевым нарукавникам были прикреплены металлические пластины. В целом незнакомка выглядела весьма воинственно, пятна чужой крови на одежде говорили о том, что во время боя она тоже не сидела без дела. Оглядев меня, незнакомка – если я не ошибся, ее звали Яной – залезла на сиденье, перегнулась через сложенный тент и отвязала цепь. Я наконец-то смог наклонить голову – затекшие мышцы отозвались болью, и все равно это было невыносимо приятно.
– Спасибо, – сказал я. – Если бы вы еще сняли с меня этот ошейник…
– Как? – усмехнулась Яна. – Разве что голову тебе отрубить… – вытянув из сапога небольшой изящный кинжал, она одним взмахом разрезала стягивающий мои ноги ремень, затем снова спрятала кинжал в сапог.
– А руки? – напомнил я.
– Ты слишком болтлив для гасклита. – Разбойница вылезла из кареты и дернула цепь, я торопливо выбрался следом, морщась от боли в затекших ногах.
– Стой здесь… – Яна сунула цепь мне в руки и пошла к бородачу. Проводив ее взглядом, я задумчиво посмотрел на недалекую стену леса. Попробовать убежать? А смогу ли?
Шансы убежать были мизерные. Затекшие ноги только начинали отходить, по мышцам бегали мурашки – какой из меня сейчас бегун? Да стоит мне пойти к лесу, и меня тут же остановят. Сомневаюсь, что доводы моей спасительницы будут тогда играть хоть какую-то роль.
Я предпочел остаться, хотя меня и одолевали сомнения в том, правильно ли я поступаю. Присев на землю, я стал наблюдать за разбойниками.
Разбойники, а назвать их как-то по-иному у меня не поворачивался язык, не сидели без дела. Они собирали оружие убитых стражников, снимали с них одежду, ловили разбежавшихся лошадей. Двое выпрягли лошадей из упряжи кареты, с убитой лошади сняли сбрую. Я заметил, что одежду снимают и с убитых разбойников – их было человек десять, в основном те, кого убил Корриган. На моих глазах бандиты добили своего тяжело раненого товарища, это было сделано спокойно и буднично, без всякого намека на глупое сострадание и клановую солидарность. Работали разбойники удивительно слаженно – судя по всему, в этих делах у них был накоплен немалый опыт.
Наконец все закончилось. Оружие и амуниция были собраны и приторочены к спинам лошадей, разбойники начали покидать место боя. Я увидел идущую ко мне Яну и поднялся с земли – молча взяв из моих рук конец цепи, разбойница потянула меня за собой, через несколько минут мы уже шли по узкой лесной тропинке. Цепь от моего ошейника разбойница намотала на руку, шансов сбежать у меня по-прежнему не было. Более того, теперь они вообще превращались в ничто. Я еще мог надеяться удрать от тяжеловесных стражников, но скрыться от этих лесных оборванцев… К тому же как минимум половина из них вооружены арбалетами, а я совсем не хотел превратиться в утыканного стрелами ежика. Приходилось терпеливо ждать.
Пока мы шли, я снова вспомнил кота – или Вещего Кота, как назвал его Корриган. Странно, но Кот и в самом деле многое угадал. Ведь сказал он, что лучше болтать, чем воевать, и кто скажет, что он ошибся? Сказал, что Лучо сэкономил на доспехах – и пожалуйста, арбалетная стрела прошила их, как ржавую жестянку.
Помнится, он что-то говорил и про меня. Про то, что звезды ко мне благосклонны, если только я правильно его понял. Хотя именно этой благосклонности я пока не ощущал. Впрочем, я пока жив, и это внушало определенные надежды.
Разбойники шли молча и очень тихо, было даже странно сознавать, что столь большой отряд идет в такой тишине. Изредка раздавались сдавленные стоны одного раненого – его везли, перекинув через спину лошади. Не знаю, почему его не убили – либо рана оказалась не слишком опасной, либо человек был нужный. Режим молчания продолжался часа два, пока мы наконец не вышли на очередную лесную дорогу.
Судя по всему, опасные для разбойников места остались позади, я физически почувствовал, как спало напряжение. Послышался смех, разбойники начали перебрасываться шутками, обсуждать детали боя. Несколько раз мелькнуло имя Корригана, при этом разбойники явно сожалели, что не смогли его убить. Зато откровенно радовались его бегству, это они расценивали как большую победу.
Яна тоже расслабилась. Перекинув цепь в другую руку, она сняла маску, я увидел рядом с собой женщину лет тридцати, весьма привлекательную. У нее были приятные черты лица, сплетенные в короткую косу темно-русые волосы. Я с некоторым удивлением разглядел вплетенные в косу тонкие металлические цепочки, и лишь с опозданием понял, что они имели чисто функциональное назначение – защищали шею от сабельного удара. Впрочем, тяжелый меч стражника наверняка бы не ощутил этой преграды.
Мы шли еще с час, затем снова свернули с дороги в лес. Минут через сорок я различил впереди блеск воды, это оказалась большая спокойная река. Еще около получаса мы шли по тропинке вдоль реки, пока не вышли на большую поляну. Здесь разбойники остановились на привал.
Конец моей цепи Яна обвязала вокруг тонкого деревца.
– Попробуешь сбежать – убью, – сказала она и пошла к реке. Я не был особенно склонен верить ее обещанию – зачем тогда она меня спасала, но все равно покорно сел на землю. Затем, воровато оглянувшись, зубами развязал узел и освободил руки – не думаю, что меня за это убьют. После чего с наслаждением стал растирать затекшие руки, поглядывая на разбойников.
Только сейчас, глядя на то, с каким удовольствием разбойники умываются и пьют чистую речную воду, я понял, насколько мучит меня жажда. Судя по всему, это понимала и Яна. Вернувшись, она хмуро посмотрела на меня, от нее явно не ускользнул тот факт, что я развязал руки. Отвязав цепь, разбойница потянула меня к реке. И хотя сделала она это довольно грубо, я был все-таки ей благодарен. Стоило ли волноваться из-за какого-то гасклита…
Речная вода оказалась на удивление чистой и прохладной, я пил и не мог напиться. Затем с наслаждением умылся, все это время Яна терпеливо ждала. Точно так же хозяева наших земных собак ждут на прогулке своих четвероногих друзей – без особого удовольствия, с пониманием того, что с этим ничего не поделаешь. Но когда я начал замывать кровавое пятно на рукаве рубашки – в том месте, где бородач вытер свой нож, Яна деловито потянула меня прочь от реки.
Насколько я успел понять, Яна была подружкой бородача, остальные разбойники обходились с ней подчеркнуто учтиво. На отдых лесные братья расположились небольшими группами по пять-десять человек. В моей группе, кроме Яны, бородача и казака, оказалось еще девять разбойников. Меня снова привязали к дереву – прижавшись спиной к стволу, я стал продумывать варианты побега. Через реку мне не уйти – и цепь тяжеловата, да и проклятые арбалеты не дадут. Выходило, что надо ждать ночи. Мне очень хотелось верить, что я до нее доживу.
Пока я размышлял о своих перспективах, разбойники распаковали припасы, достали еду и приступили к трапезе. Насколько я понял, в основном они ели вяленое мясо, его длинные тонкие ломтики показались мне весьма аппетитными. Заметив мой неосторожный взгляд, Яна бросила мне надкушенный кусочек мяса, он упал в траву у моих ног. Я отвернулся, чем вызвал взрыв смеха со стороны разбойников, послышались несколько обидных для меня реплик. Впрочем, разбойники быстро потеряли ко мне интерес, увидев вышедшего из леса человека. Один из бандитов вскинул арбалет, но тут же опустил его.
Это был старик, его длинная седая борода развевалась на ветру. В руках он держал посох, одет был в простую холщовую одежду и выцветшую куртку из грубой кожи – довольно старую, перетянутую на поясе куском веревки. На ногах у него я разглядел столь же старые сапоги, покрытые многочисленными заплатами.
– Мир вам… – сказал старик, подойдя ближе.
– И тебе мир, Альварос, – ответил бородач. – Присаживайся.
Старику освободили место, он сел, положив рядом с собой посох, пригладил ладонью бороду. Потом взглянул на бородача.
– Давно тебя не видел, Инди. Поговаривали, что ты ушел на покой.
– Собирался, – кивнул бородач. – Но какой может быть покой в наше время? Кругом люди Корригана, того и гляди, к Мастеру попадешь.
– Я вижу, у вас удачный день? – от внимательного взгляда старика явно не ускользнули обновки разбойников – многие из них уже успели нацепить на себя захваченные трофеи.
– Да, повезло. Самому Корригану перья пощипали, – самодовольно отозвался бородач.
Старик покачал головой, новость о стычке с Корриганом его не вдохновила.
– Это было глупо, Инди. Корриган тебе этого не простит. Уже завтра леса будут кишеть его людьми.
– А тебе-то чего беспокоиться, Альварос? – усмехнулся бородач. – Или боишься Корригана?
Старик мягко улыбнулся. – Что может страшить старого человека… Мне просто жаль тех невинных, на ком Корриган выместит свою злобу.
– У всех свои проблемы, – ухмыльнулся бородач. – Угощайся.
– Спасибо, Инди. У меня пост.
– Опять? – как-то криво усмехнулся бородач. – Уж не брезгуешь ли ты нашей едой, Альварос?
– Если я скажу «да», что-то изменится? – Старик пристально посмотрел на бородача. Тот несколько секунд выдерживал его взгляд, затем отвернулся и подчеркнуто лениво откусил кусок мяса.
– Зря, – сказал бородач, пережевывая мясо. – Это хорошая еда.
– Я знаю, – согласился бородач. – Я вижу, у вас пленник?
– А, этот? – Бородач лениво посмотрел на меня. – Гасклит. Ехал с Корриганом. Хочу продать его Марку.
– У Марка не хватает работников?
– Не знаю. Даст за него пару монет, и то ладно.
– А если не даст? – Старик внимательно посмотрел на бородача.
– Тогда я ему кишки выпущу. Мне гасклиты не нужны, от них одни неприятности.
Бородач замолчал, молчал и старик. Я сидел под деревом и с невольной грустью думал о том, что с тех пор, как я попал в этот мир, все почему-то хотят меня убить.
– Продай его мне, – неожиданно предложил старик.
– Тебе? – удивился бородач. – А на кой он тебе сдался?
– Мне нужен помощник по хозяйству. Что-то я сдал за последнее время, один уже не справляюсь.
– Хорошо, Альварос. Десять золотых дашь? – на лице бородача мелькнула ухмылка.
– Два, Инди. Он и одного не стоит, больше тебе за гасклита никто не даст.
– Побойся бога, Альварос! Ты посмотри, какой гасклит, он же совсем свежий. Восемь монет, не меньше.
– Пять. – Старик полез в карман курки и под заинтересованными взглядами разбойников достал горстку золотых монет. Медленно пересчитал, их оказалось ровно пять. Взглянул на бородача. – Ровно пять, Инди. Или бери, или я ухожу… – Старик положил руку на свой посох.
– Ладно, Альварос… – Бородач быстро протянул руку и взял монеты. – Только ради старой дружбы. Марк бы мне за него вдвое больше дал.
– Может быть, – согласился старик, поднимаясь с земли. – Хотя скорее он бы просто у тебя его забрал.
– Еще не родился тот человек…
– Перестань, Инди. Ты ведь знаешь, что я прав. И лучше держись от Марка подальше, он в последнее время стал слишком многое себе позволять.
Бородач промолчал, но глаза его неприязненно сверкнули.
Старик подошел ко мне, прислонил посох к дереву, затем коснулся ладонями моего ошейника. Я почувствовал тихую вибрацию, ошейник дрогнул и рассыпался в пыль, обрывок цепи повис на дереве.
За последнее время я устал удивляться чудесам, поэтому просто нагнулся и стряхнул с себя тусклую серую пыль – все, что осталось от ошейника. Потом взглянул на старика.
– Пошли, – сказал старик. Взяв посох, он повернулся и медленно пошел прочь.
Было обидно чувствовать, что меня купили. Купили, как некую вещь, как покупали в старые времена рабов. Тем не менее, я предпочел пойти за стариком, чем остаться с разбойниками.
Старик не оглядывался, я шел следом – размышляя о том, не сбежать ли мне, благо сейчас это было совсем несложно. Но куда бежать? Кругом простирался лес, да что лес – чужой неизвестный мир, в котором мне просто не было места. Поэтому я не сбежал и покорно шел за стариком по лесной тропинке до тех пор, пока мы не вышли к весело журчащему лесному ручью.
Здесь старик остановился. Нагнувшись к ручью, он неторопливо напился, стряхнул с бороды сверкавшие в солнечных лучах капли воды и сел на поваленное дерево. И только после этого взглянул на меня.
– Садись, – предложил он, я покорно сел. – Как твое имя?
– Кирилл…
– Давно ты здесь?
– Третий день.
– Скверно. Говорил я Виго, что надо закрыть все дыры… – Старик устало вздохнул. – Что от тебя было нужно Корригану?
– Я не знаю…
Мне не хотелось говорить о Двери. Это знание и так уже чуть не стоило мне жизни.
Не знаю, поверил ли мне старик, но настаивать он не стал. Отдохнув несколько минут, поднялся с дерева и взглянул на меня.
– Ты можешь пойти со мной, можешь остаться. Выбор за тобой, – повернувшись, старик медленно пошел по тропинке.
Я растерялся – выходит, этот странный старик вернул мне свободу. В сознании вихрем закружились мысли, я подумал о том, что могу снова попасть в лапы бородача или того хуже, Мастера. Уж лучше я пойду за стариком…
Он зал, что я иду следом, но за всю дорогу так ни разу и не оглянулся. И хотя меня подмывало задать тысячу вопросов, я терпеливо молчал.
Мы шли около часа, пока впереди снова не послышалось журчание ручья. Ручей оказался не столь широк, как прежний, его берега густо заросли травой. В одном месте травы было меньше, тропинка подходила к самому берегу. Я подумал о том, что было бы неплохо снова глотнуть воды. Словно услышав мои мысли, старик остановился и взглянул на меня.
– Дай руку, – сказал он и протянул ладонь.
– Зачем? – вырвалось у меня. Тем не менее, я покорно подал руку, Альварос крепко схватил меня за запястье.
– Иначе ты не найдешь мой дом, – ответил старик и потянул меня к воде.
Это было очень странно – я ощутил в голове странный звон, словно где-то одновременно запели тысячи комаров, и тут же увидел перед собой перекинутый через ручей небольшой бревенчатый мостик. Он словно возник из ничего – старик крепче сжал мою руку, и я ступил на мостик. Я понимал, что и здесь, вероятно, не обошлось без колдовства.
Мостик оказался самым настоящим, без всякого намека на эфемерность. Сразу за мостиком звон прекратился, я увидел большую живописную поляну. Странно, но с той стороны ручья я этой поляны почему-то не видел. Это казалось тем более удивительным, что на ней, в нескольких метрах от меня, стоял большой, крытый соломой, бревенчатый дом.
– Если заблудишься, подойдешь к ручью и позовешь меня, – сказал старик. – Проходи в дом, там не заперто.
Так оно и оказалось. Приоткрыв дверь, я осторожно вошел внутрь.
Дом выглядел вполне прилично. Три комнаты – две маленькие, с грубыми деревянными кроватями, и одна большая, с аляповатой кирпичной печью в центре. Сами кирпичи были довольно грубыми и не всегда одинаковыми. Кроме печи, в комнате стоял большой деревянный стол и несколько лавок, справа я разглядел две небольшие двери – вероятно, это были какие-то чуланчики. В целом все выглядело очень просто, но добротно. В окна вместо стекол оказались вставлены тонкие ледяные пластины – что было очень странно, учитывая довольно высокую температуру. Не веря глазам, я подошел к окну, коснулся «стекла» пальцем.
Это и в самом деле был лед, я ощутил холод. Отнял палец, на «стекле» остался мой отпечаток.
Скрипнула дверь, в комнату вошел старик. Я удивленно взглянул на него.
– Это лёд? – Я снова коснулся пальцем «стекла».
– Лёд, – согласился старик.
– Но почему он не тает?
– Потому что я этого не хочу, – в глазах старика мелькнула усмешка. – Садись, сейчас будем обедать.
– Спасибо… – Я сел за стол, чувствуя себя очень неловко.
Еда была простой, но сытной. Посудой служили большие глиняные тарелки, обожженные и покрытые стекловидной глазурью. В поставленном стариком на стол большом котелке лежали куски холодного вареного мяса, на чистой холстине красовался каравай невероятно вкусного хлеба, я с удовольствием отламывал от него большие ароматные куски. Дополняла обед чашка с «огурцами» – на вкус эти соленые овощи и в самом деле напоминали малосольные огурцы. Запивали трапезу странным напитком, он напоминал нечто среднее между пивом и медовухой, слегка шипел во рту и приятно пощипывал язык.
За всё время трапезы старик не проронил ни слова – возможно, это была местная традиция, поэтому я не стал ее нарушать. Да и самого меня пока не слишком тянуло на разговоры, благо за последние дни я впервые смог поесть по-человечески, за столом. Лишь наевшись, я отодвинул тарелку в сторону.
– Спасибо… – поблагодарил я хозяина за обед, чувствуя, как разливается по телу приятное тепло. – Очень вкусно.
– Хорошая еда, – согласился старик, поднимаясь с лавки. – У меня дела, я ненадолго отлучусь. Поставь мясо в ледник, тарелки сполосни в ручье. Я скоро приду.
Старик вышел из дома, я остался один. Взяв котелок с мясом, подошел к двери одного из чуланчиков, открыл его – на меня пахнуло холодом, в воздухе заклубился туман. А я-то удивлялся, что мясо такое холодное.
В чуланчике на полу были уложены большие куски льда, застеленные сеном. На сене лежала половина туши какого-то животного – судя по всему, именно его мясо мы и ели. Здесь же стояли разнообразные бочонки и кадушки – поставив котелок, я торопливо выскочил из чулана и захлопнул дверь, благо холод пробирал до костей. Странно, но сквозь щели в двери не дуло. Холод держался только в леднике.
Не знаю, почему, но ледник уже не удивил меня так, как удивили ледяные стекла. Когда чудес слишком много, они приедаются.
Тарелки я помыл в ручье. Прямо перед домом находились небольшие мостки, там же стояла низенькая кадушка с мыльным зеленоватым раствором. Вернувшись в дом, я поставил тарелки на стол, затем прошел в одну из соседних комнат и прилег на кровать. Я не собирался спать – может быть, именно поэтому и заснул так быстро…