Бывший «мент»
Я поставил машину в гараж-«ракушку» во дворе и направился домой. В этот поздний час мой сын уже смотрел свои мальчишеские сны, разметавшись на постели, а из другой спальной доносился голос жены. Она увлеченно болтала с подругой по телефону и не вышла встретить меня. Собственно, если бы она не была занята этим разговором, то тоже вряд ли побеспокоилась обо мне. Что-то разладилось у нас с ней в последнее время: то ли я не дотягивал до каких-то её критериев, то ли она их слишком завысила. Отношения буксовали.
Я наскоро принял душ, а затем закрылся на кухне. Заварил крепкий чай, накрыл нехитрый одинокий мужской ужин и налил, наконец, себе рюмку водки. Мне требовалось спокойно обмозговать свои дальнейшие действия. Я сам был недоволен результатами проделанной мною работы. Как-то бестолково растрачена масса времени, а имеющиеся в моем арсенале сведения пока самые скудные. Корни моего недавнего раздражения росли на этой почве. Нужно было что-то придумать.
Итак, я должен собрать для своего клиента как можно больше информации об интересующей его особе. Зовут её Светлана. Особа, надо отметить, весьма хороша собой, но я не должен позволять себе эмоций. Ничего личного! Стоп! Ничего личного… Ничего личного.… А почему бы нет, черт возьми? Мне ведь нужно подобраться к ней ближе.
Что я знаю о ней? Где проживает, где работает. Знаю адрес матери, видел подруг. Знаю адрес любовника, но его самого не видел. Я, возможно, пока заблуждаюсь и мыслю шаблонно. Вдруг там у неё престарелая тетя обретается, и Светлана ей постоянно помогает по хозяйству? Нет, если бы там жила тетя, то и мать Светланы появлялась бы или другие её родственнички. Так гадать негоже. Нужна принципиально иная стратегия. Только войдя в круг общения с ней можно собрать подробные сведения. Так как это сделать? Догадка меня осенила после второй рюмки.
Когда я высаживал Светлану из машины у её подъезда, на крыльце она поздоровалась с соседкой. Та выгуливала перед сном собаку. Я сделал вид, что ищу что-то в бардачке, и задержался невзначай, а сам прислушался к их непродолжительному разговору. Так вот, Светлана спросила у соседки, не знает ли та, работает ли по-прежнему салон ремонта бытовой техники на Саянской улице. Ведь в последние годы все стремительно меняется! Перейдя на полную самоокупаемость, предприятия зачастую становились нежизнеспособными. Женщина ей сообщила, что салон, увы, закрылся. Светлана сказала, жаль, мол, а то у меня машинка стиральная сломалась. Мастера бы толкового вызвать. Обе посетовали на переменчивость и зыбкость всего и вся в эпоху перестройки, да разошлись. Я же зафиксировал их житейский разговор в своей памяти. И не зря, информация мне пригодилась. Озадаченный мною мозг выдал-таки решение, которое, правда, требовало тщательной дальнейшей проработки.
Я когда-то в юности занимался радиоделом, частенько паял микросхемы. Потом, повзрослев, понял, что у меня получается ладить со сломанной техникой. То, что в домашнем хозяйстве выходило из строя, в моих руках иногда оживало. Настоящим мастером я себя не считал, но кое-что починить удавалось. А что, если рискнуть и развесить у всех подъездов её дома объявления о ремонте бытовой техники? Посмотрим, что получится. По опыту своей работы в милиции я знаю, что именно благодаря различным объявлениям злоумышленники проникают в квартиры незадачливых граждан. Я-то не собирался причинять Светлане зла. Я мог даже сослужить ей добрую службу, починив капризный агрегат для стирки белья. Я только намеревался попутно раздобыть больше сведений о ней для своего клиента.
А вот как он их потом использует? И вообще, зачем ему все это? Странный он. Крейзи.
Мне было трудновато действовать без точного понимания его цели. Но благодаря его заказу у меня появилась работа, в которой я знал толк. И я заставлял себя работать, несмотря ни на что, а не ломать понапрасну голову.
* * *
Мы встретились невзначай, в первую неделю сентября. Я тогда возился во дворе со своей «семеркой». Он сам подошел, поздоровался. Разговорились. Мы учились когда-то в одной школе, но в разных классах. После армии виделись редко, а потом он вообще исчез из виду надолго. Разошлись наши пути-дорожки в разные стороны.
Часто случается, что при встрече со старым знакомым трудно подобрать верный тон, подобающие слова. С годами много воды утекает, люди необратимо меняются. А с ним разговор завязался свободно. Слово за слово – вернулась прежняя юношеская легкость общения. Дистанция во времени и пространстве сжалась. Вспомнились наши старые школьные клички, образованные от фамилий. Меня пацаны звали Лист, иногда – Сухой Лист (моя фамилия Листов), а его – Князь, от фамилии Князев. Это прозвище всегда удивительно шло ему. Имелась в нем какая-то аристократическая жилка.
– Я мать навещал, – пояснил мне тогда Князь. – Она проживает на прежнем месте.
Я понимающе кивнул ему, хотя, признаться, уже не мог вспомнить его матушку. Она была не из тех родительниц, которые из-за каждого пустяка бегали в школу.
В этот момент из дома вышла моя жена. Небрежно кивнув мне, она села за руль и скользнула мимо нас на своем аккуратном «Nissan Sanny».
– Это кто? – несколько изумленно спросил он.
– Моя супруга, – нехотя признался я.
Он перевел свой удивленный взгляд на мою видавшие виды трудягу «семерочку».
– Что смотришь? – сказал я тогда резковато, с досадой в голосе. – Она адвокат, а я никто.
– Так ты же в милиции работал?
– Был неплохим следаком, – с гордостью подтвердил я. – Но ушел. Долго рассказывать, как и зачем я это сделал. Думал, смогу хорошо заработать в новых экономических условиях. Извернулся, сумел уволиться из органов якобы по болезни. Открыл с приятелем на пару кооператив. Брались за одно, другое, третье. Понял, что нет у меня коммерческой сметки. Теперь перед тобой временно безработный. Вторую неделю я занимаюсь извозом.
– Все, что ни делается – к лучшему, поверь мне, – попытался приободрить меня приятель.
– Хорошая поговорочка! – горько усмехнулся я. – Так и хочется поверить! Но не получается.
Князь хлопнул меня по плечу и весело сказал:
– Значит, ты свободен? Тогда я делаю тебе заманчивое предложение. Поработай частным детективом. Я хорошо тебе заплачу. Пойдем, присядем. Потолкуем.
Мы сели на лавочку под высоким старым тополем. Он достал фотографию молодой женщины. Светлые льняные волосы на прямой пробор. Чуть раскосые миндалевидные глаза с поволокой. Чувственные губы, тонкий прямой нос. Неясная, смазанная, как бы вне фокуса, улыбка. Все в её облике было просто, естественно, но, вместе с тем, утонченно. Округлый, женственный овал молодого лица притягивал сам по себе. Хотелось всмотреться, разглядеть нюансы. Приметил еще высокие скулы. И больше ничего особенного.
– Красивая, – сказал я ему. – Кто она?
– Я не буду тебе ничего пояснять. Мои уточнения могут носить субъективный характер и смазать всю истинную картину. Ты ведь хороший следователь, Саша, – уважительно сказал мой бывший школьный товарищ. – Не скромничай, я слышал отзывы достойных людей. Я лишь назову тебе её адрес, а ты сам узнай как можно больше о ней. Меня интересует абсолютно всё. Собирай для меня всякую информацию, а уж я её просею сам. Ты, конечно, в праве отказаться, но прежде подумай. Как знать, может, частный сыск придется тебе по душе? Ведь теперь и это возможно. Говорят, бывших сыщиков не бывает. Сыщик – всегда сыщик, даже если он временно занимается чем-то другим. Верно?
Я согласился. На тот момент у меня не было других перспектив, а долги уже водились.
* * *
Я положил фотографию Светланы перед собой на столе. Ну, что, красавица, познакомимся поближе? Я ведь ещё не знаю, какой у этой блондинки нрав, но мне нужно как-то суметь с ней поладить. Я уже работал для неё водилой-частником, теперь попытаюсь явиться мастером на все руки. А это ведь обслуга. Ну, что ж, посмотрим, какова она с обслугой – заносчива или приветлива. «За наше предстоящее близкое знакомство!» – мысленно провозгласил я тост и пригубил еще рюмочку. Третью.
Неожиданно на пороге кухни ночным видением бесшумно возникла моя жена Ирина. В своих мягких тапочках-ботиках Ирина передвигается по дому совсем неслышно. С полминуты мы ощупывали друг друга взглядами. Её колючий взор шарил по моему усталому лицу, а я бегло окинул всю её небольшую фигурку с головы до ног и насилу сдержался от смеха. Жена в этот ночной час выглядела сногсшибательно. На ней было нечто среднее между бальным платьем и пеньюаром. Одеяние ниспадало донизу, а из-под воланов на подоле выглядывали те самые забавные тапочки, больше похожие на мягкие игрушки, чем на обувь взрослой женщины. Я смотрел и не понимал, зачем столько кружев, тесьмы и прочей галантереи женщине под одеялом. По мне так лучше спала бы вовсе оголенной. Может, наши отношения наладились бы сами собой. Но Ирина, очевидно, так не считала. Наши мнения в последнее время частенько не совпадали.
– Ты собрался всю ночь здесь сидеть?! – скороговоркой выпалила жена. Когда Ирина нервничает, она частит, но слова успевает произносить четко, разборчиво. Это у неё профессиональное качество.
– А что, не спится без меня? – нарочито медленно, с расстановкой, чуть фривольно уточнил я. – Неужели неуютно? Холодно? Одиноко? Хочется ласки?
– Вот ещё! – с деланным презрением фыркнула Ирина и подошла к столу ближе. – Хорош! Балдеешь от красотки на карточке и попиваешь водку! Кто эта дамочка?
– Подвозил одного паренька, а он обронил, – спокойно соврал я жене. Я был пока не готов рассказать ей всю правду.
– Ну-ну, – недоверчиво ввернула супруга.
Ирина пригляделась внимательней к снимку. Я видел её борьбу с самой собой. Ей очень хотелось что-то ещё остроумно съязвить на мой счет, но Светлана так человеколюбиво и миротворчески улыбалась, что моя Ирина невольно сдержалась и даже как будто немного смягчилась. Мне показалось, что между нами наметилось зыбкое перемирие, и попытался приобнять жену за талию. Ирина все же дернулась в сторону от меня. Воланы и глупые бантики вздорно и забавно колыхнулись вместе со своей хозяйкой. Розовое видение повернулось ко мне спиной, намереваясь бесшумно исчезнуть. Я не стал препятствовать. Сварливость женщину не красит. Пусть сама справляется со своим дурным характером.
По моему мнению, жены бывают хранительницы и воительницы. Мне долго казалось, что моя вторая половина относится именно к первому благочестивому типу спутниц жизни. Но в последнее время в её повадках наметилась неприятная направленность в другую, противную мне сторону. Моя жена вела несколько сложных бракоразводных процессов, и, похоже, чужие дрязги повлияли на неё не лучшим образом. Может, ей сдавалось, что упреками и недовольством она меня совершенствует, обтесывает под требуемый ей стандарт, подталкивает на верный путь, но, увы, эффект достигался плачевный.
Когда-то, в ранней студенческой молодости, Ирина была от меня без ума. Я поступил на юридический факультет после армии, а она пришла прямо со школьной скамьи. Мне льстила трогательная, пылкая влюбленность юной комсомолки и отличницы. Я тогда нравился многим, даже старшим, искушенным девушкам, и ласково играл с ней, вчерашней школьницей, как кот с мышкой, хотя для себя уже решил, что женюсь на восторженной, чистой моей Ирине. Я вообще по жизни достаточно рано ощутил, что нравлюсь противоположному полу. Без ложной скромности – я удался внешностью, но только не вышел ростом. Я невысок, я даже чуть ниже среднего для современного мужчины. Оттого на длинноногих красоток я взираю с потаенной грустью. У каждого есть свой пунктик. Признаться, иногда, так же закрывшись на кухне, я смотрю по коммерческому телевизионному каналу показы модных коллекций. По подиуму соблазнительно вышагивают рослые манекенщицы в откровенных одеяниях, и моя голова идет кругом. В своих грезах я не раз обладал этими длинноногими дивами. Я представлял себя даже с двумя-тремя сразу. В моих плотских мечтах они нежно обвивали меня изящными конечностями, как гибкие лианы, а я вольно целовал их, но в реальной жизни ни разу не решался подойти к подобным женщинам. Я опасался насмешки. А теперь жизнь столкнула меня со Светланой, и это обстоятельство вызывало во мне некоторое волнение. Она была так похожа на девушку из моих фантазий – страстную в видениях и недоступную в реальности. Мой контингент – невысокие прелестницы, миниатюрные пташки. Чуть подросшие, повзрослевшие дюймовочки. У них мне почти всегда удавалось вызвать чувственный ответный посыл. Биопоток вожделения.
Правда, с недавних пор и на этом фронте наметились огорчительные перемены. Наши бабы взбесились в условиях многоукладной рыночной экономики. У них будто эрогенные зоны сместились, съехали набекрень. Душа и родство тел остались на втором плане. На первом – деньги. Им вдруг понравилось держать в руках тугие, бледно-зеленые пачки заморских денежных знаков и вдыхать их особый запах. Запах роскоши. Все хотят отдаться дороже, все хотят богатеньких толстосумов. Любой лысый пузан с тугим кошельком им желаннее нормального мужика. А браки с иностранцами просто вошли в моду. Нынешние безумные амазонки хомутают их безоглядно и несутся вскачь к иным берегам. Почему амазонки? Потому что им порой даже безразлично, если будущий муж – импотент. Для размножения они подыщут себе другого. Или прикупят порцию качественной спермы в специальном банке. На деньги мужа. Такие времена.
В ту ночь я всё же добрался до нашего широкого супружеского ложа. Мне, разгоряченному алкоголем и воспоминаниями, вдруг нестерпимо захотелось близости. Я сильно обхватил жену сзади и властно привлек её к себе. Она встрепенулась, попыталась воспротивиться, но сделала это слабо, неубедительно. Тогда я решительно поднял подол её длинного одеяния, и смело пошарил рукой. К моему удовольствию, под ним ничего не было. Дальше я стал действовать решительно, но бережно. Я осадил свою грубость и выпустил на волю глубоко запрятанную нежность. Я знал маленькие чувственные точечки своей жены.
Ирина молчала, лишь задышала чаще, порывистей. Мои руки уже привычно гуляли по всему её телу, расслабляя его, даря ему освобождение от вздорной зажатости и спеси. Ночью все кошки серы. Ночью все адвокатессы должны быть просто женщинами с двумя грудями и прочими известными прелестями.
Мне удалось стянуть с неё розовый балахон. Без него она оказалась ещё более беззащитной и податливой. Все сразу пошло на лад само собой, как я и предполагал. Вскоре Ирина уже старательно двигалась со мной в такт, стремясь к звенящей вершине нашего плотского единения. В самый пик, в самый экстремальный момент нашего спонтанного соития, когда все земное стало неважным, когда телесная радость растекалась внутри упругими волнами, она простонала:
– Почему ты стал следователем?!
При этом она легонько колотила меня по спине своими маленькими кулачками, а я изливался в неё, освобождаясь от неимоверного внутреннего напряжения.
Я не ответил жене. Пусть сама распутывает свой тугой клубок противоречий. Ведь она делает это для своих клиентов, выводит их из лабиринтов юридической казуистики. И ничего, многие вполне здравствуют и процветают, оплатив её услуги.
Я отпустил Ирину и осторожно перевернулся на спину. Почему я стал следователем? Неужели не ясно, что каждый человек от рождения наделяется каким-то призванием, но нет никакой гарантии, что у него будет возможность получать за свой труд достойные деньги. Жизнь сложна и многозначна. Годы несутся вскачь, повергая ниц одних и вознося других, а потом вдруг резко всё разворачивается наоборот. Как в песне: «… И часто паденьем становится взлет, и видел я, как становится взлетом паденье». Ведь почему-то ребята из «Машины времени» озвучили это.
Эпоха непостижимых перемен накрыла нас всех мощной волной. Мы барахтаемся, пытаясь выбраться на твердь. Всякий человек начинает метаться и ломать сам себя ради призрачного достатка. Вот и я побрел не в свои палестины. Но ведь кто-то все же должен делать то, что необходимо обществу в широком смысле!
Я чувствовал, что меня заносило в размышлениях. Уже нещадно морил сон, но разум упрямо стремился довершить начатое. Мысли путались. Они расплывались, словно акварельные краски на рыхлой, влажной бумаге. Все постепенно стало незначительным и не таким тягостным. Беспокойно, не сразу, но все же я крепко уснул в ту октябрьскую ночь с воскресенья на понедельник.