В 1979 году Канеман и Тверски опубликовали статью о теории перспектив, согласно которой описывающая поведение человека теория может не быть одновременно и нормативной, и описательной.
Теорема Пифагора – нормативная. Но когда предлагается по этой формуле считать в уме неудобные цифры, многие ошибаются. Чтобы описать фактическое поведение человека и типичную ошибку в таком случае, нужна описательная теория.
Это наблюдение выбило почву из-под ног у последователей экономики мейнстрима, которая базировалась (и продолжает это делать) на теории рационального выбора. Важный вклад в это внесли Джон фон Нейман (1903–1957) и Оскар Моргенштер (1902–1977), когда написали «Теорию игр и экономическое поведение» (1944). Экономисты мейнстрима исходили из того, что люди действуют предельно рационально, как будто бы у них калькулятор в голове, и стремятся к максимальной выгоде (теория ожидаемой полезности). Но это не так. Теория перспектив разрушила также и некоторые постулаты теории фирм (о том, что компании якобы всегда действуют рационально) и теории человеческого капитала (да, мы в целом не очень рационально выбираем, на кого учиться, – не максимизируем прибыль, поэтому не идем все в нефтяники или строители нефтепроводов).
Справедливости ради надо сказать, что Канеман и Тверски были не первыми. Казусы заприметил швейцарский физик, механик и математик Даниил Бернулли (1700–1782), сформулировав их как Санкт-Петербургский парадокс. В этом же русле находится и закон убывающей полезности (когда у вас есть миллион долларов, то десять долларов не принесут вам счастья, тогда как если у вас всего один доллар, то десять – уже целое состояние).