Девочка первой услышала сильный стук в дверь. Ее комната находилась ближе других к входной двери. Спросонок она подумала, что это отец поднялся из подвала, где он прятался, но, наверное, забыл ключи, а поскольку его робкого стука никто не услышал, принялся стучать сильнее. Но вскоре в тишине ночи раздались громкие грубые голоса. Это был не отец. «Полиция! Откройте! Немедленно!» В дверь барабанили изо всех сил. Удары отзывались в теле девочки дрожью, пробиравшей до самых костей. Младший брат, спавший рядом, беспокойно заворочался в кровати. «Полиция! Откройте! Откройте!» Который теперь час? Она бросила взгляд в проем между шторами. Было еще темно.
Ей стало страшно. Она вспомнила о разговорах, о ночных спорах вполголоса родителей, думавших, что она спит. Но она все слышала. Она подбиралась поближе к двери в гостиную и через маленькую щелку смотрела на них и слушала. До нее доносился нервный голос отца. Она видела тревогу на лице матери. Они говорили на родном языке, девочка все понимала, хотя сама изъяснялась с трудом. Отец очень тихо сказал, что настают тяжелые времена. Нужно набраться мужества и быть очень осторожными. Он произносил странные, незнакомые слова: «лагерь», «облава», «арест», и девочка спрашивала себя, что бы это могло значить. Отец все так же тихо добавил, что опасность грозит только мужчинам, а женщинам и детям бояться нечего, поэтому он каждый вечер будет прятаться.
На следующее утро он объяснил дочери, что некоторое время ему придется спать в подвале, так спокойнее. Пока всё не «придет в порядок». Что «всё»? – подумала она. «Прийти в порядок» – на самом деле это как? И когда это случится? Ее мучило желание спросить у него, что означают эти странные подслушанные слова: «лагерь», «облава». Но тогда пришлось бы признаться, что она за ними шпионила, спрятавшись за дверью, причем не раз. Она так и не посмела.
«Откройте! Полиция!»
А вдруг полиция нашла Папу в подвале? Вдруг они для того и пришли, чтобы отвести Папу туда, о чем он говорил ночью, в эти самые «лагеря», которые находятся где-то за городом?
Малышка на цыпочках поспешила в спальню матери на другом конце коридора. Почувствовав руку дочери на своем плече, та мгновенно проснулась.
«Это полиция, Мама, – прошептала девочка, – они очень сильно стучат в дверь».
Мать спустила ноги с кровати и отбросила волосы, упавшие ей на глаза. Девочке она показалась уставшей и постаревшей, гораздо старше ее тридцати лет.
«Они пришли забрать Папу? – молящим голосом спросила она, вцепляясь в руку матери. – Они здесь из-за него, да?»
Мать не ответила. С лестничной площадки опять донеслись громкие голоса. Мать быстро накинула халат, потом взяла дочь за руку и пошла к двери. Рука у нее была горячая и влажная. «Как у ребенка», – подумала девочка.
– Да? – робко сказала мать, не трогая замок.
Мужской голос выкрикнул ее фамилию.
– Да, месье, это я. – К ней вдруг вернулся прежний акцент, сильный, почти режущий слух.
– Немедленно откройте. Полиция.
Мать поднесла руку к горлу. Девочка заметила, что мать очень бледная. Она как будто застыла, заледенела и была не в силах шевельнуться. Никогда еще девочка не видела такого страха на лице матери. Она почувствовала, что и у нее во рту все пересохло от тревоги.
Люди с той стороны стукнули еще раз. Мать дрожащей, неловкой рукой открыла дверь. Девочка задрожала, ожидая увидеть серо-зеленые мундиры.
На пороге стояли двое мужчин. Полицейский в большой каскетке и темно-синей накидке, спускающейся ниже колен, и мужчина в бежевом плаще. У второго в руке был список. Он повторил фамилию матери. Потом отца. Он прекрасно говорил по-французски. «Значит, нам нечего бояться, – подумала девочка. – Раз они французы, а не немцы, опасности нет. Французы не сделают нам ничего плохого».
Мать прижала дочку к себе. Малышка слышала, как колотится ее сердце. Она была готова оттолкнуть мать, чтобы та держалась прямо, а не съеживалась, и смотрела на мужчин с уверенностью и чтобы ее сердце не трепыхалось, как перепуганный зверек. Ей хотелось, чтобы мать была смелой.
– Моего мужа… нет, – пролепетала мать. – Я не знаю, где он. Я не знаю.
Мужчина в бежевом плаще отстранил ее и прошел в квартиру.
– Поторопитесь, мадам. Даю вам десять минут. Соберите какие-нибудь вещи на два-три дня.
Мать не двинулась с места. В полной растерянности она смотрела на полицейского. Тот остался стоять на лестничной площадке, спиной загораживая выход. Он казался усталым и безразличным. Она тронула его за темно-синий обшлаг.
– Месье, прошу вас… – начала она.
Полицейский убрал руку и отвернулся, бросив на мать жесткий равнодушный взгляд.
– Вы слышали? Вы пойдете с нами. Вы и ваша дочь. Делайте, что вам говорят.