Сначала умер генерал. Никакого криминала в его смерти не было, у него случился инфаркт. Бравый служака любил выпить и никогда не ограничивал себя в еде, ужинал хорошим куском свинины с жареной картошкой или печенкой в сметанном соусе, никаким спортом не занимался, свободное время проводил за игрой в преферанс и бутылочкой пива, врачей не посещал, на холестерин не проверялся… Дальше можно не продолжать.
Не успела Верочка оплакать свекра, как Юра внезапно ушел из дома. Отлично помню день, когда она прибежала ко мне ночью, вся в слезах, села на табуретку в прихожей и сообщила:
– Юрка подает на развод.
Упади потолок на голову и появись из преисподней огнедышащий дракон, я и то удивилась бы меньше.
– Он уже ушел из дома, – сказала Вера и зарыдала в голос.
Я, совершенно ошалев от услышанного, лепетала никому не нужные утешения вроде: «Все будет хорошо, вы непременно помиритесь». Но тут подруга сообщила причину разрыва с супругом: Юра застал ее в момент измены.
– С ума сойти, – не сдержалась я, – ты закрутила роман?
– Нет, – прошептала Вера. – Вышло недоразумение.
Я присела на корточки у ее ног и выслушала весьма странную историю.
Позавчера ей позвонила Катя Алтуфьева и прохрипела:
– Хочешь приобрести хорошие сапоги и комбинезон для Сережки?
Напомню, что дело происходило в то время, когда достать любые вещи, а детские тем более, было невозможно. Естественно, Вера закричала:
– Да!
– Записывай адрес, – закашляла Катя.
– Ты простудилась? Может, тебе малинового варенья привезти? – позаботилась о приятельнице Вера.
– Ни в коем случае не приезжай, – испугалась Алтуфьева, – у меня грипп.
Вера поблагодарила ее, сообщила Юре о невероятной удаче и на следующий день понеслась за обновками для сына. Дом, где должен был находиться продавец с товаром, неожиданно оказался дешевой гостиницей самого подозрительного вида. На входе за стойкой читала газету древняя старуха, которая не подняла головы, когда Вера влетела в дверь отеля, а номер, куда она поднялась, выглядел убого, там были лишь кровать и тумбочка.
– За детским шмотьем? – спросил торгаш, очень симпатичный молодой человек лет двадцати пяти.
– Да, – кивнула Вера.
– Садись и жди, сейчас притащу, – приказал парень и убежал.
Поскольку в комнате не было стульев, Верочка, сняв пальто и повесив его в шкаф, устроилась на кровати. Текли минуты, а продавец не возвращался, Вере стало скучно, она взяла с тумбочки журнал и… тихонько засмеялась. Издание называлось «Секс для «чайников». Положить назад игривое издание Вера не успела, в комнату вошел продавец. Он был почему-то в халате, а в руках держал бутылку дешевого шампанского и два бокала. Вера очумела, хотела встать и побежать к выходу, но тут дверь номера распахнулась, и на пороге возник… Юра.
Пару секунд все участники сцены хранили молчание, потом продавец беззлобно сказал:
– Слышь, братан, ты комнатой ошибся, здесь мы с бабой гуляем.
В ту же секунду пояс на его талии развязался и упал на пол. На парне не было и намека на нижнее белье. Но он совершенно не смутился, разлил шампанское по фужерам и протянул один Вере со словами:
– Держи, киска!
От растерянности и непонимания происходящего Верочка машинально взяла бокал. Но тут же спохватилась, поставила его на обшарпанную тумбочку и воскликнула:
– Юра, ты как сюда попал? Откуда адрес узнал?
– Это все, что тебя интересует? – зло усмехнулся Юра, развернулся и исчез в коридоре.
Только сейчас до обескураженной Веры дошла двусмысленность ее положения: она сидит на кровати в номере сомнительной гостиницы, которой наверняка в основном пользуются проститутки и прелюбодеи, а рядом с ней стоит голый мужик с бокалом шампанского.
– Юра! – заорала Вера и кинулась вслед за мужем.
Догнать супруга ей не удалось. Когда она приехала домой, Юры там не оказалось. А вечером ей позвонила свекровь и напряженным голосом сказала:
– Не собираюсь разбираться в ситуации, чужая душа потемки, но ты нас всех глубоко разочаровала. Не надейся на нашу помощь, Юрий не будет платить алименты на Сергея. Мы уверены, что мальчик рожден невесть от кого!
Вера попыталась оправдаться, но слушать ее не стали. В полном отчаянии она позвонила Алтуфьевой, но ответила ей мать подруги.
– Тебе Катюшу? – переспросила она. – Дочь со своим ансамблем на гастролях в Венгрии.
Верочка обомлела. Она поняла, что за детскими вещами ее звала не приятельница, а мошенница, которая усиленно хрипела и кашляла, чтобы жертва обмана не насторожилась, услышав незнакомый голос. По всему выходило, что кто-то решил разрушить ее счастливый брак. Негодяйка заманила Веру в ловушку, и, наверное, она же направила Юру в гостиницу.
Вся в рыданиях, Вера помчалась ко мне. Я кое-как успокоила бедняжку, а на следующий день с утра ринулась к Юрию на работу. И наткнулась на каменную стену непонимания.
– Лучше уходи, – с застывшим как маска лицом заявил мой друг детства, – я сам видел жену в дешевом номере, а рядом с ней голого урода с копеечным пойлом. Наверное, Верке надоел элитный коньяк из нашего домашнего бара, на дерьмо потянуло!
Я попыталась растолковать ревнивцу суть дела, но Юра отказывался воспринимать здравые слова. Брак Астаховых разлетелся в щепки, Вера едва не угодила в психушку, от самоубийства ее уберегли лишь мысли о маленьком Сереже.
Надо отдать должное Вере, она сумела взять себя в руки. Стала много работать, чтобы обеспечить сына. Спустя полгода после разрыва с Юрой она сказала мне:
– И очень хорошо, что этот дурак ушел! Если он так мне не доверял, то ничего путного у нас бы не вышло. Забуду его, как страшный сон, и начну жизнь заново.
– Правильно, – обрадовалась я.
С Верочкой произошли разительные перемены. Она неожиданно для всех поступила в институт, на вечернее отделение. Я была поражена, узнав, что Вера изучает иностранные языки и стала весьма успешной студенткой. Изумляла невероятная работоспособность той, кому школьные учителя из чистой жалости поставили на выпускных экзаменах по всем предметам «удовлетворительно». Днем Вера стригла клиентов, вечером бежала на лекции, а по ночам писала доклады и курсовые. Увы, иностранный язык невозможно выучить, как стишок, если вы постоянно не практикуетесь, словарный запас теряется. По французскому в школе у Веры была шаткая троечка, однако уже через три месяца занятий она вдруг стала радовать профессоров отличными знаниями и произношением – у нее обнаружились явные лингвистические способности. Вера являлась великолепной иллюстрацией к пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Проделав стремительный путь от беззаботной домашней хозяйки до матери-одиночки, получавшей жалкие гроши, Веруша преобразилась.
Окончив второй курс, она перестала носить старушечьи платья, изменила прическу, купила яркую губную помаду и внезапно поняла, что опять счастлива. Около молодой женщины появились кавалеры, и в конце концов среди них выделился приятный, внешне чем-то похожий на Юру, Миша. Дело катило к свадьбе, молодые люди отнесли заявление в загс, но все сорвалось: буквально за несколько дней до бракосочетания погиб маленький Сережа.
Осталось неизвестным, по чьему недосмотру дверь квартиры оказалась незапертой. Вера готовилась к свадьбе, к ней, очень общительной и доброжелательной, постоянно прибегали соседки и подружки, чтобы посмотреть на красивое платье и дать свои советы по прическе и макияжу, скорей всего одна из них и не захлопнула дверь. Сережка вышел на лестничную клетку, а затем на улицу и попал под несущуюся машину. Шофер потом уверял, что ребенок неожиданно выскочил на проезжую часть.
– Никто бы затормозить не успел… – плакал водитель. – У меня у самого дети, я чуть не умер, когда пацана сшиб…
Вместо свадьбы были похороны. Миша еще пару месяцев встречался с Верой, а потом тихо исчез из ее жизни. Сережа не был его родным сыном, никаких особых чувств Михаил к малышу не испытывал, а Вера превратилась в зомби – забыла дорогу в ванную, практически ничего не ела и могла целыми сутками неподвижно лежать в кровати.
Не передать словами, как мне было жаль подругу. Я ездила к ней почти каждый день и все яснее понимала: здесь требуется помощь специалиста. Но потом вдруг снова произошло чудо: однажды Вера встретила меня в прихожей с тряпкой в руке.
– Жизнь продолжается, – заявила она, увидев мое изумленное лицо. – Если я не умерла вместе с Сереженькой, значит, господь хотел, чтобы я тащила лямку дальше.
Сейчас я понимаю, что Вера обладает удивительной особенностью: если с ней случается беда, она целиком отдается переживаниям, буквально тонет в тягостных эмоциях, достигает дна и… оттолкнувшись от него ногами, пробкой вылетает на поверхность. Сколько раз я видела Веру лежащей на кровати носом в стену? Сутки, другие, третьи она проводит в глубочайшей депрессии, и окружающим уже кажется, что бедняжка не сумеет справиться с бедой, Вера не ест, не пьет, не говорит, даже не плачет, просто молчит. Затем словно щелкает невидимый выключатель, и подруга восстает из пепла. Она как бы переболевает несчастьем, переживает критический острый период и начинает жизнь заново.
Прошло полтора года после гибели Сережи, и Верочка родила дочь, которую назвала Ирой, никому из нас не открыв имени отца девочки. Она опять впряглась в работу и учебу, получила диплом и очень скоро завоевала репутацию отличного переводчика, никогда не подводящего нанимателя. Конечно, подруга не купалась в роскоши, но на жизнь им с Ирой хватало. Вера нещадно баловала девочку, покупала ей все, о чем та просила. При Ирочке всегда находилась гувернантка, которая от нее не отходила ни на шаг. Вера была готова голодать, но отказываться от сопровождающей девочку воспитательницы не собиралась. Если вспомнить, что случилось с Сережей, то поведение матери не кажется странным. Кстати, Ире она ничего не рассказала о погибшем малыше из боязни, что известие о трагическом происшествии произведет на дочь слишком сильное впечатление. Я не согласна с такой позицией. Более того, мне кажется, что, узнай Ира о судьбе брата, она перестала бы злиться на маму за ее чрезмерную опеку. Но у Веры свое мнение.
Удивляетесь, каким образом Вере удалось сохранить историю с сыном в секрете? Обычно подобные тайны скоро вылезают наружу, кто-нибудь из старых друзей невольно или по злому умыслу распускает язык. Но около Веры практически не осталось никого из тех, с кем мы дружили в молодости. Неприятно говорить гадости о людях, но только редкие представители человечества способны спокойно отнестись к свалившемуся на голову ближнего богатству. А Вера вновь вышла замуж, причем за очень обеспеченного человека.
Периодически в жизни Веры появлялись мужчины, на мой взгляд, они были приятными и вполне годились в законные супруги. Но всякий раз, когда дело доходило до свадьбы, случалась какая-нибудь ерунда и поход в загс отменялся. К чести Иры надо отметить, что девочка никогда не конфликтовала с мамиными кавалерами, а, наоборот, старалась помочь Вере обрести счастье, всячески расхваливала ее в присутствии кандидата в мужья и демонстрировала свое хорошее к нему отношение. Ире очень хотелось иметь папу, и ее мечта наконец исполнилась, когда на горизонте появился Андрей Савельев. Он в короткий срок отвел Веру в загс, официально удочерил Иру, и семья Савельевых зажила счастливо.
Пока Вера была бедной в прямом смысле этого слова, на ее кухню роем слетались приятельницы, изо всех сил жалевшие неудачницу. Но когда Андрей перевез жену в шикарную квартиру, купил ей дорогую иномарку, забросал подарками, выдал кредитки с неограниченным лимитом, вот тут народная тропа в апартаменты Верочки стала зарастать. Сейчас у Савельевой много знакомых, но из подруг молодости остались считаные единицы…
– Ну, тетя Даша… – продолжала ныть в трубку Ирочка. – Ну, пожалуйста!
Я вздохнула.
– Значит, мне надо поехать в торговый центр, сделать вид, что я случайно столкнулась с вами, напроситься в компанию и вынудить Веру уйти, чтобы оставить нас вдвоем. И к чему такие сложности?
– Надо, – коротко ответила Ира.
– Кому? – уточнила я.
– Ну… мне, – уже не так бойко сообщила девочка.
Если Верочка по первому свистку кидается выполнять любой каприз дочери, то это не значит, что и остальным следует вести себя так же. Поэтому я вежливо, но жестко ответила:
– Извини, у меня на сегодняшний день иной план.
– Но я же прошу! – возмутилась Ира. – Мне очень надо!
Я решила проявить милосердие:
– Хорошо, можешь к обеду приехать в Ложкино, здесь и поболтаем.
– Издеваешься? – плаксиво осведомилась капризница.
– Деточка, оцени ситуацию, – спокойно сказала я. – ТЫ хочешь встретиться, ТЫ желаешь побеседовать, ТЫ заинтересована в разговоре, а в жаркий день в раскаленной от зноя Москве должна мучиться Я? По меньшей мере странно ожидать от меня этого. Я готова проявить дружелюбие и уделить тебе время для беседы, но место встречи выберу сама.
– Мама никогда не отпустит меня одну в Ложкино, ты же знаешь! – возмутилась Ира.
– Прикатывайте вдвоем, – не дрогнула я.
– Послушай, нам не дадут поговорить наедине, – понизила голос девочка. – Ну никак не получится! У нас дома мы будем сидеть в гостиной вместе с мамой, и у вас тоже будем сидеть в гостиной, опять же вместе с мамой. В гимназию меня везет шофер, на теннис сопровождает охранник. Я вообще никогда одна не остаюсь! Вот и придумала трюк с универмагом.
– Очень уж сегодня душно, – упорно сопротивлялась я. – Давай договоримся о встрече на следующей неделе, с понедельника синоптики обещают похолодание.
– Нет, сегодня, – не уступала Ира, – выезжай прямо сейчас.
– Не хочу, – откровенно призналась я.
Но девочка сделала вид, что не слышит моих слов, и как ни в чем не бывало застрекотала:
– Наверное, мы примчимся в торговый центр раньше тебя. Поднимайся на третий этаж, там есть кафе. Очень естественно получится, я всегда перед шопингом люблю закусить, а ты будто заглянешь латте выпить. Думаю, нам удастся избавиться от мамы, она же ненавидит бутики.
Меня неприятно удивила напористость девочки и ее бесцеремонность.
– Ирина, я никуда не поеду!
– Ты должна мне помочь, – вдруг понизила она голос, – иначе случится беда.
– Какая? – пытаясь не рассмеяться, поинтересовалась я.
Ну что может произойти с девочкой из богатой семьи, которая не курит, не пьет, не употребляет наркотики, не бегает по ночным клубам, не заводит сомнительных знакомств и везде ходит только в сопровождении взрослых?
Из трубки донеслось напряженное сопение, Ирочка явно подыскивала ответ.
– Какая? – повторила я.
– Очень страшная, – прошептала Ира. – Меня хотят убить. Меня преследуют!
Я завела мотор малолитражки, коротко бросив в трубку:
– Уже еду.