После отъезда Наполеонова из коттеджа прошло два дня. Никаких новых сообщений он им не прислал и звонить не звонил.
Жизнь детективов вошла в привычную колею, пока не было новых клиентов, они занимались садом, некоторые культуры готовили к зиме, снимали с деревьев поздние сорта груш и яблок. Собрали и остатки винограда, который прижился на их участке всего пару лет назад. Виноград рекламировался питомником как не укрывной. Но Морис и Мирослава укрывали его, как они говорили сами, от греха подальше.
По вечерам они втроём сидели на крыльце и любовались отцветающими розами и всё ярче разгоравшимся с каждым днём разноцветным костром хризантем.
– Хорошо-то как, – тихо выдохнула Мирослава.
– Да, хорошо, – согласился Морис. И добавил как бы ненароком: – Осенью принято играть свадьбы.
Мирослава уже хотела было спросить, у кого именно принято, но промолчала.
Миндаугас грустно улыбнулся и принялся ещё нежнее гладить усердно мурлычущего кота.
Владимир Сенчуков и Ирина Коржикова решили сыграть свадьбу, не дожидаясь осени. Ирина присмотрела себе шикарное дорогущее платье и хотела сразить своим видом всех своих подруг и родственников заодно.
Владимир выбора невесты не одобрял. Очень уж дорого и претенциозно. Но спорить с любимой девушкой не стал. Не хотелось ему омрачать торжество, которое бывает только раз в жизни. Он почему-то был уверен в том, что им с Ириной развод не грозит.
Они только начинали свою самостоятельную жизнь, и без помощи родителей пока обойтись не могли. Оба только что окончили институты, оба молодые, красивые, амбициозные.
Впрочем, Владимир уже точно знал, где он будет работать. Его ждало место менеджера под крылом старшего брата. А вот Ирина находилась в свободном поиске. Родители девушки были людьми среднего достатка, и, не желая на старости лет влезать в долги, просили дочь поумерить аппетит. Но Ирина только отмахивалась от их вежливых просьб.
Ирина знала, что её старшая сестра Полина сыграли со своим мужем скромную свадьбу. Но старшая сестра ей не указ. Полина вышла замуж за старшего лейтенанта Бориса Сотникова. И жили они теперь по месту службы Сотникова, который, правда, уже дослужился до майора за полярным кругом. У них двое детей и маленькая двухкомнатная квартира.
Для себя Ирина хотела совершенно иной судьбы.
Родители жениха не были столь ограничены в средствах, как родители Ирины, но и они не особо поощряли стремление будущей невестки к роскоши.
К тому же Сенчуковы считали, что первым должен жениться старший сын. Однако брат Владимира Георгий и мысли в голове не держал о браке.
К решению Владимира жениться он отнёсся с юмором.
– И чего ты, Вовка, торопишься хомут на шею надеть? Гулял бы, пока молодой. Такую кралю, как твоя невеста, ты в любой чухонской деревне найдёшь.
– На что ты намекаешь? – свёл брови Владимир.
– На женитьбу Петра Первого, – покатился со смеху Георгий.
– Не доставай меня, пожалуйста, своими скабрёзными шутками, – терпеливо попросил Владимир. Ссориться с братом ему было не с руки. – Я люблю Ирину.
– Ладно, люби, – разрешил брат и шлёпнул его по плечу.
В итоге всё как бы утряслось, и подготовка к свадьбе пошла полным ходом. Молодые люди подали заявление в загс, и свадьба была назначена на двенадцатое августа. Уже успели выбрать ресторан и заказать тамаду.
Ирина хотела бы в свадебное путешествие отправиться на две недели в Италию. Остальные две недели, считала девушка, можно было провести в Турции.
Но жених и родня на этот раз дружно встали на дыбы:
– Какая заграница?! Посмотри, что сейчас в мире делается!
В конце концов после долгих препираний Италию заменили на Сочи, а Турцию на Байкал.
Владимир облегчённо перевёл дыхание и уже хотел было стереть пот со лба, как Ирина заявила ему, что решила записаться на курсы французского.
– Зачем? – вытаращил глаза жених.
– Хочу поразить гостей знанием иностранного языка.
– Ты же знаешь английский! Вот и поражай сколько тебе влезет.
– Фи! – сморщила носик невеста. – Английский – это слишком тривиально. Его знают почти все!
– Ну… – протянул парень, не зная, что сказать.
– Скоро в приличном обществе разговор на английском будет считаться верхом пошлости!
– Подожди, подожди, а как же Шекспир? Драйзер? Купер?
– Довольно! – оборвала его невеста. – Не умничай.
– Хорошо! – Владимир ухватился за пришедшую в голову, с его точки зрения, разумную мысль. – Ты же не сможешь за две недели выучить французский!
– Да кто его вообще собирается учить? – фыркнула Ирина.
– Не понял?! – воскликнул вконец обалдевший жених. – Ты же сама сказала…
– Я хочу нахвататься верхушек, чтобы шикануть на своей свадьбе.
– О господи, Ирина! – взмолился Владимир. – Ты же взрослая девушка! Заклинаю тебя всеми святыми, выбрось из головы эту блажь!
– Нет! – капризно топнула ногой девушка. – Я уже всё решила! И не отговаривай меня.
– Хорошо, учи! – сдался жених и спросил: – Сколько это безобразие будет стоить?
– Никакое это не безобразие! – заупрямилась она.
– Выброшенные на ветер деньги иначе как безобразием я называть отказываюсь, – упёрся он. – Так сколько же?
Невеста назвала сумму взноса, и жених, закатив глаза, рухнул как подкошенный на диван.
Ирина хихикнула, потом наморщила лоб, потом позвала:
– Володя!
Он не отозвался.
– Володя, Володенька. – Она подбежала к нему. – Пожалуйста, не пугай меня! Ты же знаешь, как я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, – отозвался он.
– Тогда давай потратим немного денежек на моё дополнительное образование.
– То, что ты называешь дополнительным образованием, называется – пшик! А немного денежек в твоём понимании – на деле кругленькая сумма.
– Ладно, – печально взмахнула она рукой, – я всё поняла! Можешь не объяснять!
– Что именно ты поняла?
– Ты не любишь меня!
– Да люблю я тебя! Люблю! Дурёха ты эдакая! Ладно, я достану деньги на твой французский.
– Ура! – закричала Ирина и бросилась на шею жениху.
Через некоторое время они оба оказались на диване. Время начало застывать, окружающие предметы расплываться. Они чувствовали только нетерпение собственных рук и жар ненасытных тел.
Когда они оторвались друг от друга, за окном начало темнеть.
– Ой, – воскликнула Ирина, натягивая на себя узенькую юбку, – мама скоро придёт с работы! Я должна бежать.
– Беги, – он игриво шлёпнул её по мягкому месту и с удовольствием подумал о том, что скоро наступит время, когда им не нужно будет расставаться ни на одну ночь.
После ухода Ирины Владимир некоторое время думал над тем, где ему раздобыть деньги, чтобы оплатить Иришкины курсы французского. Просить у родителей ему не хотелось. Обращаться к брату – тем более.
Выпив чашку кофе, он постоял на балконе, с интересом наблюдая за перемигиванием осенних звёзд. Некоторые из них время от времени срывались с небес и летели вниз.
Владимир порывался несколько раз загадать желание, но так и не успел ни разу.
Махнув на свою затею рукой, он вернулся в комнату и снова стал думать о деньгах. Но так ничего и не придумал.
Прилёг вроде бы на минутку на диван, ещё удерживающий тепло тела любимой девушки, и не заметил, как сон тут же сморил его.
Проснулся он от настойчивых звонков своего смартфона. Сначала Владимир почему-то подумал, что звонят в дверь, ринулся в прихожую, налетел спросонья на холодильник, который сразу же затрясся и зарычал на него.
Квартира, которую снимал Владимир, была старой, давно не ремонтированной, и вещи в ней были такими же древними. Он уже предупредил квартирную хозяйку, что сразу после свадьбы съедет.
Они с Ириной договорились временно пожить в квартире её крёстной, которая уехала на пять лет с научной экспедицией в Африку и попросила крестницу приглядывать за квартирой. А когда узнала, что Ира выходит замуж, разрешила молодым пожить это время в её квартире. И это было классно!
Наконец Владимир сообразил, что звонит его смартфон, и ринулся из прихожей обратно в комнату.
– Алло! Алло! – закричал он, едва включив связь. – Кому это не спится по ночам?
– Это я, мама, – всхлипнул женский голос.
– Мама? – растерянно переспросил Владимир и подумал про себя: «Дожил! Голос родной матери не узнаю!» И всё-таки он не узнавал.
– Мама, это ты? – переспросил он настороженно.
– Это я, мама Ирины!
– Ах, – облегчённо вырвалось из его груди. Теперь-то он точно узнал голос! Он принадлежал его будущей тёще. – Что случилось, Прасковья Геннадьевна? Почему вы звоните мне среди ночи?
– Ирочку! Нашу Ирочку убили! – выкрикнула женщина и страшно завыла в голос.
Парень машинально отодвинул трубку подальше от уха и пролепетал испуганно:
– Что вы такое говорите?
И тут же из трубки донёсся уже мужской голос:
– Володя, сынок, приезжай скорее. Беда у нас.
Владимир сразу же узнал голос отца Иры и спросил:
– Что случилось-то, Григорий Александрович?! Я ничего не понимаю.
– Нет больше нашей Иры. Приезжай, – ответил Коржиков и отключился.
Сенчуков некоторое время сидел со смартфоном в руках и смотрел пустым взглядом в темноту. Он был не в состоянии поверить услышанному. Потом сосредоточился, вспомнил номер таксопарка, в котором всегда заказывал такси, и попросил прислать машину срочно.
Через полчаса он уже был недалеко от дома Коржиковых. Подъехать ближе такси не смогло, так как место преступления было оцеплено. Рядом стояла «Скорая» и две полицейские машины.
Когда Владимир попытался пройти, его остановили.
– Вы здесь живёте? – спокойно спросил один из полицейских. – Ваши документы?
– Я здесь не живу, – начал было Сенчуков, доставая из кармана паспорт.
– Тогда вам здесь делать нечего, – отрезал полицейский.
– Нет, нет! – заторопился Владимир. – Мне надо туда! Там моя невеста!
– Невеста?
И тут парень увидел спешащего к ним Григория Александровича.
– Это мой зять! – на ходу кричал Коржиков.
– Разве ваша дочь была замужем? – перехватил его полицейский.
– Да нет! Не была! Они не успели расписаться! Но это Володя!
– Тогда он вам никакой не зять, а несостоявшийся жених вашей покойной дочери, – бесцеремонно заявил другой полицейский.
Сенчуков увидел, как сжались кулаки отца его невесты, как заходили желваки, и мужчина, точно зомби, ринулся на оскорбившего его лучшие чувства служаку.
– Тише, тише, – проговорил первый полицейский, перехватывая Коржикова, – мой товарищ неловко высказался, он не хотел вас обидеть.
Владимир слышал, как клацнули зубы Коржикова.
Между тем полицейский пролистал его паспорт и вернул со словами:
– Это отец вашей невесты?
– Да, – ответил побледневший как полотно Владимир.
– Тогда уведите его в дом и постарайтесь как-то успокоить. Конечно, я тоже говорю глупости: как успокоиться отцу, у которого только что убили дочь. Но тем не менее постарайтесь. Накапайте ему валерьянки, налейте коньяка.
– Я постараюсь, – ответил Владимир и спросил непослушными губами: – Как её убили? Мою Ирочку?!
– Стрелой из лука, – тихо ответил полицейский. И приказал: – Ступайте уже!
– Стрелой? – переспросил Сенчуков, и тут приблизившийся к нему Коржиков буквально повис на его руках.
От дома отъехала «Скорая».
– Это мать её увезли, – донёсся до ушей парня приглушённый женский голос.
– Жива ли Прасковья Геннадьевна?
– Живая пока, – ответил шёпотом другой голос, – но плохая совсем. В больницу повезли.
– Да и отец-то вот-вот свалится, – донеслось до ушей Владимира.
– Григорий Александрович, пойдёмте, – сказал он, забрасывая руку Коржикова себе на шею.
– Куда нам идти-то теперь, сынок? – едва ворочая языком от горя, спросил отец Ирочки Коржиковой.
– Домой, надо идти домой. – Коржиков был грузным мужчиной, ноги не слушались его, и Владимиру приходилось буквально тащить его на себе.
– Давай подсоблю, – предложил выскочивший невесть откуда юркий мужичок.
– А вы кто? – спросил Владимир.
– Сосед я их, не бойся, сосед.
– Это Михалыч, – выдохнул Коржиков.
– Вот, – сказал мужичонка, подхватывая Коржикова с другой стороны, – я же говорю, сосед. Как в сказке про медведей.
– Каких ещё медведей? – не понял Владимир.
– Обыкновенных. Только там был Михаил Потапович, а я, значит, наоборот, Потап Михайлович. Усёк?
– Усёк, – ответил Владимир и свободной рукой вытер пот со лба.
Мужичонка, несмотря на то что был ростом невелик, силой обладал немалой. С его помощью довести до квартиры несостоявшегося тестя оказалось делом пустяковым.
Когда они вошли в квартиру и довели хозяина до дивана, Михалыч распорядился:
– Ты сними с него ботинки и уложи поудобнее. Под голову вон ту подушку повыше. А я сейчас на кухню, чайник поставлю, и старлей вроде велел дать Александровичу коньяку.
– Или валерьянки, – пробормотал Владимир.
– Валерьянки, – хмыкнул Михалыч, – он что, кот тебе, что ли?
– Тогда коньяка, – покорно кивнул Сенчуков.
Прошло часа полтора прежде, чем в квартиру вошли люди в форме. Среди них были следователь, участковый и оперативники.
Соседа опросили и выпроводили восвояси, хоть Михалыч и упирался как мог, говоря, что Гришу без присмотра оставить нельзя.
– За ним есть кому присмотреть. – Неумолимый участковый чуть ли не вытолкал соседа на лестничную площадку и закрыл за ним дверь.
Коржиков к этому времени сумел взять себя в руки и рассказал всё, что ему было известно. Мужчина не только страдал от потери дочери, но и сильно беспокоился за жену. Его убедили, что с его женой всё будет нормально, насколько это вообще возможно в такой ситуации.
Самого Владимира расспрашивали никак не меньше двух часов. Следователя интересовало всё, что он мог сказать о жизни Ирины, её друзьях, врагах, увлечениях.
Сенчуков пытался добросовестно отвечать на все задаваемые им вопросы.
Наконец полицейские ушли, оставив измученных морально и физически мужчин наедине с их горем.
Целых две недели Владимир Сенчуков метался между домом Коржиковых, где лежал всё-таки слёгший Григорий Александрович, и больницей, где находилась мать Ирины.
Но вот настал день, когда сосед Михалыч решительно выпроводил его:
– Всё, парень! Нельзя так! Сам свалишься. А я тут госпиталь устраивать не собираюсь. За Гришей я присмотрю, а ты иди домой и отоспись. Позвонишь мне вечером или завтра утром. Вот номер моего телефона, запиши!
Сенчуков хотел было возразить, но понял, что сосед прав, силы его на исходе, и покорно поплёлся в свою съёмную квартиру.