Солнце скатилось за горизонт справа от дороги. И ночь, будто грустный конферансье, опустила занавес, забыв объявить зрителям, тем, что все еще оставались в зале, что актеры устали и до утра объявляется антракт. Звезды рассыпались по уснувшему небу. А впереди, прямо над дорогой, зависла огромная, мертвенно-бледная, чуть надкушенная с края луна.
Рев моторов в клочья разрывал ночную тишину, раскидывая обрывки по сторонам. Должно быть, реднеки на много километров вокруг просыпались, заслышав отголоски этих странных звуков, абсолютно не вяжущихся с их представлениями о том, как устроен мир. Ну, ладно, один квад проехал – это куда ни шло. Но несколько квадов, едущих вместе, ночью – это уже выходило за рамки обыденности. А незнакомое и непривычное внушает страх. Ну, или, по крайней мере, опасение. Поэтому реднеки на всякий случай брались за ружья. И сидели тихо в темноте, ожидая, что случится дальше. И даже после того, как звуки несущихся сквозь ночь машин растворялись вдали, они еще сидели, плотно обхватив ружья ладонями, не решаясь поверить, что все вот так просто закончилось. В пампе так просто ничего не происходит.
Рычащие, будто неведомые звери, моторы, яркий свет фар, отбрасывающий мрак в стороны, – все это как будто придавало особую значимость тому, что происходило на размеченной вешками трассе. На ночь квады выстроились в колонну, дабы не налететь в темноте на какую-нибудь внезапно вынырнувшую из ночного мрака преграду и не угодить в рытвину, после которой придется менять ось. А чтобы не глотать дорожную пыль, машины растянулись длинной змеей. Со стороны это, должно быть, смотрелось неплохо. Вот только некому было на это глядеть. Даже звери, заслышав моторы, заблаговременно уходили подальше от дороги. А глупые суслики затаивались, замирали в своих норах. Можно подумать, кому-то они были нужны.
Грир давно уже храпел на заднем сиденье, откинув голову назад. Элиш Турсун сидел рядом с ним, скорчившись, низко опустив голову, так что лоб едва не упирался в колени. Спал он или только притворялся спящим, понять было невозможно. Валтор хотел было заставить его поднять голову, но потом передумал. Ну, куда он денется, даже если сумеет открыть наручники и выпрыгнет из квада? Выпрыгнуть на скорости нужно еще суметь – иначе руки-ноги переломаешь. А если и нет, так все равно, далеко не убежать. Если бы рядом был лес, ну, или хотя бы перелесок какой – тогда другое дело. А на открытой местности даже ночью нечего было и мечтать убежать от квада, за рулем которого сидел рамон.
– Как ты? – тихо спросил Валтор у сидевшего за рулем Ионы.
– В каком смысле? – не понял андроид.
– Вообще, – кистевым движением руки Валтор попытался изобразить это самое «вообще». Но поскольку получилось у него это не очень выразительно, добавил: – Настроение, душевное состояние… Может, мысли какие покоя не дают?
– Я не хочу спать, – ответил Иона.
– Да я не о сне. Я вообще…
Рамон повторил тот же самый жест. Который, как ему показалось, во второй раз получился гораздо более значимым.
– Вообще?
Иона бросил на спутника взгляд, который, в принципе, можно было бы назвать и подозрительным. Если предположить, что Иона подозревал Валтора в том, что тот пытается его дурачить. Но поскольку подобная подозрительность для Ионы была совершенно несвойственна, оставалось все списать на игру ночных теней.
«Ну, надо же, – подумал Валтор. – Я уже подмечаю за ним характерные черты. То есть предполагаю, что у андроида есть характер».
Неделю назад он бы счел это ненормальным. Поскольку характер – это, как ни крути, индивидуальность. Неделю назад он не просто не стал бы задумываться над тем, что есть, а чего нет у андроидов. Неделю назад он вообще не стал бы о них думать. Вот если бы он был не рамон, а техник, занимающийся, скажем, настройкой андроидов, тогда – другое дело.
– О чем ты сейчас думаешь? – иначе сформулировал вопрос Валтор.
– Ни о чем. Я веду машину.
– Можно вести машину и при этом о чем-то думать.
– Наверное.
– Но ты не умеешь?
– Нет.
– Почему же тогда?
– Нет необходимости.
– Серьезно?
– А что, похоже на то, что я шучу?
Валтор ненадолго задумался.
– Я бы сказал, что ты не шутишь, а валяешь дурака.
– Зачем?
– Не знаю.
– Разговор ни о чем.
– Ну, иногда можно и ни о чем поговорить. Например, когда едешь ночью по пустой дороге.
– Ты обычно ездишь в пампу один?
– Да.
– С кем ты тогда разговариваешь?
Валтор негромко хмыкнул и коснулся пальцами края полей акубры.
– Тебе понравилась история Грира? – повернул он разговор в другую сторону.
– Он умеет рассказывать.
– Ну, а сама история, – Валтору не нужно было даже оборачиваться назад, чтобы убедиться в том, что Грир спит, он и без того слышал размеренный храп старого рамона. – Она не показалась тебе неправдоподобной?
– В моей базе данных есть информация о животяпах. Они не бывают такими огромными, как описал их Грир. Но от этого история ведь не стала хуже.
Слова Ионы уже не в первый раз заставили Валтора задуматься. Андроид как будто смотрел на привычные рамону вещи под другим, совершенно неожиданным углом. И как бы предлагал Валтору сделать то же самое. Поначалу рамона это раздражало, поскольку казалось, что андроид намеренно акцентирует внимание на несовпадении их точек зрения. Теперь, когда он лучше узнал Иону и более не ожидал от него подвохов, Валтору казалось любопытным попытаться увидеть мир как бы чужими глазами. Вот же, оказывается, история, рассказанная Гриром, интересна Ионе сама по себе, вне зависимости от того, насколько она достоверна.
Валтор покрутил эту мысль в голове, но так и не понял, какой прок от придуманной истории. Если бы Грир рассказал так, как все было на самом деле, это могло бы помочь Валтору, окажись он в подобной ситуации. Но если рассказчик что-то приврал, ну, или хотя бы малость преувеличил, то пользы от его истории никакой. Скорее даже наоборот – недостоверная информация может здорово подвести того, кто на нее понадеется.
Валтор хмыкнул – озадаченно, недоверчиво, непонимающе. Он попытался таким образом выразить свои ощущения хотя бы в самом общем виде.
– В чем дело? – верно уловил настроение спутника Иона.
– Какой прок от истории, в которой нет правды?
– История Грира по-своему правдива.
– По-своему – это как?
– Рассказ передает его впечатления от того, что с ним произошло. Он преувеличивает размеры гнавшихся за ним животяпов не потому, что хочет обмануть слушателей – в тот момент они действительно казались ему огромными. А со временем, скорее всего, стали еще больше.
– Но он же не проезжал на кваде между ног животяпа!
– Еще как проезжал.
Валтор и Иона одновременно посмотрели назад.
Грир перестал храпеть и поднял голову. В глазах его не было даже тени сна. Губы кривила усмешка, скорее снисходительная, нежели язвительная.
– Поверь мне, парень, все именно так и было, – кивнул он Прею.
– Ну, не знаю, – пожал плечами Валтор.
Ему не особенно хотелось спорить на эту тему, поскольку он и без того был уверен в собственной правоте.
Грир тоже не стал ничего говорить.
– А как же гигантский кабан? – напомнил Иона.
– Это было в Усопье.
– В Усопье – не на Луне.
– Я бы скорее поверил в лунных животяпов.
Грир наклонился и положил руку Валтору на плечо.
– Знаешь, в чем твоя проблема, парень? – спросил он. И, не дожидаясь, что скажет Прей, сам ответил: – У тебя нет воображения.
– А на фига оно мне? – недовольно буркнул Валтор.
Грир будто и не услышал его.
– А вот у него оно есть! – он пальцем ткнул в плечо Иону. – Он смог поверить в гигантских животяпов!
– И что с того?
– Что с того, – скривившись, передразнил Валтора Грир.
Прей ждал продолжения. Но Грир больше ничего не сказал.
Ну и ладно, подумал Прей.
Развернувшись плечом к спинке сиденья, Валтор поджал ноги, сунул руки под мышки, положил голову на другое плечо и закрыл глаза. Нужно было поспать, но из-за того, что все еще действовал остаточный эффект после приема стимулятора, заснуть было не просто. В голове будто густой туман стоял, и мыслям приходилось продираться сквозь него, чтобы обрести четкость и ясность. Так всегда бывает после приема стимулятора. В принципе, это неприятное ощущение легко можно было снять, приняв еще одну таблетку. Но Валтор не хотел основательно подсаживаться на стимулятор. Со стимулятором всегда так – сесть легко, а вот соскочить непросто. Впереди у них полтора дня пути – было время, чтобы прийти в себя.
Мысли становились все более неопределенными и путаными. Они толкались, цеплялись одна за другую, скручивались тугими жгутами, разлетались в разные стороны, точно бильярдные шары. Размытые, крайне неопределенные картины всплывали в подсознании, пытаясь обрести законченность и цвет. Но, не успев определиться, они сморщивались, съеживались, как будто невидимая рука сжимала их в комок, чтобы затем бросить в мусорную корзину. Звуки не были похожи на звуки. Они представляли собой изломанные линии, тянущиеся из бесконечности в никуда.
Валтору было хорошо знакомо такое состояние. Очень поверхностный, почти иллюзорный сон, когда ты вроде бы спишь, но при этом четко осознаешь, кто ты, где ты сейчас находишься, и даже понимаешь, что отчаянно пытаешься заснуть и у тебя это ну никак не получается. Состояние крайне неприятное. После него Валтор всегда просыпался с тяжелой, будто налитой свинцом головой. И ему требовалось, по крайней мере, полдня, чтобы прийти в себя.
Это был не сон, а лишь иллюзия сна. Мучительно растянутый во времени полубред.
Сквозь призрачную пелену до Валтора доносился рык мотора. Ровный, мерный, привычный звук. Успокаивающий и убаюкивающий. Звук мотора своего квада Валтор узнал бы из тысячи других. Прей сконцентрировал внимание на этом звуке, потому что только он казался надежным в хаотичном мерцании соскальзывающего куда-то вбок сознания. И только он мог обещать покой.
Валтор почти заснул. Не очень крепко, но по-настоящему.
Как вдруг мерный рокот мотора будто захлебнулся.
Раздался отрывистый, громкий вскрик.
Взвизгнули тормозные колодки.
Не успев толком проснуться, Валтор упал на приборную панель.