– Я убил человека, Отец.
– Что ты такое говоришь, сын мой?!
– Выстрелил в голову.
– Почему ты так поступил?!
– Это моя работа.
Отец Чейз с трудом сохранял спокойствие. В кабинке для исповеди становилось душно.
– Продолжай, сын мой.
– Лео.
– Лео?
– Меня зовут…
– Не произноси своего имени! – резко оборвал странного визитера Чейз.
– Леонард Фрэнк.
– Пресвятая Богородица, что ты делаешь?! – громко прошептал священник.
– Не бойтесь, Отец.
– Ты не должен был называть мне свое имя! – раздраженно произнес Чейз.
– Я болен, Отец. Мне поставили смертельный диагноз.
– Ты должен пойти в полицию.
– Нет. Я хочу провести остаток своих дней на свободе.
– Спаси свою душу, сын мой, сдайся полиции.
– Полиция душ не спасает, Отец. А вот тела охотно помещает в клетки.
– Господи, отпусти нам грехи наши и наставь на путь истинный раба твоего – Леонарда. – Священник перекрестился и поцеловал распятие.
– Мне пора. Дождитесь моей смерти и затем передайте полиции эти бумаги. – Лео протянул сквозь щель перегородки исповедальни сложенную пополам кипу. – Я планирую застрелиться до того, как начну превращаться в овощ. Когда это случится, вы получите письмо. Такова моя последняя воля. Не нарушайте законов Церкви и тайну исповеди, Отец.
Какое-то время Чейз пребывал в смятении, затем спешно удалился в свой кабинет. Священник налил себе вина дрожащими руками, залпом осушил бокал, сел за рабочий стол и поднял глаза на образ:
– Господи, зачем ты послал этого человека? – вопросил он, и его внимание привлек броский заголовок свежего выпуска «Чикаго Таймс», лежащего на столе:
«РАЗБОРКАМ МАФИИ НЕТ КОНЦА! ВЫСТРЕЛОМ В ГОЛОВУ УБИТ ОДИН ИЗ ГЛАВНЫХ МАФИОЗО ГОРОДА – ПАБЛО ГАМБИНО»
Священник с любопытством взял газету в руки:
«Наш источник в полиции сообщил, что известный гангстер сегодня утром был застрелен выстрелом в лоб в кабинке туалета кафе „Розарио“, где Гамбино завтракал ежедневно. Каким образом убийца проник в кафе и как ему удалось скрыться незамеченным, остается загадкой. Свидетелей, которые могли видеть преступника, нет. Почему охрана столь важного мафиозо допустила оплошность, неясно…»
Чейз достал бумаги, которые получил в исповедальне, и погрузился в их содержание: