Здесь нет необходимости глубоко и подробно описывать другую, гораздо более сложную причину китайского великодержавного аутизма – идиосинкразическую[25] историю Китая как единственной великой державы мироздания, окруженной малонаселенными высокогорными плато, холодными степями и тропическими джунглями, из которых порой приходили существенные, даже смертоносные угрозы; при этом у самой державы все же не было достойного соперника из числа тех, с кем можно постоянно поддерживать нормальные отношения, извлекая и оттачивая навыки межгосударственного общения, как происходило в Европе, если вести отсчет от родственных друг другу и нередко имевших общие границы итальянских государств.
Эти итальянские государства сформировали институциональные практики и дипломатические правила, а также выработали технику взаимоотношений, позже усвоенную странами Западной Европы и ныне общепринятую в мировом масштабе. Все начиналось с посланников, наделяемых полным иммунитетом и имеющих официальное разрешение наблюдать и сообщать домой о значимых событиях в стране пребывания, с процедур заключения договоров, в том числе с языковых формулировок и разделения документов на статьи по образцу Кодекса Юстиниана[26], а также с непременного правового обеспечения, подчинявшего внутренние законы международным договорам.
Исходная посылка гласила, что все государства формально равны между собой, вне зависимости от степени могущества (подтверждением чему служил иммунитет всех без исключения послов и пр.), но как раз это равенство исключалось в китайской системе взаимоотношений с сопредельными территориями, существующей более двух тысячелетий. На сегодняшний день имеется ряд гипотез по поводу реального механизма работы этой системы за пределами имперской снисходительности и явных выражений императорского благоволения в виде даров, когда скрываемое презрение к малым народам проявлялось в требовании и получении дани; впрочем, формальное неравенство между Китаем и его соседями непременно учитывается в каждой гипотезе.
Вообще главным благодеянием империи по отношению к платящим дань сопредельным территориям было включение в свою этическую и политическую область – точнее, в концентрические круги Тянься (Tianxia – Поднебесной), расходившиеся от священной особы императора вовне, благодаря чему соседние варварские народы возвышались и забывали о своей недавней дикости. Данники же мирились с этическим и политическим верховенством императора, изъявляя послушание[27].
Логика стратегии и такие ее проявления, как «баланс сил», в целом универсальны, но вот представление о Тянься и сама система выплаты дани, возникшая при Западной Хань (считается, что эта династия была у власти с 206 года до н. э. по 9 год н. э.) после длительной и победной все-таки схватки с воинственными кочевниками хунну[28], явно и сугубо китайские.
Грозные конники, отменные стрелки из лука, хунну достаточно долго досаждали почти лишенной конницы Хань – до тех пор, пока, после 147 лет войны, вождь хунну (каган, или шанъюй[29]) Хуханье (имя при рождении Цзихоушань[30]) не покорился на словах императору Хань Сюань-ди в 51 году до н. э., – он согласился возместить былой урон, оставил сына в качестве заложника и обязался платить дань, как и полагалось «внешнему вассалу» (какое умаление достоинства прежних каганов, поры господства хунну, когда их сыновья и наследники женились на дочерях китайских императоров и сами каганы получали дань от Хань – не наоборот!).
Важным следствием этого исторического поворота стало возникновение особого отношения к варварам – «обхождения с варварами», которое сохраняется в официальном Китае по сей день и принадлежит к основным политическим приемам.
Исправно пополняемый вследствие развития отношений Хань с соседними государствами и племенами на протяжении более двух тысяч лет набор приемов и практик («инструментов») по «обхождению с варварами» был впервые описан и обоснован в 199 году до н. э. видным ученым и советником императора Лю Цзином. Он трудился во времена, когда хунну были еще сильны, а Западная Хань уступала кочевникам тактически (колесницы не годились против конных лучников) и страдала от внутриполитического раскола (договор 198 года до н. э. обязал Китай платить хунну ежегодную дань – в основном шелком и зерном), так что равенство закреплялось посредством брачных союзов. Позднее появились императорские послания, явно подтверждавшие равенство в статусе между императором и каганом[31].
Первым инструментом обхождения с варварами, рекомендованным Лю Цзином[32], была, как принято переводить это слово, «коррупция» (точнее будет говорить о «привязанности», или о «вынужденной экономической зависимости»). Исходно самодостаточных экономически хунну предлагалось сделать зависимыми от произведенных в Китае товаров, от изысканных одеяний из шелка и шерстяных тканей вместо их собственных грубых мехов и войлока, а также от всех прочих товаров, производство которых превосходило скромные ремесленные навыки кочевников. Такие товары, поставлявшиеся в качестве дани, следовало, пусть Хань окрепла, поставлять и впредь, но уже в обмен на услуги.