Розовая.
Крохотная розовая таблетка с выгравированной белочкой на обеих сторонах. Джаред Дер-Егиян не мог отвести от нее глаз.
В комнатке почтового отделения, где он стоял, не было окон, зато бил яркий свет галогенных ламп, отражаясь в бейдже Министерства внутренней безопасности у Дер-Егияна на шее. Каждые тридцать секунд снаружи доносился рев самолетов. Джаред, в мешковатой одежде не по размеру, стриженый под «ежика» и по-детски с распахнутыми зелено-карими глазами, казался почти что мальчишкой.
– Последнее время вылавливаем таких вот по нескольку штук в неделю, – произнес дородный таможенник Майк, вручая ему конверт, в котором прибыла таблетка.
Конверт был белый квадратный, с зубчатой маркой в верхнем правом углу. «HEIR OPEN» – значилось на его клапане, а ниже шел перевод: «ОТКРЫВАТЬ ЗДЕСЬ». Имя получателя было напечатано черными буквами и гласило: Дэвиду. Посылка следовала в Чикаго, на Вест Ньюпорт-авеню.
Ее-то и ждал Джаред еще с июня.
Самолет, в котором прибыл конверт, – «KLM»[1], рейс 611 – приземлился в чикагском международном аэропорту О'Хара несколько часов назад, проделав из Нидерландов путь, длиной почти в шесть с половиной тысяч километров. Пока уставшие пассажиры вставали с мест и разминали затекшие конечности, в шести метрах под ними грузчики доставали из брюха «Боинга-747» багаж. Чемоданы всех форм и размеров отправлялись в одну сторону, а ярко-синие ящики с международной почтой – в другую.
Эти синие корзины – прозванные местным персоналом «мелочевкой» – везли по взлетному полю на расположенный в пятнадцати минутах пути огромный склад для дальнейшей сортировки. Их содержимое – письма возлюбленным, деловые бумаги и тот самый белый квадратный конверт с розовой таблеткой – вскоре должно было покинуть склад, пройти через таможню и разойтись по обширной внутренней сети Почтовой службы США. Если бы все прошло по плану – как и бывало в большинстве случаев, – конвертик с таблеткой, как и множество других, подобных ему, мог незаметно проскользнуть к получателю.
Но не сегодня. Не пятого октября 2011 года.
Ближе к вечеру Майк Вейнтхалер, сотрудник Таможеннопограничной службы, как обычно, вступил на пост, налил себе чашку крепкого кофе и начал перебирать содержимое синей мелочевки в поисках чего-нибудь непривычного: вздутых посылок, неправдоподобных обратных адресов, шорохов пластиковой упаковки внутри бумажных конвертов, – словом, подозрительного. Вся работа своими руками, никакой техники в помощь. Никаких мощных сканеров последней модели или мазков на различные вещества с дальнейшим анализом. За последние десять лет электронная почта значительно обошла обычную, физическую почту, поэтому бюджет Почтовой службы сильно урезали. Хорошее техническое оборудование встречалось редко и применялось только в работе с большими грузами. А чикагских собак-ищеек, Тень и Разбойника, приводили не чаще двух раз в месяц. Так что никаких изысков: запускаешь руку в мелочевку, а дальше – полагайся на свои инстинкты.
Полчаса рутинной возни – и вот белый квадратный конверт привлек внимание Майка.
Он поднял его над головой, поближе к свету. Адрес печатный, не от руки. Для таможенников это первый повод насторожиться. Майк знал, что печатные адреса встречаются лишь на деловой корреспонденции, а не в личной переписке. Также на конверте имелась небольшая выпуклость: подозрительная, особенно если учесть, что пакет пришел из Нидерландов. Майк достал папку для показаний и бланк формы конфискации 6059B – с ними он имел законное право вскрыть конверт. Он прошелся ножом по пакету, распотрошив его, как рыбу, и на стол выскользнула крохотная розовая таблеточка экстази в пластиковой упаковке.
Майк проработал на таможне два года и прекрасно понимал, что из-за одной таблетки никто в правительстве даже не почешется. Каждый чикагский госслужащий знал негласное правило: агентов Управления по борьбе с наркотиками не интересуют находки, в которых насчитывается менее тысячи таблеток. Окружной прокурор только посмеется над таким уловом. Вокруг ведь полным-полно куда более крупной рыбы.
Однако Майк получил четкие указания от человека, который давно ожидал подобный конверт с таблеткой – агента Министерства внутренней безопасности США Джареда Дер-Егияна.
Несколькими месяцами ранее Майк перехватил похожий пакет с нелегальным веществом, направлявшийся в Миннеаполис. Он тут же позвонил в офис Следственной службы МВБ, находившийся в аэропорту, хотя был почти уверен, что его поднимут на смех или, как обычно, отмахнутся. Однако сотрудник, подошедший к телефону, как ни странно, проявил интерес к заявлению Майка. Джаред тогда проработал лишь два месяца и честно, как умел, выполнял свою работу.
– Я не могу полететь в Миннеаполис расспрашивать какого-то парня об одной-единственной таблетке, – ответил он. – Позвоните мне, если выловите что-то на моей территории – в Чикаго. Вот тогда я смогу взяться за работу и что-нибудь разузнать.
Четыре месяца спустя Майк наткнулся на пакет, следовавший в Чикаго, и Джаред явился посмотреть на находку.
– Почему вы заинтересовались? – спросил Майк. – Все прочие агенты и слушать не желают о таком, люди годами закрывают глаза на мет и героин. А вам почему-то интересно!
Конечно, Джаред понимал, что выловленная посылка может оказаться ничем. Скорее всего какой-нибудь сопляк из Нидерландов разослал парочке друзей МДМА[2]. Но все же ему казалось любопытным, с чего одна крохотная таблетка отправилась в такой долгий путь и каким образом отправители подобных посылок знакомятся с адресатами. Что-то в этой истории не давало покоя.
– Возможно, тут все не так просто, – ответил Джаред, забирая у Майка конверт. Следовало показать находку своей няньке.
Да, няньке. К каждому новичку Следственной службы МВБ на первый год работы приставляли своего рода наставника. Более опытный сотрудник, знавший все подводные камни профессии, следил, чтобы подопечный не влипал в неприятности, а также регулярно напоминал новичку, что тот – полнейшее ничтожество. Джаред каждое утро обязан был звонить наставнику и докладывать, чем собирается заняться. Сплошной детский сад, с той только разницей, что здесь ты обязан таскать с собой оружие.
Как и следовало ожидать, наставник Джареда не проявил интереса к таблетке, хотя через неделю он даже согласился помочь молодому коллеге с «опросом на дому» – подъезжаешь к дому подозреваемого, стучишь в дверь, а потом, если повезет, расспрашиваешь тех, кто вышел с тобой поговорить.
В тот день Джаред долго петлял по северной части Чикаго на служебном «Форде Краун-Виктория», и брелок в виде небольшого кубика Рубика на его ключах равномерно раскачивался вперед-назад. Радио, настроенное на спортивную волну, хрипело, что «Кабс» и «Уайт Сокс» исключены из соревнований, а «Медведи» готовятся к матчу со «Львами». Под нестройные звуки радио Джаред свернул на Вест Ньюпорт-авеню, и перед ним возник длинный ряд двухэтажных белокаменных зданий, разделенный линией, проходившей между нижними и верхними этажами. Джаред прекрасно знал это место. Когда он был мальчишкой, он часто ходил на бейсбольные матчи на стадион «Ригли-филд» неподалеку. Теперь здесь «Хипстервилль», полный модных кофеен, ресторанов и, как теперь знал Джаред, любителей получать из Нидерландов конверты с наркотиками.
Он понимал, каким чудаком, наверняка, кажется своему умудренному годами наставнику: поехать в самый спокойный район города с расспросами об одной таблетке экстази. Но Джареду было все равно, что там думает начальник: интуиция подсказывала, что дело куда крупнее, чем одна крохотная таблетка. Он не мог только сказать точно, насколько крупнее – пока что не мог.
Джаред выловил взглядом нужный дом и остановил машину; наставник находился тут же рядом, словно тень. Они поднялись на крыльцо квартиры номер один и постучали в витражную дверь. Постучать – это самая простая часть дела. А вот разговорить кого-нибудь – тут начинается настоящая борьба. Тот, кому предназначалась посылка, запросто может заявить, что ничего не знает и конверт не его. И тогда все – конец игры.
Прошло двадцать секунд, дверь открылась, и на пороге появился худой парень, в джинсах и футболке навыпуск. Джаред показал удостоверение, объяснил, что он – агент Следственной службы МВБ, и спросил дома ли Дэвид, имя которого напечатано на белом конверте.
– Он сейчас на работе, – сказал парень и приоткрыл дверь пошире. – Я его сосед.
– Можно зайти? – осведомился Джаред. – Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
Сосед по квартире согласно кивнул, отступая в сторону и пропуская их на кухню. Джаред уселся на стул, достал ручку с блокнотом и спросил:
– Ваш сосед часто получает посылки?
– Ну да, бывает.
– Вот как, – откликнулся Джаред, мельком глянув на коллегу, тот тихо пристроился в углу кухни со скрещенными на груди руками. – Нам попался конверт, адресованный вашему соседу, а внутри – наркотики.
– Ну да, я в курсе, – небрежно бросил парень. Джаред немного растерялся от того, каким будничным тоном тот признался, что получает наркотики по почте, но решил продолжить расспросы, чтобы выяснить, где парни их заказывают. – На сайте.
– На каком сайте?
– Шелковый путь, – откликнулся юноша.
Ответ сбил Джареда с толку. Что за Шелковый путь? Он никогда не слышал о таком сайте. Джаред вообще не знал, что бывают сайты, на которых можно заказать наркотики, и его терзало любопытство: он ли такой беспросветный лопух или же в «Хипстервилле» с некоторых пор образовалась своя, местная доставка наркотиков на дом?
– Что еще за Шелковый путь? – спросил Джаред, стараясь не выдать своей растерянности, которая, несмотря на все усилия, так и сквозила в его голосе.
Худощавый сосед по квартире принялся тараторить с такой скоростью, что Джареду невольно вспомнились стремительно приземлявшиеся в аэропорту О'Хара самолеты: парень старался как можно быстрее вывалить все, что знал о сайте Шелковый путь. «Там можно заказать любой наркотик – все, что хочешь», – объяснял он, особо не скрывая, что они с соседом уже заказывали и марихуану, и мет, и розовые таблетки экстази, которые каждую неделю прилетали рейсами 611 авиакомпании «KLM». Джаред делал пометки в блокноте, а юноша все говорил и говорил, как заведенный. Оплачиваются наркотики местной сетевой валютой – биткоинами, а покупки совершаются только через браузер «Тор», гарантирующий полную анонимность. Любой желающий может зайти на Шелковый путь, выбрать из сотни веществ то, что по душе, оплатить покупку, а через несколько дней Почтовая служба доставит ее по нужному адресу. Ну а дальше нюхай, затягивайся, глотай, выпивай – тут уж кто что заказал.
– По сути, это тот же самый Амазон, – заключил парень, – только с наркотиками.
Рассказ о сайте с веществами поразил Джареда, хотя ему до конца не верилось, что где-то в темных уголках Интернета может существовать такой виртуальный рынок. «Через неделю прикроют», – думал он. Джаред задал юноше еще несколько вопросов, поблагодарил за уделенное время и покинул квартиру. Наставник, так и не проронивший за это время ни слова, последовал за ним.
– Ты что-нибудь слышал об этом Шелковом пути? – спросил его Джаред, когда они подходили к машине.
– Еще бы, – равнодушно отозвался тот. – О Шелковом пути знают все. По нему, наверное, открыты уже сотни дел.
Джаред немного устыдился того, что показал свою полнейшую неосведомленность об этом деле, однако интерес его к Шелковому пути не пропал.
– Попробую раскопать побольше информации и разобраться, что там к чему, – заявил он. Наставник пожал плечами и уехал.
Час спустя Джаред ввалился в свой темный, лишенный окон кабинет, а потом целую вечность дожидался, пока загрузится старенький рабочий компьютер. Наконец он открыл базу данных МВБ и принялся выискивать дела по запросу «шелковый путь». К его удивлению, поиск не дал результатов. Тогда он попробовал вбить другие ключевые слова и схожие с ними по написанию – ничего. Может, ввел запрос не в то окно? Попробовал в другом – снова ничего. Джаред совсем растерялся. Наставник говорил, что на Шелковый путь «заведены сотни дел», но в базе МВБ не оказалось ни одного.
Джаред поразмыслил и прибегнул к действенному методу, которым пользовались все госслужащие, когда искали важную информацию: Google. Первые ссылки вели на исторические сайты со статьями о древнем маршруте между Китаем и Средиземным морем. Однако в конце страницы нашлась ссылка на июньскую заметку в блоге, посвященном сплетням и новостям, «Зевака»: в ней говорилось, что Шелковый путь – это «подпольный сайт, на котором можно приобрести любые вещества, какие только можете вообразить». К статье прилагались скриншоты сайта, в уголке которых красовался логотип в виде зеленого верблюда. Также по ходу текста мелькали изображения, иллюстрирующие богатый спектр присутствующих там товаров – настоящий рог изобилия для наркоманов. 340 «наименований», в их числе афганка, марихуана «соур 13», ЛСД, экстази, кокаиновые шарики по три с половиной грамма и черный героин. Продавцы находились во всех уголках мира; равно как и покупатели. «Да вы издеваетесь надо мной? – промелькнуло в голове Джареда. – Вот просто так, бери и покупай через Интернет?» Оставшуюся часть дня и почти весь вечер он сидел и читал о Шелковом пути все подряд.
На выходных Джаред с женой и сыном отправились по антикварным ярмаркам (еженедельная традиция) близ Чикаго, однако мысли агента то и дело возвращались к сайту с наркотиками, порой заставляя забыть, где он находится. Джаред понимал, что, если у людей будет возможность беспрепятственно покупать наркотики на Шелковом пути, то люди этой возможностью непременно воспользуются, очень многие: от преуспевающей молодежи, живущей в северной части Чикаго, до детишек, растущих в самом центре города. И если на сайте сейчас торгуют наркотиками, то почему бы не ожидать, что в будущем там появятся и другие запрещенные товары? Пистолеты, бомбы, яды… Вполне возможно, полагал Джаред, с помощью такого сайта террористы могли бы повторить трагедию, случившуюся одиннадцатого сентября. Он смотрел в зеркало заднего вида на спящего сына, и все эти мысли пронзали его сердце леденящим ужасом.
Но как подступиться к Интернету, миру полному безымянных личин?
К концу выходных Джаред смог сформулировать идею, которая позволила бы открыть дело. Он знал, что его ожидает тяжкая и нудная работа, но она же давала шанс напасть на след создателя этого сайта.
Как отследить наркотики и выйти на дилеров или даже самого основателя Шелкового пути, – это все казалось пустяками по сравнению с настоящим вызовом, маячившим впереди: как убедить руководство дать добро на ведение дела, построенного на одной розовой таблетке? Даже если начальник пойдет навстречу, Джареду придется еще умаслить Генеральную прокуратуру, чтобы та поддержала его расследование. Но во всей стране не сыщется такого прокурора, который согласится дать ход делу, построенному на одной несчастной табле-точке. Все осложнялось еще и тем, что двадцатишестилетний Джаред работал в Следственной службе МВБ без году неделю. Никто и никогда на свете – никто и никогда! – не отнесется серьезно к рассуждениям новичка.
Джареду нужен был какой-то веский довод, чтобы достучаться до них и убедить, что розовая таблетка – это только вершина айсберга.
В понедельник утром он пришел на работу с готовым планом, от которого, хотелось верить, наставник не сможет отмахнуться. Джаред сделал глубокий вдох и зашел в кабинет.
– Уделите минутку? – спросил он, бросая на стол белый конверт. – У меня тут кое-что очень важное.
Пятью годами ранее
– Давай, Росс, прыгай с обрыва.
Росс Ульбрихт, стоя на краю скалы, оторопело посмотрел вниз – на озеро парка Пейс Бенд в городе Остин. Холодная вода плескалась и сверкала, и лететь до нее пришлось бы ни много ни мало четырнадцать метров.
– Чего-чего? – Парень глуповато улыбнулся и ткнул себя в грудь. – Почему я?
– Да пры-ыгай уже, – протянула его сестра, Калли, махая в сторону обрыва. Двадцатичетырехлетний Росс был намного выше нее, поэтому чуть наклонял голову, когда слушал сестру. Без лишних слов он расправил плечи и крикнул «Ладно!», затем разбежался, оттолкнулся от края обрыва и полетел вниз. Падение сопровождалось дикими воплями, которые быстро оборвались в громком всплеске воды.
Конец видеозаписи.
Так начался длинный день, полный непрерывных съемок для кастинга в телевизионное реалити-шоу. Брату с сестрой потребовалась не одна неделя, чтобы написать сценарий видеоролика, и их мать, Лин, всячески поддерживала затею своих детей. Сцена с прыжком в озеро шла самой первой. Старшая сестра Росса, словно конферансье, объявила семейный дуэт Ульбрихтов и провозгласила, что они «готовы на все ради победы в «Удивительной гонке»: даже спрыгнуть со скалы», а затем ее брат выполнил трюк. Легко справившись с первым пунктом, они должны были отправиться колесить по Остину, совершая и снимая на камеру самые немыслимые и безумные поступки, призванные убедить продюсеров шоу, что Росс и Калли Ульбрихт – лучшие кандидаты, и «Удивительной гонке» без них не обойтись.
Когда Росс вынырнул из воды, он взглянул сначала на сестру, а потом на обрыв, с которого только что спрыгнул: совсем не такими представлялись ему эти летние каникулы.
В его голове то и дело вспыхивали кадры из фильма о совсем другом лете. Лете, которое начиналось бы с того, как он на все сбережения покупает обручальное кольцо и делает предложение своей обожаемой девушке Эшли. По сценарию Росса, она непременно отвечает: «Да!» (Ну а как иначе?) Потом неразлучные голубки оканчивают Техасский университет в Далласе, Росс получает степень магистра и становится дипломированным физиком, и следующие несколько месяцев пара проводит в предсвадебных хлопотах. Молодожены находят хорошую работу; Росс идет научным сотрудником на кафедру теоретической физики. Они ходят на дни рождения и свадьбы, со временем у них появляются двое детишек. Эшли и Росс счастливы. Они вместе встречают старость. Их жизнь удалась. Конец.
Однако придуманный Россом Ульбрихтом фильм не ушел дальше вступительных титров. Росс действительно скопил денег на прекраснейшее кольцо и сделал предложение своей дорогой Эшли, в самой романтической обстановке он попросил ее руки (скажи «да», пожалуйста, скажи «да»), однако Эшли ответила, что ей нужно кое в чем признаться Россу (так, звучит не ободряюще). Оказалось, что весь прошлый год она изменяла ему с несколькими парнями. (Несколькими? То есть больше, чем с одним? Да, верно, именно это и значит «несколько».) В довесок ко всему, один из них оказался его лучшим другом.
Экран темнеет.
Росс выбрался из воды у подножья утеса, и семья Ульбрихов отправилась к месту следующего трюка. Когда камера снова включилась, Росс и его сестра стояли на фоне городской панорамы и по очереди рассказывали о себе. Калли заявила, что Росса можно смело назвать их «мозговым центром», а потом рассказала, что он изучает физику и материаловедение и как-то раз даже установил мировой рекорд по созданию самого прозрачного кристалла на земле.
Сестра все говорила и говорила, а Росс тем временем смотрел вдаль. Миллион мыслей роился в его голове, словно дикая стая, заплутавшая в сложном лабиринте в поисках неведомо чего. Ему казалось, что здесь он не на своем месте. Но почему же? И когда все пошло наперекосяк?
Он родился в Остине двадцать четыре года назад на кухонном полу, и еще задолго до того, как он произнес свои первые «мама» и «папа», родители – Лин и Кирк – ясно поняли, что их сын особенный. Еще даже не научившись ходить, Росс был очень наблюдательным мальчиком и обладал знаниями не по возрасту. Например, ему никогда не говорили: «Не выползай на дорогу!», потому что он и сам понимал, что не нужно, как если бы при рождении он получил невидимую инструкцию по использованию окружающего мира. В детские годы Росс без проблем отвечал на такие вопросы по физике, которые его родители даже не понимали. В подростковом возрасте он начал интересоваться тем же, чем и сверстники: спортивными играми в парке, марафонами по настольным играм и симпатичными девчонками, – хотя все же частенько любил засесть где-нибудь с книжками по политической теории, экзистенциализме или квантовой теории.
Но Росс отличался не только умом. Он также обладал поистине добрым сердцем. В детстве он часто спасал животных. Став старше, он стал помогать и людям. Да, Росс был из тех, кто на полуслове прервет разговор и бросится к неприметной старушке, чтобы помочь ей перейти дорогу: подхватит сумки, остановит потоки машин и будет терпеливо ждать, пока бабушка неспешно добредет до противоположной стороны улицы.
Все, кто встречал Росса, видели в нем идеального ребенка, хотя его чрезмерный альтруизм порой наводил людей на мысли, что мальчик просто-напросто работает на публику.
«Нельзя быть настолько добрым, – говорили они, – да еще и таким умным». Однако вскоре все убедились в искренности его великодушия. Оно отражалось даже на его речи; все эти «право же», «боже ты мой» и «черт побери» порой звучали до боли простодушно. Если нужно было крепко выругаться, он говорил: «Блин!» вместо другого емкого слова.
Имелись у Росса и недостатки. Так в подростковом возрасте он начал пробовать расширяющие сознание вещества, совсем легкие. Они с приятелями частенько уходили в лесок неподалеку, там ребята забирались на деревья и, попыхивая косячками, неплохо проводили время. На музыкальных концертах в компании девчонок Росс экспериментировал с галлюциногенными грибами. А на вечеринке после школьного выпускного бала он упился настолько, что девушка, с которой он пришел накануне, нашла его утром в бассейне: он бесчувственно покачивался на надувном матрасе, все еще в смокинге, кроссовках (Росс не стал брать напрокат обувь, а попросту надел на выпускной бал свои старые теннисные кеды) и солнечных очках.
И вот он, эрудит и умнейший парень, наидобрейший человек во всем Остине, теперь стоит рядом с сестрой в парке и пытается пробиться на телевизионное реалити-шоу.
Но какой у него был выбор? Ехать на Запад, в Кремниевую долину, чтобы примкнуть к какому-нибудь новому проекту? Бесполезно. После того как несколько лет назад лопнул пузырь доткомов[3], компании, избравшие сомнительную стратегию и пустившие на ветер деньги акционеров, так и не смогли справиться с финансовыми проблемами и распались, превратив Сан-Франциско в своего рода пустырь. Отправиться на Восток? Сможет ли такой сообразительный парень, как Росс, найти что-то для себя на Уолл-стрит? Нет. После обвала жилищного рынка банки стали слишком неустойчивы. Совсем недавно был вариант осесть и жить долго и счастливо с Эшли в родном Остине, но теперь он отпал: мечты Росса о женитьбе и семейном очаге были растоптаны толпой каких-то парней.
Оставалось только заканчивать учебу или прыгать с обрыва.
Росс полагал, что известность и деньги, которые может принести реалити-шоу, – это лишь небольшой крюк на пути к настоящей жизненной цели. Он не сомневался, что где-то в будущем его ждет особое предназначение, хотя и сам не знал, какое именно. Пока еще не знал. Единственное, что Росс мог с уверенностью сказать: ему хотелось изобрести нечто такое, чего еще никто не изобрел.
Однажды у него все получится. Но не сегодня.
День плавно перетекал в вечер, и съемка ролика для «Удивительной гонки» подходила к концу. Росс и его сестра стояли на улице и смотрели в камеру. К вечеру похолодало, поэтому Росс переоделся в темные спортивные штаны и свитер.
– Росс, – спросила Калли, – что будешь делать со своей половиной миллиона, когда мы победим?
Брат с наигранно серьезным видом задумался, а через секунду доложил:
– Раскидаю деньги и буду в них валяться.
– Отлично, – Калли подняла руку, чтобы «дать пять» брату, – но сперва нужно победить в «Удивительной гонке»! Конец записи.
Убирая в родительскую машину весь съемочный инвентарь, Росс уже предвкушал все возможности, которые откроются перед ним в будущем, и почти наяву видел свои полмиллиона долларов, которые непременно выиграет. Он еще не знал, что его мечтам не суждено сбыться. Его никогда не возьмут в телевизионное реалити-шоу, и это станет первой неудачей из множества других, притаившихся впереди. Но он ехал в машине рядом с сестрой и продолжал мечтать. Тогда Росс и предположить не мог, что всего через пять лет он будет зарабатывать за один день целые горы денег.
Первая неделя в колледже стала для Джулии Ви самой сложной за всю ее жизнь – за прожитые восемнадцать лет. Она, робкая девушка, только-только приехала в Университет штата Пенсильвания, одна, без друзей и без особого представления о новом месте обитания. Джулия едва успела освоиться, как ее настигла страшная новость, перевернувшая жизнь. Девушка распаковывала чемоданы в комнатке общежития, раскладывая по полкам одежду и книги, когда зазвонил телефон и ей сообщили, что ее мать умерла от рака.
После похорон Джулия, все еще глубоко потрясенная, вернулась в Пенсильванию с надеждой обрести покой в повседневной студенческой жизни. Очень бы помогло, думала она, познакомиться и завести роман с каким-нибудь парнем. Ведь ей так хотелось, чтобы о ней заботились. Чтобы баловали вниманием и шикарными ужинами.
Однако судьба распорядилась иначе, и Джулия повстречала Росса Ульбриха.
Все произошло совершенно случайно. Девушка бесцельно бродила по кампусу, вспоминая маму, и ненароком зашла в огромное здание на Шортлидж-роуд. Она блуждала по старым коридорам, когда до нее донесся звук барабанов: громкий стук африканских тамтамов. Пойдя на звук, она обнаружила комнату, где полукругом сидели музыканты, ритмично стучащие по барабанам джембе. Вокруг них танцевали шестеро девиц.
Джулия притаилась в уголке, зачарованная музыкой и танцами: похоже случайно она попала в университетский клуб «НОММО», круг любителей игры на африканских барабанах. Она наблюдала за музыкантами, пока к ней не подошел растрепанный, небритый парень. Он протянул руку и назвался Россом. Джулия окинула его взглядом: совершенно босой, а футболка с шортами заношены до дыр и заляпаны пятнами. Девушка решила, что он бездомный. Парень не брился уже несколько месяцев и жутко зарос.
Они слушали барабанные ритмы, звучавшие вокруг них, и Джулия не могла не заметить, как очарован ею этот парень. Да и кто бы устоял? Стройная шустрая девчонка со смуглой кожей, с россыпью веснушек на щеках и большими сияющими глазами. У нее была экзотическая внешность: наполовину афроамериканка, наполовину кто-то еще. Она вежливо представилась собеседнику, а затем дала понять, что разговор с ним ей неинтересен. Да и кому интересно болтать с человеком, который полмесяца не видел душа?
Джулия думала, что больше не увидит бродягу, однако через неделю снова столкнулась с Россом. Но теперь он побрился, надел брюки и ботинки – настоящие ботинки!
Беседа с парнем заинтриговала Джулию. Она отметила, какой он оказался веселый, обходительный и остроумный – очень-очень остроумный. Он сказал, что учится в аспирантуре Школы материаловедения и инженерного дела. Когда Джулия поинтересовалась, чем же он там занимается, Росс объяснил, что работает над исследованиями редких свойств кристаллических веществ, а также занимается спинтроникой и ферроматериалами. Школа даже еженедельно выделяла ему несколько сотен долларов на исследования. Несколько дней спустя Росс и Джулия ужинали в суши-ресторане неподалеку от трассы «I-35», а еще через несколько дней – целовались у Росса в квартире. Когда они снимали друг с друга одежду, Джулия еще мало что знала о парне, с которым она так беззаботно пустилась в любовную авантюру. Но очень скоро ей предстояло узнать, что он за человек.
Они почти разделись, как вдруг раздался щелчок входной двери и в гостиную вошли соседи Росса, делившие с ним жилье. «Идем в мою комнату», – позвал Росс девушку и под хихиканье друзей поспешил покинуть гостиную. Он повел Джулию вниз по лестнице, в темный подвал, куда через крохотные оконца проникали несколько тонких лучиков света. Девушка ощутила запах цемента или плесени.
– Это и есть твоя комната? – недоверчиво спросила она, шлепая босыми ногами по ледяному полу.
– Да, – гордо ответил Росс. – Я живу тут бесплатно.
Слово «бесплатно» прозвучало с особой гордостью. Джулия обвела глазами подвал, пытаясь оценить его размеры и обстановку. Кровать размещалась рядом с батареей. Картонные коробки валялись повсюду, словно детские кубики, заготовленные для строительства крепости.
Джулия еще в первое их свидание в суши-ресторане приметила, каким экономным был парень и на каком дряхленьком – наверняка, старше чем она, – пикапе приехал за ней. На втором свидании девушка поняла, что Росс не придает особого значения одежде, например, он пришел на встречу, одетый как басист из гранж-группы. (Рваные шорты, испачканная футболка и такие ветхие туфли, что можно подумать, он одолжил их в доме престарелых.) Но только теперь, сидя в подвале на его кровати и разглядывая голые каменные стены, Джулия четко осознала, что у Росса и в самом деле, по-настоящему, нет денег, и он в самом деле не заботится о материальных благах, которым большинство людей чуть ли не поклоняется, как идолам.
– Почему ты живешь в подвале? – спросила Джулия, когда они легли на кровать, и Росс продолжил ласки.
Парень остановился и объяснил, что живет так скромно, потому что хочет доказать самому себе, что способен на это. Зачем платить за квартиру, если можно преспокойно жить и в покрытом плесенью подвале? Его слова заставили девушку нахмуриться. Но Росс продолжил, объясняя, что дело не в экономии денег. Его жизненный уклад также являлся частью эксперимента над самим собой, он хотел знать, где порог его потребностей и желаний, без которых он не может жить. Например, недавно он решил обходиться без горячей воды, просто хотел испытать свою стойкость. («Довольно быстро привыкаешь к холоду», – хвастался он.) Впрочем, Росс испытывал не только стойкость. Прошлым летом, гордо похвалялся парень, он целую неделю прожил на одной банке консервированных бобов и пачке риса.
– А как же кофе? – спросила Джулия.
– Не пью.
– Ну ты и нищеброд, – пошутила она.
Горячая вода и подвал были первыми из открывшихся странностей. В ногах кровати стояли два мусорных мешка, которые Росс называл «шкафами». В одном из них хранилась чистая одежда, а во втором – грязная. Каждая вещь его гардероба: каждый носок, рубашка и те самые ветхие туфли, – досталась ему от друзей, отдавших ему свою старую одежду.
– Боже, нет-нет-нет, – запричитала Джулия, хлопая ресницами, – так не пойдет! Мы непременно заглянем в магазин и купим тебе новую одежду, которая будет тебе подходить.
– Обязательно, – откликнулся Росс, целуя ее.
Однако Джулии не терпелось узнать о нем побольше. В голове рождались все новые и новые вопросы.
– А что там за книги? – спросила она, указывая на приличную стопку, стоящую рядом с кроватью.
Услышав этот вопрос, Росс чуть отстранился, но ответил со всей любезностью. Помимо барабанного клуба «НОММО», он также являлся завзятым членом университетского клуба «Коллежские либертарианцы» – политической фракции, которая еженедельно проводила собрания, посвященные обсуждению либертарианской философии и чтению книг по экономике и научным концепциям – тех самых книг, о которых спрашивала Джулия. Он читал все эти литературные труды, написанные Мюрреем Ротбардом, Людвигом фон Мизесом и прочими деятелями, для собственного удовольствия, чтобы отдохнуть от работы, связанной с физикой.
Когда девушка спросила, кто такие «либертарианцы», Росс без капли осуждения разъяснил, что это такие люди, которые полагают, что каждый человек сам отвечает за свою жизнь и сам решает, как ему жить, и государству не стоит вмешиваться и влиять на личный выбор. На каждый вопрос – от глобального «как прожить и на что потратить свою жизнь?» до бытового «а не закинуться ли чем-нибудь бодрящим сегодня?» – у всякого человека свой индивидуальный, ответ, и государство не вправе навязывать свои истины.
Не будь Росс таким остроумным, Джулия наверняка поскорей бы сбежала из его затхлого подвала и прервала все общение. Не будь Росс таким симпатичным, она ни за что бы не ответила на его звонок после первого свидания. Не обладай Росс фантастической уверенностью в себе, которую юная Джулия еще ни в ком не встречала и которой ей самой так не хватало в те непростые дни, она никогда бы не согласилась стать его девушкой.
Однако чудаковатый и обаятельный парень будоражил ее воображение. Он с улыбкой глядел на Джулию, снимая с нее рубашку и возвращаясь к поцелуям. Девушка видела, как он околдован ею. Она же, в свою очередь, пыталась не подать вида, насколько сильно Росс завладел ее чувствами. Валяясь на измятой кровати, они оба и представить не могли, что с этого момента начался самый бурный и будоражащий за всю их взрослую жизнь роман.
Который для Росса станет последним.
Студенты толпой – кто с рюкзаками, кто с книгами – заходили в здание имени Вилларда. Внутри уже зажгли свет, так как солнце почти село и кампус Университета Пенсильвании погрузился в густые сумерки. В большом лектории среди повседневной студенческой суеты Росс Ульбрихт готовился к предстоящим дебатам, расхаживая по залу.
Просторное помещение было заставлено рядами стульев, предназначавшихся для студентов, спешащих в здание, – для всех желающих послушать сегодняшние дебаты между либертарианцами, республиканцами и демократами.
Предстояло обсудить ряд вопросов, связанных с государственными выборами, в том числе легализацию наркотиков в США.
Прошел всего год с тех пор, как Росса не взяли в «Удивительную гонку», но воспоминания о тех днях уже успели стереться из памяти. Нынешняя университетская жизнь так и била ключом, особенно благодаря клубам, в которые он записался.
Чудесная барабанная группа, игравшая необычайную музыку (Росс настолько проникся ритмами барабанов, что, ложась спать, наигрывал у себя в голове эти мелодии). И вдобавок к ней – клуб либертарианцев, в котором он не пропустил ни одной встречи. За полтора года он с головой окунулся в либертарианскую политическую философию. Он летал по всей стране, чтобы побывать на различных либертарианских конференциях и послушать знающих людей. Также Росс проводил множество часов в баре «Угловая комната» или в «Кафе 210» на Колледж-авеню, где частенько болтал с президентом университетского клуба, Алексом, и другими друзьями-либертарианцами; те бурно обсуждали роль правительства в обществе и рассуждали, как можно ослабить его жесткий контроль.
Одержимость Росса клубной деятельностью пагубно отражалась на его работе, однако он не мог ничего с собой поделать. Книги и дискуссии завладели им без остатка.
Хотя имелся еще один аспект жизни, отвлекавший Росса от работы. Когда он не ходил на встречи клуба либертарианцев и не играл в кругу барабанщиков, он все время проводил с новой девушкой Джулией. Голубки, быстро признавшиеся друг другу в любви, старались как можно меньше разлучаться.
Джулии впервые предстояло провести Рождество без матери, поэтому Росс пригласил девушку на каникулы к себе, в Остин. Перед отъездом он успел прошмыгнуть в университетскую лабораторию и создать там кристалл для кольца, которое собирался подарить возлюбленной. Росс очень ценил внимание девушки и то, как она часами слушала его рассуждения, в том числе и на тему сегодняшних дебатов: «Реформа американских законов о наркотиках». В этой области парень разбирался лучше кого бы то ни было.
– Прошу, занимайте места, – прокряхтел профессор, отвечавший за организацию дебатов. – Мы начинаем.
Росс в непривычной для него деловой одежде (рубашке, заправленной в брюки) уселся за стол рядом с двумя другими членами клуба либертарианцев. Профессор сказал несколько приветственных фраз, и зал погрузился в тишину.
– Правительство не имеет права указывать людям, как поступать с их собственными телами, – заговорил Росс. Он решил объяснить собравшимся, что наркотики – любые наркотики – должны быть легализованы, потому что так будет безопасней для общества и потому что люди имеют право распоряжаться своими телами как хотят.
На дебаты пришло около сорока человек, большинство согласились присутствовать только из-за дополнительных баллов, которые им пообещал профессор политологии. Однако Росс выступал так яростно и увлеченно, будто перед ним находился целый Конгресс США.
Республиканцы привели свои аргументы: «Как можно легализовать то, что убивает десятки тысяч человек в год?» И тут же демократы подхватили: «Верно! Как можно закрыть глаза на такой очевидный факт?»
– То есть нам следует также запретить Биг-Маки в «Мак-доналдсах», потому что люди от них толстеют, схватывают инфаркт и умирают? – спокойно парировал Росс.
Как всегда, при обсуждении наркотиков его оппоненты пришли в неистовство. Они пытались отфутболивать аргументы, однако у Росса всегда находились ответы, обескураживающие противников.
– А может нам стоит и автомобили запретить? – наступал он. – Ведь сколько аварий случается в год, сколько людей погибает.
Росс приводил доводы в защиту курильщиков травки и даже в защиту тех, кто принимает героин: он сравнивал тех и других с любителями пропустить стаканчик-другой спиртного после рабочего дня.
Он объяснял также, что дикость и насилие в наркобизнесе процветают именно из-за жестких пагубных законов, которые установило правительство в попытке пресечь наркоторговлю: дилерам не остается ничего иного, кроме как уйти в подполье и ступить на чудовищный путь насилия, чтобы защитить себя в войнах, захлестнувших улицы. «Синдикаты не разводят вóйны вокруг алкоголя или БигМаков, потому что и то и другое легализовано», – заверял Росс. Если бы и наркотики легализовали, их стали бы продавать по определенным законам, и с рынка исчезли все некачественные, с добавками крысиного яда или талька, вещества.
– Тело принадлежит человеку, а не государству, – повторял Росс, окидывая взглядом лекторий, – и правительство не имеет права указывать людям, как им следует распоряжаться собственными телами.
Росс твердо верил в неоспоримость своих аргументов и в то, что продумал до мелочей каждый аспект, касавшийся войны с наркотиками. Чего он не мог понять и о чем частенько задумывался в перерывах между учебой, клубами и встречами с Джулией, так это что ему делать со своими убеждениями и как они могут повлиять на американские законы о наркотиках, казавшиеся ему бесчеловечными.
– Нет.
Одно слово. Один звук, полный безапелляционного несогласия.
– Нет, – повторил Джаред.
Начальник с недоверием посмотрел на него, будто спрашивая себя, не послышалось ли ему, что новичок из Таможеннопограничного патруля отказывается исполнять прямой приказ. (Да, отказывается. Наотрез отказывается.) Мелкая сошка, полутораметровое ничтожество двадцати одного года от роду, звавшееся Джаредом Дер-Егияном, казалось еще моложе, сидя напротив своего тучного руководителя. Словно ребенок, оказавшийся в кабинете директора, Джаред ерзал на стуле и качал ногами туда-сюда, не доставая ими до пола.
Он отвечал так, как считал нужным, ему нечего было терять. В конце концов, служба в Таможенно-пограничном патруле – вовсе не та работа, о которой он мечтал. Джаред пошел сюда только потому, что эта должность была хоть как-то связана с правоохранительными органами. Что работать в кинотеатре в Линкольншире, что ставить штампы в паспортах в чикагском аэропорту О'Хара – для заработка на жизнь все едино.
Джаред пробовал устроиться в Секретную службу – место работы, о котором он грезил. Но экзаменатор – весь из себя американец и любитель докопаться с разными вопросами – начал расспрашивать Джареда о его отце, американском судье армянского происхождения, который бежал из Сирии в годы геноцида. Сперва Джаред отвечал учтиво, однако постепенно стал выходить из себя: его мало что могло по-настоящему разозлить, и намеки на злокозненность родных и их неверность Америке были тем самым, что дико его взбесило. Излишне говорить, что после жарких споров Джареду отказали в работе.
Спустя какое-то время он подал документы в Управление по борьбе с наркотиками, однако и здесь произошло неприятное столкновение взглядов, на этот раз с полиграфологом относительно вопроса «что считается преступлением». Джареда снова не взяли.
Служба федеральных маршалов, Министерство внутренней безопасности и ФБР – все как один сказали «нет», потому что у него не было высшего образования. Тогда через две недели Джаред поступил в колледж, однако его раздражали профессоры, критиковавшие его взгляды, а длинные лекции казались пустой тратой времени. К тому же зачем просиживать штаны, если даже закончив всякие университеты, многие из его знакомых так и не смогли получить «стóящую» работу? Поэтому однажды Джаред просто вышел из здания колледжа и больше туда не вернулся.
Через связи отца, Самюэля Дер-Егияна, занимавшего некогда пост главы организации, контролирующей Таможеннопограничный патруль, Джаред получил одну из наискучнейших государственных работ – стал таможенником, день за днем ставящим штампы в паспорта.
Он надеялся, что эта рутинная работа сможет вывести его на что-то более стоящее – и она бы могла, если бы Джаред постоянно не испытывал терпение начальства. Теперь же стало совершенно ясно, что он, как обычно, сделался всеобщим бельмом на глазу.
Вся эта история началась год назад, в 2007-м. После нескольких лет нуднейшей работы на паспортном контроле Джаред, наконец, получил шанс испробовать себя в поиске преступников, провозивших в США наркотики. Ловля контрабандистов многим представляется неимоверно интригующим и возбуждающим делом, но не в случае тех наркотиков, которые должен был выискивать Джаред. Ему поручили вылавливать ребят, провозивших в Америку «ускоряющее» вещество под названием кат. В отличие от других наркотиков, вроде кокаина, который готовили в лаборатории или где-то в грязном подполье, кат представлял собой обычное растение с крупными зелеными листами, и обнаружить его было куда сложнее, чем огромные пакеты белого порошка. Кат оказывал довольно легкий эффект – чашечка крепкого кофе по сравнению с белой дорожкой, – поэтому правительство не придавало ему особого значения и мало интересовалось его поисками.
Однако Джаред взялся за поручение с такой одержимостью, как если бы его послали ловить опаснейших террористов. Он распечатал сотни данных о перелетах людей, когда-либо пойманных с катом на руках, разложил все документы на полу гостиной, словно Кэрри Мэтисон[4], и стал искать схожие черты в делах пойманных контрабандистов. Он до мельчайших подробностей изучил каждый арест, и в итоге вывел общую закономерность.
Зацепка первая: все контрабандисты резервировали места за день до вылета. Вторая: перевозчики пользовались исключительно почтой Google и Yahoo. Третья: номера их телефонов (конечно же, липовые) строились по общему алгоритму. Опираясь на эти три факта и еще пару других, Джаред проштудировал список пассажиров, которые должны были прибыть в аэропорт О'Хара, в поисках подходивших по всем трем критериям людей. В конце концов, он вычислил пассажира, который, по его мнению, вез с собой кат.
На следующий день таможенники сняли подозреваемого с посадки на рейс, открыли его чемодан и нашли там кат.
«Охренеть! Работает». То же самое происходило каждый раз, когда Джаред пробегался по базе данных о прибывающих в Чикаго рейсах и указывал на подозреваемых: у всех них обязательно находили кат.
Выведенная Джаредом схема работала настолько четко, что он решил опробовать ее и в других аэропортах страны, – и она сработала точно так же, как в Чикаго. По наводке Джареда таможенники в Международном аэропорту Джона Кеннеди вылавливали указанных людей и находили в их багаже, в носках, в рубашках и прочих вещах, – пакетики с катом.
Однако деятельность Джареда наткнулась на подводные камни, самым большим из которых оказалась уверенность сотрудников аэропорта Джона Кеннеди, что кат – пустяковый наркотик и возиться с ним нечего. Ведь никто не публиковал никаких скандальных новостей о том, как сотрудники таможни перехватили полкило ката, летевшего из Англии, и никто не выплачивал никаких премий и наград за поимку контрабандистов. Что еще хуже, успех Джареда бросал тень на остальных таможенников, которые по сравнению с ним казались лентяями. Всякий знает, что если начальство тебя не похвалит, то бюрократическая машина не повысит зарплату и не выделит дополнительных выходных дней. Словом, жалоб на Джареда накопилось столько, что его вызвали в кабинет руководства.
– Если хочешь добиться успеха, играй по правилам, – сказал ему начальник. – Ты тут для всех как заноза в заднице, и…
– Нет, – оборвал его Джаред.
Опять? Еще одно «нет»? Да он с луны что ли свалился?
– Слушайте, я всего лишь делаю свою работу, – пояснил Джаред. – Я следую предписаниям и…
– Да, но ты делаешь чужую работу, – рявкнул начальник. – Твоя территория – Чикаго, и все, что от тебя требуется – вылавливать хрень именно в Чикаго.
Джаред очень не любил, когда ему указывали, что делать, и запасы его терпения начали быстро иссякать. Он получил задание, он выполнил его наилучшим образом, однако теперь из-за типичной грызни в госорганах ему выговаривали, что работа его никуда не годится. Разве он не заслужил совершенно противоположного отношения: восхищений и оваций?
– Посмотрите-ка сюда, – произнес Джаред, тыкая на свою черно-золотую эмблему Таможенно-пограничной службы, прикрепленную к рубашке. – По-моему, тут написано «Соединенные Штаты Америки», и, насколько я знаю, аэропорт Джона Кеннеди расположен именно в Соединенных Штатах Америки.
Начальник бросил на Джареда возмущенный взгляд. Однако мелкая сошка не собиралась униматься.
– Я больше не желаю обсуждать данную тему с глазу на глаз, – заявил Джаред, поднявшись с места и шагнув к двери. – Если есть какие-то вопросы, прошу, излагайте в письменной форме.
И тут начальник осознал то, что однажды понимали все, общавшиеся с Джаредом: с этим парнем ужиться непросто.
Росс гнал пикап через холмы, прочь от Остина. Заходящее солнце заливало остатками света техасское небо, Джулия глядела в окно, созерцая бесконечную гряду деревьев.
– Кедры, – сказал Росс.
– Что? – повернулась она.
– Деревья эти – кедры.
Джулия снова посмотрела на зеленую стену, обрамлявшую края извилистой дороги.
– Техасцы ненавидят их, – добавил Росс. – Не могут от них избавиться. Перепробовали все, что только можно – эффект нулевой.
Он немного помолчал, а затем подытожил: «Природа всегда побеждает».
Джулия смотрела на эту природу и слушала интересные замечания о Техасе. Росс постоянно рассказывал ей что-то новое о штате, в котором они теперь жили. Он с радостью взял на себя роль историка и экскурсовода, без устали показывая девушке свои любимые кофейни, ресторанчики и парки. Он показал ей озеро Пейс Бенд – одно из лучших мест для прыжков в воду. Показал самые удобные места для катания на водных лыжах. Каждую поездку он сопровождал несметным количеством рассказов о местных зданиях или достопримечательностях.
Росс познакомил Джулию со своей семьей, и она быстро сдружилась с его сестрой, Калли. (Хотя мать отнеслась к новой подруге сына довольно прохладно.) Росс настолько доверял Джулии, что даже показал ей свою тайную коллекцию фигурок «Подземелий и драконов», припрятанную в старой спальне родительского дома. Как-то днем он с волнением выложил перед девушкой дюжину искусно раскрашенных фэнтезийных статуэток, несколько лет бережно хранившихся под его детской кроватью.
Россу нравилось, что Джулия целыми часами и с большой охотой слушает про его планы и надежды, даже те, которым так и не суждено было сбыться. Например, «Возврат оборотного капитала», инвестиционный фонд, который собирался учредить Росс и который обанкротился раньше, чем принес первые плоды.
– Там будут все твои школьные друзья? – спросила Джулия, отвернувшись от кедров.
– Ага, – бодро кивнул Росс. – Все, с кем мы когда-то шатались по Вестлэйку.
Они подъезжали все ближе, и Джулия уже видела впереди янтарно-рыжие искры, вьющиеся над костром подле маленького домика.
– Как же я по ним соскучился, – вздохнул Росс, сбавляя скорость.
Он вернулся в Техас несколько месяцев назад и быстро влился в жизненный ритм Остина, словно никуда не уезжал. Как и в прошлый раз, после расставания с Эшли, он не ожидал, что вернется в родные края – одержимость либертарианским клубом вышла ему боком. Он так увлекся постижением новых идеалов, что завалил защиту научной работы, в которой должен был исследовать «рост тонких пленок оксида европия при воздействии молекулярно-лучевой эпитаксии». Но в провале научной работы Росс видел добрый знак. Время, проведенное в политических дискуссиях, дало ясно понять, что его истинный интерес – общественная жизнь, а не физика. Поэтому он забрал диплом магистра и снова отправился на юг. Он убедил девятнадцатилетнюю Джулию бросить учебу и отправиться вместе с ним. Но для обоих грядущие перемены имели сладко-горький привкус.
Джулии, так долго прожившей в Пенсильвании, казалось, что она едет в штат, населенный вечно спорящим расистами и прожженными республиканцами. Однако родной уголок Росса в штате Одинокой Звезды (по большей части) отличался от остальных. В то время как большинство граждан Техаса поддерживали Джорджа Буша-младшего и выступали против геев и абортов, Остин оставался относительно либеральным городом. Люди в нем придерживались своих ценностей и горячо поддерживали Рона Пола, который считал, что правительство чересчур разрослось, обладает чрезмерной властью и слишком сильно вмешивается в людскую жизнь.
Что же касается Росса, для него переезд, как ни странно, прошел очень тяжело. Он покинул штат Пенсильвания совершенно не представляя, чем теперь займется. Он отчаянно хотел найти дело, связанное с либертарианскими взглядами. Дело, которое приносило бы деньги. Но больше всего Росс хотел, чтобы родители им гордились. Он искал работу, которая сочетала бы все три пункта, но выяснилось, что такой работы не существует. Правда он пока не отчаивался и продолжал рассказывать о своих новых взглядах всем, кто готов был его слушать.
Когда в стареньком местном баре Росс столкнулся с друзьями детства, вместо желания освежить в памяти былые дни, он ощутил острую потребность обсудить с ними будущее Америки. Он проболтал со школьными приятелями почти весь вечер: в баре «Шекспир» в центре Остина Росс с жаром рассказывал об австрийской экономике и доказывал, что нынешняя политическая система Америки смоделирована так, чтобы богатые граждане наживались на бедных. Он объяснял, насколько здорово было бы устроить эксперимент с проживанием на плавучих островах.
Систейдинг – так называлась идея о создании людьми собственного общества на морских просторах, вдали от правительства и навязанных регламентов, где можно было жить без государственных законов и со своим, свободным рынком. Кто-то уже придумал, что нужно раздобыть заброшенную нефтяную платформу и жить на ней в открытом океане, устроив свой собственный либертарианский мир, где не существовало бы законов и правил, как в Америке или где-либо еще. Некоторые же люди, продолжал рассказывать Росс, решили переоборудовать круизные суда, превратив их в свободные, анархичные государства, путешествующие по морям. После отъезда из Пенсильвании, Росс даже пробовал разработать компьютерную игру, которая наглядно показывала бы, насколько осуществимы эти теории. Однако игра так и не увидела свет, оставшись всего лишь мечтой. Как и остальные идеи Росса.
Джулии доводилось участвовать в нескольких таких беседах, она порой даже возражала Россу, пытаясь отстоять иную точку зрения, однако вскоре бросала эту затею и позволяла парню гнуть свою линию. Сегодня же пара ехала к маленькому домику с ярко пылающим костром во дворе; нынешний вечер, к счастью, обещал обойтись без политики и разговоров о свободных от законодательного гнета странах, бороздящих океанские просторы.
Росс свернул с дороги и покатил по грязной тропе, ведущей к одноэтажному деревянному дому с уютно мерцающими огоньками в окнах.
– Кое-кого из друзей я уже сто лет не видел, – объявил Росс, выключая двигатель. Солнце к тому времени уже опустилось за горизонт, и горы поблизости покрылись тьмой, а воздух пропитался запахом золы. Росс и Джулия шагали к домику, возле которого их уже ждала компания.
– Россман! – воскликнули ребята, обнимая школьного приятеля.
– Это моя девушка, Джулия, – гордо произнес Росс.
У огня завязалась беседа, принесли пива, затем по кругу пошел косячок, и народ погрузился в школьные воспоминания. «А помните, как Россман уболтал полицейских, и нас не забрали за тот раскуренный косячок?» – начиналась одна история. Заканчивалась она словами: «Да-а, Росс обожал травку».
– Так он до сих пор обожает, – заметила Джулия, и компания разразилась смехом.
Еще истории, еще травка, еще пиво, еще смех. Росс и Джулия веселились на полную. Так продолжалось, пока речь не зашла о работе. Один из ребят рассказал, что работает в госучреждении, другой – что устроился инженером, третий – что решил открыть свое дело.
– А ты, Росс? – протянул кто-то по другую сторону костра. – Чем ты теперь занимаешься?
Росс ответил не сразу. Он смотрел на Джулию и чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Меньше всего ему сейчас хотелось говорить о работе.
– Да нет у меня никакой работы, – бросил он.
– Ништяк, – послышалось в ответ. – И как сводишь концы с концами?
Все вокруг замолчали и стали слушать.
Росс объяснил, что помогает старому приятелю Донни и управляет одним не особо прибыльным проектом «Фургон полезных книжек». Фургон разъезжал по Остину от дома к дому, собирая ненужные книги, которые потом продавались онлайн. Все, что не расхватывали в Интернете, уходило в местные тюрьмы. Дело малоприбыльное, но Россу нравилось работать с книгами. Чтобы с лихвой покрыть любопытство друзей, он пояснил, что зарабатывает достаточно, чтобы хватало на жизнь, плюс сдает домик в Пенсильвании (его аскетичный образ жизни, когда он бесплатно жил в подвале друзей и работал помощником преподавателя, позволил ему скопить денег на крохотный домишко в черте города). Он рассказал собравшимся о своих победах и достижениях, которые кормили его последние несколько месяцев.
Но Росс умолчал о том, что ему пришлось отказаться от дей-трейдинга[5], потому что он оказался совершенно невыгодным, а в те несколько раз, когда ему удалось заработать, он проклинал бестолковые законы и непомерные налоги, которыми дядюшка Сэм обременил инвесторов. Он также умолчал о том, что провалил защиту научной работы. И о том, что решил не сдавать студентам домик в Пенсильвании, чтобы избежать проблем, с которыми сталкивается каждый домовладелец. И уж точно он ни словом не обмолвился о видеоигре, которую он разрабатывал несколько месяцев и которая потерпела полный провал, потому что никто не хотел покупать симулятор систейдинга. Росс не упоминал и случайные подработки – редактирование научной документации, – найденные на Крейглисте[6], которые приносили в его карман дополнительные несколько долларов. Он не рассказал друзьям, что все его начинания, от Эшли и до нынешнего момента, потерпели полнейший крах. Ни одна его гениальная идея так и не нашла отклика, потому что никто не считал его идеи гениальными.
Наконец-то тема сменилась, и все снова стали припоминать времена десятилетней давности. Росс смеялся и шутил, но в душе остался потрясен только что состоявшимся разговором. Конечно, работа всех его друзей оставляла желать лучшего – сплошная рутина с девяти до пяти, но все же у всех ребят работа была. А что Росс мог бы написать в своем резюме? Диплом магистра и череда неудачных проектов. А ведь он так страстно желал добиться успеха! Заняться чем-то поистине важным, сотворить что-то великое и куда более значимое, чем рабочая пятидневка от звонка до звонка.
Уже далеко за полночь Росс и Джулия распрощались с компанией и отправились обратно в Остин. Росс с силой захлопнул дверцу машины и шумно пристегнул ремень. Джулия сразу почувствовала, что с ним что-то не ладно. Пикап неспешно выехал на дорогу и пустился в путь.
– Что бы я ни делал – все идет прахом, – горестно выдохнул Росс. – Я не добился ничего стоящего.
Тьма скрывала проносящиеся кедры.
– Милый, – утешала его Джулия, – ничего страшного, ты пробуешь то одно, то другое – в итоге ты найдешь…
– Я хотел обзавестись своим делом, – перебил он. – Я испробовал уже и то, и другое, и пятое, и десятое – ничего не работает.
– …все получится, нужно только…
Но Росс будто не слышал ее.
– Мне нужны результаты, – говорил он. – Я хочу построить что-то по-настоящему великое.
– …продолжать пробовать.
Росс даже не догадывался, насколько Джулия окажется права.