«Наша задача, которую мы ни на минуту не должны упускать из виду – всеобщее вооружение народа и отмена постоянной армии» … В. Ленин
«Страна, которая лишилась армии… должна принять неслыханный позорный мир» В. Ленин.
После всех событий и тревог Керенский сосредоточил свое внимание целиком на армии. Следующим на снаряде должна была стать финансовая политика, но здесь он немного отложил принятие важных решений. Одно он точно знал: ни у французов, ни у англичан брать взаймы не будет.
Шипов шепнул ему, что собираются приехать американцы и сообщил, что у англичан и французов давно нет денег и они берут кредит у американцев, а потом кредитуют нас, предоставляя в долг оружие. Взамен же берут пшеницу, дерево и остальное. В общем, как и всегда – наё…н – зебитте.
Сейчас же основной проблемой была необходимость быстро закончить войну. Несмотря на принимаемые меры, вопрос восстановления боеспособности армии не мог решиться за неделю, да и за месяц тоже. Май уже закончился и наступил июнь.
Керенский ежедневно направлял в Ставку генералу Реннекампфу запрос о текущем положении дел и получал ответные депеши, а бывало, даже по нескольку телеграмм подряд. Изредка приезжал с охраной нарочный и привозил секретную сводку положения дел, те сведения, о которых в телеграммах не стоило упоминать.
Нехотя и со скрипом стали работать военно-революционные трибуналы, укомплектованные наполовину авторитетными офицерами, наполовину служащими министерства юстиции. Странно, но среди этого состава евреев не было. И дело пошло. В тылу железнодорожная милиция задерживала дезертиров и отправляла их на фронт, но её сил было ещё мало, а дезертиров – очень много.
В телеграммах Реннекампфу Керенский требовал подготовить наступление в июле, назначив его предположительно на 15 число. Июльское наступление должно было стать решающим, как для войны, так и для страны в целом.
Керенский не был стратегом и понимал, что его познания в этом деле равны нулю, но всё же немного знал общую схему наступления, вроде растаскивания сил противника по разным направлениям. Не став мучиться, он вызвал к себе генерала Деникина, который пока ещё оставался начальником штаба Ставки. Новый Главнокомандующий менять его не стал. А Керенскому было пока всё равно.
И вот генерал Деникин готовился сейчас рассказать о возможности наступления, силах и средствах, назначенных для оного.
Встав у карты с правой стороны, зажав указку в левой, как и учили в академии Генерального штаба, Деникин начал доклад.
– Как вы видите, господин министр, фронт застыл в некоем равновесии, которое может быть нарушено в любой момент. Наши силы держат оборону по всей линии фронта. Братание с немцами закончено, но ещё не везде. Люди в целом готовы наступать, а руководство всеми фронтами принимает максимум усилий для этого.
Керенский оценил линию фронта, показанную на большой карте жирными синими и красными линиями. Всё было предельно ясно. Потери территорий были незначительными. Немцы заняли Львов и продвинуться дальше не смогли.
– Я понял, спасибо. Какие направления с точки зрения Ставки являются самыми опасными для обороны?
– Рижское направление, господин министр. Противник сосредотачивает там резервы в надежде ударить на Петроград и тем самым победить.
– Угу. А каково состояние наших войск на Северном фронте, если оценивать его по пятибалльной шкале?
– К сожалению, только на тройку.
– Угу, надо больше там организовывать трибуналов. Хорошо, я займусь этим. Какой фронт самый боеспособный на сегодняшний день?
– Кавказский и Румынский.
– Понятно. А зачем нам Румынский фронт?
– Румыния вступила в войну на стороне Антанты, но не смогла выдержать ответного удара немцев, их фронт посыпался, и они обратились за помощью к союзникам. А французы и англичане обратились уже к нам для того, чтобы мы организовали ещё и Румынский фронт. В настоящий момент положение дел на нём стабилизировалось, румыны усилили свою армию и воюют намного лучше, чем раньше, но, если по ним вдруг ударят немцы, они долго не продержатся.
– Понятно, но где тогда нам можно начать наступление?
– Вероятнее всего начать его на юго-западном фронте.
– Хорошо, я предлагаю вам начать подготовку к наступлению сразу на двух направлениях. Силами Северного фронта и силами Румынского фронта, а на Юго-Западном фронте имитировать бурную подготовку, чтобы у противника создалось впечатление, что главный удар мы готовим там. Ударим клещами по самому опасному и самому бестолковому направлению.
– У нас не хватит для этого резервов, господин министр.
– Насколько я знаю, у немцев и австрийцев положение не лучше. Вам следует сосредоточить на этих направлениях наиболее боеспособные части. Кроме того, я приказываю рассмотреть вами возможность нанести первый удар на Румынском фронте исключительно румынскими частями. Их части должны быть частями первого эшелона атаки. Наши же части должны идти вторым и третьим эшелоном.
– Они откажутся или побегут.
– Ну и что? Заставьте их защищать свою Родину всеми силами. Сосредоточьте позади наступающих пулемётные команды и артиллерийские батареи, чтобы у них не было возможности бежать с поля боя. И вперёд!
– Но как это возможно, они же союзники!
– Как хотите, так и делайте, создавайте заградотряды, уговаривайте их, обманывайте, мне плевать, это приказ.
Керенский не понаслышке знал, что всякий военный человек, услышав магическую фразу: «Это приказ!», сначала цепенеет, потом пытается его оспорить. А когда не получается убедить начальника в его неправильности, выполняет приказ, даже если понимает, что ни к чему хорошему это не приведёт. Но приказ есть приказ – это святое!
Деникин сглотнул.
– Я вас понял, я продумаю его реализацию. А что с Северным фронтом?
– На Северном фронте концентрируйте все резервы, собранные с Западного и Юго-Западного фронтов, вас поддержит и Балтийский флот, который нанесёт свой удар. Где именно, пока я не могу сказать. Адмирал Григорович ещё не сообщил мне об этом, но думаю, что направление совпадёт с нашим наступлением. Как раз в Финляндии должно всё закончиться победой генерала Маннергейма, и затем мы приступим к морской операции.
– Я вас понял, господин министр.
– Да, и кроме того, вам следует продумать, как снять боевые части с Кавказского фронта и усилить ими Румынский фронт.
– Но многие наши войска воюют сейчас с Османской империей в Иране.
– Вот именно! Необходимо их отозвать и направить на Румынский фронт, а Кавказский оставить на англичан. Они сильные, справятся.
Деникин застыл в шоке.
– Но…
А Керенского понесло.
Оставьте крупные части в крепостях. Обороняйте Карс и весь Кавказский хребет или что там есть. Наиболее боеспособные части необходимо перевести на Румынский фронт. Взамен создать национальные части из грузин, армян, чеченцев и дагестанцев и также бросить их на фронт. Набрать добровольцев, щедро оплачивая их службу. Я уверен, они просто разорвут турков, ну, а если не разорвут, то по крайней мере задержат их продвижение, и у нас будет время что-нибудь придумать. Потеряв Грузию и Армению, мы не проиграем войну, а потеряв Ригу, будем близки к этому. Прошу к моим словам отнестись более, чем серьёзно. Нам нужно оборонять только Баку и Батуми, остальное – по остаточному принципу.
– Вы так легко говорите, решая судьбу Закавказья.
– Не вижу другого выхода. Нам сейчас не до Персии и Месопотамии. Мы должны победить и за ценой не постоим. Им всего лишь нужно продержаться, обороняя свои крепости, на это у них сил хватит, ведь за спиной будут города и сёла, это должно мобилизовать их на оборону. Нам нужно верить в них, грузины и армяне справятся. Я вот верю в них…
Деникин промолчал, ему нечего было на это возразить. Что тут скажешь?
– Да, совсем забыл, – Керенский поморщился, – Черноморский флот тоже примет участие в наступлении. Он должен ударить на Стамбул и высадить недалеко от него в удобном месте морской десант. Мы будем наступать сразу двумя фронтами и двумя флотами, вложив в этот удар всю свою мощь, и покончим с войной, заставив турок и Германию капитулировать. Если же нет, то погибнем. У вас, господин генерал, есть целый месяц, чтобы привести в чувство все войска, перенаправить резервы, дезинформировать немцев и перебросить войска с одного фронта на другой. Кроме этого, к вам прибудет пополнение, которое необходимо обучить и обкатать в небольших боях по всем фронтам. Имитируйте разведку боем, наступая батальонами и полками, но не допускайте больших потерь. Продумайте этот вопрос. Если так невозможно, то придумайте что-то своё. Вы все, в отличие от меня, академии заканчивали, думайте, я поддержу все здравые решения. Спасибо за доклад, вы свободны.
Генерал Деникин, явно озадаченный и одновременно расстроенный, стал снимать и сворачивать карту, чтобы через пять минут выйти из кабинета военного министра и уехать обратно в Ставку.
На следующий день Керенский принял у себя генерала Каледина, являющегося начальником Петроградского гарнизона. Разговор касался солдат тылового гарнизона и предложений по их дальнейшему использованию.
– Господин министр, – стал докладывать Каледин, – Я принял гарнизон в ужасном состоянии, нет, пожалуй, даже в ужасающем состоянии. Дисциплины нет, офицеры боятся солдат, да и сами офицеры не являются примером для любого солдата. Революционное брожение, боязнь фронта, обыкновенная трусость, праздность ничегонеделания, завышенные требования, как к окружающим, так и к государству. Это катастрофа.
Керенский пожал плечами.
– Я согласен с вами, но для того и поставил вас на эту должность, чтобы вы могли приложить все силы для борьбы со всеми явлениями, вами перечисленными.
– Я так и понял, но мне нужны определённые полномочия.
– Я даю вам все полномочия, – резко ответил Керенский, – но прошу вас не вводить их сразу. У вас есть примерно месяц, чтобы привести в чувство гарнизон. Найдите сначала горлопанов и агитаторов, арестуйте и отдайте под военно-революционный суд. Их пособников соберите в отдельные команды и объявите, что в их услугах нуждается Владивосток.
Они, конечно, будут возмущаться и в то же самое время будут этому рады, что уезжают подальше от фронта. Оружие им не выдавайте, потому как не воевать едут. Отправьте их поездом в сторону Сибири и километров через двести на любой крупной станции остановите состав. Я отдам распоряжение генералу Раша, чтобы их арестовали. Только и всего. Отправим их в трудовой лагерь, работать только за еду, а наиболее рьяных осудим и парочку из них даже можно будет показательно расстрелять.
– Ммм, сделаем, но, господин министр, солдаты гарнизона волнуются и возмущаются тем, что у них урезали паёк. В то же время, матросам его даже добавили. Солдаты возмущены и готовы ехать в Кронштадт разбираться с моряками.
– Да? – Керенский приподнял в удивлении брови и провёл рукой по ёжику волос. – Ну, что же, не надо им препятствовать, дайте им разрешение вооружиться, пусть грузятся на паром и плывут в Кронштадт. Не надо сдерживать их порывы.
– Но ведь будет бойня!
– Не надо переживать, они смогут договориться. А если не смогут, то зачем нам стычки в самом городе, это контрпродуктивно. Страсти и жажда мести должны реализовываться между ними, а не между ними и законопослушными гражданами. Каждый должен ответить за свои поступки, раз они так решили. И после окончания разборок необходимо подготовить приказ об отправке всех на фронт. Мы будем создавать штрафбаты для тех, кто не хочет воевать и готов оставить Отечество в трудный для него час.
– Как вам будет угодно, – только и смог ответить Каледин.
Пять минут ушло на то, чтобы объяснить, что такое штрафбат и его особенности, в конце концов генерал ушёл, согласовав с Керенским решение на приведение казачьих полков в полную боевую готовность.
А события, немного вялые в начале месяца, вдруг начали убыстряться. Подзуживаемые провокаторами, солдаты ринулись в Кронштадт, чтобы разобраться с матросами. Захватив паром и несколько пароходов, они переправились в город. Обычная кулачная потасовка всех со всеми постепенно превратилась в митинг, который возглавил студент Ламанов, но откуда-то в толпу дали очередь из пулемёта, затрещали винтовочные выстрелы и всё обратилось в хаос. Солдаты и матросы стали стрелять друг в друга. Ламанова просто затоптали в толпе, а кроме него и ещё многих.
Митинг постепенно превратился в побоище, а паром в это время тихо отошёл от берега и поплыл обратно за казаками. Матросы схватились с солдатами, бой протекал с переменным успехом. Ведь и те, и другие не имели боевого опыта, но матросов первоначально было меньше, и они проигрывали, пока им на помощь не прибежала братва с остальных кораблей.
Солдат быстро прижали к берегу, загнав в холодную воду, но тут в них взыграло отчаяние, и они пошли в штыковую, откинув матросов. Возник паритет сил. Весь берег и часть улицы, где происходил митинг, были усеяна телами в серых шинелях и чёрных бушлатах.
Раненые стонали, мёртвые молчали, и те, и другие истекали кровью, которая текла ручьями по булыжной мостовой. Изредка щёлкали винтовочные выстрелы, не давая расслабиться противникам. Вместе с кровью уходил и адреналин, уступая место откровению понимания ситуации.
В это время к пристани в другом месте причалили два парома с казаками. Прыгая с паромов, казаки побежали захватывать Кронштадт, убивая всех, оказывающих вооружённое сопротивление. И за несколько часов весь небольшой город-порт был полностью захвачен. Оставшиеся в живых солдаты и матросы были арестованы.
Офицеры с немногими экипажами наиболее здравомыслящих матросов грузили на палубы арестованных и под охраной казаков переправляли их в Петропавловскую крепость, курсируя между Кронштадтом и Петроградом.
Так продолжалось до ночи. В ходе боя и захвата казаками города полностью был уничтожен весь Совет Кронштадта. Приказ Керенского был однозначен: никого в плен не брать.
На следующие сутки аресты продолжились. Адмирал Рыков вместе с военной милицией рыскал по квартирам и острову в поисках агитаторов и анархистов, вычищая последнюю заразу. Все окрестные форты в Финском заливе были освобождены от солдат и матросов, а вместо них туда направились солдаты латышских полков. Сам Кронштадт был взят под охрану казаков, латышских стрелков и военной милиции. Через три дня Кронштадт полностью перешёл под управление Временного правительства. Одной проблемой стало меньше.
Керенский, сойдя с катера на пристань Кронштадта, не спеша прошёлся до здания Морского собрания и обратно, попутно осмотрев поле боя, верфь и несколько зданий. Полностью удовлетворённый, через час он отплыл обратно.
Постепенно в Петроград подтягивались латышские и эстонские полки. Небольшая их часть осталась в Петрограде, остальные были направлены в Москву и другие крупные города, частично заменив местные гарнизоны. Особенно это касалось Казани, где был размещён полнокровный полк, охраняющий воинские склады и пороховой завод. Керенский постепенно стягивал силы, необходимые для решения своих задач, но всё пока было очень аморфно.
Одновременно с Кронштадтом люди Рыкова окружили дачу Дурново, а казаки Шкуро начали её штурм. Анархисты яростно отстреливались. Застигнутые врасплох, они оказали самое отчаянное сопротивление, стреляя из винтовок и пулемётов. Внутри здания слышались визгливые женские крики и отборный мат анархистов.
Казаки в ответ ударили из пулемётов с четырёх сторон и, пользуясь огневой поддержкой, пошли на штурм. Забросав гранатами здание, они ринулись в него, стреляя и хватая всех выживших. Через пятнадцать минут всё было кончено и из здания стали выводить раненых и арестованных. Кого там только не было: балтийские матросы, экспрессивные дамочки, проститутки обыкновенные, гвардейские офицеры и ещё бог весть какая публика.
По всему городу прокатились аресты анархистов и укрывшихся на частных квартирах большевиков и эсеров. Меньшевики во главе с Плехановым с радостью сдавали своих бывших коллег, очищая прежде всего место для себя. Ничего личного – обыкновенная борьба за власть.
***
Но в каждой бочке мёда завсегда найдётся ложка дёгтя. И вот через пару дней после разгрома Кронштадта к Керенскому пожаловали военные атташе государств Антанты. Это были: генерал Альфред Нокс, представляющий в России Британскую империю, генерал Анри Киссель, представляющий Французскую республику, а также итальянец и американец. Имя итальянского генерала Керенский даже не потрудился запомнить. А вот американец ему все же запомнился – это был бригадный генерал Уильям Джадсон.
Все четыре генерала во главе с Ноксом зашли в кабинет и чинно расселись за стол.
– Господин военный министр, мы прибыли к вам, чтобы узнать непосредственно от вас планы русской армии, – начал Нокс, когда все расположились в удобных креслах.
– Планы остались теми же, – коротко ответил Керенский, с любопытством рассматривая всех атташе.
– Не могли бы вы объяснить вашу весьма неопределённую фразу, – с лёгким акцентом проговорил генерал Киссель.
– Россия не выходит из войны и сохраняет все свои обязательства перед союзниками.
– То есть, вы за продолжение войны с Центральными державами?
– Да, у нас нет другого выбора, – ответил Керенский, думая совсем наоборот.
– Но ваша армия ведёт только позиционную войну, не предпринимая никаких наступлений. Тем самым вы не выполняете свои обязательства, – медленно и с расстановкой сказал Нокс.
– Насколько я знаю, наступление было подготовлено и должно состояться не позже апреля. Но в дело вмешалась революция, войска были дезорганизованы и не могли наступать. В дальнейшем хаос, разброд и шатания только усиливались, что не могло не сказаться на состоянии армии. В связи со всем этим наступление было перенесено.
– Перенесено на какой срок?
– На какой? Я бы сначала хотел услышать от вас, что вы можете сделать для того, чтобы помочь восстановить нам армию.
– Господин министр, ваши слова неприемлемы. Это ваша забота, как восстановить боеспособность собственной армии, а не наша. Мы требуем от вас выполнения всех обязательств и продолжения войны до победного конца.
– Для того, чтобы нам выполнить свои обязательства, вы должны выполнить свои, – парировал Керенский и улыбнулся. Не стирая вежливой улыбки со своего лица, он резко перешёл на английский.
– Mr. General, where are the deliveries of your weapons planned for May? (Господин генерал, где запланированные на май поставки вашего вооружения?).
– What?
– Ни Британская, ни Французская империя не выполнили своих обязательств перед нами по предоставлению вооружения. У меня лежит график поставок, и он основательно просрочен. Деньги за вооружение уплачены, и даже отправлены товары, вытребованные вашими правительствами, господа. Но воз и ныне там, как гласит наша народная пословица. Мне бы хотелось узнать, с чем это связано?
– Это связано с логистикой и невозможностью быстро удовлетворить все ваши запросы, – ответил Нокс. – У вас в Мурманске забиты склады, и вы не вывозите оттуда ничего в полном объёме.
– Я понял, мы направим все силы для того, чтобы вывезти всё необходимое для наступления. И вы можете многое доставить к нам через Швецию и Финляндию.
– Военное имущество будет вам доставлено, как только вы начнёте подготовку к наступлению.
– Ну, что же, наступление будет организовано в июле на Северном фронте, а силами Балтийского фронта будет нанесён удар по военно-морскому флоту Германии. Не исключено, что и с высадкой десанта.
– Вы это гарантируете?
– Настолько же, насколько вы гарантируете увеличить и ускорить поставки уже закупленного нами вооружения. Кроме этого, нам срочно необходимы паровозы и броневики.
– С паровозами всё ясно, но зачем вам увеличение поставок броневиков, может быть вы хотите закупить новейшие танки?
– Танки дороги, броневики дешевле и манёвреннее. Мы не рассчитываем на затягивание войны. Достаточно будет нанести поражение Германии и Австро-Венгрии, чтобы вынудить их подписать мирный договор с Антантой.
– А что вы думаете об аннексиях и контрибуциях в случае заключения мира?
– Буду с вами честным, мистер Нокс и месье Киссель, если вы целиком и полностью поддержите нас, то Россия под моим руководством откажется от контрибуций и не претендует на аннексии новых территорий.
Нокс кивнул, Киссель улыбнулся, итальянец приподнял брови, а Джадсон усмехнулся.
– В таком случае, – сказал Нокс, – Мы вам поможем, но ваши новые заказы потребуют дополнительных вложений финансовых средств.
– Я понимаю, Временное правительство подготовит предложения и озвучит их немного позже. Пока я не готов сообщить вам о наших финансовых возможностях. Министр финансов Шипов знает об этом и будет связываться с вашими правительствами, господа.
– Хорошо, мы поставим в известность наши правительства о ваших планах и примем все меры, зависящие от нас, чтобы поставки оружия к вам не прекращались. Мы ждём от вас сроков наступления.
– Как только мы получим всё необходимое и заказанное у вас, то немедленно приступим к наступлению. На сегодняшний день все приказы и распоряжения мною изданы и доведены до руководства Ставки.
– Мы будем ждать с нетерпением.
– Господа! – Керенский встал.
Нокс и все остальные тоже встали, пожали руку Керенскому и вышли из кабинета.