Там внизу, в долине, под сенью горы Шугар-Лоаф, где горячий пар поднимается над целебными источниками, за столом для игры в кости сидел Л. В. Роу. В тот вечер он был в ударе. Роу оказался зажат между стикменом[5] и другими игроками, в два-три ряда толпившимися вокруг всех пяти столов, отчего просторная комната, отделанная мрамором и хрусталем, казалась маленькой.
– Файв! Ноу-филд[6]! – крикнул боксмен[7].
Игроки одобрительно заухали. Дилеры выложили чеки на сукно перед выигравшими. Роу забрал свои и положил их в стопку у бортика. Стикмен вытряхнул две игральные кости на стол прямо перед ним, и он схватил их и потряс в кулаке. Роу реально куда-то торопился.
– Мы бросаем! – крикнул боксмен.
Роу приготовился, швырнул кубики на стол – и толпа взревела.
Дело происходило в «Вэйпорс»[8], самом грандиозном казино Америки, располагавшемся в некогда главном игорном центре страны. Хот-Спрингс, штат Арканзас, сегодня совсем другой – неприметный южный городок в двадцати пяти милях от ближайшей автострады; игроки давно покинули город. Но тогда, поздним субботним вечером в апреле 1961-го, в разгар сезона скачек в Оуклан-Парк, не было во всей стране более оживленного места, чем «Вэйпорс». Игорный зал до отказа заполнился отдыхающими после долгого дня, проведенного на ипподроме. Термальный сезон в Хот-Спрингсе находился в самом разгаре: только в 1961 году город принял пять миллионов гостей, что стало наивысшим показателем в его истории.
Еще в XIX веке, когда Лас-Вегас являл собой лишь пыльное пятно на горизонте, Хот-Спрингс имел репутацию популярного курортного городка. Его называли «первым национальным парком Америки» задолго до того, как появилась Служба национальных парков[9]. Хот-Спрингс стал первым парком под управлением Федерального правительства. В 1832 году, когда Арканзас[10] еще не являлся штатом, президент Эндрю Джексон подписал закон, согласно которому землю вокруг Хот-Спрингса, где термальные воды стекали с гор, признали федеральной территорией. Идея правительства заключалась в том, чтобы построить лечебные купальни. Американский конгресс присвоил Хот-Спрингсу статус национального парка 4 марта 1921 года. Он оказался самым маленьким национальным парком страны. По сути, это был даже не парк, во всяком случае, не в традиционном понимании. Национальный парк представлял собой всего лишь участок федеральной собственности, расположенный точно посреди оживленного маленького городка. Более густонаселенные районы национального парка пользовались не такой большой популярностью у жителей и гостей, как единственный квартал, вытянувшийся по одной стороне Центральной авеню в даунтауне Хот-Спрингса. Его называли «Банный коридор». Федеральное правительство управляло восемью банями, расположенными вверх и вниз по кварталу. Туда подавалась горячая вода, которая бурлила под землей и вырывалась из разломов окружающих гор. Неофициальный девиз города гласил: «Мы искупаем весь мир».
Термальные источники привлекали страждущих своими целебными свойствами, которыми, как говорили, они обладали. Гости приходили отмокать в обжигающе горячих ваннах или сидеть в так называемых паровых кабинах, часто по предписанию врачей. Лечили все – от диабета до эпилепсии. Профессиональные боксеры, такие как Джек Демпси[11], готовились к боям в Хот-Спрингсе, чтобы находиться поближе к целебной водице. Бейсболисты, тот же Бейб Рут[12], проводили здесь весенние месяцы, восстанавливались после соревнований, принимая горячие ванны. Популярность курорта среди профессиональных бейсболистов оказалась настолько велика, что Хот-Спрингс в конце концов стал официальным местом весенней подготовки многих команд главной и малой лиг, включая «Бруклин Доджерс», «Бостон Ред Сокс» и «Питтсбург Пайрэтс». Когда гости сходили со своих поездов, их осаждали врачи, рекламирующие свои услуги, даже такие, как лечебные растирания ртутью после купания. Венерические заболевания – едва ли не самые популярные недуги, которые пациенты приезжали лечить в Хот-Спрингсе. В 1920-х годах, чтобы вылечить свой сифилис, «в целебные воды курорта» погружался Аль Капоне[13]. Постоянные гости и приезжающие в Хот-Спрингс время от времени превратили его в один из первых городов-курортов Америки, способный соперничать с самыми роскошными спа довоенной Европы.
Хот-Спрингс стал одним из самых необычных городов страны, экономика которого вращалась вокруг туризма и в котором работали наиболее колоритные персонажи американского Юга. От карнавальщиков до музыкантов и художников – представители разных рас и религий – все стекались в Хот-Спрингс, чтобы трудиться в поте лица, развлекая разношерстную публику, среди которой нередко попадались и заграничные гости. Несмотря на то что Хот-Спрингс находился в глубине баптистского и сегрегированного по расовому признаку юга, здесь располагались две синагоги и еврейская больница, две католические церкви и католическая школа, а также девятнадцать «черных» церквей, которые посещали тысячи афроамериканских жителей города, большинство из которых работали в купальнях или в гостиничном бизнесе. На восточной стороне Малверн-авеню находились отели, рестораны, театры и даже больница, принадлежащие темнокожим. И это в дополнение к растущему числу греческих, итальянских и других иммигрантских семей из Европы: все они проторили дорожку в Хот-Спрингс, чтобы либо принимать ванны, либо ухаживать за теми, кто их принимал. Забота о купальщиках означала нечто большее, чем просто вымыть и высушить. Гостиничная индустрия в Хот-Спрингсе предлагала полный комплекс услуг. Клиентам предоставлялось все, что они хотели, – нужно было только перейти улицу.
На другой стороне Центральной авеню, прямо напротив находящегося в федеральной собственности Банного коридора, располагались салуны, бордели, сомнительные аукционные дома, а также всевозможные букмекерские конторы и казино. Пестрое население Хот-Спрингса не было кучкой религиозных простаков, читающих Евангелие. В городке обитали карточные дилеры и букмекеры, джазовые музыканты и танцовщицы бурлеска, проститутки, мошенники и другие подобные персонажи. Знаменитые музыканты – от Дюка Эллингтона[14] до Элвиса Пресли[15] – приезжали сюда на протяжении многих лет, чтобы выступить или просто отдохнуть. Частенько знаменитые гости Хот-Спрингса водили знакомство с самыми отъявленными криминальными личностями Америки. Из-за лояльного отношения маленького южного городка к преступности и пороку он стал популярным убежищем для таких мафиози, как Сэм Джанкана, Вито Дженовезе, Аль Капоне и Элвин «Жуткий» Карпис. Хот-Спрингс посещали действующие и будущие президенты. Один из уроженцев Арканзаса переехал жить в Белый дом – Билл Клинтон[16]. Некоторые называли Хот-Спрингс «спа». Другие предпочитали именовать его «бабблз»[17]. Те, кто обращал внимание на облако тумана, нависавшее над горой Шугар-Лоаф, на горячий пар, выходящий из природного источника, словно дым из несуществующей трубы, понимали, почему это место иногда называли Долиной паров. Всех этих таинственных испарений было достаточно, чтобы у богобоязненных жителей Арканзаса – по крайней мере, у тех, кто не жил в Хот-Спрингсе, – сдали нервы.
Казино в Хот-Спрингсе существовали в той или иной форме с 1870 года, несмотря на то что азартные игры всегда были в Арканзасе вне закона, как и во всех остальных штатах Америки, кроме Невады, которая легализовала игорный бизнес в 1931 году. В Хот-Спрингсе игорные дома, такие как «Вэйпорс», были открыты для всех желающих, а преступная деятельность внутри них рекламировалась на ярких вывесках, в газетах и на радио по всей стране. Помимо «Вэйпорс», существовали «Саусерн клаб» – крупное казино в центре города, работавшее с 1894 года, «Тауэр» – скромное ночное заведение на окраине города, и клуб «Бельведер» – величественный загородный дом на холмах, вмещавший до двух тысяч игроков. В дополнение к этим четырем основным клубам в городе с населением в двадцать всемь тысяч человек были открыты более семидесяти казино, букмекерских контор и других крупных и мелких заведений, предлагающих различные виды азартных развлечений. В пересчете на душу населения Хот-Спрингс мог считаться, пожалуй, наиболее порочным городом мира.
Клуб «Вэйпорс» был самым новым в городе. Он не был похож ни на какое другое заведение, прежде существовавшее в Хот-Спрингсе, – такой же роскошный, как где-нибудь в Нью-Йорке или Лас-Вегасе. Его построили для состоятельных игроков, которые приезжали в Хот-Спрингс в послевоенные годы: новоявленные богачи-нефтяники из Оклахомы и Техаса, воротилы с Уолл-Стрит из Нью-Йорка, гангстеры из Чикаго и с Восточного побережья. «Вэйпорс» являлись тем местом, где эти состоятельные люди могли чувствовать себя комфортно. Владельцы клуба хотели, чтобы он ничем не уступал самому шикарному игорному дому в Лас-Вегасе, и для достижения поставленной цели средств не жалели. К 1961 году Хот-Спрингс оказался втянут в конкурентную борьбу за туристов, и оказалось, что для привлечения азартных игроков мало одного только очарования маленького городка и живописной природы. Американцев уже не так интересовали целебные воды и спа-процедуры – они устремились в засушливую пустыню Невады, где грех бесстыдно выставлялся напоказ, сверкая неоновыми огнями. В то же время в Арканзасе ситуация вокруг азартных игр становилась все напряженнее. Вот-вот должны были начаться культурные войны 60-х. Америка менялась быстрее, чем хотели бы признать завсегдатаи «Вэйпорс» в ту апрельскую ночь.
«Вэйпорс» представляли собой небольшое по размеру, по меркам Лас-Вегаса, заведение. Отеля при нем не было. Это было современное кирпичное здание, одноэтажное и приземистое, построенное в 1960 году недалеко от пересечения Центральной авеню, которая служила главной городской магистралью, и Парк-авеню, ведущей из города в сторону Литл-Рока[18]. Несмотря на компактные размеры, в клубе работали более двухсот человек, в то время как общая численность работников всех остальных заведений в городе насчитывала от семисот до восьмисот человек. Фонд оплаты труда в «Вэйпорс» составлял более миллиона долларов в год. Помимо казино, в клубе к услугам гостей были круглосуточная кофейня, изысканный стейк-хаус с лучшими поварами со всего Юга, а также концертный зал с ежевечерними развлечениями, достойными Бродвея. Шоу были настолько яркими, что «Вэйпорс» завоевали репутацию отличного места для премьеры нового представления, и только потом постановку везли в Нью-Йорк. Бюджет на развлечения составлял более десяти тысяч долларов в неделю, а контракты на выступление заключали такие известные артисты, как Микки Руни, Либераче и сестры Макгуайр.
За девять месяцев работы в «Вэйпорс» побывали и вновь избранные чиновники, и мафиози, и кинозвезды. Репортер газеты «Сент-Луис Пост-Диспэтч» написал: «“Вэйпорс” – как Лас-Вегас-Стрип в миниатюре, с первоклассными артистами». Ходили слухи, что Хот-Спрингс хочет бросить вызов развивающемуся Лас-Вегасу, конкурируя с Городом Грехов[19] за артистов и клиентов. От побережья до побережья высшее общество говорило об этом маленьком игорном доме в маленьком южном городке, и многие из этих рекордных пяти миллионов гостей в 1961 году потянулись в Хот-Спрингс благодаря сарафанному радио. В то время как Вегас мог завлечь посетителей обещанием легальных азартных игр, «Вэйпорс» и другие подобные ему казино вынуждены были балансировать на тонкой грани между негласным признанием очевидного и открытым отрицанием того, что на самом деле происходило в их стенах. Учитывая данные обстоятельства, количество посетителей поражало воображение.
К началу 60-х годов Хот-Спрингс приносил сотни миллионов долларов дохода, началось строительство более десятка новых роскошных отелей. Жители полагали, что пройдет совсем немного времени, и Хот-Спрингс превзойдет Лас-Вегас. Будущее выглядело многобещающим – по крайней мере, в субботу вечером в «Вэйпорс», за переполненным столом для игры в крэпс[20]. Местные жители гордились тем, что город преобразился. Где еще такой добропорядочный горожанин, как Л. В. Роу, может насладиться шоу с участием знаменитой голливудской звезды, поиграть в карты под люстрами в стиле Тиффани и бросить кости за одним столом с обладателями громких имен, известных всей Америке?
Роу был врачом – точнее, костоправом – и завсегдатаем «Вэйпорс». Подобно многим другим, кто в те времена перебирался жить в Хот-Спрингс, он любил азартные игры. Для многих его товарищей по игре везение Роу за столом для крэпса представляло собой чудесное зрелище. Кому бы не понравилось наблюдать за удачей местного парня? Помогало и то, что в крэпсе игроки обычно выигрывают и проигрывают вместе. Получалось, что все как будто против казино. С каждым последующим броском костей игроки либо праздновали, либо сочувствовали друг другу.
Хейзел Хилл – еще одна добропорядочная горожанка, которая любила играть в азартные игры. Привлекательная брюнетка сорока двух лет, в вечернем платье и шали она в ту ночь выглядела как представительница высшего общества. Только она не принадлежала к высшему обществу, отнюдь. За свой счет однозначно Хейзел не оказалась бы в таком месте, как «Вэйпорс», однозначно. Скорее всего, она отправилась бы в клуб «Тауэр» в компании вместе с другими невезучими местными жителями. Или, если бы это был особый случай, она могла пойти в «Пайнс» или в любое другое более пролетарское заведение, где мелкие игроки и шулеры могли играть по дешевке и пить еще дешевле. Хейзел работала в «Вэйпорс» в качестве подсадного игрока, ставя на деньги заведения, поддерживая интерес клиентов, продолжая игру. Возможно, это была не слишком выгодная в плане заработка, но лучшая работа, которую Хейзел когда-либо имела, играя на деньги казино и дуя на удачу на игральные кости врачей по их же просьбе. Сколько бы ни платили, для нее было ценно просто находиться в «Вэйпорс». Там она чувствовала себя в центре вселенной.
Как и доктора Роу, Хейзел привлекли в Хот-Спрингс азартные игры. В шестнадцать лет она приехала в город и провела молодость, работая в игорных домах или рядом с ними, одновременно пытаясь вырастить троих детей, младший из которых, Джимми, был моим отцом. Джимми Хилл будет расти в свете ярких огней казино и учиться в средней школе вместе с Биллом Клинтоном. И город, который когда-то казался таким многообещающим, в итоге лишит его матери.
Хейзел росла смекалистой девочкой, но школу забросила. Она стала женой и матерью, зарабатывая на жизнь в Хот-Спрингсе своей сообразительностью и навыками, приобретенными в казино: как рассчитывать коэффициенты, как делать и принимать ставки, как сдавать карты. К 1961 году двое ее старших сыновей уже стали самостоятельными, а Джимми только начал учиться в средней школе. Она же все еще была молода и все еще полна энтузиазма по поводу великолепия и перспектив Хот-Спрингса. Несмотря на то что к тому моменту жизнь ее была тяжела и глубоко печальна, Хейзел продолжала верить, что светлое будущее здесь для нее еще возможно. В таком месте, как «Вэйпорс», в подобном развитии событий трудно было сомневаться. Казино способствовало появлению и укоренению волшебных мыслей – его великолепие опьяняло.
Такому человеку, как Хейзел, было непросто устоять перед соблазнами и пороками, окружавшими ее. В конце каждой рабочей смены она возвращалась в офис, чтобы сдать то, что осталось от принадлежавших казино чеков игроков. Хейзел мечтала однажды стать крупье в «Вэйпорс» за столом для блэкджека[21] – работа, за которую могли платить до пятидесяти долларов за ночь плюс чаевые. Пока же, притворяясь, что играет, она довольствовалась десятью долларами. После передачи выигрыша игорный дом выдавал Хейзел взамен две синие пятидолларовые фишки. Платить фишками считалось разумным: хороший способ убедиться, что деньги никогда не покинут стены дома. Для таких, как Хейзел, путь от подсобки до парковки мог быть мучительно долгим. Зачастую она прямиком шла от игорных столов к бару.
Теперь же именно доктор Роу собирал фишки. Подсадные игроки не сводили с него глаз. Коллега Хейзел, приятель владельца клуба по имени Ричард Дули, следил за Роу как ястреб. Один из дилеров[22] платил доктору Роу больше денег за каждую его ставку, чем он на самом деле выигрывал. Это могла быть простая ошибка, но тот факт, что Роу положил дополнительные фишки в карман, а не в свою стопку фишек на бортике стола, сказал Дули все, что ему нужно было знать. Дули подал сигнал Джону Эрми, который когда-то возглавлял полицию Хот-Спрингса, но теперь занимал более прибыльную и влиятельную должность начальника службы безопасности «Вэйпорс». Вот как это работало, как город мог открыто нарушать закон в течение стольких лет: в какой-то момент все представители власти оказывались заодно – от мэра до начальника полиции, от окружного судьи до секретаря округа. Многие вышибалы, охранники, распорядители и дилеры в «Вэйпорс» служили полицейскими, работавшими без выходных и получавшими дополнительные деньги к своей муниципальной зарплате. Городские власти обложили штрафами клубы за нарушение игорного законодательства, а затем использовали эти средства, которые, по сути, являлись незаконными выплатами, для строительства нового полицейского участка. Согласно длинному списку губернаторов Арканзаса, азартные игры были вопросом местного значения, который должны решать местные правоохранительные органы. Действие федеральных законов распространялось только на преступную деятельность, пересекающую границы штата. Таким образом, на усмотрение муниципальных властей оставили соблюдение или несоблюдение запрета на азартные игры в Хот-Спрингсе.
Эрми установил зрительный контакт с Джонни Мэттисоном, менеджером казино, находящимся в другом конце зала, указав в сторону стола доктора Роу. Мэттисон кивнул. Двое мужчин нависли над столом, один позади стикмена, другой позади доктора.
– Восемь – эйт изи[23]! – крикнул стикмен.
Дилер положил стопку чеков; доктор Роу забрал их. Мэттисон увидел, что в стопке оказалось больше чеков, чем причиталось Роу. Доктор переложил часть чеков в свою стопку на бортике стола, а часть – в карман пиджака. Мэттисон занимался игорным бизнесом почти всю свою жизнь и распознавал шулеров с первого взгляда. Дилера, который постоянно подкладывал Роу неправильное количество, звали Слик, он был нанят в качестве временного помощника на высокий сезон скачек. Мэттисон встал за ним:
– Пойдем со мной, Слик. Вот этот джентльмен займет твое место.
Не успели Мэттисон и Слик отойти от стола, как доктор Роу почувствовал руку на своем плече.
– Бери свои фишки и пошли со мной, – прорычал Эрми.
– Куда мы идем?
– Мы идем в кабинет.
– Зачем?
– Черт возьми, пошли давай и узнаешь!
В этот ночной час у Джона Эрми терпеть тупость не хватало сил. Он потянул Роу за руку. Роу выдернул ее обратно.
– Если ты не пойдешь, у тебя на голове будет столько шишек, что ты не сможешь надеть шляпу, – рявкнул Эрми на Роу.
Как раз в тот момент доктор Роу почувствовал руки еще одного человека на другом плече, его подняли и пронесли сквозь толпу в соседний концертный зал, где гости танцевали под музыку оркестра Бадди Керка. Доктора Роу протащили через задний коридор и поставили перед дверью. Это была дверь самого Дэйна.
Роу почувствовал, как у него похолодело внутри. Он попытался убежать. Джон Эрми преградил ему дорогу. Еще один человек, крепыш-грек с квадратной челюстью по имени Гарри Леопулос, толкнул Роу в кабинет:
– Давай, пошевеливайся, или я размажу тебя по всему городу, от одного конца до другого.
Леопулос оторвал Роу от пола. Роу повернулся к Эрми, тот целился в него из пистолета. И это было страшно. Роу отказался от борьбы и позволил Леопулосу втащить себя в кабинет.
За большим дубовым столом сидел Дэйн Харрис. У него были широкие плечи, круглое лицо, стрижка под машинку, идеальные стрелки на брюках и вид молодого преподавателя колледжа. Он сидел, скрестив ноги и перебирая в руках игральные карты. Дэйну Харрису было всего сорок три года, но место за этим столом делало его самым влиятельным человеком в Хот-Спрингсе. Последний в длинном списке игорных боссов, Дэйн фактически возглавлял сообщество из более чем сорока известных преступников, которые заведовали городскими казино и букмекерскими конторами. Это означало, что Дэйн Харрис управлял всем Хот-Спрингсом, всем игорным сообществом. Его работа заключалась в том, чтобы удостовериться, что все функционирует как хорошо смазанная машина, и это была задача не из легких.
До Дэйна были и другие воротилы игорного бизнеса – люди, которые следили за тем, чтобы стороны, обеспечивающие соблюдение законов об азартных играх, были довольны и справедливо делили прибыль между многочисленными владельцами клубов. Дэйн же столкнулся с особой задачей: восстановить порядок в городе, пережившем несколько бурных лет без толкового руководителя. Владельцы конкурирующих игорных домов спонсировали своих кандидатов, разбивая команды по двое, а иногда и по трое. Полиция и губернатор одни клубы закрывали, а другим разрешали работать. Одни судьи прикрывали букмекеров, когда их ущемляли, а другие выдавали ордера на арест врагов своих друзей. Все ссорились из-за того, кто что должен получить, кто может управлять процессом, а кто – нет. Дэйн стал тем самым человеком, который разрешал спорные ситуации. Он создал коалицию влиятельных сторонников и презентовал им видение Хот-Спрингса как следующего Лас-Вегаса. Зачеркнуто. Больше чем Лас-Вегаса. В качестве доказательства он построил «Вэйпорс». К Дэйну потянулись игроки, политики, даже мафиози. А сейчас он сидел за большим дубовым столом – мальчик-король и последний человек, с которым Л. В. Роу хотел оказаться лицом к лицу. Во всяком случае, не таким образом.
Через стол от Дэйна сидел Джерри Розенберг. Розенберг был кредитором казино «Фламинго» из Лас-Вегаса, а значит, работал на Мейера Лански, в то время контролировавшего игорные интересы почти всех преступных кланов в Соединенных Штатах. В тот вечер Джерри находился в Хот-Спрингсе в качестве временного кредитора «Вэйпорс», иначе говоря, он был здесь прикормленным ростовщиком. В такие знаменательные вечера, как субботы во время сезона скачек, «Вэйпорс» принимали десятки крупных игроков и дела шли гораздо активнее, чем обычно. Дополнительный объем требовал доступа к серьезным кредитам, мгновенным и по первому требованию. Подобные услуги нельзя было получить в Банке Арканзаса. Розенберг одобрял кредиты для клиентов «Вэйпорс» – кредиты, которые, с большой вероятностью, были обеспечены мафией.
Отрицая очевидное, народ в Хот-Спрингсе любил говорить, что их игорное сообщество доморощенное, свободное от влияния мафиози, дергавших за ниточки девятимиллиардную нелегальную игорную индустрию по всей стране. И хотя большинство крупных игорных домов в Хот-Спрингсе принадлежали местным парням, городок зависел от мафии: именно она обеспечивала большую часть топлива для двигателя игорного бизнеса, как, на самом деле, и было задумано. Эти девять миллиардов долларов – самый крупный в 1961 году источник дохода мафии, которая объединилась в национальный преступный синдикат для координации своих действий и дележа прибыли. Деньги шли не напрямую от проведения игр в крэпс и т. п.: прибыль поступала благодаря контролю над инфраструктурой – от нее зависела работа игорных заведений. Мафия продавала клубам Хот-Спрингса игровые автоматы, производила фишки и столы для игры в кости и даже обучала своих дилеров и пит-боссов[24] в подконтрольных криминалу казино в таких местах, как Лас-Вегас и Гавана. Самое важное, что мафиози контролировали проводную связь – главный способ передачи информации о спортивных результатах букмекерам от побережья до побережья. Имея в своих руках провод, гангстеры использовали его как своеобразную дубинку для выколачивания процента практически с каждого доллара, поставленного в Америке.
В Хот-Спрингсе телеграфной службой управлял Оуни «Убийца» Мэдден, бывший владелец гарлемского ночного клуба «Коттон» и бывший криминальный авторитет Нью-Йорка. После освобождения из тюрьмы в 1931 году Лански и другие лидеры национального преступного синдиката предложили Оуни «удалиться на пенсию» в Хот-Спрингс. За тридцать лет Мэдден втерся в местное сообщество и служил послом мафии в маленьком южном городке. Он стал влиятельной фигурой в Хот-Спрингсе, и его власть вызывала недовольство многих, а некоторые даже испытывали ее на прочность. А вот Дэйн Харрис признал в Оуни ценного союзника и человека, разделявшего его видение того, как надо управлять Хот-Спрингсом. Оуни, в свою очередь, увидел в молодом Дэйне человека достаточно амбициозного, жесткого и, что самое важное, достаточно умного, чтобы вести Хот-Спрингс к светлому будущему. Если в Нью-Йорке Оуни расправлялся со своими врагами, расстреливая их на улицах, то в Хот-Спрингсе он вел себя сдержаннее. Оуни намеревался дожить остаток своих дней на курорте. Он не собирался возвращаться в тюрьму, но и на пенсии пребывать не планировал. Он заработал состояние, управляя самыми известными ночными клубами Нью-Йорка. У него начинали свою карьеру ставшие суперзвездами Мэй Уэст[25], Джордж Рафт[26] и Дюк Эллингтон. Он не собирался сидеть на обочине жизни в таком городишке, как Хот-Спрингс. Ну, уж явно не в тот момент, когда в нем был потенциал. Оуни помог Дэйну стать боссом игорного бизнеса без единого выстрела: он защищал Дэйна от внешних врагов, а Дэйн его – от внутренних недругов.
И все же присутствие в Хот-Спрингсе таких людей, как Оуни Мэдден и Джерри Розенберг, стало главной проблемой, с которой пришлось считаться Дэйну Харрису. К 1961 году общество устало от мафии. Генеральный прокурор США Роберт Кеннеди вел войну с организованной преступностью, выдвинув ряд законодательных инициатив, направленных на ограничение ее влияния на игорный бизнес. До того, как его брата[27] избрали президентом, младший Кеннеди работал специальным советником в комитете Сената США по расследованиям. Этот комитет как раз и занимался проверками деятельности организованной преступности в 1950-х годах. В ходе серии слушаний, получивших большой резонанс, Кеннеди, Сенату и Федеральному бюро расследований удалось закрыть города-казино по всей Америке: Финикс-Сити (Алабама), Ньюпорт (Кентукки), Форт-Уэрт (Техас) и даже Палм-Бич (Флорида). По мере того как закрывались игорные заведения в этих городах, Хот-Спрингс развивался.
В 1961 году Хот-Спрингс чудом остался нетронутым сенатским расследованием и по-прежнему держался плечом к плечу с Лас-Вегасом как одна из американских столиц порока. Уильям Хандли, главный следователь по борьбе с организованной преступностью в команде Кеннеди, назвал Хот-Спрингс «крупнейшей незаконной игорной операцией в Соединенных Штатах». Город оказался под прицелом, и Дэйн понимал, что нужно что-то предпринять, пока Кеннеди не удалось полностью закрыть Хот-Спрингс. Многие в Арканзасе верили, что смогут его остановить, если казино порвут связи с мафией. Но если бы все было так просто, это давно было бы сделано. Дэйну и другим владельцам игорных заведений мафия была нужна. Они не могли принимать ставки без проводной связи. Они не могли вести игру в крэпс без хорошо обученных и надежных дилеров и пит-боссов. Они не могли играть на большие деньги без кредитов для своих игроков. По мере роста популярности и прибыли от термального курорта рос и интерес к нему со стороны преступных кланов по всей стране. Дэйну пришлось работать с Оуни и местными политиками, чтобы держать в узде и мафию, и правительство, и становившихся все больше взбудораженными местных жителей, пока он прикидывал, как связать несвязываемое. И хотя Джерри Розенберг и ему подобные не давали расслабиться, в итоге все получалось так, как он рассчитывал, и так и должно оставаться впредь. И Дэйн был не из тех, кто охотно терпел глупых деревенских костоправов вроде доктора Роу.
Эрми прижал Роу к стене, пока Леопулос вытаскивал фишки из его карманов.
– Сколько у тебя этих чертовых фишек? – спросил Эрми.
– Скажите же мне, в чем дело! – потребовал Роу.
– У нас есть основания полагать, что вы забирали фишки, которые дилер ставил за вас, – сказал Дэйн, продолжая играть на руку Розенбергу.
Доктор Роу выразил недоумение, что кто-то мог принять его за мошенника. В конце концов, он играл здесь каждую неделю. Все его знали.
Да, ответил Дэйн, они знали его хорошо:
– Ты мелкий игрок. Ты играешь на один и два чека. Тем не менее я видел, как ты за одну ночь обналичил шестьсот-семьсот за раз.
Эрми и Леопулос выложили чеки из кармана Роу на стол. В дверь постучали. Леопулос открыл: на пороге стоял Ричард Дули.
– Это тот самый парень? – спросил Дэйн.
Дули кивнул.
– За сколько он купил?
– Пятьдесят долларов.
– Это ложь! – сказал Роу. – Я купил за сотню!
Он сказал им, что выиграл деньги без обмана и намерен уйти со своим выигрышем.
– Я размажу твою голову по стене, – произнес Леопулос. – Когда я с тобой покончу, от тебя ничего не останется.
Доктор Роу увидел, как в руке Гарри Леопулоса появился блэкджек – короткая свинцовая дубинка, обтянутая кожей. Дэйн Харрис жестом велел Дули покинуть кабинет.
В ТОТ ВЕЧЕР В КОНЦЕ СВОЕЙ СМЕНЫ Хейзел зашла в гостиную и заняла место у бара. Последние несколько лет она время от времени работала на Дэйна Харриса в его ночных и не только заведениях. Иногда она надевала кухонный передник, иногда в небольших казино сдавала карты, иногда шила. Но ей редко удавалось посидеть за знаменитой барной стойкой «Вэйпорс», сделанной из красного дерева, и выпить с арканзасской аристократией. Впрочем, сегодня вечером она обойдется без подноса. И сдавать карты тоже не будет. Оркестр заиграл «Главным образом Марта»[28]. Танцпол наполнился кружащимися юбками. Бармен приветствовал ее, назвав по имени.
Хейзел попросила смешать ей виски. В «Вэйпорс» она чувствовала себя как-то неуютно: уж очень было темно. Какие еще тайны скрывались за кулисами казино и фешенебельных ночных клубов Хот-Спрингса? Сколько избитых и окровавленных тел лежало в подворотнях? Сколько людей пострадало, чтобы эти богачи могли есть стейк и танцевать всю ночь напролет? Сколько виски лучшего качества могла получить молодая женщина за десять долларов в элегантном баре в «Вэйпорс»? Хейзел понятия не имела. Сколько виски она вообще могла выпить? А вот по поводу ответа на последний вопрос кое-какие догадки у нее все же имелись.
Хот-Спрингс еще может стать вторым Лас-Вегасом. Местом, которым, как Дэйн Харрис всегда верил, он может быть. Местом, которым он уже стал, как считали, приехав сюда тридцать лет назад, Хейзел Хилл и Оуни Мэдден, – местом, где они могут получить все. 1961-й оказался самым успешным годом для крупнейшей незаконной игорной операции в Соединенных Штатах, которая обещала стать еще масштабнее. Дэйн, Хейзел или Оуни проделали нелегкий путь. И какая-то невероятная тяжесть навалилась на них. Может быть, та самая цена, которую им еще предстоит заплатить.