Обед с агентом. Мы в ресторане у бассейна в отеле «Беверли-Хиллз». Вышло солнце, небо голубое. Стены и маркизы розовые, столы и зонты белые. Все вокруг красивые и богатые и чудесно проводят время, ковыряют тартар из тунца, потягивают лимонад (тоже розовый), позируют для селфи, делают ужасно важные вещи, притом со всей серьезностью. Моему агенту тридцать пять, на нем костюм за пять кусков и ролексы за пятьдесят кусков. Он работает на крупное выебистое агентство, представляет меня и мою компанию, которая публикует коммерческую беллетристику и создает интеллектуальную собственность для больших медиакомпаний. Он башковитый и крутой, он пашет, как каторжный, и терпелив, как святой. На мне светло-голубые домашние штаны и белая футболка. Мы встречаемся здесь раз в месяц, чтобы обсудить бизнес. Агент мне нравится, я ценю его старания и неравнодушие, но сама мысль, что у меня бизнес, вызывает ебаную боль в моих сраных печенках.
Как там заказ для Спилберга?
Думаю, неплохо. Спроси у продюсеров.
Что дальше?
У них спрашивай.
А на студии его читали?
Да.
Понравилось?
Сказали, что да.
В Network читали?
Сейчас читают. Ждем.
Прослежу и отзвонюсь.
Жду с нетерпением.
Он смеется, отпивает лимонада.
И что теперь?
А что такое?
Чем хочешь заняться?
Ничем.
Не верю.
Честно.
Есть новая ИС?
У нас в этом месяце выходят две книги. Делаем видеоигру. Работаем над сценариями новых сериалов.
В офисе бываешь?
Пару раз в неделю.
А надо каждый день.
Я им не нужен.
Еще как нужен.
Правда нет.
Книги удачные?
Обычные.
Ты писал?
Знаешь ведь, как это делается.
Знаю, что ты иногда пишешь их частично или переписываешь.
Так раньше было. А сейчас просто выдаю идеи, редакторы нахуйодят писателей, и я их даже не читаю.
А надо бы.
Сам знаю.
Работа с ними и есть бизнес.
Если они продаются.
Даже если нет. Множество крупных франшиз поначалу не продавалось. Никогда не угадаешь, что выстрелит.
Надоели мне эти франшизы.
Теперь это наш бизнес.
Скучаю по прежним временам.
Когда все творили?
Когда далеко не все, что приносило меньше миллиарда долларов прибыли, считалось провальным.
Мир изменился. И ты вместе с ним.
Я стал писателем не для того, чтобы обсуждать франшизы и бизнес.
А я стал агентом не для того, чтобы мне плакались богатые писатели.
Смеюсь.
В точку, Дэвид.
Он улыбается.
Иди пиши свои книги.
Ты правда этого от меня хочешь?
Нет. Хочу обсудить предложения, которые у нас есть для тебя, а когда ты решишь, какое из них принять, – чтобы ты создал гигантскую гребаную франшизу.
Все равно я сейчас вряд ли смогу написать книгу. Настоящую.
Почему?
Если бы я знал.
Знаешь ведь.
Ты мне теперь что, психолог хренов?
Прямо цитата из моих должностных обязанностей.
Смеюсь.
Может, потерял уверенность. Может, недостает мотивации. Или просто устал. Я же вижу, что уже не чувствую, где лажа, так, как раньше, я вообще больше ничего не чувствую. А мне это необходимо, чтобы писать.
Ты ведь уже покорил эту вершину, Джей. Ты стал самым известным писателем в мире. Стервецом Американской Литературы. Добился, вырос и занялся другими вещами. Ты стал взрослым. Чего тебе не хватает, по-моему, так это возможности быть молодым.
Нет, быть молодым у меня вообще не получалось.
Он смеется.
Уверен?
Киваю.
Мне не хватает трудностей. Не хватает незнания. Не хватает тоски, одиночества, отчаянного желания чего-нибудь и готовности страдать ради цели. Не хватает восхождения на вершину. Дело было не в том, чтобы добраться туда. Как только я там очутился, мне стало похрен. Путь наверх – вот что имело значение.
Так пиши книгу, преодолевай трудности, твори. Или прими наши предложения и сделай кучу денег. Тебе решать.
Глубоко вздыхаю, обвожу взглядом ресторан, бассейн, красивых людей, солнце в безупречно-голубом небе. Сизиф всю вечность закатывал на гору камень. Если мифы не соврали, катает до сих пор. И я чуть ли не всю жизнь занимался тем же самым. Толкал долбаный камень каждый день, изо дня в день, толкал долбаный камень. Но в отличие от царя Сизифа, мой камень докатился до вершины, и я поехал на нем вниз, и ехал, пока он не раскололся, ехал по обломкам и осколкам, пока он не остановился, а как только остановился, я слез с него. У меня был выбор: уйти или повторить. С выбором я ошибся. Я ушел, а надо было найти новый камень – камень побольше, самый большой сраный камень, какой только найду, и начать втаскивать его на сраную гору.