Свет. Яркий солнечный свет. Да нет, это даже не свет. Это просто маленькое светлое пятнышко, но оно всё увеличивается и становится всё ярче и ярче. Наконец оно увеличилось настолько, что, как бы не выдержав собственного веса, наподобие мыльного пузыря, рассыпалось на множество маленьких пятнышек, которые играли, прыгали перед глазами и было просто невозможно уследить за всем этим хаосом. Мери любила в детстве, лёжа на солнышке, наблюдать за ним, но с закрытыми глазами. Это было так забавно! Столько светлых пятнышек прыгало перед глазами! Как они кувыркались! Теперь было почти то же самое, но если тогда душу переполняло чувство блаженства и самоуспокоения, то теперь вселилось какое-то непонятное тревожное чувство. Такое ощущение, что сейчас должно произойти что-то страшное или уже произошло, но и мысли, и всё в голове настолько перепуталось, что она никак не могла сосредоточиться, прийти в себя и упорядочить свои мысли. Ей казалось, что она словно бы проснулась, но ещё не открыла глаза и не полностью пришла в себя после сна. Да, бывают моменты, когда подкрадётся изредка предательски ленца и так хочется ещё понежиться в постели, да нет желания открывать глаза, как будто стоит лишь их открыть и сразу же куда-то улетучатся эти успокаивающие блаженство и расслабленность. Но сколько не оттягивай этот миг, так длится бесконечно не может. По неумолимым законам природы зиму сменяет весна, ночь сменяет день, после сна наступает бодрствование. Веки, накануне вечером столь потяжелевшие и так стремящиеся побыстрее сомкнуться, за ночь будто бы кровно поссорились, и едва наступает утро, спешат убежать друг от друга на максимально большее расстояние. Человеку от этой маленькой ссоры только польза. Он широко открывает глаза, радуется новому дню, солнцу, всему, что окружает его в этот миг. Да он просто радуется жизни! Ты смотришь! Ты видишь свет! Значит, не умер, ты живёшь на этой Земле. И пусть звучит это трижды глупо и наивно, в этом что-то есть. Особенно в те моменты, когда, казалось, жизненная нить оборвалась, темнота поглотила тебя навечно, и спасительного пробуждения не будет уже никогда. В такие минуты как никогда радуешься утру и понимаешь, какое это большое счастье – жизнь.
Мери открыла глаза. И в таком положении она находилась ещё долго, стараясь сообразить, где она, что с ней случилось, да и что вообще, собственно, происходит. Мысль сверлило одно: произошло что-то невероятное, из ряда вон выходящее, но вот что? Она медленно повернула голову и пробежалась взглядом вокруг.
Господи! Что это? Совершенно незнакомое ей место, абсолютно незнакомая обстановка. Где она находится? Как она вообще сюда попала? Первой мыслью было: она дома, просто за время её отсутствия кто-то сменил обстановку, и она не смогла так сразу сориентироваться – что и к чему. Однако повторный же взгляд на всё вокруг стразу же развеял эту мысль. Комната была совершенно незнакомой. Она видела её в первый раз – это совершенно точно. Но что это за комната? Как она здесь оказалась?
Мери попыталась приподняться, но в первую минуту почувствовала боль в боку и слегка застонала. На этот звук сразу же откликнулся какой-то человек, который от окна, у которого он только что стоял, сразу же бросился к девушке.
– О, мисс Мери! Слава тебе, Господи! Вы наконец-то пришли в себя.
Мери испуганно посмотрела на внезапно появившегося перед ней человека. Осматривая комнату, она его совершенно не заметила, тем-то и неожиданней было его появление. Тот, видя растерянность девушки, поспешно попытался успокоить её:
– Не пугайтесь, мисс Мери. Я доктор. Я лечу лично губернатора, а коль мне доверено присматривать за здоровьем их превосходительства, то можете не сомневаться в моей квалификации и полностью на меня положиться. Минутку! Простите, Бога ради!
Доктор поспешил к двери, приоткрыл её и, видимо, найдя глазами того, кого искал, прошептал, но достаточно громко, что слышала Мери:
– Доложите своему капитану, что она пришла в себя.
Эта фраза немного вернула Мери к действительности. Она вновь попыталась вспомнить всё, что с ней произошло, но мысли и разум её были всё ещё затуманены, и вдруг страшно содрогнулась всем телом от того, что сейчас вспомнила.
– Н-е-ет! – громко и истерически закричала она, что было так неожиданно для доктора, что он даже как-то неуклюже отпрыгнул в сторону, как бы опасаясь, что сейчас на него обрушится что-то огромное и тяжёлое и что мокрого места от него не оставит. – Где Джон?! Что с ним?! Да говорите же!
Доктор, видимо, не привыкший к проявлениям таких бурных эмоций со стороны представительниц прекрасной половины человечества, сильнее попятился назад и лишь когда убедился, что находится, по его мнению, на безопасном расстоянии от этого взорвавшегося вулкана, позволил себе отозваться робким, едва ли не блеющим, как у ягнёнка, голосом:
– Простите, мадам. Не понимаю, о чём вы говорите. Какой Джон?
Мери, видя, что от этого человека вряд ли что можно добиться, молниеносно бросилась к двери. Но лишь успела их распахнуть, как тут же, грудь в грудь столкнулась с широкоплечим матросом, рука которого инстиктивно легла на рукоять шпаги. Однако этим всё и ограничилось. Мало того, этот небритый, с повязанной на голове косынкой и огромной серьгой в ухе детина, глядя на которого нельзя было удержаться от омерзения, позволил себе учтиво и галантно, хотя вышло это у него крайне неумело, поклониться:
– Простите, сударыня, не велено.
– Что не велено?
Тот даже немного опешил от такого вопроса «в лоб».
– Велено присмотреть за вами.
– Так велено, или невелено?!
Раздосадованная девушка пыталась обойти этого человека, но он резко сделал шаг в сторону, преградил ей дорогу, и что называется, грудью бесцеремонно затолкал её назад в комнату. Дверь тут же закрылась, и Мери в отчаянии вновь повернулась у доктору.
– Да скажите хоть что-нибудь, Господи! Где я нахожусь – хоть это вы можете сказать?!
– Разумеется, мадам. Вы в доме губернатора. Его превосходительство…
– Слава тебе, Господи! Я давно искала встречи с ним. Мне нужно его увидеть! Мне непременно нужно его увидеть!
– Кто это здесь хочет меня увидеть?!
Девушка от неожиданности содрогнулась, быстро повернулась и увидела стоящего в открытых дверях… Джеймса Фрея.
От растерянности и страха она даже немного попятилась назад. Это было столь неожиданно и столь невероятно, что ей хотелось заплакать от досады. Однако, лицо Фрея излучало доброту и приветливость.
– Да Бог с вами, мисс Мери! Что же вы так испугались, милая моя? Радоваться нужно. Отныне я беру вас под свою защиту и никто не посмеет вас обидеть. Даю честное, благородное слово! Ни один волосок с вашей прелестной головки не…
– Где Джон?! Где Джон Кросс и что с ним?! Говорите же! Да поскорее!
Фрей позволил себе присесть на стул и разочарованно развёл руками:
– Обидно… Обидно, мисс Мери, что вы не столько радуетесь встрече со мной да моему покровительству, сколько заботитесь о судьбе этого проходимца…
– Не сметь! Не сметь про него так говорить!!!
– О, простите. Искренне прошу прощения, честное слово. Я понимаю, для вас он…
– Да говорите же, что с ним и где он?!
Фрей сокрушённо вздохнул и отвёл в сторону взгляд:
– Увы, мисс Мери, понимаю, что вам больно об этом слышать, но Кросса нет уже больше среди нас.
– Не-е-ет!!! – Этот крик-вопль был настолько громким и истерическим, его можно сравнить только лишь с тем «Нет!», что прозвучало накануне на городской площади. – Этого не может быть!
Фрей ещё более сокрушённо вздохнул и развёл беспомощно руками:
– Увы, мисс, но это так.
Мери упала на колени, уронила лицо в раскрытые ладони и зашлась горькими рыданиями. Плакала долго, безутешно. При этом вздрагивали не только плечи, вздрагивало всё тело, как будто по нему то и дело пробегали судороги. Фрей наблюдал за этой трогательной сценой и по-своему «успокаивал» девушку:
– Понимаю, искренне понимаю ваши чувства, мисс Мери. Но это пройдёт. Всё дело в том, что в ваших воспоминаниях он тот, прежний: добрый и, как я понимаю, гм-м, ласковый. Но теперь же на самом деле всё далеко не так. Возможно, вы не будете столь болезненно воспринимать эту смерть, когда узнаете о его злодеяниях, о том, что он здесь натворил. Возможно, вы скажете, что смерть его была заслуженной, ибо предательство, измена королю и Англии, разбой на море должны караться по всей строгости закона.
Мери медленно подняла голову, взглянула на Фрея широко открытыми от удивления глазами и, едва ли не запинаясь, с надрывом в голосе спросила:
– Не понимаю… Это что, серъёзно? Это о Джоне?
– Ну да! Вы что, не получали от меня письмо? До вас не доходили слухи об измене Кросса? – И видя на лице Мери крайнее изумление, растолковал это по-своему. – Да вы и впрямь, я вижу, не в курсе событий. Ну это… Это одним словом и не объяснить, мисс Мери.
– Да, вы попытайтесь, я пойму. – Девушка часто-часто вытирала слёзы, пытаясь сосредоточиться.
Фрей, подбадриваемый её любопытством, входил в роль.
– Он… Как бы это поделикатней выразиться, чтобы не оскорбить ваших, мисс Мери, чувств, ведь вы знаете, как я отношусь к вам. Он стал на путь измены. Он занялся пиратским ремеслом. О-о-о, мисс, это так ужасно! Это кровь и страдания невинных жертв. Это тем более ужасно, что сам он был послан сюда королём именно с миссией борьбы против пиратства и вдруг такая ужасная измена. Возможно, это даже лучше, что его казнили здесь. На родине в Англии его бы также неминуемо ждала кара, но каков был бы резонанс. Сколько могло бы быть позора, тень которого коснулась бы и вас.
Мери всё молчала с застывшим выражением потрясения на лице. Фрей ждал, когда она придет в себя после столь потрясшей ее вести. А девушка всё шаталась, как в полусне, не в силах произнести ни слова. Наконец-то с её уст сорвалось:
– Господи! Какая грязь! Какая чудовищная грязь! Было ли ещё когда-либо на земле столь потрясающее преступление?!
Фрей и эти слова снова растолковал по-своему и даже обрадовался, что удалось так легко убедить девушку, что она так быстро отреклась от Джона, осудила его поступок, а следовательно, и ему, Фрею, легче теперь будет расположить к себе ее внимание и благосклонность. Потому-то и старался усердствовать дальше:
– Совершенно верно, мисс Мери, полностью с вами согласен. Чудовищная грязь и потрясающее преступление. Он предал не только своего короля и народ. Он предал вас, вашу, гм-м, любовь. Руки его по локоть в крови его жертв. Я пытался образумить его… Увы…
Девушка поднялась, прошлась по комнате, хотя поначалу и шаталась и один раз даже едва не упала на угол стола, но проворно вскочивший со своего места Фрей, учтиво поддержал ее под локоть, но она поспешно освободилась и продолжала дальше мерять шагами комнату.
– Значит, вы говорите – казнили. Это точно? Возможно, мой крик помешал палачам исполнить свое дело до конца?
– Нет, нет, не беспокойтесь, все отлично. Негодяй наказан. Задавливание насмерть – это почти то же повешание. Смерть наступает путем смещения позвонков без отделения головы от тела.
– Какое отличное знание предмета! Вы, видимо, специалист в этом деле?
Мери поражалась спокойствию своего голоса. То, что происходило у нее сейчас в душе, не поддается описанию. Но она решила сыграть свою роль до конца.
– Да нет, что вы, – Фрей слегка стушевался. – Ну да ладно об этом. А вы-то как здесь оказались, мисс Мери?
Девушка продолжала размеренно мерять комнату шагами, при этом пребывая как бы в полусне, размышляя о чем-то своем.
– 0, это целая история. Да вы присаживайтесь, садитесь, я говорю. Рассказ мой будет долгим. А это что, правда, это дом губернатора?
– Да, да, мисс Мери, вы находитесь в доме губернатора. Это по моей просьбе вам отведена здесь комната, приставлен доктор, да я и сам первые минуты сидел у вашего изголовья с желанием хоть чем-то помочь вам. Вы так прекрасны, мисс Мери! Вы просто лежали, глаза ваши были закрыты, а я все смотрел и не мог насмотреться. Я сделаю все, чтобы вы…
– А вы что, с губернатором друзья? На каком основании он позволил разместить у себя меня, совершенно незнакомого ему человека?
– Да, конечно, знакомы, хотя и совсем недавно, откровенно говоря, но быстро нашли с ним общий язык и думаем сотрудничать и далее.
– Извините, но в чем, если не секрет, заключается это сотрудничество?
– Гм-м, да всякое… Это долго объяснять да и…
Фрей не успел договорить до конца. Его спас вскрик доктора, о существовании которого собеседники совершенно забыли. Чисто инстиктивно Джеймс отскочил в сторону и в следующее же мгновение тяжелый резной стул в руках Мери со страшным грохотом обрушился на то место, где только что сидел Фрей. Размах был настолько отчаянным, а удар настолько сильным, что сломались оба стула: и тот, которым Мери хотела убить Фрея, и тот на котором он сидел. Если бы Джеймс не увернулся от удара, череп его был бы наверняка проломленным.
Это настолько шокировало Фрея, что он несколько минут смотрел широко открытыми от испуга глазами на Мери, не в силах произнести хотя бы слово. Удивительную выдержку проявила и Мери. Хотя ей и безумно хотелось с криком «Убийца!» броситься к негодяю и впиться руками в это ненавистное ей горло, но она отдавала себе отчет в том, что это ничего ей не даст, он легко окажет ей сопротивление и на этом все кончится. А отомстить негодяю ох как хотелось. Потому-то она и решила сыграть свою роль до конца, хотя и мало надеялась на успех, опасаясь, что Фрей раскусит ее хитрость. Тем не менее, она очень правдоподобно сдавила ладонями виски и отчаянно встряхнула головой.
– Простите Бога ради, Фрей. Что-то нашло на меня. Это стресс. Он пройдет. Мне просто нужно время оправиться от вести о смерти Джона. Я все же любила его. Простите. Я бы хотела побыть одна.
И она бесцеремонно упала на постель, уткнувшись лицом в подушку, и застыла так надолго, не обращая никакого внимания ни на доктора, ни на Фрея. Тот еще долго стоял и упорно, изучающе, рассматривал девушку. Что творилось у него в то время в голове и какие мысли и чувства переполняли его, нам неведомо, но, думаем, он был далек от мысли сочувствовать ей в ее горе, да и после случая с покушением на него он, наверно, уже не относился к ней как к робкой, беззащитной девушке, которую стремился защищать.
Время все шло и шло, а Мери все оставалась в том же положении, – будто бы крепко уснула. Впрочем, это очень даже было похоже на правду, и доктор робким голосом, полушепотом, предположил, что девушка действительно упала в забытье, и нужно время, чтобы она снова пришла в себя. Возможно, Фрей согласился с этими доводами, возможно, ему просто надоело безрезультатное ожидание, поэтому, приказав доктору оставаться здесь и не сводить с нее глаз, он покинул комнату.
Поначалу доктор не отходил от постели, ожидая, что девушка вот-вот придет в себя, и он тут же поспешит оказать ей помощь. Однако время все шло и шло, но ничего не менялось. Доктор удобно расположился в кресле, почувствовав удовольствие, расслабился и вытянул, покрякивая, ноги. Проведя столько беспокойных часов у ее изголовья в томительном ожидании, он порядком извел себя и теперь вот мог позволить себе немного отдохнуть. Тишина и спокойствие возымели на бедолагу свое действие: пришла блаженная расслабленность, веки закрылись и доктор погрузился в дремоту. Пару раз он открыл потяжелевшие веки, сонным взглядом взглянул на пациентку и убедившись, что все остается по-прежнему, снова погружался в дрему.
Доктор не помнил, как долго он спал, но открыв глаза, содрогнулся от неожиданности. Он увидел, что девушка, на кончиках пальцев подкрадывалась, как ему показалось, к нему, доктору. Он резко вскочил, как бы приготовясь к обороне. Недавний случай с Фреем стоял у него перед глазами, и он порядком струхнул в этот миг, предполагая, что эта сумасшедшая что-либо подобное утворит и с ним.
– Да что вы, мадам! Однако… Такая миловидная и столько агрессии.
Та, видя, что разоблачена, расправила плечи и разочарованно вздохнула.
– Ну что вы. Вы-то мне что дурного сделали? Нет-нет, по отношению к вам у меня нет никаких дурных намерений. А вот этот человек… Он страшный человек! Послушайте…
– Простите, мадеумазель, но это меня не касается. Я ни во что не хочу вмешиваться. Я тихий человек и…
– Хорошо! Тогда позовите мне его хотя бы. Прошу вас! Так оставаться дальше все не может. Нужно что-то предпринимать. Да позовите же, говорю вам!
– Хорошо, хорошо, мадам.
Доктор бочком-бочком, не сводя глаз с девушки, как будто она должна была сейчас наброситься на него, пробрался к двери и вышел.
В следующее же мгновение произошло нечто невероятное. Мери подскочила к одному из еще уцелевших в этой комнате стульев, схватила его за спинку, отчаянно размахнулась и со всей мочи запустила им в окно. Стекло со страшным звоном посыпалось вниз. Не успел умолкнуть звон, а девушка уже перемахнула через окно, внимательно смотря вниз и стараясь не угодить на торчащие вверх острые уголки стекла и не пораниться о них. Это ей вроде бы удалось (не было времени тщательно осматривать себя), она тут же стремительно бросилась в сад с одной единственной мыслью: побыстрее скрыться в гуще зарослей.
Все было задумано, возможно, и верно, да не исключено, что и сам побег удался бы, если б не предусмотрительность Фрея. Он перед этим выставил из числа своих людей охрану у комнаты Мери, а после неудавшегося покушения на свою жизнь заподозрил со стороны девушки двойную игру и усилил охрану. В том числе и ее окна.
Почувствав, как ее сзади схватили за плечи крепкие мужские руки, она едва не заплакала от досады, что ее задумка сорвалась. Она, правда отчаянно пыталась вырваться, но все попытки ее были тщетны.
Дальше все поплыло, как в сплошном тумане. Мери звала губернатора, пыталась доказать что-то людям, которые ее удерживали, но все тщетно.
Ее отрезвил лишь неприятный смех одного из головорезов, удерживащего свою пленницу:
– Капитан! Тут мадеумазедь жалуется на вас и утверждает, что вы человек очень нехороший.
Ехидный смешок выворачивал у нее все наизнанку, но и это было не самое худшее. Подняв голову и увидев, что к ним приближается Фрей, Мери едва ли не взвыла от безысходности. Она ясно понимала, что теперь-то вырваться из рук этого человека будет отнюдь не просто, если совсем невозможно, и приготовилась к самому худшему.