Россию на протяжении всей её новейшей истории сотрясали народные волнения. XVIII–XIX века не стали исключением. Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева, чумные и холерные бунты, восстание декабристов – лишь некоторые из череды народных возмущений. Причины возникновения были разные, но все они говорили об одном: необходимости реформ. Однако государственный аппарат Российской империи был не готов к резким изменениям, что приводило к увеличению пропасти между простым народом и властью. Всё это не могло не получить своего отражения в литературе.
Александр Пушкин к 1830-м годам уже сформировался как первый поэт России и начал изучать более сложные литературные жанры, такие как повести, романы и исторические эпические произведения. Осталась позади юношеская пора романтизма, когда пушкинский лирический герой был одинок, мечтателен и свободолюбив. После двух ссылок, серьёзных потрясений из-за казни близких друзей-декабристов, смерти Александра I, с которым у поэта были очень напряжённые отношения, и восхождения на престол Николая I, с которым отношения тоже сложились непростые, но более лояльные, Пушкин начал ощущать сильное влияние истории на настоящее и будущее.
Историзмом проникнуто всё последующее творчество писателя: поэмы «Медный всадник» и «Полтава», трагедия «Борис Годунов», романы «Дубровский» и «Капитанская дочка». «„Исторический“ взгляд на окружающую жизнь, которая на каждом шагу кричала о несправедливости, унижении человеческого достоинства и произволе, мог бы успокоить человека с ленивой душой и нетребовательной совестью. Пушкин не был таким: размышления о суровости исторических законов не усыпляли, а возбуждали у него нравственно-гуманистические требования» (Ю. М. Лотман).
Пушкин не был историком по профессии, но, в отличие от своего Онегина, как заметил Г. В. Вернадский, как раз «имел охоту рыться в хронологической пыли» архивных документов. Правительство от него ждало возвеличивания монархии, прославления императоров, но у Александра Сергеевича были свои планы. В 1831 г. вместе с правом пользоваться государственными архивами он под предлогом работы над биографией Александра Суворова получил доступ к документам о восстании Емельяна Пугачёва 1773–1775 гг., а потом и вовсе добился разрешения отправиться в рабочую командировку в Сибирь, чтобы собрать сведения, что называется, из первых уст. Свидетелей событий 60-летней давности осталось уже мало, они были уже глубокими стариками, а в 70‑х годах XVIII века, наоборот, были совсем ещё детьми. И все же поездка оказалась плодотворной, что позволило Пушкину в дальнейшем написать не только первый исторический русский роман, но и отдельный труд – «Историю Пугачёвского бунта», который долгое время оставался единственным научным исследованием столь масштабного события. К публикации работу одобрил лично Николай I.
Параллельно с историей Пугачёва Пушкин работал над авантюрным романом, который так и остался не завершённым, написанным, судя по черновикам, лишь на две трети. Его опубликовали уже после гибели писателя. За неимением авторского заглавия роман издали под названием «Дубровский», каким мы сейчас его и знаем. Роман не окончен, а потому сложно дать точную характеристику как самому Дубровскому, так и авторскому замыслу, закладываемому в этот образ, и всё же даже в таком незавершённом виде отчетливо прослеживается злободневность и новаторство, которые невозможно не считать со страниц «Дубровского».
В романе отчетливо прослеживаются две темы: бунта и мести. В «Дубровском» бунт возглавляет дворянин, потерявший всё, а крестьяне с привычной преданностью следуют за своим прежним помещиком, отказываясь признавать нового хозяина, который известен им как жестокий самодур. Конфликт в романе локальный, не выходящий за пределы одной губернии, но в итоге обернувшийся в довольно жестокое столкновение бунтовщиков с местной властью.
«Да это бунт!» – кричал исправник, когда крестьяне отказались признавать власть Троекурова, и был совершенно прав. Это бунт ущемленного народа против узурпаторов, именно поэтому так важен эпизод поджога Кистенёвки, имения Дубровского: кузнец Архип, вопреки приказу хозяина, закрывает приставов в доме, обрекая на страшную смерть, но спасает кошку, «божью тварь», сам при этом получая сильные ожоги. Этой сценой Пушкин утверждает мысль, что терпение русского народа, такого противоречивого, жестокого и милосердного одновременно, не безгранично. Бунт может вспыхнуть в любую минуту, и тогда крестьянский гнев усмирить будет очень сложно.
Но предводителем крестьян-разбойников, Владимиром Дубровским, движет отнюдь не несогласие с социальной системой, а поруганная честь и личная обида, то есть месть, в которой с христианской точки зрения нет ничего благородного и высоконравственного, и скорее всё сводится к стандартной варварской формуле «око за око, зуб за зуб». Придавая Дубровскому черты романтического образа Робина Гуда, Пушкин, тем не менее, противопоставляет этих героев. Английский благородный разбойник, хоть тоже по некоторым версиям считающийся «дворянином вне закона», всё же грабил богатых и раздавал деньги бедным из чувства справедливости. Владимира же в финальных сценах читатель видит в походном лагере, украшенном дорогими вещицами. В тексте говорится, что Дубровский проявлял великодушие, но не поясняется, какого рода было это великодушие и как оно проявлялось во время поджогов и разбойных нападений. Мстительность же главного героя вдруг сменяется смирением из-за любви к дочери врага, но вряд ли такие высокодуховные порывы могли оценить крестьяне, ушедшие в лес и создавшие под его предводительством разбойничью банду в надежде на восстановление справедливости.
Любовь заставила отказаться Владимира от плана мести. Искреннее чувство пробуждает в молодом страстном сердце чувства сострадания и жалости, вдруг напомнившие, что он в первую очередь христианин, а уже потом – оскорблённый разорившийся помещик. Эта как будто излишняя чувствительность типизирует Дубровского, делает его похожим на героев сентиментальных романов, которыми зачитывалась Маша Троекурова, но это лишь одна из составляющих образа молодого дворянина. В финале он довольно грубо прощается со своими крестьянами, которые ради него вступили на преступный путь. Дубровский жёстко заявляет им, что все они мошенники, и просто уходит, так и не поняв, во имя чего они взбунтовались.
Это недопонимание между благородными дворянами и простым народом стало камнем преткновения в момент восстания декабристов: движимые благородными целями и вознамерившиеся ограничить власть императора, молодые романтики-декабристы по-прежнему свысока смотрели на крестьян, которым так пламенно жаждали подарить свободу. И народ за ними не пошёл. А вот за Пугачёвым пошёл.
Название романа «Капитанская дочка» нелогично. При всей симпатии к Маше Мироновой, при всём внимании к её семье, всё же читатель понимает, что не её история выводится на первый план, хотя играет важную роль в сюжете. Это название – отвлекающий манёвр. Оно позволяет сместить фокус внимания с глобальных исторических событий на судьбы простых людей, чем смягчает восприятие текста и позволяет обойти цензуру, чтобы роман напечатали без существенных переработок. Капитанская дочка Маша Миронова, безусловно, милая девушка, воплощающая пушкинский идеал русской женщины, но далеко не её личность будоражит воображение автора.
Известно, что у романа было пять редакций. Пушкин выстраивал сюжет, потом его перерабатывал, выводил в главные герои то одного персонажа, то другого. Изначально в основу произведения лёг образ дворянина, перешедшего на сторону народа. Но чем больше Пушкин работал над текстом, тем больше убеждался в невозможности подобного союза, в неправильности его изображения с положительной точки зрения. В итоге получился роман о сложных, противоречивых отношениях дворянина Петра Гринёва и самозванца Емельяна Пугачёва, которые выстраивают серьёзный для Пушкина дискурс о связи власти и народа.
Пугачёв тоже изображается как романтический герой: внешность его то свирепа и страшна в своем бунтарском величии, то «черты лица его, правильные и довольно приятные, не изъявляли ничего свирепого». Он запросто казнит непокорных, но способен и на невиданную милость к врагу, заявляя «казнить так казнить, жаловать так жаловать: таков мой обычай» только лишь потому, что когда-то молодой дворянин отблагодарил его за услугу и подарил заячий тулуп. Пугачёв велит петь его любимую песню о виселице, и её распевают казаки, обречённые на повешение. В яркой сцене застолья после взятия Белогорской крепости и жестокой расправы над её защитниками проявляется вся противоречивость бунтовщиков: они красивы, сильны, молоды, харизматичны, даже отчасти благородны и честны в своем праведном гневе за многовековое ущемление прав и свобод простого народа, но они же – убийцы, мародёры, насильники, прекрасно осознающие, что свою жизнь окончат на эшафоте.
Петр Гринёв выступает здесь даже не столько в роли главного героя, сколько в роли наблюдателя. Он – глаза и уши автора, его восприятие – это восприятие автора, а противоречивое отношение к Пугачёву и его шайке – это взгляд Пушкина на личность Пугачёва, страшную в своем распутстве, но прекрасную в свободолюбии. Среди бунтовщиков постоянно упоминаются не только казаки, но и крестьяне и местное население Сибири – казахи, башкирцы, татары, калмыки. Пушкин рисует широкую картину восстания, вспыхнувшего по причине множества социальных проблем; власть игнорировала эти проблемы, и в конце концов ей пришлось увидеть страшные последствия своей слепоты.
Все остальные образы и панорама исторических событий дана в чрезмерно реалистичном ключе: страшные казни, насилие, мародёрство, разграбленные города и крепости, зверски убитые люди. Стихия бунта вышла из-под контроля, превратившись в сплошной хаос, остановить который сам Пугачёв был не в состоянии.
«Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный»,– цитата, которая во многом отражает пушкинское представление о стихии русского бунта и исторических событиях, его породивших. Русский бунт бессмысленен, ибо не имел никакого плана, творился спонтанно и проистекал лишь из желания угнетённой части населения отомстить власть имущим, при этом не имея никакой достойной конечной цели, являясь лишь стихийным проявлением эмоций и выплеском агрессии. Русский бунт беспощаден, потому что, осуществляясь во имя мести, несёт лишь разрушение, ничего не создавая, никого не жалея. Пушкин не был против бунтов как таковых, но против того безрассудства и анархии, которые сопровождали восстание Пугачёва, потому что насилие и жестокость становятся нормой, обыденностью, забываются основополагающие нравственные ценности, такие как жалость, сострадание, милосердие.
Лучше всего разница мировоззрений дворянина и бунтовщиков видна в их реакции на калмыцкую сказку об орле и вороне. Пугачёв и его последователи считают, что они «напиваются кровью», не желая питаться мертвечиной, в то время как для Гринёва их разбой и насилие и есть мертвечина. Одинакового взгляда на притчу у людей, принадлежащих к разным сословиям, априори быть не может, но тем сильнее подчеркивается та пропасть и непонимание, которые существовали в России между властью и народом.
Конечно, исторические личности в романе – это не реальные люди, когда-то живущие и творящие историю. «Капитанская дочка» – это художественное переосмысление эпохи, на которую легла печать пушкинской современности. Именно поэтому так важны образы Петра и Маши. Они выходцы из разных социальных слоёв: Гринёв – потомственный дворянин, Маша – дочь бывшего солдата, выходца из крестьянской семьи. Они оба молоды, чисты, влюблены и искренни в своих помыслах. Первому благоволит народный царь, второй отдает дань уважения «природная» императрица. В этом завуалирована главная мысль Пушкина: если беречь честь смолоду, то судьба будет благоволить вне зависимости от происхождения, а значит, при всей разнице между дворянами и простым народом, все они – русские люди, и может быть, не такая уж и большая пропасть лежит между ними.
Татьяна Шипилова