Спустя час в доме было полно народа, и я наконец-то сумела понять, что произошло.
У Каркиных имеется баня, вход туда расположен в прихожей, у парадной двери. Немного неудобно, но так уж получилось. Если кто-то из гостей или членов семьи желает попариться, он пересекает небольшое пространство с вешалками и оказывается в просторной комнате с джакузи. Это одновременно и раздевалка, сама парная чуть дальше по коридору. В тот момент, когда мы с Милкой вошли в дом, Антон Петрович наслаждался в баньке и, естественно, не слышал ни наших шагов, ни голосов. Мы же прошли внутрь здания и решили, что в доме никого нет. Милка не скумекала, что папа отправился париться, а я и вовсе забыла о бане, поплелась в библиотеку, схватила Роберто, добежала до холла, и тут погас свет.
Антон Петрович, естественно, заметил непорядок с электричеством. Он хорошо знал, что через пять минут включится аварийный генератор, и тем не менее быстро вышел из парилки, накинул длинный халат с капюшоном и поторопился в дом. Зачем? У Каркиных в котельне имеется газовый котел, который греет батареи и воду для мытья. Если в поселке беда с энергоснабжением, специальное устройство мгновенно перекрывает подачу газа в дом, сделано это в целях безопасности. Спустя пять минут свет появится, а вот газ нет. Чтобы он вновь потек в котел, необходимо нажать на кнопку на специальном пульте. Если не произвести это простое действие, спустя некоторое время в доме остынут батареи, а из кранов польется лишь холодная вода. Вот Антон Петрович и поторопился навести порядок – полагая, что он один дома, пошел в котельную.
Что же увидел несчастный ботаник, когда вспыхнула электрическая лампа? Кстати, в прихожей тоже нет окон, и Антон Петрович пару минут провел в темноте, пытаясь нашарить ручку двери, ведущей в жилую часть дома. И какое зрелище предстало перед бизнесменом, когда загорелся свет? Крокодил Роберто, словно парящий в воздухе прямо перед его лицом.
Было от чего испугаться! Антон Петрович великолепно знал, что чучело мирно стоит в библиотеке, а дома никого нет. И тут из темноты словно выпрыгивает морда с мелкими зубами и раздается вопль:
– А-а-а-а!
Вопль был мой – я приняла Каркина за монаха и чуть не лишилась чувств. Антон Петрович, наверное, тоже ужаснулся. Я говорю «наверное», потому что точно ничего сказать нельзя: у Каркина случился инфаркт, и его спешно увезли в больницу.
Сказать, что я ощущала себя виноватой, это не сказать ничего. Милка держалась мужественно. Она мгновенно примчалась на мой крик, выдернула из оцепеневшей руки чучело, преодолев свой страх перед Роберто, вышвырнула крокодила за порог, вызвала к отцу врача и отвела меня в гостиную. Тут вернулась тетя Аня и кинулась к мужу. Одновременно, неспешным шагом, притащилась местная охрана. Оказывается, Милка, услыхав мой вопль, а затем звук упавшего тела, успела нажать на «тревожную кнопку».
Около четырех часов я, кое-как придя в себя, вышла из особняка Каркиных и двинулась к машине. Путь лежал мимо розовых кустов, один из которых оказался безжалостно помят. Невесть почему я притормозила, глянула в середину колючих ветвей и чуть было снова не заорала.
Внутри растения висел Роберто, выброшенный Милкой. Я оглянулась, потом вытащила монстра, донесла его до помойки и с огромным чувством радости закинула тотем в железный короб, стоящий возле черного входа в дом, и ушла (забыв, правда, прикрыть крышку контейнера). Прощай, отвратительный сувенир, хватит нам принесенных тобой неприятностей!
Дома я быстро вымылась под душем и села к столу. Так как же мне начать книгу? И о чем она будет? В голове нет ни одной достойной мысли! Впрочем, если посидеть в тишине и покое, то очень скоро…
– Блям, блям… – ожил звонок.
Я вскочила и побежала к двери. Но сейчас перед тем, как отпереть замок, внимательно изучила экран домофона. На ступеньках маячил комендант поселка.
– Счет за электричество, – заулыбался он, вручая бланк.
Я взяла бумажку и поднялась к себе. Итак, на какой фразе писательница Арина Виолова остановилась? А ни на какой! На столе белел непорочно чистый лист бумаги. Чтобы придать ему видимость рукописи, я аккуратно нарисовала в самом верху цифру «1», потом начала разукрашивать ее завитушками. Наконец вдохновение слетело ко мне с небес, в голове возникла первая фраза нового романа. Счастливая донельзя, я схватила ручку и…
– Блям, блям… – донеслось снизу.
Я отшвырнула ручку. Ну как можно работать в подобных условиях! На сей раз на крыльце обнаружился местный электрик.
– В связи с техническими неполадками света не будет до шести, – сказал он.
– У нас генератор, – ответила я.
– Мне велено всех обойти, – скривился дядька.
– Хорошо, спасибо.
– У вас есть аварийный источник тока, а у других нет, – загундосил электрик.
– И что? – удивилась я.
– Ничего! Просто сообщаю, – пожал плечами рабочий. – Не злитесь.
– И в голову не придет возмущаться!
– А то не вижу, что недовольны.
– Вы ошибаетесь.
– Ага! Уже к седьмым захожу, и везде рожи корчат! – заявил местный энергетик.
Я весьма невежливо захлопнула дверь, пошла наверх, села за стол, глянула на бумагу и…
– Блям, блям…
Крепко сцепив зубы, я вновь добежала до двери и, открыв ее, рявкнула:
– Что надо?
– Тетенька, – пропищало снизу, – к вам кошка не заходила? Рыжая, с белой грудкой. Зовут Муся, она потерялась.
С огромным трудом улыбнувшись маленькой симпатичной девочке, явно жительнице поселка, я нарочито спокойно ответила:
– Нет, но если появится, непременно вам сообщу.
– Мы живем на сорок пятом участке, – обрадовалась малышка. – Не забудете?
– Сейчас запишу, – пообещала я, закрыла дверь и, глубоко вздохнув, пошла по ступенькам вверх.
Добраться до кабинета не удалось.
– Блям, блям…
Неожиданно раздражение пропало. Интересно, кого принесло сейчас? Нам блокируют канализацию? Раздают счета за пользование свежим воздухом? Или у соседей начался массовый побег домашних животных?
Я отодвинула щеколду и увидела Ленинида.
– Здорово, доча! – заорал папенька. – Ты как? О'кей?
Я села на пуфик, стоявший в прихожей. Папашка теперь востребованный актер, кумир миллионов женщин как в России, так и в странах ближнего зарубежья. Ничто в его облике не напоминает бывшего уголовника, проведшего большую часть жизни на зонах[4]. Ленинид избавился от прежних замашек, теперь он роскошно (впрочем, на мой взгляд, даже слишком роскошно) одевается, ездит на выпендрежно дорогой машине и обливается терпкими духами по цене сто евро за унцию. Вот и сейчас на папашке белые джинсы, более подходящие тинейджеру – они рваные в самых неожиданных местах и украшены широким ремнем с вычурной, блестящей пряжкой, – розовая рубашка в тонкую голубую полоску, малиновый жакет и зеленая бейсболка с непонятной надписью. Немного пестровато, но у актеров так принято: чем чудней, тем модней.
А еще Ленинид хорошо усвоил истину: скандал – двигатель популярности. Теперь имя папеньки не сходит со страниц прессы, он ухитряется каждый день давать журналистам повод хвататься за перо. Согласитесь, это искусство, овладеть им дано не каждому. Вот писательница Арина Виолова никак не научится подобному трюку, за что нещадно ругаема Федором, начальником пиар-отдела издательства «Марко». Ленинид же мастер в данном виде спорта, он и простой поход в магазин за продуктами способен превратить в шоу. Отчего папашка, имея жену, сам носится за харчами? Да нет у него больше супруги! Наша бывшая соседка Наташка, некогда обратившая внимание на только-только «откинувшегося» с зоны рукастого мужика, способного вмиг сделать шкаф в коридоре, потеряла право называться официальной супругой.
Развод Ленинид тоже превратил в спектакль. Только ленивый журналист не описал процедуру, во время которой бывший муж рыдал крокодиловыми слезами, рассказывая о своей поруганной любви. А после процесса пронырливый папашка приобрел статус «свободного секс-символа» – именно так называют актера Тараканова в желтой прессе. Мне остается лишь недоумевать, отчего роль красавца-соблазнителя отведена не слишком привлекательному мужчине среднего возраста. Есть еще одна загадка: ну по какой причине одно упоминание фамилии папеньки в титрах «делает кассу»? Что такого находят в нем зрительницы? Почему восторженно визжат, увидев на экране простецкую физиономию с наглым взором?
– Знакомься, доча, – радостно блестя глазами, продолжил орать папенька.
– С кем? – уточнила я.
– Это Нинок, – продолжил Ленинид и выдернул из-за своей спины симпатичную девушку лет двадцати по виду.
Длинные, прямые светло-русые волосы спускались на плечи гостьи, нежную кожу личика густо покрывали веснушки, чуть раскосые голубые глаза были окружены густыми ресницами, пухлые губки приветливо улыбались. Незнакомка не была красавицей, но выглядела симпатичной, милой, и она не казалась испуганной или сконфуженной. Одна беда – у девушки была совершенно бесформенная фигура: никакого намека на плавные изгибы, подушкообразная грудь перетекала в объемистый живот. Если уж совсем честно, то Нинок походила на пинг-понговый шарик, у которого по недоразумению выросли тоненькие-тоненькие ручки-ножки и большая голова.
– Мы с Нинком на днях идем в ЗАГС, – затараторил Ленинид и начал втаскивать в прихожую здоровенные баулы, перетянутые кожаными ремнями. – Ты, доча, купи себе приличную одежду, а то замарашкой кажешься.
– По-моему, и так вполне достойно выгляжу, – пожала я плечами. – С какой стати ты озаботился моим внешним видом?
Папашка с явным усилием втолкнул в переднюю очередной здоровенный кофр и недовольно заявил:
– В ЗАГС нагрянет куча народа, стыда не оберусь. Я – известный актер, богатый, уважаемый человек, а дочь… Мало того, что она кропает низкосортные дюдики, так еще и смотрится оборванкой.
На секунду я онемела. Напомнить вконец обнаглевшему папашке, что первую роль он получил – абсолютно случайно, так сказать! – в моем сериале? Если бы не, как выразился Ленинид, «низкосортные дюдики», сколачивать ему шкафы и буфеты до гробовой доски! Пока я давилась невысказанным негодованием, папашка докончил выступление:
– Сделай одолжение, подбери платье. Белое!
– Розовое, – пискнула Нинок, – белое одену я. Подружкам положено цветное.
– Умница! – пришел в восторг папашка. – Действительно! Вилка, немедленно беги за вечерним нарядом цвета юной зари.
Я заморгала. «Вечерний наряд цвета юной зари» – это явно цитата из очередной роли. И тут до меня, как до жирафа, начал доходить смысл сказанного.
– Минуточку! А зачем вы собираетесь идти в ЗАГС, да еще в белом платье и в компании подружек?
Нинок захихикала, а папенька начал издавать звуки, которые могли бы получиться у лошади, пожелай она похрюкать. Представляете кобылу, которая издает вопли довольного поросенка? Тогда вам понятно, на кого походил сейчас Ленинид.
– Дура же ты, Вилка, – наконец сумел произнести папашка. – Свадьба у нас!
– У кого? – тупо спросила я, оглядывая его спутницу.
– У кота с барбосом! – рявкнул Ленинид. – Проснись, доча! Папа женится! Где радость? Чего надулась?
– На ком? – продолжила я расспросы.
– Ох и тяжело с тобой… – покачал головой папашка. – Вроде молодая, а мозг уже того, погиб… Ладно, объясняю с самого начала. Доча, это Ниночка. Моя жена. Будущая.
– И давно вы знакомы? – не успокаивалась я.
– Уж не один месяц, – сообщила Ниночка и зарделась.
– Значит, бегом платье заказывать! – потер руки Ленинид. – Мы только что заявление подали, в ближайшее время под венец.
– Раньше людям полагался месяц на помолвку… – растерянно пробормотала я, тщетно пытаясь изобразить на своем лице бурную радость.
– И сейчас так, – закивал Ленинид.
– Тогда зачем торопиться? За тридцать дней успею продумать костюм подружки.
– Ты не поняла? – насупился папашка. – Свадьба-то уже на носу.
– Быстро хорошо лишь блох ловить, – ляпнула я.
– Ребеночек должен родиться в законном браке, – тихо-тихо сказала Ниночка и опустила наивно большие глаза в пол.
– Она беременная! – ахнула я.
– Разве не видно? – изумился папенька. – Вон живот какой!
– А я думала… – начала я и осеклась.
Ниночка подняла взор.
– Посчитали меня уродской толстухой? Ну, спасибо!
– Нет, конечно, – принялась я исправлять свою ошибку, – просто… решила… предположила… посчитала…
– Что у меня водянка? – склонила набок голову Ниночка.
– Право… нет… э… что вы… э… слегка… нездоровы… и…
– Что у меня слоновья болезнь? – с отчаянием в голосе поинтересовалась Ниночка.
– Нет! – рявкнула я. – Не могла и заподозрить, что Ленинид надумает обзавестись ребенком, потому как… э… э…
– Страдает импотенцией? – предположила Ниночка.
Я тяжело вздохнула. Похоже, с новой маменькой мне будет трудно найти общий язык.
– Мы так и будем стоять в дверях? – нежно пропела Ниночка. – Я очень устала и хочу пить.
И тут – в который уж раз за сегодняшний день! – ожил звонок.
– Дзынь, дзынь…
Я радостно рванулась к двери. Слава богу, кто-то пришел! Главное сейчас – разбавить нашу родственную группу посторонними людьми, может, тогда не случится громкого скандала, который уже готов взорваться, словно бутылка с водой, куда хулиганистые дети запихнули карбид.
– Здравствуйте, здравствуйте, – щебетала я, распахивая створку, – очень рада…
На крыльце оказалось пусто. Я удивилась: а где люди? И почему звонок безостановочно тренькает? Как такое может быть? Я же великолепно вижу, что никто не нажимает на пупочку…
– Ты уверен, что ей можно разрешить жить без постоянного присмотра? – с легкой тревогой спросила Ниночка.
– Она не опасная, – ответил папенька, – заклинивает ее иногда, это уж есть, писатели они ваще все с левой резьбой. Эй, Вилка, ты почему телефон не берешь?
Я оторвалась от созерцания пустых ступенек.
– Телефон?
– Ну да, – кивнул папенька. – Ишь разрывается!
– Телефон! – осенило меня. – Это не дверь!
– В принципе, правильно, – с явной жалостью в голосе закивала будущая мачеха. – Нельзя не согласиться с данным высказыванием: телефон – это не дверь. Аппарат с кнопочками и трубкой предназначен для разговора людей, находящихся на значительном удалении друг от друга. Боюсь сейчас поразить вас шокирующей информацией, но с его помощью легко пообщаться даже с человеком, который живет в Америке…
Я схватила трубку, лежащую на комоде.
– Алло.
В ухо полетели рыдания:
– Она… он… вернулся… Роберто… папа… мама…
– Милка! Это ты?
– Я, – неожиданно четко ответила подруга.
– Что случилось?
– Он вернулся.
– Кто?
– Роберто-о-о… – закричала подруга. – Стоит на пороге… с топором, всех убивает, стреляет… А-а-а-а!
Крик захлебнулся, из трубки тревожно заныли гудки. Я схватила ключи от джипа и ринулась к навесу, под которым стояла машина.
– Доча, куда полетела? – всполошился Ленинид.
– Скоро вернусь! – выпалила я на бегу. – Устраивайтесь спокойно!