Всё должно выглядеть демократично, однако при этом полностью находиться в нашей власти.
Осень 1973 года, когда девятнадцатилетняя Ангела Каснер покинула дом и отправилась в Лейпцигский университет, была для Восточной Германии мрачным временем. Коммунистов, которые слишком открыто высказывались в пользу Пражской весны, отправляли в тюрьму или исключали из партии. Президент США Ричард Никсон только в прошлом году «поехал в Китай», однако совсем уже состарившийся генсек СССР Леонид Брежнев даже не думал нарушать неписаных запретов и мешать такому бескомпромиссному сталинисту, как Вальтер Ульбрихт. Население Германии ещё сильнее погрязло в мрачном смирении с тем, что всё останется как есть.
После неприятного столкновения со всевидящим оком государства Меркель решила обезопасить себя и заняться наукой. Позднее она признавалась: «Я выбрала физику, поскольку хотела разобраться в эйнштейновской теории относительности и при этом понимала: уж основные законы арифметики и природы Восточная Германии попрать не сможет». Смысл заниматься гуманитарными науками? Немецкий писатель Генрих Бёлль недавно получил Нобелевскую премию по литературе, а в Восточной Германии тем временем, согласно воспоминаниям Меркель, «нельзя было прочесть его “Глазами клоуна” без особого разрешения, а иностранные книги и газеты и вовсе были запрещены». Меркель стремилась получить степень доктора наук в области физики. Она выбрала Лейпцигский университет не только потому, что он считался одним из важнейших в Германии храмов науки, но и потому, что находился в 270 километрах от Темплина. Пришла пора самостоятельной жизни. «Мне хотелось сбежать, хотелось вырваться из этого городка», – объясняла Меркель. Она, вне всяких сомнений, жаждала в том числе оказаться подальше от вечно недовольного ею отца и бесконечно преданной ему матери.
Сойдя с поезда, который шёл из Темплина в Лейпциг, Ангела оказалась на величайшем в Европе центральном вокзале с высоким сводчатым потолком, являвшем собой напоминание о золотом веке железнодорожных перевозок. Девятнадцатилетнюю Меркель приветствовали громадные портреты героев коммунизма: Маркса, Ленина, Ульбрихта. Однако даже пропаганда не сумела умалить величие Лейпцига. Он мог похвастаться как яркой историей, так и до сих пор витающим в нём международным духом. Композитор Иоганн Себастьян Бах, поэт Фридрих фон Шиллер, писатель Иоганн Вольфганг фон Гёте, художник Макс Бекманн – все они либо учились, либо жили именно в Лейпциге. Более того, именно там ежегодно проводилась одна из старейших в мире ярмарок и находился легендарный университет. Неудивительно, что город был оживлённым, насколько это возможно в государстве-сателлите.
Меркель запрыгнула в трамвай до Карл-Маркс-платц (которую сегодня уже называют прежним именем – Аугустусплатц), чтобы записаться за занятия в бездушном бетонном административном корпусе университета. Ангела наверняка испытывала трепет, когда проходила по аскетичным коридорам, прежде чем занять своё место в амфитеатре или конференц-зале, слегка изменившихся со времён философа Фридриха Ницше, композитора Рихарда Вагнера и нобелевских лауреатов физиков Вернера Гейзенберга и Густава Герца, которые бывали здесь до неё.
Из семидесяти первокурсников-физиков в Лейпцигском университете было всего лишь семь женщин, и одна из них – Ангела Меркель. «Она была первой девушкой, пришедшей на мои занятия», – вспоминал преподаватель термодинамики Райнхольд Хаберландт – высокий мрачный мужчина. Ему сейчас уже за восемьдесят, однако даже четыре десятка лет спустя он прекрасно помнит свою студентку, невзирая на её отчаянные попытки не выделяться. «Ангела всегда говорила тихо и метко. На лекции сидит восемьдесят человек, а Ангела открывает рот только тогда, когда её спрашивают», – рассказывал Хаберландт. Однако она была блестящей студенткой. «Если она что-то отвечала, – вспоминал её одногруппник Франк Мешкальски, – то казалось, будто они с преподавателем говорят на каком-то своём языке, чуждом для остальных. Складывалось ощущение, будто у неё в мозге есть какие-то дополнительные извилины».