Маша уже устала стоять, но садиться на грязные табуретки по-прежнему не хотелось. И вообще, в квартире Увальцевых как будто не убирались годами, а запах буквально впитывался в одежду, стремясь обосноваться там навсегда.
– Он встречается с кем-нибудь? – девушка повторила вопрос.
– У Володеньки была девушка, – Аделаида Павловна склонила голову набок и смотрела куда-то в пустоту. – Лилечка.
Сестра Увальцева оперлась о старую газовую плиту, залитую жиром и еще бог весть чем, внимательно слушая мать. Странно, запоздало подумала Маша, она говорит, что у них разные отцы, но фамилия и отчество у Олеси и задержанного Владимира одинаковые.
– Почему была? – помощница следователя продолжала опрос. – Что-то случилось?
Оперативник Рогов, поняв, что опасность Маше больше не угрожает, решился присесть на одну из табуреток, предусмотрительно подстелив полотенце, взятое со стола. Олеся заметила это, но виду не подала, а Увальцева-старшая и вовсе как будто была не здесь.
– Тварью Лилечка оказалась, – Аделаида Павловна поджала губы. – Володенька за ней так ухаживал, жить вместе предлагал. Они ведь даже жениться могли!
– А что помешало?
Глаза Олеси забегали, но Маша решила, что это могло быть и случайностью… Пока.
– Крутила она им, как хотела, – наконец, ответила мать Увальцева. – То ближе подпускала, то дистанцию держала. Знаете, как говорят, мозги… ложечкой ела.
– И Володя не выдержал? – понимающе уточнила Маша.
– Да нет, он-то как раз хотел с нею остаться, – лицо старшей Увальцевой скривилось. – Бросила она его, нашего Володеньку. А он все пытался вернуть ее, у дома встречал, у работы. Но она такая неблагодарная оказалась, что даже в милицию на него заявление накатала. Тварь!
Аделаида Павловна всплакнула, предавшись воспоминаниям, а Маша сделала себе мысленную пометку. Сам Владимир Увальцев ни о какой Лилечке не говорил, наоборот, всячески подчеркивал свое одиночество и ненужность. Даже туфли женские собирал, чтобы на душе теплее было… Тьфу, вот ведь извращенец!
– Скажите, пожалуйста, а у них с Лилей не было скандалов? – осторожно поинтересовалась девушка. – Ссор, ругани?
– Брат рассказывал, что Лилька над ним смеялась, – после длительного молчания вставила свои пять копеек Олеся. – Да и не встречались они, это он за ней таскался.
– Что ты наговариваешь! Она ему нервы трепала! – наклонившись в сторону дочери, но не глядя на нее, с нажимом сказала Аделаида Павловна. – Изводила его. Хвостом крутила, до срыва парня бедного доводила…
– И в чем проявлялся срыв? – Маша ухватилась за формулировку.
– Ну как, – Увальцева-старшая пожала плечами. – В себя уходил. Руки хотел даже наложить, но мы успокоили, уговорили.
– А вы знаете, как найти эту Лилечку? – поинтересовалась Маша, оставляя пометки в блокноте. Делать это стоя было ужасно неудобно, но девушка так и не смогла заставить себя присесть.
В кухню вошел драный кот, который деловито обнюхал ей ноги, почему-то облизнулся и стал тереться. Маша испугалась, что он порвет колготки, придется заштопывать, потому что на новые пока не было лишних денег.
– А ну, брысь! – Олеся заметила мучения гостьи в синем мундире и прогнала кота.
Тот недовольно мяукнул и подошел к давно немытой плошке с неаппетитной подсохшей массой, принялся шумно есть.
– Леська, ты помнишь, куда она переехала? – мать наконец-то повернулась к дочери и посмотрела на нее.
– На Рикорда, – сразу же отозвалась та. – Общага «холодильника».
Совсем другой конец города, поняла вдруг Маша. За Каменкой, на северо-восточном выезде. Интересная деталь…
– А раньше она жила где-то здесь? – уточнила девушка.
– Да в этом же доме и жила, – ответила Олеся, и мать подтвердила молчаливым кивком. – Они так и познакомились, когда мы все вместе жили. Потом-то Володенька в свою квартиру въехал, что от отцовских родителей досталась. Они ему еще при жизни ее отписали.
– И еще вопрос, – Маша уже понимала, каким будет ответ, но не спросить не могла. – У Владимира были конфликты? Не обязательно с девушками. С соседями, на работе… Просто с кем угодно.
– Да ну, что вы! – Аделаида Павловна, вытаращив глаза, замахала руками. – И мухи никогда не обидит! Плакал даже, когда его самого обижали! Но потом возмужал наш Володенька!..
– Спасибо, – кивнула Маша и перевела взгляд на Рогова, одними глазами показывая, что можно уходить. – Если понадобится, мы вас вызовем.
– Так это… – неожиданно засуетилась мать. – А увидеть-то его можно? Передачку принести! Он ведь голодный, небось!
– Нормально их там кормят, – мрачно сказал Рогов. – Не помрет с голоду…
– Михаил!.. – тихонько одернула его Маша, а потом повернулась к родственницам Увальцева, переводя взгляд с одной на другую. – Пока его увидеть нельзя… Но! – едва завидев готовящуюся истерику, тут же добавила. – Потом, когда его переведут из КПЗ в СИЗО, свидания уже разрешат. Вам объяснят порядок и правила передач, встреч и так далее.
– Так, а если он все же не виноват? – Аделаида Павловна просительно заглянула в глаза девушке в форме. – Его же тогда отпустят? Сразу отпустят?
– Если, – Маша с нажимом произнесла это слово, – ваш сын невиновен, следственные действия в его отношении, разумеется, прекратятся.
– Разберемся, – коротко резюмировал Рогов, и это оказалось более доходчивым для пожилой женщины.
– И разберитесь, – требовательно сказала Аделаида Павловна. – Поклеп кто-то на Володеньку нашего возводит. Не мог он никому вреда причинить.
– Разберемся, – сухо повторил Рогов. – До свиданья.
Уже в дверях Маша услышала обрывки шепота Увальцевой-старшей:
– Ишь, вырядилась. Прокурорша! Юбка, как у путаны, а в голове пусто. Затопит она Володьку…
В родной Новокаменск мы приехали уже ближе к одиннадцати часам. Прошли мимо привокзальных таксистов, игнорируя их увещевания, будто автобусы больше не ходят. Одному, особенно ушлому, даже пришлось сказать, что мы местные, и обмануть не получится. Тот сразу отстал. Их контингент – это богатые командировочные, которые сразу ведутся на таксистские сказочки. На самом же деле последний автобус отходил от вокзала аккурат за последней же электричкой, все же в автотранспортном предприятии не всегда дураки сидели.
– Братуха, засыпаю, – Валерку даже шатало, когда мы проводили по очереди Саню и Дюса, благо жили они оба на первом этаже в нашем подъезде. Илюха побрел один, так как его квартира была в соседнем. А вот сумки с приставками мы все забрали к себе, нагрузившись с кузеном как вьючные верблюды. Но так мне было спокойнее.
Нас уже почти потеряли, и к этому я оказался морально не готов. Все-таки мой истинный возраст никуда не делся, я давно не привык отчитываться, а потому взволнованные лица родителей и их требовательный тон стали холодным душем.
– Вы почему так долго? – строго спросил отец и, не скрывая, принюхался к нам с Валеркой. Кажется, дома уже были готовы к скандалу, однако не на того напали. – Что-то случилось?
– Пап, мам, все в порядке, – я сразу ответил на главный вопрос, невольно представляя, как начал бы суетиться, будь мне на самом деле двадцать. – Пришлось ждать, пока нам привезут нужные приставки, они там их по всему Ярику собирали. А потом, – я оглядел их обоих по очереди, – вы же знаете, как электрички ходят. В час по чайной ложке. Вот сдам на права, куплю машину, и будет проще. Кстати, пап…
Я хитро посмотрел на него. Валерка молчал, понимая, что я лучше выкручусь и его заодно отмажу.
– Неужели и впрямь в автошколу надумал? – с недоверием уточнил отец.
– Да, сразу на категории B и A, – кивнул я. – M ведь и так откроют автоматом…
– Ты что, сын, нет такой категории, – улыбнулся папа.
– Точно, – я вспомнил, что в девяностых все было проще. – Это я перепутал. В общем, надо в ДОСААФ записаться.
– О-о-о, – отец добродушно рассмеялся, мама тоже расслабилась и улыбнулась. – Как все плохо. ДОСААФ, Вадик, уже два года как нет. Теперь РОСТО – Российская оборонная спортивно-техническая организация.
– Потом опять переименуют, – я беспечно махнул рукой. – Как ГИБДД обратно в ГАИ…
– Да ладно?! – Валерка наконец-то нарушил молчание. – А давно так стало? У нас в Балашутине все еще ГАИ!
Ну вот, опять я что-то напутал. Точно ведь помню, что в будущем РОСТО опять переименовали в ДОСААФ, да и с ГИБДД такая же ситуация вроде как. Блин, точно! В начале девяностых ГАИ так и будет ГАИ, переименуют структуру уже к концу десятилетия. Надо бы мне поосторожней со всем этим, а то в рептилоиды запишут. Иногда и впрямь лучше жевать, чем говорить.
– Да ладно вам, шутка! – я попытался вывернуться. – Слышал где-то, может, в КВНе… Или в «Городке». Гони инспектору бабки и дуй дальше. ГИБДД.
Родители расслабились и даже посмеялись, причем вроде бы искренне. Но скорее всего просто были рады, что с нами все в порядке. А мне впредь опять наука – начинал ведь штудировать местную прессу, и надо бы к этой практике вернуться. Названия ведомств проверить, фамилии должностных лиц и так далее. А то еще президента в разговоре не того упомяну…
– Извините меня, мама и папа, – я решил закруглить разговор. – Понимаю, вам сложно поверить в то, что я стал гораздо серьезней. Но в бизнесе иначе никак.
– Иди спать, бизнесмен, – улыбнулась мама. – Не забудь, что тебе завтра на смену к Утюганову. А в воскресенье на дачу бы съездить, а то перед бабой Клавой уже неудобно. Она там и за своим участком следит, и наш еще в довесок…
Эх, только я расслабился на эту тему! Но придется мне родителям отказать, иначе просто ничего не успеем с открытием.
– Мама и папа, – решительно начал я. – Прошу освободить меня в эти выходные от дачной повинности. В понедельник планируем открываться, два дня на подготовку, а делаем пока все сами. Обещаю, что потом обязательно помогу. Друзей попрошу, Саню того же… Выкопаем мы всю картошку, причем за один день!
Лица родителей погрустнели. И опять всему виной мое поведение в прошлой жизни – я тупо манкировал своими обязанностями, всеми правдами и неправдами стараясь увильнуть от работы на двенадцати сотках. Почему на двенадцати? Потому что папа еще при советской власти решил перекупить соседский участок, соединив оба в нашу одну большую фазенду.
– Простите меня, пожалуйста, за все, – в какой раз я сегодня уже извиняюсь? Но что поделать, это необходимо. – Я все осознал, поверьте, и не хочу вас больше расстраивать. Дайте мне, пожалуйста, эти два дня на подготовку. Если все получится, как задумано, дача нам больше не понадобится. Разве что тебе, мам, цветочки выращивать.
– Ну, я бы все равно что-нибудь тоже для души разводил, – улыбнулся папа, и напряжение тут же спало. – Кабачки, огурцы, помидоры тепличные… Или кроликов, кстати! Ведь это…
– …не только ценный мех, – подхватил я, – но и три-четыре килограмма диетического легко усвояемого мяса!
– Усваиваемого! – с шутливой строгостью поправил меня отец. – Помнишь, по какому это?
– По-правильному, – на этом знаменитая эстрадная сценка в нашем исполнении завершилась.
– Ладно, – сказала мама. – Мне кажется, Вадику можно верить. Что думаешь, Стас?
– Давай дадим парню шанс, – резюмировал папа. – Все, спать! А то рот до ушей сразу. И ты, Валера, давай укладывайся.
Кузен кивнул и быстро проскользнул на кухню, где была его временная спальня. Сразу выключил свет, раздевался уже в темноте.
– Андрей тоже дома? – уточнил отец, когда я принялся поворачивать ручку нашей с Серегой комнаты. – А то баба Ираида звонила очень взволнованная… Вы, конечно, дали сегодня. Людмила Константиновна Сашку чуть не похоронила заочно.
– Вот вы вроде взрослые люди, – я вздохнул. – А всякую ересь… Впрочем, вы правы. Времена такие, что без переживаний не обойтись. Еще раз простите меня. А Андрея с Сашкой я тоже от гнева родных спасу. Спокойной ночи!
Надо же, а Илюхины родители почему-то моим не звонили. Не волновались или сам он им не сказал, с кем и куда поедет? Впрочем, ладно, завтрашнее утро покажет, кто останется в команде. А до сентября будет ясно, насколько и вправду прибыльна моя задумка.
Центральный городской рынок, ресторан «Кавказ»
Старший сержант Алексей Комаров кивнул двум громилам на входе, те едва заметно ответили тем же. Оба хорошо его знали и знали, что он вхож к Вано. Званием Комаров, он же просто Комар, не отличался, зато он давно служил в органах и имел кучу нужных знакомств. Как сказал в свое время отец Комара, сын при любой власти будет как у Христа за пазухой.
А ведь хозяин рынка все же опасается нападения, подумал старший сержант, когда заметил еще двоих вооруженных людей за дальним столиком. С виду тоже грузины, совсем молодые парни, но явно подготовленные – это видно по осанке, принятым позам, да и место выбрано правильно. Сидят там, откуда все хорошо просматривается, лицами ко входу. Даже если кто-то ворвется, смяв постовых у дверей, этим парням хватит времени, чтобы дать отпор. А дальше, Комар был уверен, тоже охранники есть.
Точно – рядом с дверью, ведущей в кабинет Вано, дежурили еще двое, причем с «калашами», что по закону было запрещено. Впрочем, кого из авторитетных бандитов это останавливало? У каждого был свой ЧОП, а порой даже не один, эдакая легальная лазейка, чтобы пехотинцы могли носить оружие – ослабленные ИЖи, копии пистолета Макарова, и «Сайги», охотничьи карабины, для профана выглядящие как те же АКМы. Но Комар в оружии разбирался. В армии он успел побывать в рядах ограниченного контингента Советской Армии в ДРА, воевал с душманами, да и в милиции не только алкашей собирал на «луноходе». Нет, у этих точно никакие не «Сайги», эти готовы вступить в серьезный бой.
– Оружие вынимай, – с легким акцентом потребовал один из охранников.
Светловолосый, голубоглазый – если бы по-русски говорил чисто, то и не отличить от Васи либо Димы.
– Я, вообще-то, при исполнении, – Комар попытался сохранить остатки достоинства.
– Да мы тоже, – блондин повернулся к своему напарнику, и тот усмехнулся, блеснув золотым зубом. – Вообще-то!
Грузины рассмеялись, но беззлобно, даже как-то дружелюбно. И все равно Комар еле сдержался. Слишком уж много возомнили о себе обычные бандиты, фактически объявив рынок своей независимой от российских законов территорией. Говорят, сам Вано на короткой ноге с начальником всей милиции Новокаменска, да еще с прокурором района.
– Смотри мне только, – с шутливой угрозой произнес Комар, вынимая из кобуры табельный пистолет. – Патроны пересчитаю, и если что, должен будешь.
– Я тебе еще сверху дам, – парировал с юмором светловолосый. – Нам-то не надо перед начальством отчитываться.
Грузины вновь засмеялись и пропустили Комара в кабинет Вано. Авторитет, как обычно, сидел за столом и потягивал красное вино. Со стороны могло показаться, что Вано круглосуточно пьет, даже бухает, но на самом деле никто и никогда не видел его в состоянии опьянения. То ли хорошо держится, то ли просто эстетствует малыми дозами.
– О-о, – улыбнулся Вано, когда Комар зашел и затворил за собой дверь. – Смотри, кто пришел, Биджо. Это же наш Леша, командир шпаны и серый кардинал центрального районного отдела.
– Признателен твоей лести, Вано, – натянуто улыбнулся Комар. – Привет, Биджо.
Он поздоровался за руку с ближайшим доверенным лицом хозяина рынка. Тот привстал, но только чуть-чуть, исключительно чтобы продемонстрировать вежливость.
– Присаживайся, дорогой, в ногах правды нет, – это была любимая присказка Вано. – Рассказывай, с чем пожаловал.
– Помнишь, говорил тебе про парней? – Комар уселся на удобный стул, с благодарным кивком принял угощение от Вано, плеснув и себе в бокал красного «Киндзмараули». Или «Ркацители», старший сержант не особенно разбирался в винах. – Те, которые с каталой базарили…
– Ну-ну? – вопросительно блеснул очками Вано.
– Похоже, они под Севером, но это пока не точно, – Комар отхлебнул терпкой ароматной жижи. И что в ней такого? – Видели их с Жогиным, владельцем видеосалона на набережной. Мой брательник младший с его племянником водится, Данькой. Так тот рассказывал, что к его дяде приходили два парня, предлагали совместное дело. Какая-то ерунда, тоже с видиками что-то связано, Даня так себе объясняет. Но Жогин почему-то увлекся. Явно без лишних ушей обсуждали еще что-то.
– Ладно, продолжай следить, – Вано не заинтересовался. – А к Северу они каким боком?
– Тоже видели их вместе, – пояснил Комар. – Вроде как с его торпедами они порамсили, но Север с Жогиным их разняли, и Север им даже денег дал. А сегодня, как мне доложили, они зачем-то в Ярик поехали.
– Ерунда, – поморщился Вано. – Мало ли, что шпана в Ярике забыла. Пока не на что обращать внимание. А что по взрыву?
– Мой человек сказал, что делом заинтересовались в области, – старший сержант вновь отпил вина. А сейчас вроде бы уже и вкусно. – Там, конечно, тоже сейчас бардак, но у ментов позиции прочнее, чем у братвы. А тут такое месиво – у двоих авторитетов точки атаковали, еще одного чуть самого на тот свет не отправили. Есть мнение, что готовится новый передел города, причем проворачивать это все будут гастролеры. С такой наглостью местные действовать точно не будут, разве что полные отморозки. Но их в Новокаменске давно уже нет. С тех пор, как Игнат… на покой отправился. В общем, с тебя, Корейца и Севера только начали, и нужно ждать продолжения. На Черепа с Бешеным скоро тоже должны напасть. Потом кого-то перетянут на свою сторону, но ослабят в итоге все равно каждого.
– Я лишился восьмерых хороших парней, – покачал головой Вано. – И сам бы точно погиб, если бы не хитрость от Иосифа Виссарионовича. Так что не очень-то похоже, будто охота идет на всех. Лично у меня ощущение, что остальных атаковали для виду. Чтобы подозрения отвести. Ты вот, Леша, лучше в этом деле копайся, а не парней с видиками раскручивай.
– Вано, я вот что думаю, – подал голос Биджо. – Алексей-то на самом деле хорошую тему приметил. Если это просто шкеты лет по двадцать или даже восемнадцать, зачем Жогину и тем более Северу с ними связываться? Не по масти. Но вдруг они переговорщики, а барыга на самом деле мутит с кем-то посерьезнее? И, может, как раз тут есть связь с поездкой в Ярик. Лишь бы не наркота опять. Но если они курьеры…
– А ты прав, дорогой, – признал Вано. – Ладно, Леша, и это дело не выпускай. Может, и есть смысл в твоих словах про силу неизвестную со стороны. Еще что-то или все?
– Пока все, – с сожалением ответил Комар.
– Слушай, ты вот скажи мне, – Вано, несмотря на недавнее покушение, явно был в веселом расположении духа. – Как ты с такими связями и талантами до сих пор в старших сержантах ходишь? Давно бы в РУБОП перевелся оперативником, дали бы лейтеху. Или как вы там говорите?..
– Во-первых, у меня вышки нет, – покачал головой Комар. – А во-вторых… Я за славой не гонюсь. Знаешь, Вано, я и на своем месте неплохо живу. Ведь если что – какие претензии к старшему сержанту?
– Далеко пойдешь, – прищурился авторитет. – Значит, у тебя и среди жогинских стукачи есть… А за парнями-то теми есть кому присматривать, когда они не в салоне?
– Есть один, – хмыкнул Комар. – Даже двое.